Кинжал мюрида

Борис Юрьевич Борисовский, 2021

Когда ты юн и активен, то обязательно найдешь себе приключения. и приключения не здесь и сейчас, а в прошлом. И вот вопрос6 как вернуться домой, ведь и сердце твое уже бьется по-другому.

Когда есть цель, в любом случае в неё попадёшь, надо только метиться хорошо.

Заниматься дзюдо намного интереснее и полезнее, чем разучивать в музыкальной школе скучные гаммы. Из музыкалки домой обычно возвращаешься один и грустный. После этих занятий, и обсудить-то с пацанами во дворе, в принципе не чего. А вот дзюдо другое дело. После двух часов занятий на татами ощущения и эмоции совершенно противоположные. Я занимался японской борьбой уже полгода и был готов рассуждать о тонкостях судейства с товарищами по занятиям.

— Я что думаю пацаны, вот почему так получается, два вазари¹ это ипон², а два юко³ не вазари?

— Да, и два кока⁴ не юко, а вот два шидо⁵–чуй⁶.

Согласитесь, разговаривать с товарищами на перемене в школе и на лавочке во дворе, такими терминами, для пацана, намного круче, чем обсуждать, с таким же бедолагой как ты, исполнение гаммы додиез⁷ мажор стаккато⁸. Вроде там, и там слова не понятные для непосвящённого, однако разница в наполнении фразы, слышна, даже, дилетанту.

— Ты на дискотеку идёшь? — Спросил меня одноклассник с серьёзной погремухой Буржуй.

— Пока не думал, а во сколько? — Поинтересовался я.

— Дискотека начинается в девять. Думаю в половине — девятого на набережной у моста, а там прикинем.

— Хорошо, давайте, я домой пошёл, а в полдевятого подскочу.

Услышать такое от Буржуя ещё полгода назад я и не думал. Буржуй самый рослый и авторитетный парняга из моего нового класса. В этот класс я перешёл из другой школы, когда родители сменили место жительства. Буржуй не замечал моего существования до того самого момента, как я взял второе место по городу, на соревнованиях по дзюдо, в своём весе. После соревнований моя жизнь кардинально изменилась. Складывалось ощущение, что я до этого и не жил. Оказалось, что кроме музыкальной школы и разучивания скучных гамм, существовал целый мир, не доступный большинству ботанов. Выяснилось, что в море водится рыба, в горах можно найти грибы и кизил. В огородах частного сектора и на рынке, полно всяких вкусных продуктов. А на дискотеке можно не только огрести, но и навалять оппоненту. Особенно если у тебя приличная компания друзей и единомышленников, в смысле любителей приключений. До встречи на мосту оставалось, каких-то полтора часа. Приняв душ, и поужинав, я вышел на балкон второго этажа хрущёвки⁹

— Ну, ты чего, каладу идёшь проверять или я один? — Мой дворовой товарищ, по прозвищу Рева, вопросительно смотрел на меня с подъездной лавочки.Калада — это километр капроновой лески к которой привязаны от пятидесяти, до ста самодельных крючков, огромных размеров. Насадкой служит простая килька. А вот добыча при удаче, могла быть сказочной. Осётр от двадцати до ста килограммов. Крупнее не вытащить, а меньше брать нельзя. С детства, пацанам живущим на Каспии, взрослые говорили, что челбушата*¹⁰которые весят меньше пятнадцати килограмм ядовиты. Если поторопиться, то при должной удаче можно, поднять приличные для семнадцатилетнего пацана деньги. А идти на дискотеку с деньгой в кармане, это же совсем другой коленкор. Можно после танцев пригласить девушку попить коктейль или покушать мороженное. А после прогулки отвезти на такси домой. Да и вообще когда в кармане густо, то и думаешь совсем по-другому, чем когда пусто.

— Ну что? — Спросил я у лежащего на песке, возле кромки прибоя паренька.

— Три свечи было, килограмм по тридцать не меньше. Вот только, тащить нельзя, рыбнадзоры рядом крутятся. — Наш товарищ Рафон, почесал живот и, усевшись на песок спросил:

— Попить принесли? А то я, целый день на пляже.

Рафон наша знаменитость. Чемпион Дагестана по каратэ. Всем кто его не знал, он показывал медаль и почетную грамоту. А в ней чёрным по белому было написано, что Ибрагимбеков Рафаэль действительно является чемпионом Дагестана покарате в весе сорок шесть килограмм. Но, мы, то знали, что на этих соревнованиях, в его весовой категории, было всего два бойца. И второй боец не вышел на бой из-за болезни. По правилам из-за не явки противника, победу получил наш товарищ. Так, что всё честно. Я протянул Рафону алюминиевую флягу: — На, держи воду.

При захвате наживки, осётр накалывался на крючок и от боли выпрыгивал над поверхностью моря. Этот прыжок и назывался свечой. Если было больше трёх свечей, считай вся рыбалка насмарку. Если трёх осетров, ещё можно как-то вытащить, то больше уже проблематично, и капроновый шнур надо резать,

— Погнали, пацаны каладу вытаскивать. — Рафон встал с песка и пошёл к воде, приглашая нас следовать за ним.

— А надзоры? — Спросил с сомнением Рева.

— Ты чего слепой, не видишь что — ли? Вон, катер на турали¹¹ пошёл. — Сказал Рафон, показывая на уходящую, вдоль берега, моторку.

Я прыгнул в набегающую волну, и проплыв метров двадцать, нырнул. В тихую погоду, видимость под водой приличная. Капроновый шнур лежал на дне и признаков, что на его другом конце есть рыба не было. Теперь осталось выдернуть из песка полутора — метровый штырь, к которому была привязана калада и, вытащить её на берег. Штырь, почему то совсем не хотел вылазить, а воздух заканчивался. Поднатужившись, я упёрся пятками в дно и, что есть силы, потащил железяку из песка. Пошла родимая, пошла. Вдруг капроновый шнур, до этого лежавший расслабленно на дне, натянулся как струна и потащил меня в морскую пучину. Тяга была такая, что по началу, я даже растерялся? Бросать? Но перед тем как вытянуть арматуру, я намотал на руку несколько витков капрона. Сделал я это для того чтобы по пути на берег не потерять его. Бросить не вариант. Попробую всплыть. Обошлось без проб. Меня и так, как пробку, выбросило на поверхность. Вот это я попал. За какие-то двадцать секунд, меня утащило метров на триста от берега. Тяга того, кто находился на другом конце шнура, всё нарастала. С берега мне, что — то орали Рафон с Ревой, но из-за шума бурлящей воды, ни чего не было слышно.

— Интересно, если попробовать подтянуться за шнур, я смогу его перегрызть? — Просчитывая все возможные варианты спасения, я лихорадочно придумывал способы.

— Надо, всё пробовать. — Подумал я — В любом случае, сам он не размотается. —

Перетянутая капроном рука тем временем надулась, как боксёрская перчатка. Расстояние до берега стремительно увеличивалось. Уже минут десять, что — то очень сильное, тащило меня на глубину. Я всё дальше и дальше удалялся от берега. Попробовал несколько раз подтянутся на тонкой леске, однако, это упражнение, ни чего не поменяло. Попробовал кричать, но только нахлебался морской воды. Нахлебавшись и осознав тщетность своих попыток, я решил отпустить ситуацию. Всё дальше и дальше удаляясь от берега, стал с печалью обдумывать раскинувшуюся передо мной перспективу. Заканчивать свой жизненный путь, совсем не хотелось, наверное, потому, что был ещё слишком молод. Собрав в кулак оставшиеся силы, я снова попытался подтянуть к себе, обмотанную капроновой леской руку. Снова неудача. — С тоской подумал я, — похоже, пора тонуть. И тут, словно Всевышний увидел мою немощь. Шнур ослаб, и я камнем пошёл ко дну. Однако до дна оказалось совсем не далеко. Глубина в этом месте, была мне по грудь. Я стоял на песчаной отмели и, от суши меня отделяло около пяти километров. Быстро надвигалась южная ночь. Предгорья северного Кавказа стремительно погружались в темноту. В разных местах стали загораться лампы и прожекторы ночного освещения. И уже через полчаса, весь берег, переливался гирляндами разноцветных огней.

— С моря мой город красиво смотрится. — Пришла в голову мысль. — Похож на звёздное небо. — Несмотря на отчаянное положение, думать о красивом можно всегда.

— Хорошо хоть понятно куда плыть. — Подумал я, и аккуратно попытался размотать капроновый шнур. Зараза, он до мяса, врезался, мне в руку. Сразу — же сильно полилась кровь. Моя рука раздувшаяся, как боксёрская перчатка, быстро вернулась, к своим первоначальным размерам. Боль захлестнула меня полностью! Такая невыносимо — жуткая боль! Пронзительная до такой степени, что я взвыл. Но боль болью, а кровь, не переставая, текла из руки. И пока вся не вытекла, надо было, что — то предпринять. Из всех перевязочных средств, у меня были только плавки и, кусок капронового шнура. Железный штырь для этого не годился. Однако я не стал его выбрасывать. Подергав за шнур и поняв, что что-то его держит, стал продвигаться в сторону зацепа. Пройдя шагов двадцать, я попытался перекусить шнур и сплести из него жгут. Сделать это одной рукой и зубами, оказалось проблематичным, но через какое — то время мне всё — таки это удалось. С трудом я наложил жгут повыше локтя, и кровь из руки понемногу перестала сочиться.

— Главное не забыть через час поменять жгут. Интересно, откуда я это знаю? — Не вспомнив, откуда у меня такие знания, я продолжил продвигаться дальше по шнуру. Поднявшиеся не большие волны, белыми бурунами, показали место зацепа снасти. Подводная каменная гряда, находилась совсем рядом от меня, в каких-нибудь пятидесяти метрах. Но пройдя ещё несколько шагов, по направлению к ней, я с головой погрузился в воду и выронил штырь. Грести одной рукой получалось плохо. С горем пополам, вернувшись на отмель, я отплевался и отдышался. После этого с досадой обнаружил, что пока барахтался, уронил в воду и шнур. Теперь он плавал метрах в десяти, от меня, на поверхности моря. Неожиданно, шнур резко исчез с поверхности моря. И сразу после этого, в нескольких метрах от меня, торпедой пронёсся приличных размеров осётр. На вид, килограмм двадцать пять — тридцать.

— Рафон не обманул. — Подумал я в страхе, отступив назад. Промахнувшийся осётр развернулся и на огромной скорости, снова поплыл, прямо на меня. Видимо держащий его с той стороны шнур, ослаб и волной, от проплывшей мимо рыбы меня накрыло с головой. Время на раздумье было катастрофически мало. Ждать когда на следующем заходе, разъярённый осётр, пробьет меня своим, рылом или оглушит хвостом совсем не хотелось. Я вынырнул на поверхность и, набрав в лёгкие воздуха, снова нырнул, на поиски единственного оружия. Слава Богу, железный штырь, я разглядел сразу. Он лежал на дне, среди разного хлама. Однако время рассматривать сокровища подводной гряды у меня не было. Шестым чувством я почувствовал, что пора, и, развернувшись в воде, вонзил штырь в надвигающуюся опасность. От удара тридцати килограммовой рыбины, я вылетел на поверхность. Не помню, как мне удалось добраться до той самой гряды. Видимо получив удар я, на какое — то время потерял сознание. Глубина воды, на камнях, была поменьше, и едва доходила мне до колен. Тем временем, взошла, огромная южная луна. Она отражалась в морской воде окрашивая её в мистический серебристо зелёный цвет. Казалось, что не одна луна, а две, светят в темноте. Одна на небе, а вторая, её близнец, в море. Понемногу волны успокоились, и наступил полный штиль.

— Вот это — попал! Ситуация хуже не придумаешь. — Подумал я, осматриваясь по сторонам. Ничего не обнаружив поблизости, стал размышлять, над тем как вернуться на берег. Пока думал, как это сделать с одной не повреждённой рукой, краем глаза я заметил, блеск в воде.

— Может, луна отражается в какой-нибудь стекляшке. — Подумал я. Но опять что-то блеснуло. И тогда, вслед за своим любопытством, я нырнул в воду.

— Ни чего, себе, хлам! — Удивился я, разглядев на дне, обломки, какого — то деревянного судна. Между полусгнившими рангоутами¹², лежали, несколько обглоданных добела человеческих скелетов. Рядом с одним из утопленников, Я увидел средних размеров кинжал, почти полностью засыпанный песком. Камень, вделанный в его рукоять, торчащую из песка, отражал свет ночного светила. Красивый наборный пояс, держащий ножны, ни как не хотел отцепляться, от позвоночного столба, своего, бывшего хозяина. И тогда, я с силой рванул его на себя. Зелёная вспышка, вырвавшаяся из камня, как будто взорвала мой мозг. Второй раз я не понял, как оказался на каменной гряде. На небе, всё так — же светила луна. На поверхности моря тоже. Рядом колыхалась на воде туша, убитого мной осетра. Штырь попал ему в глаз, и почти полностью вошёл в тело рыбы. Немного постояв на камне, я стал замерзать. Тело, сотрясала мелкая, противная, дрожь. Я подтянул к себе осетра, и вспорол ему брюхо найденным кинжалом. Не солёная осетровая икра, так себе лакомство. Однако насыщает, хорошо. Похоже, что после приёма пищи, мой энергетический баланс полностью восстановился. В мозгах прояснилось и, слава Богу, я вспомнил про жгут на руке. Ниже локтя рука выглядела плохо. На коже, вокруг раны, появились не здоровые синие пятна. Развязав жгут, и порадовавшись, что кровь уже не сочиться из раны, а рука постепенно приобретает чувствительность, я снова огляделся. Ни чего похожего на вспомогательное плав средство, в обозримом мною пространстве, не наблюдалось. А без него, я на вряд — ли доберусь до берега. Возможно, утром меня начнут искать. Только не факт, что мои товарищи, оставшиеся на берегу сразу побежали на спасательную станцию или в милицию. Ведь признаться добровольно в браконьерстве задачка не из лёгких. Буду надеяться, что они, что — ни будь, всё равно придумают. Вот только поможет ли мне это? Ладно, вернёмся к нашим баранам. У меня, тут появились новые знакомые. Две любопытные тюленьи морды высунулись из воды, метрах в десяти от меня. В призрачном лунном свете, они были похожи, на космонавтов.

— Здорова пацаны. — Поприветствовал я их.

Тюлени, переглянулись между собой, как бы обсуждая: — Нормальный я, или нет? С тюленями здороваюсь. — И опять уставились в мою сторону. Внимательно присмотревшись, я понял, что смотрят они, не на меня, а на плавающую рядом со мной тушу осетра.

— Может, кушать хотят? — Отрезав пару приличных кусков, я бросил их поближе к тюленям. Те быстренько их сожрали, и стали ждать продолжения банкета. Я отрезал и бросил им ещё по куску. Потом ещё. И ещё. Сожрав почти половину осетра, тюлени исчезли с поверхности моря.

— Хоть бы, спасибо сказали. — Подумал я. Как будто тюлени умели разговаривать.

Как добираться до берега, я не представлял. Повреждённая рука понемногу обретала чувствительность, однако, для плавания на длинные дистанции, явно не годилась. А между тем температура воды, была явно ниже, температуры моего тела, и оно, то есть я, снова начал это ощущать. Противная дрожь, мелко сотрясающая остывающее тело снова вернулась. Вдруг, что — то жёсткое ударилось мне об ногу.

— Бревно?! Вот это спасибо!

Из воды опять выглядывали две улыбающиеся тюленьи морды. Они как будто поблагодарили меня за угощение, подтолкнув ко мне приплывшее с Волги бревно.

— А это вы пацаны? — Обрадовался я подарку. — Душевно благодарю за подгон, а то я уже всю голову себе сломал, думая как до берега добираться.

Тюлени как будто, поняли. Покивали своими круглыми головами, и опять исчезли под водой.

Теперь плавсредство у меня имеется. А вот где взять парус или на худой конец весло, задачка с двумя неизвестными. Но на, то они и задачи чтобы их решать.

— Чего я переживаю? Наверняка подберу на дне, какую ни будь доску от затонувшего корабля и вперёд в плавание. —

Нырять в гости к скелетам не очень хотелось. Вот только, ещё больше не хотелось, остаться рядом с ними. Решив, что выбор не большой, я набрал в лёгкие больше воздуха и нырнул. Почти сразу — же увидел подходящую доску. Уже когда хотел подниматься на поверхность, мой взгляд зацепился за интересную вещь. На руке одного из скелетов блеснул серебряный перстень.

— Нормально, груз не большой, а перед пацанами похвастаться самое то. — Подумал я, снимая его с кисти скелета.

— Прости. Тебе дружище, он уже не к чему, — сказал я скелету — а мне, в самый раз будет. — Скелет, промолчал. Молчание — знак согласия. Всплыв на поверхность, я отдышался и попытался вскарабкаться на бревно. Задачка оказалась не из лёгких. Бревно крутилось, как хотело. Стоило на него забраться, как оно тут же переворачивалось, и я снова и снова, оказывался в воде. Помучившись, и в который раз за сегодня нахлебавшись морской воды, я понял, что придётся третий раз нырять в гости к скелетам. Вынырнув я кое — как привязал к бревну, пару досок, с затонувшего судна. После этого, у меня, наконец, получилось удержаться на бревне. Огней на берегу, значительно поубавилось. Мудро рассудив, что уже ночь, и большинство людей гасит перед сном свет, я выбрал один самый яркий фонарь и, стал держать на него курс. Грести одной рукой, было довольно неудобно. На помощь, пришёл, вовремя поднявшийся, попутный ветерок. Мне оставалось немного подгребать, то с одной, то с другой стороны.

Однако понемногу ветер стал крепчать, и штиль сменился довольно приличными волнами. Несколько раз, свалившись со своего дредноута¹³ и, с трудов вскарабкавшись обратно я, от усталости впал в какое — то полусонное забытьё.

Светало. Временами из забытья, меня выдёргивал, пронзительный крик чаек. С рассветом они начали кружить, над тушей осетра, которая всю ночь колыхалась рядом. Порывы ветра нарастали каждую минуту. Высокие волны довольно ощутимо раскачивали мой импровизированный корабль. Чтобы удержаться на бревне, приходилось прикладывать значительные усилия. Благо берег был уже совсем рядом. Взошло солнце, и начавшийся новый день положил начало моим удивительным приключениям. Сначала я попытался увидеть, куда меня выносят волны. Однако знакомый берег, был совершенно, не узнаваем. Вроде всё на месте. И городской пляж, и каменные гряды вторых и третьих туралей. Вот только, моего родного города, не было. С пляжа исчезли беседки и турники. Куда-то пропал заводской МОЛ, и восьмой цех¹⁴. И вообще что-то явно было не так. Чтобы сильно не переживать, я решил, что просто брежу и, решив дальше не париться, потерял сознание.

***

Тот, кто пытался снять с моей руки перстень, не учёл одну важную вещь — я ещё был жив.

— А бросок через голову не хочешь? — Сделав приём, я оказался сидящим верхом на светловолосом, щуплом пареньке, примерно такого же возраста как я. Тот снизу удивлённо смотрел на меня, и в его глазах было непонимание — как так получилось?

— Это как? — Удивлённо спросил он, глядя на меня снизу вверх. Стоявшие, недалеко от нас, чернявый парень, и белобрысая девушка, с любопытством смотрели на происходящее. В руке чернявый держал, найденный мной в море, клинок. Я, молча, встал, взял из рук чернявого кинжал и, повязал его себе поверх плавок.

— Каримула. — Протянутая парнем рука, требовала ответного рукопожатия. Я протянул ему в ответ руку, но не смог выговорить, ни слова. От морской воды в горле пересохло и шипение, вылетевшее из моего рта, ни чего не сказало обо мне новому знакомому.

— А я Ксюша. — Девушка, одетая в старинный сарафан протянула мне руку. Кивнув головой, я попытался ответить, но вокруг всё закружилось и утянуло меня в липкое забытьё.

— Аллаху Акбар, — протяжный призыв муэдзина к молитве, на фоне далёкого шума волн, повторился несколько раз. Я с трудом открыл глаза и, увидел икону Николая Чудотворца, смотрящую на меня с побеленной стены. Нормально так. Намаз и икона Чудотворца мирно соседствовали друг с другом.

— А проснулся. С добрым утром. — Я повернул на голос голову. Из окна на меня смотрела взъерошенная, белобрысая голова моего недавнего спарринг партнёра.

— Одёжа на лавке, тебе, думаю, подойдёт. Ещё там портки, да рубаха, оденешься, выходи. Кушать будем.

Белобрысая голова исчезла. Я поднялся с топчана, на котором лежал и осмотрелся. Возле окна на струганной лавке, аккуратной стопкой, лежала чистая одежда. Холщовые штаны и рубаха подошли мне как раз по размеру. Одевшись, я присел на топчан и стал разглядывать помещение, в котором проснулся. Не большая светлая комната, с двумя широкими окнами. На стене рядом с иконой рамка с фотографиями. На снимках, скорее всего, хозяева дома. Усатый широколицый мужчина, в добротном старинном костюме тройке, с цепочкой от часов на животе, сидел на стуле, рядом красивая женщина в платье до пола. На шее женщины жемчужное ожерелье, а в уши вдеты серьги, тоже жемчужные. Рядом на фотографии поменьше сняты те же, только у каждого на руках, по свёртку с младенцем и рядом парень примерно моего возраста. Чертами лица парень был сильно похож на мужчину. Ещё одна фотография запечатлела мужчину и женщину со знакомыми мне уже парнем и вчерашней девушкой. Из мебели в комнате был ещё комод и грубо сколоченная лавка. В одно окно комнаты, доносился шум моря, а в другое было видно гору Таркитау. Не ту, всю застроенную домами, которую я привык видеть. А просто гору, с которой пропали все многоэтажки. Только посередине остался небольшой аул. Белых куполов обсерватории тоже не было видно, вместо них стоял дворец. Интересно, что происходит? Не могло же всё поменяться за одну ночь. Из ступора меня вывел знакомый голос:

— Ну, ты кушать идёшь? — Приоткрыв дверь, спросил белобрысый парень. — Мы вчера так и не познакомились. Меня Серьга зовут.

— Тогда я Перстень.

— Ну, ты хохмач. Ну ладно, Перстень так Перстень. А я, правда, Серьга, так меня все зовут. Пошли.

Вслед за Серьгой я вышел в уютный двор обвитый виноградом. За струганным деревянным столом, накрытом для завтрака, сидела вчерашняя девушка.

— Доброе утро, присаживайся, угощайся. — Пригласила она, указывая рукой на лавку.

— Спасибо. — Огурчики, помидорчики, петрушка, зелёный лук, всё нарезано, перемешано, посолено и залито сметаной. — Я ел и нахваливал. — Очень вкусно. — Расстегаи с осетриной тоже пальчики оближешь.

— Спасибо. — Наевшись, отвалился от стола и стал рассматривать деревянную ложку, предложенную мне в качестве столового прибора. Такие ложки, я видел, только в сувенирных магазинах.

— На здоровье. — Ответила мне девушка. — Серьга говорит, что тебя Перстнем зовут. А я Оксана. Интересное у тебя имя, я такое раньше не слышала.

— А Серьга? — Спросил я. — Тоже интересное имя.

— Серьга он и есть Серьга, что там интересного. — Не согласилась со мной Оксана. — А вот ты, от куда, такой взялся? Кинжал, вон какой, перстень тоже. А исподнее вообще, даже у басурман такого нет.

— А ты что специалист, по исподнему? — Ляпнул, не подумав, я. Мой вопрос, похоже, сильно смутил мою новую знакомую.

— Прошу прошения, — попытался я как — то сгладить свой глупый ляп.

— Да, ладно ты, не смущайся. — Спас меня Серьга, — сеструха прачкой работает, в хозбанде Апшеронского полка¹⁵, они у нас в Петровском квартируют. Так, что она, можно сказать, специалист по исподнему. Ладно, Бог с ним с исподнем. Ты, лучше скажи, как ты меня так лихо на песок уложил?

— Да как-то так получилось. А где мой кинжал, что-то он мне на глаза не попался. — Поинтересовался я.

— А его батя на причал понёс. Сказал полдничать придёт, принесёт. Так, что не волнуйся за своё имущество, вернём в целости и сохранности. А лихо ты меня на песок уложил. — Не отставал от меня Серьга. Если научишь, век благодарен буду. Правда, научи. — Не унимался Серьга. — Это же надо, раз и, я на песке. Слушай, а ты, откуда, вообще взялся? Я парубков¹⁶ здесь всех знаю. Ты наверно с ладьи свалился. На Персию¹⁷ что ли шли? — Подсказал он мне ответ.

— Да, туда. — Кое-как выдавил я. Позвольте, что происходит? У меня, в голове не укладывалось. Какая такая Персия, парубки, ладья и исподнее. А Петровск? Вроде так Махачкала, называлась во времена Шамиля. Надо как-то попробовать узнать, какой нынче год на дворе. Нынче!? Похоже, я начинаю думать по местному.

— Каримула с братом пришли. — Обрадовано сказал Серьга, услышав стук калитки. — Мага, Каримула заходите. Ксюха, квасу гостям подай. — Девушка ушла в погреб, рядом с домом, а под виноградник прошли два местных молодых джигита.

— Салам этому дому. — На почти чистом, Русском языке, сказал Каримула.

— И вам того же — Серьга показал парням, рукой на лавку. — Присаживайтесь, сейчас сестра квас принесёт.

Ксюша вынесла из погреба, деревянный поднос, с четырьмя деревянными кружками и глиняным кувшином. Поставив его на стол, она сразу же ушла в дом. Серьга разлил по стаканам квас.

— Угощайтесь.

Отпив по несколько глотков кваса, гости поставили посуду на стол. Первым заговорил Мага. Он выдал длинный монолог на кумыкском языке. На что Серьга ответил.

— Не обессудь гость дорогой. Только ваши шулды, булды, хачики, чекалды, даже я понимаю меньше половины. А брат мой вообще ни чего. Так, что если Каримула переведёт, от этого только польза будет.

— Я сказал, как мы договорились. Что это ваш родственник из Владикавказа. — Сказал Каримула. — С последним обозом приехал. А Мага не верит. Говорит, что обоз встречал, только его там не видел.

— Скажи ему, что он больной был, в горячке приехал, лежал в арбе. Скажи, что его сразу в дом занесли, три дня выхаживали, только сегодня поправился и вышел. — Каримула начал переводить брату сказанное Серьгой. Тот, слушая перевод, недоверчиво поглядывал на меня. Видно моё лицо, после водных процедур, не выглядело здоровым. Дослушав перевод, он подошёл ко мне и встал напротив. Я тоже поднялся. Секунд десять, мы смотрели друг другу в глаза. Вдруг, он резко протянул руку с раскрытой ладонью и, сказал:

— Мага.

— Перстень, — ответил я на рукопожатие. Мага улыбнулся, потом взял со стола кружку с квасом и, сел на лавку, рядом с братом.

***

— С начала ты должен научиться падать. — Пытался объяснить я Серьге.

— Ты мне голову не морочь. Я не хочу учиться падать. Давай учи меня бросать. — Серьга набычась, стоял передо мной. Всем своим видом показывая, что готов учиться бросать.

— Ну, как ты не поймёшь? Если хочешь уметь бросать, то надо быть готовым, что и тебя могут бросить. — Упорно доказывал я. — Вспомни, когда я тебя бросил, больно было?

— Ещё бы, аж дух перехватило.

— Вот и я о том же. Какой же ты боец, если у тебя дыхание сбито? — Я решил всё — таки добиться своего. — Ещё раз показываю: — На спину падаешь, двумя руками страхуешься. На лево, — левой рукой. На право — правой. Пока не научишься, броски не покажу.

— Ладно, убедил. — Проворчал Серьга и стал послушно падать на песок. А я развалился рядом и под шум волн задремал. Уже вторую неделю, я гостил, в качестве племянника из Владикавказа, в семье лоцмана города Петровск, Александра Андреевича Бережного. Чтобы не чувствовать себя нахлебником, принялся обучать его сына, тому не многому, чему сам научился за пол года, посещая секцию дзюдо. Александр Андреевич придя с причала обедать, потребовал привести меня к себе.

— Пойдём, батька кличет. — Позвала меня Оксана. В след за ней я вышел из дома и прошёл к столу под виноградником.

— Сядь рядом. — Лоцман указал огромной мозолистой ладонью на лавку. — А ты сходи квасу принеси. — Скомандовал он дочке. Та скрылась в погребе.

— Где кинжал взял? — Спросил он меня. Я попытался что-то придумать. Выслушав несколько моих путаных фраз, он поднял руку с раскрытой ладонью. — Правду говори. Я не смогу тебе помочь, если будешь врать. Тебе помощь нужна или нет? — Помощь мне была нужна, и я, рассказал, всё как было.

— Бывает же. — Не сильно удивился моему рассказу лоцман. — В каком году говоришь, это случилось?

— В тысяча девятьсот восемьдесят третьем. А сейчас какой? — Спросил я.

— Одна тысяча восемьсот пятьдесят девятый от Рождества Христова. Ты вот, что.То, что мне рассказал, больше ни кому не говори. Остановимся на том, что ты сын моей сестры из Владикавказа. Приехал лоцманскому делу учиться. И на этом точка. Живи, пока не решу, что с тобой делать. — Сказал он, протягивая мне кинжал с зелёным камнем. — А это, пока спрячь. Я скажу, когда можно будет достать.

На этом разговор закончился. Лоцман,пообедав, ушёл в порт, а мы с Серьгой отправился на море.

— Всё прекращай падать. — Открыв глаза, сказал я, усердно падающему на песок Серьге. — А то угробишься и, на этом наши тренировки закончатся. Показываю ещё раз: Спина круглая подбородок прижат к груди, когда чувствуешь, что докатываешься до головы, бьёшь прямой рукой об песок.

— Так руке ж больно будет. — Жалостливо глядя на свою руку, сказал Серьга.

— Зато, голова целая. — Стараясь убедить его в своей правоте, сказал я. И снова показал, как надо правильно падать.

— Вот, смотри, так что ли? — Он старательно повторил за мной.

— Ну вот, можешь же когда захочешь. — Довольно сказал я, увидев прогресс в выполнении упражнения.

— Давай теперь, через руку, падать поучимся. — Позанимавшись ещё с полчаса страховкой, я показал Серьге бросок через бедро, и мы побежали гонять на волнах.

Это сейчас называется серфинг, а раньше называлось, гонять на волнах и, серфинг тут отдыхал. В августовские шторма, гонять на волнах, самое то. Смельчаки, заплывали подальше от берега и, старались сровняться скоростью, с начинавшей закручиваться волной. Потом вытягивались в струну и, наслаждались скоростью, полётом и естественно адреналином. Того, кто не успевал вовремя, спрыгнуть с волны, ожидала не завидная участь: Очень больно, быть шмякнутым, об дно или берег. Немного позже, уже в воде, к нам присоединился Каримула.

— Салам пацаны. Погоняем? — Он оседлал красивую, крутую волну и размашистыми гребками стал набирать скорость.

— Ой, не успеет! Спрыгивай! — Заорал Серьга, увидев как огромная волна, тащит и не собирается отпускать его друга

— Погнали выручать — Крикнул он мне. Энергично загребая руками, мы оседлали следующую волну и вот. Вот она тяга! Меня несёт на себе, огромная сила, моря и ветра! Главное вовремя спрыгнуть. Для этого я стал считать как парашютист — тридцать девять, сорок. После этого, делаю сальто вперёд и становлюсь на ноги. Встал, глотнул воздуха,иподнырнул под следующую волну. В этот момент, что — то мягкое, сбило меня с ног. Я попытался, разглядеть в мутной воде, что это. Это оказалась, голова Каримулы, с выпученными глазами. Схватив его за волосы, я попытался нащупать ногами дно. Но следующая волна, нависла, заслонив собой небо, как огромная хлопушка для мух и, прихлопнула нас.

Очнулся я уже, на берегу. В моём кулаке были зажаты чёрные волосы. Я посмотрел немного ниже. Под волосами лежал Каримула. Его откачивали Мага с Серьгой. Откачивали они его очень своеобразно, методично отвешивая тяжёлые затрещины. Похоже, что свою порцию их помощи, я уже получил. Потому что мои челюсти ощутимо побаливали. Я встал, и оттолкнул подуставших спасателей. Затем перевалил животом через колено Каримулу и, стал выковыривать у него изо рта, пальцами, песок. Почти сразу же,от туда потекла вода. Много воды. Потом Каримула сделал вдох.

— Фу-ф, — Серьга присел на песок. — Я думал амба. Как в Анжи возвращаться? Меня бы Ксюха — убила. Да и родителям Каримулы как говорить? Хорошо ты Перстень сирота.

— Чего ж хорошего? — Удивился я. И почему он вдруг решил, что я сирота. Однако подумал, что лучше промолчать.

— Да не для тебя, для меня. Ладно, не обращай внимания, перепугался вот и горожу что попало.

— Спасибо! — Очнувшийся, Каримула, протянул мне руку. — Теперь ты, мой кунак¹⁸!

— Не за что, это вон Серьге с Магой спасибо. — Ответил я, пожимая ему руку. — Если бы, не они, мы бы оба с тобой, сейчас рыб кормили.

— Не скажи, когда ты мне песок изо рта вынимал я, будто всё со стороны, видел. — Возразил кунак. — И когда они меня по лицу били, тоже видел. Хотел в ответ врезать, вот только, пошевелиться не мог.

— И всё — таки, если бы не они я бы не смог тебя откачать. — Настаивал на своём я.

— Ладно, всем спасибо. — Согласился со мной Каримула. — Главное Ксюхе не рассказывайте, а то начнёт причитать.

— Чего это мне не рассказывать? — Незаметно подошедшая из-за камней Ксюха, уселась рядом с нами, на песок. — А, что это, с вашими, лицами? Как будто вас, били — колотили. У Каримулы вон вообще синяк под глазом. А ну дай посмотрю. — Она повернула Каримулу к себе лицом и, стала внимательно разглядывать, расплывавшийся, под глазом, синяк.

— Да нормально всё. — Проворчал, отворачиваясь Каримула. — Перстень, Серьге приём показывал, а я поближе посмотреть хотел.

— И как посмотрел? — Отпуская голову парня, спросила Оксана.

— Ну да вот, получил, ногой. — Не моргнув глазом, соврал Каримула.

— Любопытной Варваре, на базаре нос оторвали. — Шутливо сказала девушка.

— Я, чего хлопцы пришла. Там верховые, с Внезапной, прибегли. Говорят, к нам, большой обоз идёт. А обратно пойдут, пленных абреков, с собой забирать будут. Тех, что у коменданта в зиндане¹⁹ сидят. Говорят, на наших пленных менять будут. Айда встречать.

— Айда — Каримула стал переводить, вопросительно смотрящему на него Маге, наш разговор. Тот,выслушав, сначала покивал головой, потом засмеялся. Затем сказав якши²⁰, побежал вместе с нами, в сторону Петровского.

В Петровском, возле будки городового, расположенной рядом с полосатым шлагбаумом, собралось, почти всё не занятое население города и, соседствующего с ним аула Тарки. Молодёжь, двумя стаями, расположилась, по обе стороны дороги. С левой стороны — Таркинские, справа — Анжинские. Количество публики, было примерно одинаково, человек по тридцать с каждой стороны. Не сильно обидные приколы, на кумыкском языке, поочерёдно раздавались с обеих сторон, и вызывали дружный смех всех присутствующих. Каримула, старался переводить мне, как можно правильно, эти шутки:

— Эй, Анжинские, — кричали со стороны Таркинских, — откуда у вас, столько белобрысых голов? Наверное, потолок белили и, побелку разлили.

— Вы так говорите потому, что сами давно не белили. — Отвечали Анжинские. — Ремонт делать не чем, вот, и завидуете другим.

Действительно, с правой стороны белобрысых голов, было процентов двадцать. Это были, дети славян. Большинство из них, давно уже жили в Петровском и, почти не чем, не отличались от местной молодёжи. Только два отличия. Белобрысые головы, и небольшие распятия на верёвочках, которые висели у каждого на шее. На кумыкском языке говорили все, без акцента. Девушки стояли отдельно от ребят, не большими кучками, и там были свои бескровные баталии. Время от времени, то там, то здесь пробегали волны молодого, задорного смеха.

Эй, Аташка²¹, куда Инишку²² подевал? — Запустили Анжинские новую шутку, в сторону Таркинских. — Обычно, везде вдвоём ходите, а сегодня, что? Мама не пустила?

— Мама пустила. — Тут же последовал ответ. — Только по пути отец поймал, в горы отправил, скотину считать.

— А тебя, почему не отправили? Счёт не знаешь?

— Знаю, только сказали сначала вас посчитать. А я не пойму, вас с девушками считать или отдельно.

— Сейчас махаться будут. — Сказал Каримула. — Такие слова просто так не проходят, бить надо.

— Эй, Ата, думай, что говоришь, когда с нормальными людьми разговариваешь. — Крикнул он в сторону говорившего.

— Ты за себя говоришь, или у вас, правда, нормальные появились? — Закричал в ответ Ата. — Я смотрю, с тобой рядом новый гяур²³ стоит. Может он нормальный? — Он обернулся к своим односельчанам, как бы ожидая поддержки, своему выступлению. — Так у него вон даже, креста на пузе нет. У вас даже гяур, недоделанный какой-то. А ещё ремонт затеяли, тоже не доделаете. Ха — ха — ха.

Рядом с будкой городового, несколько солдат апшеронцев с любопытством наблюдали за перебранкой молодёжи. Они, без лишней суеты, занимались, своими солдатскими делами. Кто — то седлал коней, аккуратно разглаживая каждую складку на подседельнике. Несколько солдат проверяли оружие, внимательно осматривая, близлежащие окрестности. Бравый поручик, как на лубочной картинке, уперев одну руку в бок и выставив вперёд левую ногу, смотрел в подзорную трубу. Его труба была направлена, на дорогу, ведущую из Внезапной, откуда вот — вот, должен был появиться обоз. Возле орудий стояли, пушкари с зажжёнными фитилями.

— Придется тебе Перстень, с Аташкой махаться. — Сказал Каримула, похлопав меня рукой по плечу, — он сейчас тебя, конкретно недоделком назвал.

— Слушай, честно говоря…. — Попробовал уклониться я от драки. Но поймав, удивлённый взгляд Каримулы, спросил: — А отказаться нельзя?

— Если бы я тебе не перевёл, то, наверное, можно было — бы. А так, все видели, что ты понял. Давай вперёд и не ссы. Один на один драться будете, ни кто больше не полезет. Тем более ты приёмчики всякие знаешь. Ух, получат сегодня Таркинские. — Он в предвкушении моей победы потёр руки. — А то прошлые два раза, они побеждали, вот и раздухарились. Ты главное внимательнее будь, и в ноги его не пропускай.

— А правила, какие-нибудь, есть? — Спросил я в раз, осипшим голосом.

— Какие правила чудак, — засмеялся Каримула: — бей пока, он пощады, не запросит. — Потом подумал и сказал: — или пока ты не запросишь. Но лучше не надо, — вдруг став серьёзным добавил он, — а то, они совсем зазнаются.

Наш поединок, должен был состояться, сразу за холмом, возле будки городового и, вся молодёжь кроме девушек потянулась туда. Девчатам тоже, было очень любопытно, но горские адаты, запрещали им подходить близко, к поединщикам. Волей, не волей, им пришлось остаться на месте.

— Держи, перстень. — Я снял с пальца кольцо и отдал его Каримуле. После этого развернулся и пошёл навстречу сопернику.

— Давай хохол, иди сюда. — Под общий смех начал Аташка. — Сейчас, доделывать тебя буду. Руки — ноги выдерну и обратно вставлю, только местами поменяю.

Я, честно говоря, не понял ни слова. Однако по интонации и смеху, стало понятно, что меня хотят разозлить. А вот злиться точно, было нельзя, тогда наверняка проиграю. Хотя если один на один, это ещё бабушка надвое сказала. — Вдруг вспомнилась поговорка: — Толи будет, толи нет — толи дождик, толи снег. — Пока я вспоминал бабушкины стишки, пропустил удар в глаз.

— А не чего, во время драки бабушек вспоминать, в драке бабушка точно не поможет. — Подумал я, поднимаясь с земли. Ата с добиванием не спешил, он явно хотел, насладится своим триумфом и, с гордостью поглядывал по сторонам, под одобрительные крики своих товарищей.

— Надо идти на сближение. — Подумал я: — Иначе удачи не видать. На кулаках он явно быстрее меня. Сделав шаг вперёд на противника, я тут же получил лбом в нос. Взяв меня на баш²⁴, Аташка сделал шаг назад и стал с любопытством, смотреть на меня, поднимающегося с земли. Утирая разбитый нос, я поднялся с земли и, снова пошёл на сближение. Обступившая нас толпа, требовала добить меня. Ата, для большего эффекта, решил ударить меня ногой, и попал на приём под названием — (ахиллесова пята). Я сделал шаг в сторону удара, поймал его ногу и, прижав её к своему телу, упал на спину. Аташка взвыл и, попытался выдернуть ногу, из моего захвата. Но не тут — то было. Это был мой единственный шанс на победу и, я не собирался его упускать. Мы с Аташкой катались по земле, а вокруг нас орала разгорячённая толпа. Выстрел из пушки отвлёк внимание зрителей и, бросив нас, болельщики побежали за холм. Я отпустил ногу подвывающего, но всё же, пытающегося достать меня Аташки. Откатившись в сторону он, что — то гортанно спросил, у Каримулы, который не убежал вместе со всеми.

— Он спрашивает, где твой крестик? — Перевёл мне Каримула.

— Я комсомолец. — Не подумав, ляпнул я.

— Я не знаю, как переводить. — Он непонимающе посмотрел на меня.

— Переведи, что когда на волнах катался, потерял. — Сказал я.

Каримула начал переводить. Он, что то долго говорил, прыгающему на одной ноге Аташке. От себя, похоже, тоже что — то добавил. Потому, что злость на лице моего противника, сменилась на любопытство. Корчась от боли, он слушал моего кунака и с интересом поглядывал на меня.

— Скажи ему пусть стопу на девяносто градусов, зафиксирует тугой повязкой. — Сказал я, глядя намучившегося от боли в ноге, Аташку. — Пару тройку дней поболит, потом легче станет. Скажи, если не зафиксирует, долго болеть будет.

— Девяносто градусов это как? — Снова не понял, как перевести Каримула.

— Вот так. — Я нарисовал ногой на песке прямой угол.

— Теперь понял. — Каримула опять начал, что-то говорить, внимательно слушавшему его Аташке, а я пошёл посмотреть, что твориться за холмом. Метрах в восьмистах, от будки городового и полосатого шлагбаума, появилось, облако густой пыли, которое медленно приближалось, к шлагбауму. Неожиданно прозвучали три выстрела, подряд, сделанные из полковых мортир. Они подняли, три куста разрывов, в зарослях кизила, растущих, в паре сотнях метрах, от дороги. Каримула, с хромающим на ногу Аташкой, тоже вскарабкались на вершину холма. Мой недавний противник, похромал мимо, к расположившейся недалеко компании Таркинских парней. Метрах в двадцати от нас, на склоне было сделано, что — то вроде окопов, а над ними, удобные, длинные лавочки, как для просмотра фильма, в летнем кинотеатре. И вот на этих лавочках расположились Петровские и Таркинские зеваки. А посмотреть было на что. При отсутствии телевидения, такое зрелище, пропускать не полагалось.

Из облака пыли, сначала, появился наездник на вороном коне. За ним, по одной, начали выползать, полтора десятка, повозок. Рядом с повозками, ехало человек тридцать, конных. Замыкали обоз, пара одногорбых верблюдов, с перекинутыми через горбы полосатыми тюками. Обоз приблизился к шлагбауму и, постояв немного возле него, начал постепенно втягиваться в Анжикалу. Каримула помог мне утереть сопатку и, протянув кольцо, сказал, похлопав по плечу:

— Красавчик! Ты всё — таки его уделал. Теперь с него спесь, немного слетит. — В это время из компании Таркинских что — прокричал в нашусторонуАта.

— Через три дня, тебя приглашают на золотые пески. На волнах зовут кататься.Там волны хорошие, длинные. Я давно там не был.

— А что так? — Поинтересовался я.

— Там место Таркинских. Мы, чтобы поменьше кусаться, к ним не лезем. Мы к ним не лезем, они лишний раз к нам. Правда, когда рынок бывает, тогда перемирие. Но, случается, и там перемахнёмся, сам знаешь, дело молодое. — Сказал, хлопая меня по плечу Каримула. — Ну, что обоз, можно сказать, встретили, пошли на пристань. Я вчера на рейде, два корабля видел, один под Андреевским флагом, другой вроде турецкий. Вообще то, не важно чьи. Главное, что разгружать будут, можно ахча²⁵поднять. Мы побежали с холма, в сторону моря. По пути к нам присоединились Мага, Ксюха и Серьга. Мага, подпрыгивая и махая на бегу руками, что-то восторженно кричал, а Каримула на бегу переводил:

— Говорит, хана теперь Таркинским. Говорит, ты нас теперь приёмчикам научишь и всё.

— Что всё? — Не понял я.

— Теперь говорит, золотые пески, наши будут. — Продолжил переводить Каримула.

— А что вместе купаться нельзя? Странно как — то. Море же большое.

— Можно, конечно, но не интересно. Это как игра.

— Царь горы называется? — Уточнил я.

— Не знаю, как называется, но без игр сам знаешь скучно. Мага спрашивает, как приём называется, от которого братуха взвыл?

— Ахилл. А что, Аташка ваш родственник?

— Да, тут почти все родственники, наши отцы двоюродные братья. Только наш мулла в Анжикале, а семья Аташки, за дворцом шамхала присматривает, пока тот от русских бегает.

— И давно бегает?

— Порядочно. Вы идите в порт, а мы с братом вас попозже догоним, вон отец, что — то кричит.

Каримула с Магой свернули, к махавшему им от дома, рукой отцу, а мы не спеша продолжили свой путь в сторону Петровского порта.

— Мне интересно. — Начал я, переведя дух после быстрого бега, — почему мы всё время бегом передвигаемся?

— Так быстрее же чем пёхом, а на коней ещё не заработали. — Ответил мне Серьга.

— Жалко, что великов нет. — Пожалел я.

— Чего? — Ксюха с Серьгой одновременно остановились и вопросительно посмотрели на меня. Я тоже остановился и, попытался объяснить им устройство велосипеда:

— Это, как арба, только два колёса и не по бокам, а друг за другом стоят.Педали крутишь и, ишака не надо.

— Ха — ха — ха. Ну, ты даёшь — Серьга, с Ксюхой заливисто смеясь, стали по очереди пытаться представить себе арбу, с колёсами не по бокам.

— Интересно, как она поедет, если колёса с одной стороны будут?

— Только по кругу и то не далеко.

— Да, нет, не с одной, а посередине. Друг за другом и, посередине, не кузов, а рама. Это как конь — только без коня. Там педали крутишь, и он едет…. Вот смотрите. — Я попытался нарисовать в пыли поднятой с земли веткой, велосипед. И спросил рисуя:

— А у вас, что здесь, война?

— Да, давно уже, — ответила мне Оксана. — Лет пятьдесят, наверное. Нас ещё на свете не было, когда она началась.

— Да и кончится, наверное, скоро. Низовые кумыки давно уже замирились. Осталось в горах, немного Аварцев да Чеченов, которые кроме как воевать, ни чего не умеют. Да и то войск сейчас пришло столько, что скоро и их замирят. Ну, что там твой конь без коня? — Спросила она, пытаясь понять, что я нарисовал в пыли.

— Да, что то не получается, — сказал я стирая ногой, почти готовый рисунок.

— Ладно, хлопцы, я домой. — Сказала она. — Скоро батя трапезничать придёт, кормить буду. Вы тоже в порту долго не задерживайтесь. Про обед не забывайте. Я с утра окрошку сделала и в погреб поставила. На такой жаре самое то. — Сказала она, посмотрев на висящее в зените раскалённое солнце.

Ксюха пошла в сторону дома, а мы с Серьгой, продолжили свой путь в порт. Вдоль берега, рядом с пристанью, стояло несколько длинных сараев, для складирования, прибывших с моря товаров и, груза ожидающего отправки. Бухта была не очень большой, и сейчас, в ней одновременно, разгружалось два двухмачтовых корабля и несколько рыбацких одномачтовых посудин. Ещё два корабля, с Андреевским флагом стояли на рейде, примерно, в полутора километрах от берега.

— Не, Турков нету. — Сказал, приложив руку козырьком, ко лбу, Серьга. — Каримула, что — то перепутал. Кто их сюда пустит, они уже лет десять, к нам торговать не идут. Русские не пускают.

— Ты так говоришь, как будто сам, не Русский. — Удивился я. — Я всё спросить хочу, а где ваша с Оксаной мать?

— Да, скорей всего, на одном, из тех кораблей, что на рейде стоят. Уже должна с Астрахани приехать. Уехала к старшему брату. Он в Астрахани, как батя, лоцманом служит. Ну и вся семья его там. Вот мамка раз в год туда и ездит. Как говорит, внучат навестить, да могилки проведать.

— А вы давно здесь живёте?

— Да, поди, лет пять или шесть. Бате предложили, лоцманом поработать. Мамка сначала не хотела. Но потом, когда узнала, сколько пообещали денег платить, согласилась.

— И как не обманули? — Поинтересовался я.

— Да вроде нет. Мамка вон, всегда довольная, ходит. И отец бухать перестал. В Астрахани, по «чёрному» пил, а здесь как от шептали, мамка не нарадуется.

— А с местными как? — Поинтересовался я.

— Нормально, только, не шибко грамотные они. Всех славян хохлами называют. А мы вообще не хохлы. Дед с бабкой по матери, Тверские были, царство им небесное, и по батьке Екатеринодарские. Какие же мы хохлы? А им не объяснишь, да и не охота.

— Так, это не страшно.

— Так-то да. Так ведь и они не все кумыки. На рынок торговать, кто только не приезжает. И Аварцы, и Лезгины, и Даргинцы, и Чеченцы, и Таты, и Агулы, Рутулы, Лаки, Андийцы, Ногаи²⁶. Всех устанешь вспоминать. Я же их кумыками, всех, не называю. А так, вообще — то, разницы нет, только все по-разному, говорят.

— А понимают друг друга как? — Поинтересовался я.

— Кумыкский с Русским вперемешку. Даги — одно слово.

— Нормально так. Тебе значит, Хохол не нравится, а что они, все Даги — это нормально.

— Да я не в обиде. Вообще-то дружно живем. Только похоже на разгрузку, мы сегодня не попадём. Надо было сразу сюда бежать. — Сказал, оглядываясь по сторонам Серьга. — Но ничего, наше, мимо нас не пройдёт. Бежим, вон рыбак заходит. Там точно рыбой разживёмся.

Через пару часов усталые, но довольные мы зашли во двор, таща каждый, по два жирных кутума²⁷. Мы честно заработали их, на разгрузке рыбачьей шхуны. Во дворе нас встретила Ксюха.

— Принимай улов сестра. — Сказал, довольный Серьга. — А, что батя, приходил? Что — то мы его в порту не видели.

— Не было, видно, на рейд ушёл, мамку встречать. — Грустно ответила Ксюха.

— А ты, что такая?

— Каримула, во Внезапную уходит. — Вздохнув, ответила она. — Говорит, дальше с войсками до андийцев пойдёт, кровника искать.

— Он же молодой. — Удивился я.

— Разницы нет. Магамед с родителями и сёстрами остаётся. А он, в горы идёт. Уже всё решено. — Опять с грустью вздохнув, сказала Оксана. И сразу переключилась на домашние дела: — Вы рыбу в погреб несите, две засолю, а остальные утром на завтрак зажарю.

— Чем будем заниматься? — Спросил я Серьгу, когда мы вылезли из погреба.

— Не знаю. Можно сходить пленных посмотреть. А потом до Каримулы. Хоть проводим. А то когда теперь увидимся. Ксюш, я корку хлеба пленным возьму. — Крикнул он сестре.

— Бери. И тарашек сушёных возьми, кушать все хотят. Фляжку возьми, по пути на роднике воды наберёте. Только назад верни, а то батя за флягу, сам знаешь, голову открутит. — Я заскочил в дом и повязал кинжал поверх льняной рубахи.

— Ты, что, тоже в горы, собрался? Ножик, зачем нацепил? — Спросила, посмотрев на меня Оксана.

— Да так, для форсу. — И поправив перевязь кинжала добавил. — Вообще — то к абрекам идём, всё может быть.

— Ладно. Вечерять прийти, не забудьте. Слышь Серьга, смотри, поздно придёте, мать заругает. Держите. — Она сунула мне в руку котомку. Потом перекрестила нас и продолжила заниматься своими делами.

Мы шли по улицам Петровска. Я тащил котомку с хлебом и сушёной рыбой, а мой названый брат, пустую флягу с крышкой, размером с небольшое ведро, литров на шесть. Невысокие здания города, в основном двух и одноэтажные, образовывали довольно широкие, мощёные гладким камнем улицы. Почти все нижние этажи, были заняты под магазины. Возле одного из них, под вывеской «Ювелирные украшения», сидел рыжий паренёк. Он усердно — сосредоточенно пытался, что-то откапать в глубинах своего огромного носа.

— Здорова Беня, как поживаешь? — Проходя мимо него, сказал Серьга.

— А Серьга. И тебе не хворать. Говорят сегодня твой родственник, с Таркинским Аташкой схлестнулся. Только не пойму, кто победил. Таркинские говорят, что победил их боец, а Петровские, что наш, не знаю кому верить.

— Победила дружба. — Сказал я.

— Так не бывает. Ты что ли родственник? — Спросил Беня, не прекращая раскопки в носу.

— Я. Палец не сломай.

Беня не спеша, достал палец из глубин носа, осмотрел его со всех сторон, затем тщательно вытер его о штаны и выдал:

— Вы куда? Я с вами.

— Да мы вообще-то до зиндана, пленных подкормить. — Ответил ему Серьга.

— Угу, я с вами. Беня. — Сказал он, протянув мне руку.

— Перстень. — Ответил я.

— Я вижу, Кубачинский.

— Что, Кубачинский?

— Ну, перстень.

— Не знаю.

— Я знаю. У меня отец, такими в лавке торгует. — Сказал он, разглядывая кольцо. — Только твой, похоже на заказ делали, камень не обычный, чёрный. Такие редко попадаются. Пошли что ли.

У городского родника, мы остановились, набрать воды. А спустя не большой промежуток времени, дошли, до армейской палатки. Возле неё сидело, около десятка понурых горцев, разного возраста.

— Осади, куда прёшь? — Огромного роста Апшеронец с мушкетом и, саблей на боку вышел из — за палатки. Он пошёл в нашу сторону, с явным намерением, не пустить нас к арестованным. — Осади, говорю! Не положено, подходить к арестованным.

— Да ладно тебе дядь, мы вон, воды да покушать пленным принесли. — Серьга взял у меня из рук котомку и потряс ей перед лицом караульного.

— Хорошо, давай я передам. — Солдат взял у него котомку и вывалил её содержимое на землю возле арестантов.

— Чего ж ты дядь, еду как зверям на землю кидаешь? Они же тоже люди. — Возмутился я.

— Эти люди знаешь, сколько моих друзей на тот свет отправили? — Разозлился на меня Апшеронец.

— Так и друзья твои, наверняка их не щадили. — Не сдавался я.

— Болтаешь много, щенок. Думаешь, они с нашими пленными, лучше обращаются? Забирай свою котомку и проваливай. — Он бросил в меня котомку и, собрался уже уходить.

–Дядь, а дядь давай воды тоже нальём, зря, что ли через полгорода тащили или себе отлей? Только флягу верни, а то батька выдерет. — Серьга протянул Апшеронцу баклагу.

— Ладно, давай. — Тот взял флягу и вылил в ведро, с висящим рядом ковшом. Арестанты по одному потянулись к воде. Один, самый старый, попив воду, передал ковш товарищу и, что — то спросил меня на Кумыкском языке.

— Он спрашивает, откуда у тебя, этот кинжал и кольцо. — Перевёл Беня.

— Какое его дело?

— Он говорит что, это вещи мюридов имама. Их надо вернуть, в них камни из короны Надиршаха.

— Скажи, я их в море нашёл, там корабль затонувший был. Так что возвращать не кому.

Беня перевёл мои слова старику, тот внимательно выслушал его. И стал говорить, показывая рукой в сторону гор.

Выслушав старика, Беня перевёл мне его слова:

— Камни нужно вернуть короне. Он говорит, что возвращать нужно не людям, хозяева не они, а корона.

— Закончили хабар²⁸. — Солдат протянул Серьге пустую флягу. — Проваливайте! Не дай Бог, комендант увидит, батоги²⁹ мне точно прилипнут. Давай, давай хлопцы, не злите меня.

— Откуда ты так, по-ихнему умеешь? — Спросил я у Бени, когда мы отошли от пленных.

— Ну, ты даёшь, я же здесь родился, да и отца часто в лавке подменяю. Русский и Кумыкский лучше идиша знаю, за что от отца, частенько получаю. Он тоже интересный, с кем я здесь, на идише говорить буду. Таты вон, вроде тоже, евреи, но они здесь, редко бывают, да и говор у них совсем другой, на идиш не похож. — Беня шмыгнул своим большим носом. — А когда бывают, то тоже на Кумыкскомили на Русском общаются. Да старик ещё одну вещь сказал, только я не понял к чему. — Беня остановился на полном ходу, и снова шмыгнув носом, передал мне слова пленного: — Сказал, если хочешь вернуться, надо вернуть. Два раза повторил эту фразу. О чём это он?

— Побежали к Каримуле. — Сказал я, срываясь с места.

Возле дома Каримулы, наблюдалось оживленное движение. Десятка два осёдланных лошадей, стояли привязанными к деревьям, возле домов. В прохладном дворе,Анжикалинского муллы собралось, почти всё не занятое мужское население города. Те же, кто был занят, спешили закончить дела и, подойти проводить Каримулу в горы.

— Салам Алейкум–сказали мы, с Серьгой проходя во внутренний дворик. Беня с нами не пошёл. Его по пути поймал отец и заставил сидеть в лавке.

— Ва Алейкум Салам, — нам навстречу, вышел, как — то сразу повзрослевший, Мага. Одет он был как на праздник. Новая черкеска, папаха и ичиги сидели на нём как влитые, подчёркивая молодость и силу джигита. Что — то сказав нам, он махнул рукой, приглашая идти за ним. Серьга перевёл его слова:

— Каримула скоро выйдет, он там со стариками в доме, напутствия с наставлениями выслушивает. Уже больше часа, скоро закончат. Кушать сядем. Женщины уже накрывают.

— Слушай Мага, что у вас за кровник такой появился? — Поинтересовался я.

Выслушав Серьгу, который перевёл ему мой вопрос, Мага ответил:

— Не кровник, а кровники. Сколько я себя помню, они всегда, были. — Ответил Мага. — Лет двадцать назад, андийцы спустились к нам с гор, коней воровать. По-тихому, у них не получилось, завязалась перестрелка. В этой перестрелке, был убит, старший брат, нашего отца. Кто конкретно его убил, понятно не было и, кровниками стали все участники набега. Сейчас, они уже все мертвы, остался один. Хасар. Каримуле выпала честь, закончить эту кровную месть. Жалко, что я младший. Был бы я старший, тогда это дело было бы поручено мне

— Не торопись, а то, успеешь. — Сказал, выходя из дома,одетый по походному Каримула. — Салам пацаны. Спасибо, что проводить пришли.

— Я с тобой иду. — Сказал я.

— Куда? — Каримула удивлённо посмотрел на меня.

— В горы.

— Это ещё, зачем?

— Надо.

— Ты точно решил? — Всё ещё думая, что я шучу, спросил он.

— Точнее не куда. Обоз, когда выходит? — Спросил я. Увидев, что я серьёзен, он осмотрел меня с ног до головы. Как бы решая, стоит ли брать меня с собой. И видимо, приняв решение сказал:

— На рассвете.

— Значит, встретимся на рассвете.

***

Утром Отец Серьги и Ксюши, растолкав нас и попрощавшись со мной, ушёл на рейд. А мать Татьяна Дмитриевна, накормив нас завтраком, сунула мне в руку котомку и сказала:

— Наклони-ка голову. — Когда я сделал то, что она просила, она со словами: — Это старшего моего, Ванечки, детский крестик, у него давно другой, а я этот сохранила. Негоже в поход, без креста идти. — Повесила мне на шею распятие. — Он тебе поможет и сбережёт. Ну, давайте, что ли присядем. Мы присели на струганную лавочку под виноградником.

— Береги тебя господь, — перекрестив меня, сказала она. — Ребята тебя проводят, а я не пойду. На обратном пути, не забудь зайти.

— Обязательно зайду. Спасибо вам за всё. — Поблагодарил я добрую женщину.

Ксюша, Серьга и я подошли к будке городового, немного раньше, чем планировали. А вот обоз уже был собран.Ожидали только командиров, собравшихся на совещание в армейской палатке. Почти все арбы были загружены боеприпасами, и мешками с мукой. Вокруг телег, гарцевало, пару десятков конных, в одном из которых, я узнал Каримулу. Вороной конь под ним, казалось, понимал, какая миссия возложена на его хозяина и, вёл себя подобающе моменту. Стоял смирно и смотрел вдаль. Каримула соскочил с коня и, отдалповодья, провожавшему его брату, пошёл к нам. Аташка, вышедший из толпы Таркинских, вместе с ним подошёл к нам и, что-то спросил на кумыкском, показывая на мои босые ноги. Серьга ему ответил, и тот, сорвавшись с места, убежал, прихрамывая на перевязанную ногу, в сторону своего аула.

— Салам пацаны. — Сказал Каримула. — Ксюша можно тебя на пару слов?

— Конечно. — Ответила ему девушка. Отойдя на несколько шагов они, остановились лицом к лицу. О чём они говорили ни кто, не слышал. Да и врядли, их разговор, был предназначен для посторонних ушей.

— Ты, что ли с Каримулой в горы собрался? — Спросил меня бородатый дядька в кавказской папахе и ружьём, на коленях, смерив меня пристальным взглядом. Он сидел с поводьями в руках, на предпоследней арбе и, дружелюбно смотрел в мою сторону. Морщинки, идущие от глаз лучиками, предавали его лицу, вид весёлого человека.

— Я.

— Ну, давай устраивайся рядом, скоро выдвигаться будем.

— Давай брат, счастливо оставаться, — сказал я, обнявшись с Серьгой, — сеструхе привет передавай. Бог даст, увидимся.

— Открыть шлагбаум, начать, движение. — Скомандовал вышедший из палатки поручик. Вслед за ним вышли хорунжий и два пластуна. Они отвязали от коновязи своих коней, лихо вскочили на них, и поскакали в голову обоза, на ходу отдавая распоряжения.

— На держи — подбежавший, к начавшей движение арбе, Аташка, протянул мне, новые сапоги — ичиги. Потом добавил ещё, что то на кумыкском. Но видно вспомнив, что я его не понимаю, протянул руку.

— Спасибо. — Я пожал его руку, и арба повезла меня на встречу неизвестному. Вместе с движением обоза,поднялась пыль. Через неё, я увидел, как Ата, подошёл к неподвижно стоявшим, Каримуле с Ксюшей и, что то сказал. Каримула взял, у державшего коня, Магомеда поводья, обнял братьев. Взлетев в седло, он ударил вороного пятками. Не ожидавший такого отношения, скакун встал на дыбы и, размашистым галопом, понёс своего всадника в след, отошедшему от города обозу.

В середине колонны, на двух арбах, разместили пленных, они сидели,ссутулившись и, не глядя на своих конвоиров о чём — то не громко переговаривались.

— Это кто был, который ичиги тебе принёс? Родственник? Меня дядька Кузьма зовут. — Начал разговор мой возница. — Вроде не похожи, он чернявый, а ты наоборот белобрысый.

— Меня Перстень зовут, — в свою очередь представился я, — а парень этот, родственник моего кунака.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Вазари — баллы судейства в дзю — до. Вазари — пол победы — семь баллов.

2

Ипон — победа — десять баллов.

3

Юко — пять баллов.

4

Кока — три балла.

5

Шидо — замечание — минус три балла.

6

Чуй — замечание — минус семь баллов.

7

В музыке мажорная тональность с тоникой до — диез

8

В музыке отрывистое исполнение звуков

9

Пятиэтажный дом.

10

Детёныш осетра.

11

Рыбацкий посёлок.

12

Рангоут — часть оснастки судна.

13

Дредноут — класс морского судна

14

Восьмой цех — здание, стоящее в море, на приличном удалении от берега.

15

Апшеронский полк —

16

Парубок — юноша

17

Персия — Аербайджан.

18

Кунак — побратим.

19

Зиндан — яма.

20

Якши — хорошо.

21

Аташка — от имени Ата.

22

Инишка — от имени Ини.

23

Гяур — иноверец.

24

Взять на баш — удар головой.

25

Ахча — деньги.

26

Национальности Дагестана.

27

Кутум — рыба.

28

Хабар — разговор.

29

Батоги — плети.