Небытие

Борис Юлианович Поплавский

Неизданные стихи Бориса Поплавского (1903-1935) – поэта и писателя, жившего в эмиграции, но далекого от ее культурного мейнстрима. 50 оригинальных текстов, написанных без надежды на публикацию и недавно найденных в архивах, дополнены уточненными версиями известных стихотворений, а также фотографиями архивных документов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Борис Поплавский. Автопортрет

От составителя

Публикуемый сборник Поплавского — очередная попытка сделать общедоступной ту значительную по размеру часть его разбросанного поэтического архива, которая в последние годы стала возвращаться почти из небытия. Этой книге предшествуют три наших издания его стихов, не появлявшихся в печати ни при его жизни, ни за последующие шесть десятилетий. Это «Покушение с негодными средствами» (1997), сделанное по материалам марсельского архива И.М. Зданевича, «Дадафония» (1999), по материалам архива московского Государственного литературного музея, и «Орфей в аду» (2009), по материалам парижского частного собрания. По тем же парижским материалам Е. Менегальдо в разных издательствах опубликовала никому прежде не известные «Автоматические стихи» (1999) и томик «Неизданных стихов» (2003), включающий без малого сто неопубликованных текстов.

К сожалению, после выхода в 2009 году «итогового» тома «Стихотворений», подготовленных А. Богословским и Е. Менегальдо, у читателей могло возникнуть ошибочное представление о том, что поиск в архивах завершён и теперь стали доступными все его стихи. В это объёмное, но поспешно выстроенное и содержащее массу неточностей собрание не вошли как почти весь наш предыдущий сборник «Орфей в аду», так и нынешняя книга.

И после настоящего издания, представляющего десятки вновь обнаруженных текстов, точку в обнародовании поэтического труда Поплавского ставить преждевременно. У него остались и совсем неизвестные стихи, и ещё такие, которые знакомы лишь приблизительно, верные или последние или лучшие варианты которых до сих пор никто, кроме работавших с его бумагами, не видел. И даже многое из того, что издано, не прошло пока серьёзную текстологическую проверку. В одном из приложений к нашему сборнику публикуются некоторые более точные версии текстов, включённых в разные годы в разные издания, в том числе и «гилейские».

Вряд ли вызовет возражение та мысль, что самые яркие и характерные для Поплавского вещи при его жизни напечатаны не были. Но я позволю себе сказать нечто более резкое. Я уверен, что лишь недавнее открытие архивов поэта позволило наконец-то увидеть ценнейшее в его творчестве — многие годы стыдливо уступавшее плодам калечащих условий беженской «культурной политики», вышедшим из-под его пера. А встречающимся сегодня высокомерным невниманием к его живым и необычным стихам мы во многом обязаны как распространённому читательскому заблуждению, что «всё сто́ящее» из «той эпохи» уже хорошо известно, так и замешательству критиков и специалистов, столкнувшихся с очевидной невозможностью отнести его, как они привыкли поступать, к чётко определённому идейному и литературному «лагерю». Такие «поэты неизвестного направления» всегда остаются напоследок.

С. К.