Второй шанс адмирала Бахирева

Борис Царегородцев, 2013

Летом 1915 года у острова Готланд Русский флот нанес серьезное поражение немецким кораблям, и случилось это благодаря нашему современнику, сознание которого немыслимым образом переместилось в весьма важную фигуру той кампании – контр-адмирала Бахирева. Он предпринял попытку немного переиграть Первую мировую войну, подтолкнув к производству некоторые военно-технические новинки уже сейчас, а не через год или два, как было в реальной истории, и предотвратить таким образом события Февраля 1917 года, а потом и Октябрьскую революцию…

Глава 4

Второй шанс адмирала

I

— Ваше превосходительство, радиограммы от начальника разведывательного отделения старшего лейтенанта Ренгартена.

— Давай сюда, — чуть не вырываю из рук старшего радиста радиограммы.

Две были переводами немецких переговоров, пересланных нам радиоразведкой флота, а третья — о подвигах седьмого дивизиона.

Быстро прочитав, обрадованно вскрикнул:

— Ай да молодец, Георгий Оттович! Не зря я его туда послал.

Все на мостике недоуменно посмотрели на меня, не понимая, чему я радуюсь.

— Господа офицеры, только что я получил известие о том, что в районе Богшера эсминцы седьмого дивизиона капитана первого ранга Гадда атаковали и торпедировали немецкий минный заградитель «Альбатрос». Он серьезно поврежден.

— Ваше превосходительство, а не должен ли седьмой дивизион находиться сейчас у Пипшера? — задал вопрос князь.

— По плану — да. Но как я говорил, в плане могут произойти изменения. И всему виной этот туман. Когда прорабатывался этот план, почему-то туман в расчет не взяли. А он, как видите сами, сорвал нам первую часть запланированной операции. Мы, конечно, можем ее продолжить завтра поутру, но кто может дать гарантию, что туман нам снова не помешает.

— Да никто.

— Ваше превосходительство, а что там насчет германского заградителя? — спросил Крыжановский.

— Противник пытается его спасти и провести на базу. Рядом с ним три крейсера и семь эсминцев (это я уже говорил от себя, так как только я знал точное количество кораблей благодаря знаниям из будущего), один из крейсеров — это «Роон». У нас пять крейсеров и восемь эсминцев. Преимущество на нашей стороне. И главное, мы о нем знаем почти все, а он, судя по переговорам, только предполагает, что в море есть какие-то русские корабли. Предлагаю найти противника и уничтожить. Ваши предложения?

— Ваше превосходительство, так у нас еще не все корабли собрались, и в этом тумане затруднительно это сделать, — высказал свои опасения командир «Рюрика».

— Александр Михайлович, если мы не соберемся до полуночи, то следующее рандеву для всех потерявшихся — это три часа в десяти милях восточнее полуострова Куплен. Передать распоряжения по всем кораблям о новом месте встречи.

— Ваше превосходительство, а как же быть с приказом обстрелять порт Мемеля?

— Дорогой князь, Михаил Борисович, что сейчас полезнее, уничтожение отряда противника или обстрел порта, который еще и закрыт туманом? И много ли пользы принесет этот обстрел, а вот уничтожение этого отряда будет очень болезненным ударом по престижу германского флота. Обстрелять этот порт мы можем и в другой раз, а вот перехватить корабли противника — такой шанс выпадает очень редко.

— Так-то оно так. Но все же получен приказ.

— Да, мы получили приказ на обстрел Мемеля. Но также в этом приказе прописано: при обнаружении неприятеля при переходе к объекту удара и если отряд окажется в выгодном положении, то вступить в решительный бой. Вот мы и вступим в решительный бой. Вы, дорогой князь, похоже, забыли, о чем мы с вами перед выходом в море разговаривали. Вот этот самый момент настал — доказать всем, что нас еще рано списывать со счетов. И в первую очередь это мы должны доказать самим себе.

— Ваша правда, Михаил Коронатович! И мы докажем.

Офицеры посматривали на нас, не понимая, о чем здесь идет речь, но догадались, что это продолжение вчерашнего нашего разговора с князем.

— Николай Николаевич, проложить курс к новому месту встречи.

II

Наступило утро 19 июня, к четырем часам все корабли отряда были в сборе, никто не отстал и не потерялся. Я выстроил отряд в две колонны. В правой колонне находились крейсера во главе с «Рюриком», крайним в колонне шел «Новик». В левой колонне все эсминцы шестого дивизиона под командованием Паттона. Отряд медленно двигался на север, примерно в шестнадцати милях от Готланда. Видимость не превышала пяти-шести миль.

— Ваше превосходительство, а проскочат немцы за этим туманом, и мы останемся ни с чем.

— Ну чего вы все нервничаете, Михаил Борисович, никуда они от нас не денутся. У них на буксире сейчас поврежденный «Альбатрос», и они еле ползут где-то севернее нас, миль на двести — двести пятьдесят. Так что мы можем спокойно двигаться на север еще часов пять-шесть, а потом пошлем эсминцы строем фронта на пределе видимости друг с другом прочесать море на север. А это сеть шириной в тридцать пять — сорок миль, я думаю, что они сквозь нее незаметно не проскочат.

В 6.20 от Ренгартена пришла еще одна радиограмма. Его отдел перехватил переговоры между кораблями и германским морским штабом и после дешифровки переслал нам.

— Господа офицеры, мы получили сообщение, что полчаса назад германский минный заградитель «Альбатрос» затонул в ста милях северо-восточнее Готланда. Это значит, что в нашем распоряжении осталось максимум три часа до встречи с противником. Сообщить на все корабли о скорой встрече с противником. Передать приказ на эсминцы: выдвинуться вперед крейсеров на шесть миль, развернуться фронтом на север. Дистанцию между собой держать в пределах видимости, какую позволяет туман, но не менее четырех миль. Скорость держать шестнадцать узлов. Как только кто-то из дозорных заметит противника, тут же доложить о контакте. И только потом определить курс и скорость отряда кораблей противника.

Два часа двигаемся на север, противник пока не обнаружен, но чувствую, он рядом. Так и есть, нас разделяло около тридцати миль. При такой скорости встречного сближения контакт минимум через тридцать минут.

И вот получена радиограмма с «Забайкальца», который шел вторым слева, в строю эсминцев: «Вижу противника, семь вымпелов, курс 190, скорость семнадцать узлов».

«Интересно, где еще трое, по всей вероятности, не увидел из-за тумана», — подумал я.

— Ну вот, отмучились неведением, теперь знаем, где наш противник. Передать на эсминцы, чтобы возвращались. Крейсерам распределить цели. «Рюрик» ведет огонь по головному, остальные разбиваются на пары. А, чуть не забыл, как только противник начнет передачи, тут же забивайте их помехами. Пусть наши радисты матерно ругаются на немецком, русском, даже китайском, мне без разницы, главное, чтобы ни одна передача не прошла. Так мы нарушим управление кораблями, а немцы не смогут вызвать подкрепление. Александр Михайлович, командуйте кораблем.

— Корабль к бою изготовить. Ну, с Богом, господа. Все по боевым местам.

Заработали элеваторы, подавая снаряды и заряды к орудиям. На верхней палубе раскатывали противопожарные рукава для борьбы с возможными пожарами. В недрах кораблей, у котлов и машин, все были в напряжении, прислушиваясь к тому, когда начнут стрелять орудия. После первого же выстрела пружина натянутых нервов сработает, дальше только их работа, кому кидать уголь в топки, кому смотреть за машинами и котлами, чтобы все работало как часы. Сигнальщики наблюдали за морем, не появятся ли корабли противника, и за своими кораблями, не пропустить сигнал.

Первыми показались свои эсминцы, которые, нещадно дымя, спешили занять свое место позади строя крейсеров, а минут через пять и корабли противника. Впереди два эсминца, которые, как только нас заметили, сразу повернули назад, под защиту своих крейсеров. Интересно, в какую сторону они будут прорываться, к Швеции или… хотя нет, туда они не пойдут, они же не знают, что там может их ожидать. Возможно, «Слава» с «Цесаревичем» их ждут или дредноуты.

— Ну, вот и отлично, — сказал я, видя, как немецкие крейсера поворачивают на запад, в сторону Швеции.

— Лево руля, — скомандовал Пышнов.

Крейсер взял влево, ведя за собой остальные крейсера отряда и занимая выгодную для начала боя позицию. В немецкой колонне первым шел «Аугсбург», за ним «Роон» и «Любек». Несколько в стороне за крейсерами шли эсминцы. Два отряда кораблей, увеличивая скорость, медленно сближались, сокращая дистанцию. Над крейсером поднялись стеньговые флаги.

— Открыть огонь, — раздалась команда.

С дистанции семьдесят кабельтовых «Рюрик» открыл огонь из правой носовой 203-мм башни, произведя пристрелку по флагману коммодора Карфа, крейсеру «Аугсбург». Первый залп лег с большим недолетом и позади крейсера. Пара крейсеров — «Адмирал Макаров» и «Баян» — открыли огонь по «Роону». Следующая пара по «Любеку». Очередной залп лег с перелетом впереди корабля, и тут же заговорили все орудия главного калибра правого борта. Мы старались сбить скорость флагмана Карфа.

Корабли двигались на двадцати узлах, вели огонь друг по другу. Высоченные столбы воды от разрывов снарядов вставали вокруг кораблей обоих отрядов.

— Ближе, Алексей Михайлович, ближе, нам нечего бояться. Давай сближайся с ними, — не выдержав, приказал я.

Первым добился попадания «Адмирал Макаров» под командой Павла Михайловича Плена: 203-мм снаряд с его крейсера угодил в основание фок-мачты «Роона», чуть не перебив ее. При этом погибли шестеро матросов, четверо из расчета 88-мм орудия, стоящего у основания фок-мачты, сигнальщик и матрос палубной команды. Кроме того, одиннадцать моряков было ранено. Лучше всех стрелял «Любек», дважды поразив «Олега». Один снаряд попал под мостик в каземат 152-мм орудия, но не пробил брони, контузив расчет орудия. Второй же — в катер, стоящий на рострах, между третьей трубой и кормовой надстройкой, при этом погибли двое из расчета 75-мм пушки и еще пятеро получили ранения осколками снаряда и щепой от катера. Вспыхнувший пожар быстро ликвидировали. В лазарет крейсера стали поступать раненые, погибших укладывали в ледник.

Противник, чтобы сбить наш прицел, повернул еще на два румба вправо. Как только корабли начали втягиваться в поворот, один из 254-мм снарядов попал в середину флагманского крейсера Карфа. Это был просто слепой случай: не начни корабли поворот, снаряд пролетел бы мимо. Дым и пар взметнулись над крейсером, который резко потерял скорость и стал вываливаться из строя. Следом двигающийся «Роон» резко взял влево, прикрывая собой флагман, и тут же сам получил 203-мм снаряд с «Баяна» в нижний каземат среднего 150-мм орудия, пробив броню и разорвавшись внутри, уничтожив всех, кто там находился, вместе с орудием и вызвав сильный пожар. По кораблям нашего отряда гремело «ура» при виде столь удачных попаданий в противника.

И все же один 210-мм снаряд попал в «Баян», пробив верхнюю палубу в средней части корпуса. Осколки снаряда повредили вторую дымовую трубу, командный камбуз, вывели из строя два 75-мм орудия на батарейной палубе (бесполезных в бою с крейсерами противника, да и с эсминцами тоже, потому-то в скором времени они все были демонтированы). Комендоры Никита Медведев и Георгий Стрюков, а также горнист Степан Синяк получили ранения. Вскоре и мы на «Рюрике» получили гостинцы от «Любека»: тот влепил нам два снаряда сразу, оба в корму, правда, серьезных повреждений они не нанесли.

— Право шестьдесят, эсминцы противника выходят в атаку, — раздался голос сигнальщика.

— Это Карф решил послать эсминцы, чтобы отвлечь нас от своих крейсеров, — поделился я своими мыслями с Пышновым. — Передать Паттону и на «Новик» отсечь эсминцы противника. Александр Михайлович, перенести огонь на «Роон», пока у него проблемы из-за пожара.

Огонь трех крейсеров, сосредоточенный на одной цели, не сразу принес результат. Так как свои разрывы надо было выделить среди других и делать поправки, дистанция между крейсерами сократилась уже до сорока кабельтовых, и оставался только вопрос времени, кто первым попадет один в другого. И вот, наконец, «Роон» начал получать свое: вначале два 203-мм снаряда с «Рюрика», потом один 152-мм с «Адмирала Макарова». «Роон» еще интенсивнее запылал, но хода не сбросил и продолжал отстреливаться, хотя потерял уже три 150-мм орудия левого борта из пяти. «Рюрик» содрогнулся от сильного удара, 210-мм снаряд попал в главный броневой пояс напротив носовой 203-мм башни. Взорвавшись на поясе, он вдавил в борт одну из броневых плит, вызвав затопление подбашенного отсека и выход самой башни из строя. Внизу шла борьба с поступающей водой, пожара не было, так как забортная вода сама затушила не успевший разгореться огонь. На мостик начали поступать доклады о повреждениях и о принятых мерах к их устранению.

— Ваше превосходительство, мы лишились двух 203-мм и одного 120-мм орудия и приняли около двухсот тонн воды, — доложил командир крейсера Пышнов, выслушав доклады от аварийных команд.

— Что с башней?

— Ее заклинило, и, когда введут в строй, неизвестно.

— Потери?

— Двое пропали, я думаю, утонули в артпогребе, шестеро ранены.

— Надо добить этот «Роон». Сосредоточить огонь всех орудий на нем.

Бой продолжается уже пятьдесят минут, а ощутимого перевеса мы еще не достигли, противник все еще огрызался, и весьма болезненно. «Аугсбург» медленно уходил на запад, сильно дымя из-за пожара в его средней части и из-за разрушенной средней трубы и одного котельного отсека. Дистанция до ближайшего крейсера сократилась до тридцати пяти кабельтовых.

Вот и дождались праздника на нашей улице, два 254-мм снаряда все-таки встретились с бортом этого живучего «Роона». Пробив борт, один из снарядов проник в котельное отделение, разорвавшись там, он вызвал взрыв еще нескольких котлов, палуба над котельным отсеком вспучилась, завалив одну из труб набок. Второй попал в барбет кормовой башни, пробив ее. Пламя вырвалось из всех башенных щелей, выжигая всех, кто находился в башне и подбашенном помещении. Крейсер еще двигался по инерции вперед, но начал крениться на левый борт, скорость его стремительно падала. Теперь он не представлял большой угрозы, растеряв большую часть своих боевых возможностей, сейчас он просто большая груда металлолома.

— Передать на «Макарова» и «Баян»: догнать и добить «Аугсбург». А нам остается только отправить этот броненосный крейсер на дно.