Рокировка

Борис Орлов, 2016

Погибнуть с честью, исполняя свой долг, это иногда не конец, а лишь начало новой истории. Истории, в которой уже не будет Третьего рейха, сожженного Берлина, не будет испепелённых Хиросимы, Нагасаки и Токио… А что будет?

5

Белов проснулся, когда в окно кабинета брызнули солнечные лучи. Что-то ему показалось странным, и он сразу осознал — что. На диване появились одеяло и подушка. И то и другое — простые, без изысков. А еще в кабинете появилась табуретка, на которой сейчас сидела молодая женщина. Она подняла голову, протерла глаза:

— Проснулся?

— Да… А вы кто?

Но женщина уже выскочила в дверь, и Белов услышал ее громкий голос: «Проснулся! Ребята, он проснулся!», а потом — удаляющийся топот сапог.

Он встал, потянул затекшие со сна мышцы и принялся за разминку. Когда он выполнял очередное ката, в кабинет вошли Сталин и Власик.

— Александр, как вы смотрите на то, чтобы вместе позавтракать? — спросил Сталин.

— Положительно, товарищ Сталин. Только я бы сначала умылся, а уж душ — вообще предел мечтаний…

— Товарищ Власик, обеспечьте.

Николай Сидорович кивнул, а Сталин между тем продолжал своим спокойным глуховатым голосом:

— Завтрак будет часа через полтора, но если вам хочется есть…

— Чашку кофе… то есть стакан чая, если можно?

— Можно. А вот то, что вы сейчас делали, это?.. Я что-то подобное видел у китайских красноармейцев, но не такое…

— Совершенно верно, товарищ Сталин. Это комплекс разминочных упражнений, в основе которого действительно лежит китайская гимнастика ушу. С изменениями, конечно, и с дополнениями…

— Интересно… — Сталин пристально посмотрел на Белова и повернулся к двери. — Ну не будем вам мешать, товарищ Белов. Или лучше — Ладыгин?..

На завтрак Александр бежал, мучая своего охранника, которому были в новинку эти резкие перемены темпа. В конце концов, окончательно задохнувшийся парень взмолился:

— Товарищ пионер… будь такой… добрый: потише беги, а то уже сил никаких нетути…

Не снижая темпа, Саша резко развернулся, подбежал к охраннику финишным спуртом и остановился перед ним. Парень как парень, с неплохой физподготовкой, кстати, а поди ж ты…

— Тебе как звать? — спросил Белов задумчиво. И прибавил: — Ты — рязанский?

— Рязанский. А зовут Алексеем. А ты как узнал, что я — с Рязанской губернии?

Саша хмыкнул:

— Ну, это же не сложно, Леха. Во-первых, выговор. Во-вторых, тип лица, характерный для уроженцев именно тех мест. У меня в… — Тут он осекся, чуть не ляпнув «в подразделении», и своевременно выправился: — В звене были трое из ваших мест.

— Да? Откуда? Мож, землячки?

— С Рыбного был один, с Касимова…

— О, землячок… А кто? Фамилия какая?

Белов пожал плечами:

— Кошкин вроде…

— Это который же Кошкин? Не мельника Кошкина сын?

Саша отвечал, а сам думал: «Во попал парень! Во попал! Власик из него душу на допросе вынет. Во всяком случае — постарается…»

Завтрак накрыли все в той же малой столовой. Здесь уже собрались все те, кто имел право сидеть со Сталиным за одним столом. Василий, которого частенько называли «Красным» за способность краснеть, словно помидор, его сестра Светлана — дети от Надежды Аллилуевой. И приёмный сын, Артём Сергеев — сын знаменитого большевика Артема, погибшего при испытании новой техники. Кроме них, ещё был Власик, и вот теперь — Александр Белов.

Иосиф Виссарионович подтолкнул Сашу к остальным:

— Знакомьтесь, кто не знаком. Это — Александр Белов. Он немец. Я знал его отца — вместе сражались под Царицыным. Его родители погибли в Германии. Они были настоящие коммунисты, настоящие большевики. Сашу сумели переправить к нам, в Советский Союз… — Он помолчал и закончил: — Он будет жить с нами.

Василий — ровесник Сашки, подошёл и по-мужски протянул руку:

— Василий.

— Александр.

Подростки пожали друг другу руки. Следом подошёл Артём и тоже представился, и последней, словно мышка, появилась Светлана и, глядя на нового в их окружении человека, словно взрослая протянула руку.

— Света.

— Саша, — Александр едва заметно поклонился и улыбнулся девочке, которая даже потянулась на носочках, чтобы казаться выше.

За столом у Сталина не было особых разносолов, питались в семье скорее скромно, но сытно.

— Ну, как дела в школе? — Сталин, неторопливо евший гречневую кашу, посмотрел на Василия.

— Так… — Василий недовольно поморщился.

— А мне рассказывали, что совсем не так… — Сталин нахмурился. — Опять хулиганил, опять на тебя жаловались…

На это Василий предпочёл отмолчаться.

— А ты, Артём? Тоже совсем не образец советского школьника.

Артём склонился над тарелкой так, что носом едва не касался супа.

— А мы по естествоведению проходили Антарктиду! — выпалила Светлана, отвлекая отца от опасной для брата темы. — Было очень интересно. А вы, Саша, что думаете об экспедиции в Антарктиду?

— Экспедиция? — Александр задумался. — Там такое место, что кавалерийским наскоком ничего не сделать. Антарктида это кухня погоды нашей планеты, одна из, конечно, но тоже очень важная. Там, конечно, со временем будут наши полярные станции и исследовательские городки, но всё это очень сложно. А вообще, да. Место интересное. Там, кстати, находится самое сухое место на планете.

— Там же вроде лёд кругом? — заинтересовался Сталин.

— Не везде. Совсем не везде. Например, каменистая пустыня Мак-Мердо. Там осадков не было почти миллион лет или более. Кроме того, там дуют такие ветра — почти триста пятьдесят километров в час. Как пуля на излёте. И довольно холодно. Доходит до минус девяносто градусов. В общем, не лучшее место для отдыха, — Александр рассмеялся. — Но для науки, конечно, клад. Кроме того, под трёхкилометровым слоем льда находятся реликтовые озёра, в которых могли сохраниться организмы, с которых началась жизнь на Земле.

— Вы так интересно рассказываете, словно были там… — Светлана даже забыла про еду от удивления.

— Не был, — Александр покачал головой. — Просто всегда любил учиться и читать книги. Книги это же пища для мозгов. Каша вот — еда для желудка. А книги… — это книги. Когда тяжело было, без родителей… ну… в общем, чуть не одичал. Газеты зачитывал до дыр, даже эсэсовские и штурмовиков. Так читать хотелось.

— А твои родители…

— Погибли, я же сказал, — вмешался Сталин. — Спартаковцы. Их пытались захватить на конспиративной квартире, но они отстреливались до последнего… — Он чуть помедлил и погладил Белова по голове. — Но ведь это — не конец истории, я уверен. Правда, Саша?

— Да, товарищ Сталин, — кивнул Александр, внутренне восхищаясь игрой вождя. — Я уверен, Советская Россия даст мне случай рассчитаться с долгами. Как говорят арабы: Эд дуюн эд дуюн эдден ас шараф, — произнёс он с характерным выговором. — Долг крови — долг чести.

Конец ознакомительного фрагмента.