Девушка из разноцветных яблок

Борис Мирза, 2020

Повести и рассказы Бориса Мирзы стали известны задолго до выхода в свет его книг – десятки тысяч читателей оценили и полюбили эту пронзительную, стилистически оригинальную прозу. В сборник вошли повести и короткие новеллы о жизни и любви, в которых исповедальная проза сменяется портретами современников, а истории большого города – мифами маленького приморского поселка и далекой псковской деревни. Книга содержит нецензурную брань

Человек-загадка

На вопрос, когда лучше позвонить, он вдруг вздрагивает и спешит перебить:

— Нет-нет. Я сам позвоню.

Спрашиваю:

— Сколько с меня?

Бормочет что-то невнятное. Я не могу разобрать. Переспрашиваю:

— Как, не знаете? А кто же знает?

Он:

— Я не сказал «не знаю», я сказал «не надо».

— Как это «не надо»? Вот… — Я копаюсь в карманах. — Пятьсот рублей хотя бы. Вы же работали.

— Спасибо. — На секунду его лицо будто освещается изнутри, ровным, каким-то нездешним светом.

Он отворачивается и начинает собираться. Только что Николай починил мне газовую колонку для нагревания воды. И теперь этот седой сухопарый мужчина складывает вещи в старенькую сумку…

Везу его домой. Он опять молчит. Сначала заинтересовавшись моим внедорожником, Николай слушает рассказ молча, кажется, равнодушно и больше заинтересованности темой не проявляет. Теребит колено, точно оно у него болит. Смотрит перед собой.

— Николай, а почему вы от денег хотели отказаться?

— Так они счастья не приносят.

Да, деньги не приносят счастья, думаю. В связи с этим можно не брать плату за вызов.

— Но вы же работали! Я тоже не мог не заплатить. Думаете, я бы воспользовался тем, что вам деньги не приносят счастья?

Он поворачивается ко мне, и опять его лицо светится изнутри.

— Да?

— Да! — отвечаю. — Такая свежая мысль, человек за свою работу должен получать деньги.

Он улыбается. Его свет угасает.

— Давайте в понедельник, после шести, вам трубу заменим. Видели, она там потрескалась.

— Конечно. Сколько нужно на новую? Давайте я дам.

— Нет. — Он опять равнодушно смотрит вперед и теребит колено. — Я куплю.

— Хорошо, когда позвонить?

— Я сам позвоню…

Другие электрики, сантехники, слесаря отзываются о нем одновременно с уважением и иронической улыбкой. Он хоть и лучший мастер в поселке, но им не конкурент. Запойный.

— Говорят, он запойный, — рассказываю я жене. — Странно, никогда его пьяным не видел.

— Жалко, — вздыхает жена. — Интересный мужчина и такая болезнь. Откуда, почему…

— Я не знаю. Его не разговоришь. — В мужской красоте я не понимаю, вижу в правильных чертах Николая лишь мягкость и некоторое своеобразное благородство. — Он действительно интересный?

— Да, конечно, — отвечает жена. — Видел его глаза?..

В понедельник Николай не появляется. Не звонит и во вторник. Пришедший вместо него сантехник пожимает плечами:

— Ушел в себя.

— Так и сколько он будет в себе?

— Не знаю. Он необщительный. Человек-загадка. Кто ж его знает?

В среду набираю Николаю.

— Алло.

— Приходите, — говорю. — Все-таки давайте трубу у колонки поменяем.

— Я сейчас не могу, — короткий ответ.

— Хорошо, — соглашаюсь я и не знаю, как продолжать.

— У меня мама умерла.

Я бормочу слова соболезнования. И в конце разговора, забывшись, спрашиваю:

— Когда позвонить?

— Я сам, я сам позвоню…

Через неделю, прощаемся… Он заменил мне трубу, отказался назвать стоимость работы, согласился с моей ценой, на мгновение просветлел лицом, так, будто впервые видит столь хорошего человека, и попросил довезти до дому. Здесь близко. Я с радостью повез. Это моя последняя надежда хоть что-то узнать о загадочном Николае.

— Шумно у меня, — говорю, — дети замучили: то болеют, то хулиганят, то школа, то подготовка…

Молчит, теребит колено.

— А вы один живете?

— Теперь да.

Молчим. Едем.

— В случае чего поможете?

— Конечно.

— Вы всегда здесь?

— Всегда. С детства.

— И родители отсюда?

— Отец местный был, мать из Симферополя. Была.

— Значит, крымчанин настоящий.

— Получается так.

— Мне нравится Крым. Хочу здесь остаться пожить.

— Да? — Он поворачивается ко мне, и лицо его светится совершенно волшебным светом. — Надо вам тот насос, что в гараже, подключить. Напор будет больше. Я там все знаю. Ведь это я его когда-то ставил… — И как бы предупреждая мой вопрос: — Я сам позвоню.

Я так ничего и не узнаю о нем, хотя позже мне покажут окно квартиры в пятиэтажке, где он живет. И под окном я увижу старую облезшую модельку советского истребителя — игрушку, привязанную к подоконнику.

Я так ничего и не узнаю.

А пока смотрю, как он, чуть сутулясь, уходит от меня в раннюю крымскую осень. Бредет. Останавливается. Глядит куда-то вверх, на кроны начинающих желтеть деревьев. И, я уверен, лицо его светится в этот момент.

Ровным, каким-то нездешним светом.