Шумен

Борис Левандовский

25 афиш и немного клея

Самозваного менеджера полудюжины львовских аматорских рок-групп по кличке Батут Макс заприметил еще издали. Тот пытался приладить цветной плакат на трамвайной остановке, расположенной по другую сторону дороги от большого католического костела у Привокзальной площади, возведенного поляками в начале ХХ века. Батут, похоже, не слишком годился для такой работы: уголки афиши то и дело загибались вперед, стремясь принять прежнюю скрученную форму, которую обрели в рулоне, и когда доходила очередь нижних, верхние уже изображали «козу», будто в издевку над его потугами. Батут отдувался и млел от жары, которую плохо переносил. Рядом на свободном сидении остановки Макс увидел целый рулон плакатов, скрепленных черной резинкой, и банку канцелярского клея.

Приблизившись к Батуту и наблюдая за его стараниями совладать с афишей, Макс подумал, что гораздо практичнее было бы использовать скотч.

Они познакомились позапрошлым летом, когда ехали в одном купе поезда. Их знакомство продлилось и дальше — как выяснилось вскоре, обоими двигала цель попасть на заключительный третий день рок-фестиваля в Киеве. Тогда должны были выступать такие крутые команды как «Монстер Магнетт» и «Металлика», и еще старые добрые динозавры вроде «Свит» и «Смоки». Правда, затем большую часть времени они с Батутом провели в разных компаниях; после этого они еще несколько раз виделись мельком во Львове. Но сейчас Макс легко его узнал с тридцати шагов по собранному в хвост маслатому хайеру и характерно мятой рубашке с закатанными до локтей рукавами, вылезшей сзади из штанов и нависавшей над его широкой задницей как пародия на флаг страны Восходящего солнца. Возраст Батута с одинаковой вероятностью определялся в границах от двадцати до тридцати, или немногим больше.

Макс подошел к нему со спины и хлопнул по плечу. Батут подскочил от неожиданности, едва не сведя на нет труды последних нескольких минут, но все равно, казалось, был рад его видеть.

— Новая команда? — спросил Макс, разглядывая афишу с четырьмя патлатыми гильотинированными головами в духе «Дип пёпл».

— Ага, — расплылся в улыбке Батут и отер тыльной стороной ладони лоснящееся от пота лицо. Макс вдруг проникся уверенностью, что изобразить на афише группу «Драглайн-2» под «Дип пёпл», была именно его идея.

— Послезавтра лабают в «Роксе». — Батут ткнул пальцем в строку, идущую большими синими буквами под «головами», где указывалось место и время проведения концерта. — А на следующий день выступят в сборном с «Белой зоной» и «Мертвым пивнем» в зале политеха. Так что приходи.

— Почему бы и нет, — сказал Макс. — Если устроишь на шару, а то…

— Без проблем. В «Рокс» это точно устрою.

Батут снова отер лицо и продолжил заниматься плакатом.

–Кстати, как тебе идея? — Он кивнул на четверку голов.

–Твоя? Ничего, только мне кажется, я это где-то уже видел.

–Да? Черт… знаешь, мне вот теперь тоже так начинает казаться.

–Давно тут мудохаешься?

— Не так чтобы, но эта жара… уф-ф!.. просто остолбенела, — признался толстяк. Однако на сей раз ему удалось прилепить углы афиши как следует, либо это клей успел подсохнуть на солнце и наконец взялся за дело. — Если так пойдет дальше, до вечера не развешу и половины.

— Угу, — согласился Макс, подкуривая сигарету.

— Слушай… — вскинулся Батут, какая-то внезапная мысль постепенно проступила на его лице, будто форма начинки сквозь тесто.

— Даже не проси, — сказал Макс, улыбаясь и отступая на шаг. — Ни за что не стану этого делать.

Батут тоже улыбнулся и подался за ним.

— И не подумаю!

— Мне сегодня еще нужно успеть договориться за аппаратуру, — начал уговаривать Батут. — И встретиться с…

— Нет.

— Ну, пожал…

— Да не стану я носиться по всему городу с твоими дурацкими головами!

Толстяк шмыгнул носом и остановился.

— Почему же дурацкими? Нормальная заморочка, — он оглянулся на приклеенный плакат, вытирая потные ладони о штанины. — Слушай, мне действительно позарез нужно… ладно, я тебя понял, — и назвал сумму.

— Нет.

Тот добавил.

— Все равно нет, — сказал Макс.

Батут подумал и добавил еще.

Макс открыл рот, чтобы послать великого воротилу шоу-бизнеса дальше Камчатки, а самому отправиться домой… но вовремя вспомнил о своих финансовых затруднениях. Поэтому уточнил сумму.

Батут закатил глаза и добавил еще немного, заявив, что это предел его возможностей, уважения к себе, всяческого здравого смысла и даже самых верхних показателей на торгах Лондонской биржи, — и за большее он сам согласен лазить по городу хоть до следующего утра.

Удобный случай пополнить опустевшую казну сам, казалось, шел Максу в руки, хотя насчет верхних пределов Батут явно переборщил, да и роль расклейщика ему нисколько не улыбалась. Однако, подумав еще секунду, он согласился.

— Рассчитаемся на концерте, — подытожил Батут.

Когда Макс отмахнулся и сделал вид, будто уходит, он опять как-то сразу погрустнел и с тяжелым вздохом полез в карман за деньгами. Затем передал Максу рулон с афишами, банку клея и снабдил всяческими ЦУ, представлявшими несомненную ценность для дебила.

«Боже, ну и вляпался же я», — думал Макс, глядя, как Батут заскакивает в двери отбывающего трамвая и машет ему рукой на прощание.