Куклак Петра Великого

Борис Евсеев

Борис Евсеев – прозаик широко известный, лауреат премии Правительства РФ в области культуры, Бунинской и Горьковской премий. Его новая повесть-сказка неожиданна и увлекательна. Начинаясь во времена Петра I, она стремительно врывается в наши дни. В повести рядом с историческими персонажами – князем Меньшиковым, Яковом Брюсом, стряпчим Алексеем Лениным – действуют незабываемые сказочные герои. Вместе они образуют поистине волшебный текст, предназначенный для детей и подростков.

Редактор Феодора Евсеева

Корректор Ксения Белокроликова

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Борис Евсеев, 2021

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-6279-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сказки возникают по-разному.

Давно хотелось написать об одной тени, мелькнувшей перед сном. Тень горбатая сдёрнула с головы парик, взмахнула им и пропала. А вслед за тенью отразилась в зеркальном шкафу кукла, одетая офицером-преображенцем. Лицом кукла была точь-в-точь схожа с юным царём Петром! В руках — огромная треуголка. Кукла что-то пыталась сказать, но не смогла произнести ни слова. Эта неумелость вдруг сделала офицера-подростка забавным, даже трогательным.

Сразу захотелось преображенца вставить в историю, или лучше в сказку. Вот только сказку никак не удавалось начать!

Прошёл год, за ним другой, наступил третий.

Тут — неожиданность. Надоело сказке ждать, пока её напишут! И начала она сама себя сочинять. Замелькали в зеркальном шкафу новые отражения. В руках у отражавшихся фигур появились любопытные вещицы. Особенно запомнились роскошные лосиные перчатки, в старые времена полагавшиеся по уставу к преображенскому мундиру. А ещё — офицерский пернач с узорчатой рукоятью и шестью острыми стальными перьями, грозно торчавшими из набалдашника…

И побежала сказка, поехала! При этом вела она себя своенравно. Взашей был выгнан ярмарочный Петрушка с малиновым носом, затеявший было кривляться в зеркальном шкафу. Вместо этого недотёпы опять появился в сказке подросток-преображенец. Теперь он сумел заговорить и сразу же представился: «Петруша Михайлов».

Ну а на следующий день прибыла из Санкт-Петербурга посылка. В ней старинная географическая карта и форменные офицерские башмаки. Кто прислал посылку — до сих пор неясно.

Дальше сказка полетела быстрее звука! Даже приходилось на поворотах её осаживать: чтобы в канаву не свалилась или не разодралась в клочки.

А начиналась сказка так…

Царь Пётр, Комар и Комарик

⠀

5 января 1718 года государь Пётр Алексеевич в Москве, в Ново-Преображенском дворце письмо написал. Да не кому-нибудь, а Якову Брюсу, за которым издавна слава волшебника тянулась. Чтобы мысли свои проверить, стал государь читать письмо вслух:

«Если Вы из Петербурга ещё не выехали, то надобно Вам, Яков Виллимович, перед отъездом объявить министрам союзников наших: прусскому, польскому и датскому…»

Вдруг государю показалось: между строк, в листе — Брюс-волшебник шевельнулся! Щёки у Якова Виллимовича раздавленной клюквой измазаны. В левой руке зрительная труба. В правой — толстенная книга. Причём вспыхивает эта книга время от времени сизым пламенем! И вдобавок ко всему Брюс-волшебник, кривляясь, царю подмигивает.

«А ведь в жизни, подлец, подмигивать ни за что не посмел бы…» — подумал Пётр Алексеевич.

Тут внезапно сонная одурь охватила государя. Прилёг он в спаленке своей на постель, подтянул ноги к животу. И прихлынуло к нему виде́ние небывалое!

Привиделось: стоит он у невысокого окошка. И опять-таки — в собственной спальне. Рядом — кровать дубовая столярная. Над ней занавесочка, зелёным виноградьем вышитая. Одеяло на лисьем меху выставилось краем. И что странно: всякие разные предметы из казённой палаты в спальню царскую переместились и повисли в воздухе!

Тут тебе и доска аспидная рисовальная. И корабль вощаной с парусами раздутыми. Рядом с кораблём — кубок с крышкой из горного хрусталя. А на крышке — железная артиллерия жерлами вверх торчит. Недалече от кубка — два лесных рога из богемского стекла призывно покачиваются. Даже захотелось дунуть в них по очереди!

Но вещицы — Бог с ними. Потешили царскую душу, и заволокло их дымкой. Главным другое оказалось!

Привиделось государю — разговаривает он в спальне с куклой. И кукла эта точь-в-точь на него самого похожа. Только не на теперешнего, — а когда десять лет ему было. И росту кукла хорошего, и кафтан на ней офицерский, превосходный, из тёмно-зелёного сукна. Рукава, как и положено, до кистей рук слегка не доходят. Обшлага — разрезные, из красного сукна.

Спереди на камзоле карманы с пятиконечными зубчатыми клапанами. На левом плече алый шнурок. Под кафтаном камзол красный. На ногах, как и подобает, штаны: длиной до колен, а цве́та — опять-таки тёмно-зелёного.

А башмаки! Глаз не оторвать! Носы квадратные медной блескучей пряжкой застёгнуты, и дёгтем приятно пахнут.

Ко всему прочему — шляпа чёрная, шерстяная, с круглой тульёй. Поля шляпы, как положено по уставу, с трёх сторон вверх завёрнуты. Ещё и галстух офицерский белым бантом завязан. Словом, всё, как в детские годы мечталось!

Даже онемел государь от радости. Такой ладной куклы в мундире офицерском видеть ему никогда не приходилось.

Только вот шпаги при кукле не было. Зато пернач небольшой серебряный в кукольной руке подрагивал.

— Пер-нач, — по слогам произнёс понравившееся словцо царь Пётр.

И тут же очнулся.

А очнувшись, припомнил: во сне спрашивал он о чём-то куклу. А о чём — никак в толк не возьмёт.

Бормотала что-то кукла в ответ. Но что именно — не припомнить.

Тут Пётр Алексеевич окончательно стряхнул сонную одурь и велел позвать князя Меньшикова.

Тотчас изящный Меньшиков и явился. Поклонился, мелко завитым париком своим пол подмёл. Потом подступил, проныра, поближе и пылинку с государева плеча смахнул.

Царь ему:

— Ты у нас, Данилыч, как иголка, проворный. Распорядись-ка, чтобы куклу мне сделали. Нужна очень… Сына моего, младенца Петра, когда ещё выучу? Вот кукла для обучения и муштровки мне и сгодится!

Меньшиков от неожиданности даже на каблуке крутанулся:

— Вот так история! В детство ты, что ли, почал впадать, государь? Не поздновато с куклами играть?

— Олух ты лопоухий! Генерал-фельдмаршал, а ничего не понял. Мозговитую куклу хочу получить я. Кукольный сын мне требуется! И чтоб как живой был. Царевича Алексея не смог я наставить на царство. Царевичу Петру — полтора года от роду. Глядишь, набью руку на кукле, а там и сына подросшего выучу. Ты в Европах говорящих кукол видал? Ну, то-то же. Пускай немцы такую механику выдумают, чтоб кукла могла всё, что скажу, сперва повторять, а затем и сама начала соображать потихоньку!

Меньшиков в сомнении даже крякнул.

— Крякай не крякай, а исполнять придётся. Да гляди мне, Данилыч! Должно тому кукольному сыну десять годков быть. Ведь и мне десять было, когда на престол садился. Ростом, лицом и телом кукла должна быть в точности со мною схожа. И зовётся пусть Петрушей Михайловым, как я называл себя когда-то. И чтоб мужеского пола была, а не межеумком каким-то!.. Да, вот ещё что. Скажи-ка ты мне: как будет по-русски кукла мужеского рода?

— Куклак! — не раздумывая выпалил Данилыч.

Ответом государь остался очень даже доволен.

— Ну, куклак так куклак.

Тут царь Пётр раззадорился, стал по комнате ходить, руками размахивать. А потом подошёл к изящному Меньшикову, обнял его и сказал:

— Понимаешь, Данилыч! Не балаганный Петрушка с грубым смехом мне нужен. Балаганная кукла — гроша ломаного не стоит! Да и устал я от грубого скоморошества и «всешутейших соборов»! Нужен мне Петруша иной, разумеющий вложенные в него мысли. И притом правдиво царю отвечающий, этаким ласковым, сыновним манером… Ещё хочу, чтоб куклак в ассамблеях выступал! Своими ответами гостей напрочь сражал. Умней и свободней человека российского должен стать Петруша! Вот какой кукольный сын мне нужен. Будто взяли мы с тобой его из кукольного вертепа и к жизни нашей пристроили. Кукла в жизнь — прыг! И ведёт свою роль. Причём со своим, подсобляющим делу разумением! Никого не предаёт. Мерзостей творить даже не собирается. Кукла, от себя самой говорящая, страшно полезной нам будет!..

Немцы изготовили бронзовую куклу быстро. Для красоты материей телесного цвета её кое-где обшили. Да только хрипела кукла отчаянно и, как бычок годовалый, глаза на свет божий таращила бессмысленно.

— Кому хочешь, Данилыч, отдавай куклу доделывать, — а до ума мне Петрушу доведи! Чтоб не только говорить и кланяться, даже танцевать куклак мог!

Отдали куклу на переделку голландцам. Те — бронзы поубавили, добавили платины и механику посложней выдумали. Быстренько новую механику Петруше вставили и кланяться научили. А всё равно: глупо выглядит кукла! Дёргается, сипит, фонтанчиками слюней кого не надо обрызгивает. И кланяется невпопад. Да ещё зубами, как собака, клацает.

Даже противно стало некоторым придворным на ту куклу глядеть.

Тут откуда ни возьмись — напросился к царю Петру для разговора мужик неизвестный. Росту громадного, но с виду смирный и вроде непьющий.

— Как звать?

— Комарик Малый.

— Ростом выше меня, а Комарик зовёшься. Ещё и Малый. Для чего так?

— Чтобы не путали с братом моим, Комаром Ефимовым.

— Так ты Комару Ефимову родственник? Спасителю моему разлюбезному?

— Ну.

— От буйства стрельцов меня когда-то Комар Ефимов спас. Век того не забуду… Только ни лицом, ни ста́тью на тебя не похож он! Ты — вон какой огромный: на три вершка меня выше, на пять вершков толще! А Комар — тот едва до колена мне доставал.

— Тут уж как Господь распорядился. Только вот те крест — брат я ему! Троюродный.

— Ладно, верю. А ты чего хочешь, Комарик Малый? Говори кратко.

— Стоит бык печёный: в заду чеснок толчёный, с одного боку режь, а с другого — макай да ешь, — присказкой ответил Комарик государю.

Однако, заметив царское недоумение, сразу добавил:

— Это присказка, государь, сказка впереди будет. Слыхал я: куклу для тебя немцы с голландцами смастерили. Куклу ту уму-разуму научить желаю. И оживить попробую.

— Как же ты сможешь научить её, коли немцы с голландцами не могут?

— Смогу. Жить не буду, а сделаю! Скажу тебе как на духу, государь, — надоела мне жизнь обнаковенная. Скучная она и нелепая, когда без выдумки и художеств. Правда, с художествами — жизнь опасная. Не всем по нраву у нас художества.

— Так ты, Комарик, в солдаты иди. В сражениях выдумку проявишь. Там накормят и рупь с полтиной дадут. Хочешь, к семёновцам тебя определю?

— Не. Не могу я в солдаты. Говорю ж тебе: мне художество творить охота. А где ж и проявить художество, как не в кукольном деле? Битый час тебе твержу: оживить твою куклу желаю.

— Ты, видать, Комарик, совсем умом пообносился, если взаправду оживить куклу хочешь. Она ведь тогда не куклой — человеком станет!

— Умом, государь, я не пообносился. А оживить — оживлю.

— Врёшь! Как это возможно сотворить ещё что-то живое, кроме сотворённого Всевышним? И нужно ли?

— До зарезу нужно, государь! Помощники толковые и тебе, и Господу Богу требуются. Что-то многовато вокруг тебя остолопов трётся! А ещё можно на кукле испробовать: какая жизнь у нас впереди будет? Кому из людей нужно ума добавить, кому прирастить крылья. Кого под водой, аки рыба, жить выучить. И чтоб оказался человек заново сотворённый: без грехов и тяжких дум. А если в будущих временах Господь задумает пересоздать человеков заново, то я, низко кланяясь, совет бы Ему осмелился дать: не из глины, а из хлебных мякишей первых людей лепить!

— Нашёлся Богу указчик. Да ты просто надувала! Шустрый плутяга — и всё! Не можешь ты всего этого. Ишь, чего выдумал: жить под водой людей заставить хочешь! Про подводное царство тут байки травишь…

— Да что мне царство подводное! Не про него говорить пришёл. Хочу свою мозгу́ в куклу твою перелить.

— Опять врёшь, ну просто брешешь, как пёс!

— А ничуть. В голове у меня отверстие есть. Ма-ахонькое! Оттуда по трубочке лишняя мозга́, или, чтоб красивше сказать, — ум-разумок лишний стекает. Как многовато ума соберётся, приставлю трубочку к дырке, лишнее и стечёт. И мне сладко, и уму полезно. Вот бы и кукле твоей не голландский, а русский ум! Цены бы ей не было. От мозги́ оживёт у куклы и сердце. Кишочки в действие придут. Я у немцев-голландцев повыспросил: они твоей кукле кишочки из золота сделали. Ступни и кисти рук — из платины. Из бронзы — костяк и череп. Дорогая кукла получилась, а бестолковая! Потому как сердечность в неё вложить не смогли. И разумок — пускай даже птичий, — в черепушку влить не сумели. Вот и плюётся кукла. А я ихнюю безмозглую куклу в мозговитую переделаю. Посмотрит-посмотрит Создатель на ту куклу сверху, возрадуется русской смекалке — и душу в неё вдуть соизволит!

— Бес лукавый тебя всему этому выучил? Отвечай! За утайку — не будет тебе помилования!

— Никак нет, ваше царское величество. Ангел шепнул мне, мол, со-работники Создателю и царю Петру срочно требуются. Не должон Создатель повсякчасно за каждой тварью земной услеживать. Да и царю советников нелживых и разумных иметь надо. Изготовлю мозговитую куклу — она тебе и поможет.

— Не просто кукла нужна мне. Куклак нужен! Разумеешь? Мужеского пола. Сделаешь — награжу по-царски.

— Награда мне не нужна, государь. Нужно только, чтоб не мешали мне.

— Ладно, иди, Комарик, не горюй ни о чём. Не станут тебе докучать. А куклачка плюющегося прямо на дом тебе доставят.