Крещение Осетии. В контексте российской политики на Кавказе
История крещения Осетии уникальна и удивительна – первое и важнейшее христианское таинство было совершено с народом, населяющим землю Осетии, не единожды. Как совершалось это таинство? Какова была историческая роль Грузии в процессе христианизации Осетии, и какой отпечаток на религиозном сознании осетин оставил многовековой период существования их предков в лоне византийской христианской традиции?Поиску ответов на эти и другие вопросы посвящено наше исследование.
Оглавление
- Предисловие
- Призрак страшной эпидемии
- Из разных «изустных и письменных известий»
- Имя им – легион
- Страна, недоступная для внешних врагов
- …И он спасет народ мой от руки филистимлян
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Крещение Осетии. В контексте российской политики на Кавказе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Имя им — легион
Кому и зачем могло понадобиться искажать данные о народонаселении Осетии и завышать численность горцев-осетин? Челобитная архиепископа Иосифа и архимандрита Николая — священника из свиты Вахтанга VI Елизавете Петровне часто воспринимается историками в отрыве от контекста эпохи. Однако это письмо имело свой конкретный адресат и конкретного отправителя. Вернув текст послания в контекст российско-грузинских отношений периода восшествия на престол императрицы Елизаветы, мы сможем увидеть все обстоятельства подачи прошения о крещении Осетии в правильном свете. В данном случае нам важно понять, что означала упомянутая в послании цифра — двести тысяч человек для людей именно той эпохи, о которой идет речь.56
Архивы Святейшего правительствующего Синода интересующего нас периода изобилуют упоминаниями о количестве новообращенных в недавно присоединенных землях.57 В этом смысле послание является своеобразной репликой на сообщения об обращении в православие жителей Казани, Оренбурга, Сибири и других периферийных областей империи. Эта мысль четко прослеживается в самом тексте прошения: «Иноверцы, — пишут святые отцы, — в богохранимой вашего императорского величества державе, в Камчатке, в Ыркутску, в Казани и в прочих местах целыми уездами обоих полов святым крещением охотно просвещаются многолюдственно».58 Осетия, таким образом, со своим якобы двухсоттысячным населением под пером святых отцов сильно напоминает среднестатистическую российскую провинцию59 — присоединение, такой провинции помимо прочего, сулило престолу прибавку в казну.
Дело в том, что в Российской империи интересующего нас периода в отличие от Осетии скрупулезно ведется учет населения. Делается это с целью взимания подушной подати — основного источника дохода бюджета. Таким образом, возникает прямая зависимость между числом подданных и доходами казны. Эту связь сможет по достоинству оценить преемница Елизаветы, империя которой начнет стремительно расширяться. Для государства, с точки зрения пополнения бюджета, была прямая выгода присоединять народы большой численности. Отсюда и выбор «масштаба» новой провинции в челобитной — переводя указанное в послании число на язык современников Елизаветы, грузинские священники предлагают крестить ни много, ни мало вторую Москву где-то на южных окраинах империи. Ведь именно такой (двести тысяч человек), по оценкам современников, была численность населения древней столицы,60 где родилась и выросла Елизавета Петровна. Именно в Москве за несколько месяцев до подачи послания прошла церемония коронации новой императрицы «с пышностью дотоле неизвестной в России».61
На церемонии восшествия на престол Елизаветы Петровны присутствовала как депутация из Кабарды, сохраняющей, несмотря на объявленную Белградским миром свободу, преданность империи,62 так и грузинская знать из свиты Вахтанга. Сам картлийский царь не дожил до этого знаменательного для всего православного мира события, но в России по-прежнему находились сыновья Вахтанга — Бакар, Георгий и Вахушти. Константинопольским договором о разграничении сфер влияния в Закавказье, заключенным между Петром I и султаном Ахмедом III, Россия, изначально давшая Вахтангу повод надеяться на поддержку, фактически признала власть турок в Восточной Грузии и Армении. Грузия после этого была разорена и разграблена турками, множество поселений уничтожено, а жители уведены в рабство. Новые хозяева, как писал о тех событиях российскому императору глава Грузинской церкви католикос Дементий, «расхитили иконы, кресты, сожгли церкви, истребили много христианских душ, опустошили города и деревни».63 Царь Вахтанг вынужден был искать убежища в России, а его царство на 12 лет перешло под власть Османской империи.
Находящиеся в Москве грузинская знать и духовенство представляли собой, по сути, правительство в изгнании. Отправленный императрицей Анной Иоановной с войском в Дербент Вахтанг, намеревавшийся взять Шемаху и вернуть себе Картли, был опережен войсками нового правителя Персии Надир-шаха. Права Вахтанга на престол, оговоренные восьмым пунктом прежнего российско-персидского мирного договора, были попраны — подписанный Россией и Надир-шахом вариант трактата предусматривал возврат Персии Дербента и Баку и уже не содержал упоминания о Вахтанге и его династии как о претендентах на картлийский престол. Надир-шах сделал ставку на кахетинского царя Теймураза II — представителя враждебной Вахтангу династии, которого впоследствии сделал царем Картли. Шах также приблизил его сына Ираклия, которому далее суждено будет унаследовать оба престола и впервые со времен средневековья стать правителем объединенного Картли-Кахетинского царства.
Почему правительство Анны Иоановны отдало Надир-шаху и Ирану завоеванные Петром земли, а также переступило через интересы Вахтанга? Дело здесь не только в стоимости содержания гарнизонов крепостей на границе. Сама идея создания торгового пути в Индию, которой грезил Петр I, изжила себя — Индия к тому времени успела стать персидской, и российскому правительству для открытия торговли с ней формально нужно было только заключить мирный трактат с Надир-шахом и поддерживать с ним добрососедские отношения.
Главная интрига внешней политики России на южных окраинах с восшествием на престол Елизаветы Петровны заключалась в том, начнет ли новая российская императрица войну с Надир-шахом, чтобы вернуть завоеванные однажды ее отцом и бесславно потерянные ее предшественницей земли. Казалось бы, кому, как не Елизавете, дочери Петра Великого, следует заступиться за единоверный народ Грузии и на деле став его покровительницей оправдать доставшийся ей по наследству титул «Государыни Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей»? Ведь еще ее отец, будучи на смертном одре, завещал защитить Грузию «ради веры, и послать ей войско»!
Однако Надир-шах, вступив во владение Картли и Кахетией, в отличие от небезызвестного шаха Аббаса, не стал преследовать грузин-христиан — новый правитель даже вернул на родину католикоса Дементия, покинувшего Картли после ввода в нее турецких войск. Война ради веры, которую завещал своим преемникам Петр, таким образом, теряла всякий смысл. После смерти в Астрахани самого Вахтанга вопрос возвращения его династии на грузинский престол с помощью России, был, вероятно, окончательно снят с повестки дня.
История сохранила и описание нрава Елизаветы, отличавшейся набожностью и не приемлющей насилия. Надежды на то, что Елизавета развяжет войну на юге и Россия окажет Грузии помощь в борьбе против Ирана или Турции, были призрачными — вместо войск для осуществления планов политического реванша грузинские ходатаи просят ее о том, что она безусловно может выполнить — оказать содействие в деле спасения душ осетин. С точки зрения политической борьбы это не более чем попытка, воспользовавшись моментом, лишний раз обратить на себя внимание, и эта попытка, как мы знаем, увенчивалась успехом.
Осетия, таким образом, в контексте интересующих нас переговоров — не разменная монета в торжище. Она скорее преподносится как ценный «подарок» к годовщине восшествия на престол императрице, долгое время являвшейся верной заступницей и покровительницей грузинской знати и духовенства в России и успевшей за год доказать всю серьезность своих намерений в части управления государством.
Царскому двору, а, возможно, и самой Елизавете Петровне название новой области могло быть знакомо — оно упоминается в письме царя Арчила, скрывавшегося долгое время от персидского шаха в горах западной Осетии (в Дигории) Петру I. Из источников мы узнаем, что во время пребывания в Осетии беглый царь был недоступен войскам шаха по причине «крепкого положения сей страны и тесного пути, ведущего в оную».64 Еще задолго до Арчила грузинский царь Теймураз I через своего посланника писал Михаилу Федоровичу — первому царю из династии Романовых, о 80 тыс. дворов кистинцев и осетинцев, находящихся в его подданстве, «которые перед сим под державою Иверии были христианами, но теперь ни христиане, ни турки».65 Из корреспонденции Теймураза нам становится понятно, что подобный порядок цифр скорее типичен для грузинских царей — так, например, во время отражения нашествия шаха Аббаса, защитники Грузии, если верить Теймуразу, убили 47 тысяч персиян.66
Как мы видим, цифра, приведенная в послании, в контексте обсуждаемой проблемы не могла казаться невероятной. Проверить же, были ли на самом деле осетины, как о том написано в послании, «издревле подвластны» грузинским царям, равно как и уточнить данные о численности населения на тот момент российские чиновники оперативно не могли — Коллегии иностранных дел понадобилось два года, чтобы сделать подробный доклад о состоянии и местоположении осетинского народа.67
Вывод, следующий из наших рассуждений, очевиден — фигурирующая в послании цифра получена не путем подсчета осетин в разных ущельях, а скорее взята с потолка, чтобы заинтересовать российское правительство. Осетия подается как своеобразный Эльдорадо с несметными горными богатствами и многочисленным населением, которое будет исправно платить подати. Остается только удивляться, как область, изобилующая «золотою, серебряною и прочими рудами», которой «не владеют ни турки, ни персияне», со столь многочисленным населением оставалась неупомянутой ни в одном из международных трактатов, в то время как сама Грузия успела стать чуть ли ни яблоком раздора между Россией, Ираном и Турцией.68 При такой постановке вопроса послание просто не могло не обратить на себя внимания российского правительства.
Момент для подачи прошения выбран неслучайно — обращение ложится на стол в разгар очередного кризиса российско-персидских отношений. Спустя без малого год после восшествия на престол Елизаветы Петровны на российско-персидской границе отмечается то, что принято называть «ростом напряженности». Правитель Персии Надир-шах, еще при Анне Иоановне вступивший, согласно мирному договору, во владение Дербентом и Баку, решил на деле покорить номинально находившиеся в его подчинении территории. Стотысячная армия шаха вязнет в бях с горцами Дагестана у самых границ Российской империи. Согласно подписанному Россией с шахом договору земли по правый берег Терека принадлежали Ирану. Когда-то иранский правитель даже добивался по случаю успешного окончания своей индийской кампании руки Елизаветы Петровны,69 но получил отказ. И вот прежний «жених» под предлогом покорения дагестанских земель, намереваясь, вероятно, тем самым окончательно снять все вопросы относительно того, чьи это земли, сосредотачивает на границах с Российской империей войска в количестве около 12 тысяч воинов и 35 пушек.
Непростая ситуация складывается в это время и на другом конце империи — на севере, где российские войска вели доставшуюся Елизавете в наследство войну со Швецией. Используя кризис престолонаследия и дворцовый переворот в России, шведский король и аристократия пытаются силой оружия вернуть себе земли, однажды завоеванные Петром I и закрепленные за Россией Ништадским миром. Задача российского правительства заключалась, таким образом, в том, чтобы избежать войны на два фронта. Но проволочка с доставкой из Астрахани заказанного продовольствия, заставляет шаха терпеть лишения и вызывает сильное раздражение персидского военачальника. Из писем находящегося на тот момент в лагере Надир-шаха дипломата Братищева князю Черкасскому мы узнаем, что шах «взял намерение нынешнею зимою (1742 г.) на Андреевскую деревню (Эндирей — крупный город северной Кумыкии — Б.Б.) врасплох нападение учинить, а оттуда в Черкесы пробраться (…).…о всех урочищах, через которые лежит путь в Кабарду, шах посылал подлинно разведывать шпионов».70
Российский посланник объясняет шаху, что его дальнейшее продвижение к Тереку невозможно. В октябре российское правительство устраивает форпосты по реке Койсу, увеличивает гарнизон кизлярской крепости и принимает меры по предотвращению возможного перехода на сторону шаха горских народов — для «одобрения против шаха Кавказцов и Дагестанцов» в Кизляр присылается десять тысяч рублей, а некоторым местным владельцам определяется жалование.71 В Кизляр командируется генерал-лейтенант от артиллерии царевич Бакар Вахтангович72, состоящий в родстве с кабардинскими князьями, а провахтанговские элиты в Грузии даже изучают возможность его возвращения на картлийский престол.
Видя состояние персидского войска, Братищев докладывает об удобной возможности покончить с армией шаха, однако Петербург не санкционирует военные действия — царевич Бакар отзывается обратно в столицу. Российскому правительству удается мирным путем отвратить угрозу от своих границ — Надир-шах вязнет в горах Аварии, где терпит от горцев поражение и вынужденно возвращается в Персию. В этих условиях поданное в ноябре на фоне тревожных событий на границе прошение грузинских архиепископа и архимандрита о возможности переманивания лояльных в прошлом Вахтангу осетин на сторону России в противостоянии с шахом, не остается без внимания — делу крещения Осетии дается полный ход.
Персидский шах, как об этом будет написано в Приложении к Санкт-Петербургским ведомостям, «в рассуждение принять принужден был, что в то же время Дагестанские и в горах живущие немалолюдные нации под Российско-Императорскую державу поддались и через депутатов своих просили, что они яко подданыя с присягою верности в протекцию Ея Императорскаго Величества приняты были».73
На деле первые депутаты из Осетии прибудут на переговоры с сенаторами благодаря посредничеству отца Пахомия лишь спустя без малого десять лет — Надир-шаха к этому времени уже не будет в живых, а в Персии в полном разгаре будет полыхать междоусобная война. Несмотря на происки кахетинского царя и враждебных Осетии сил, представители осетинских обществ были приняты в российской столице и удостоены чести побывать на аудиенции у самой императрицы. Результатом этого посольства стала присяга верности российскому престолу, данная осетинскими обществами — в числе присягнувших Клапрот называет селения Тесби, Амистали, Гучи, Гази, Мази, Куртат и Чим.74
Однако решение о территориальной интеграции Осетии в Российскую империю, как показали дальнейшие события, было отложено на неопределенный срок. Оставаясь верным договорам с Ираном и Турцией, российское правительство не собиралось из-за Грузии и Осетии портить отношения ни с Персией, ни с Оттоманской Портой, и воевать с южными соседями не планировало — чтобы полностью себя обезопасить с этой стороны, Россия вскоре подписывает секретный протокол к договору с Австрией, согласно которому стороны обязуются прийти друг другу на помощь в случае войны с неспокойным восточным соседом.
«Действительно мы ожидали помощи и сильного подкрепления, согласно завещанию Великого, блаженной памяти Петра (…), — пишет историк Папуна Орбелиани, комментируя результаты посольства царя Теймураза к императрице Елизавете, — Но, интриги сынов Грузии, пребывавших в России, отклоняли ее от оказания помощи». (Здесь имеются в виду представители вахтанговского грузинского правительства в изгнании). Вместо войск Елизавета инкогнито посылает в кавказские горы миссионеров.
Действуя, по сути, в русле петровой политики, Елизавета, таким образом, помогала единоверцам-грузинам, предоставляя им убежище, но не портила из-за них дипломатические отношения с турецким султаном, урегулированные однажды ее отцом знаменитым Константинопольским «Вечным миром». В рескрипте послу России в Стамбуле Обрескову говорилось: «…повторите турецким министрам, что мы до сих пор грузинцам помощи не подаем (…).» Такая постановка вопроса на самом деле была в духе даже не текущего Белградского, а скорее еще старого Константинопольского трактата, заключенного Петром I.
Важно отметить, что грузинские духовные лица не в первый раз обращались к престолу с просьбой о содействии в крещении осетин — в Кизляре уже существовала Осетинская миссия, созданная на деньги российского правительства и призванная заниматься просветительской деятельностью среди горцев. Ходатайство об отправке христианской миссии из грузинских священников в Осетию, на фоне просьб грузинской знати и духовенства об увеличении содержания, оплате долгов и передаче в дар отдельных деревень,75 выглядит как забота об интересах престола в благодарность за предоставленное убежище — ведь к тому моменту грузинская знать из свиты Вахтанга уже без малого двадцать лет находилась на содержании российского царского дома, а духовенство — на содержании Синода.
При всем при этом нельзя категорически утверждать, что святые отцы намеренно скрывали от российских чиновников истинную численность осетин. Податели челобитной скорее всего просто находились в неведении — фундаментальный труд царевича Вахушти «География Грузии», где в том числе подробно описана Осетия, не содержит никаких статистических данных о численности.
Возможно, податели прошения идеализировали рисуемую ими страну, описывали Осетию не современную, а эпическую — некую легендарную область, запечатленную в древних мифах и преданиях. Время Вахтанга VI — это среди прочего и период работы комиссии «ученых мужей» по собиранию и редактированию древних грузинских хроник. Одна из таких хроник, историка Джуаншера Джуаншериани повествует, в частности, о том, как легендарный предок Вахтанга VI царь Вахтанг I Горгасал в возрасте пятнадцати лет вторгся в Осетию с двухсоттысячным войском, в очном поединке убил осетинского царя, освободил свою сестру и завершил войну взятием в плен шестисот тысяч осов.76 Не исключено, что святые отцы, предполагая количество жителей в описываемой ими стране, принимали во внимание в том числе и эти фантастические цифры.
Правда заключается в том, что Осетия никогда не была подвластна грузинским царям и картлийский престол никогда не располагал и не мог располагать достоверными данными о численности ее населения.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Крещение Осетии. В контексте российской политики на Кавказе предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
57
Российские православные миссии в это время существовали в Астрахани в Казани, вели просветительскую деятельность среди калмыков и башкир, а также в Китае.
59
Данная административная единица будет впоследствии упразднена в ходе губернской реформы Екатерины великой.
62
Своим посланником кабардинцы выбрали представителя рода Мисостовых, Магомата Сидакова. (Сборник сведений о кавказских горцах. вып. 9. с. 120
63
Броссе М. Переписка на иностранных языках грузинских царей с российскими государями от 1639 г по 1770 г. с. 152
68
На карте Грузии и Армении, изданной Делилем и основанной на данных Вахушти Багратиони от 1735 года, территория Осетии в три-четыре раза меньше общей территории Картли, Кахетии и Имеретии.
