Возвращение Аланбека

Борис Бицоти, 2020

В 90-е годы, в Осетии внезапно расцвело производство водки. Дешевая осетинская водка хлынула на российский рынок и обеспечила приток капиталов в регион. Но вскоре лавочка прикрылась и от бойкой, полукриминальной торговли и извлекаемых суперприбылей остались одни лишь воспоминания. Один из деятелей тех лихих времен готов поделиться этими воспоминаниями. Он, после полного краха своей империи, коротает свой век в районной больнице в одном из горняцких поселков, где судьба его сводит с автором романа. Все, что осталось у героя от прошлой жизни – это воспоминания о славных временах, когда водка лилась рекой, а деньги любили счет. Но старая истина о том, что чем выше человеку удается взлететь, тем ему потом больнее падать, на примере нашего героя вновь себя подтвердила.

V

На следующее утро меня разбудил какой-то шум. Не успело взойти солнце, как со двора стал раздаваться страшный грохот. Это на задний двор подъехал какой-то старинный драндулет с цистерной, которых в городе уже не было, наверное, с войны. Водитель ловко выпрыгнул из кабины и полез разматывать шланг, чтобы погрузить его в выгребную яму. Я, наблюдая эту картину из окна коридора, не верил своим глазам. Но это был не сон. Мотор снова загремел, и драндулет, чавкая, начал высасывать из ямы содержимое.

«Да, этот комар никогда не останется голодным», — сказал чей-то голос за спиной. Я обернулся и увидел своего нового старого знакомого, слегка помятого после очередной посиделки. «Неужели здесь нет канализации?» — спросил я, недоумевая. Он поморщился. «Есть, но туалеты во дворе к ней не подсоединены. А некоторые люди к ним сильно привыкли». Потрясенный увиденным, я молчал. «В поселке тоже таких туалетов полно. Там люди живут, как их предки жили», — сказал он с какой-то издевкой в голосе. Я не мог понять, все это правда или он просто меня разыгрывает. Он почесал затылок и, видя, какое удручающее впечатление производит на меня наблюдаемая нами картина, решил мне помочь. «Там они к источнику собираются… — сказал он, мотнув головой по направлению к беседке. — Сходи… ты же у источника не был еще».

Я согласился. Пестрая группа больных первооткрывателей собралась во дворе. Быстро перезнакомившись и рассказав, кто где работает, больные выдвинулись в путь. Мы медленно брели сначала вдоль поселка, потом выше по ущелью, пока не начали карабкаться в гору, туда, где виднелось древнее село. В самом центре села стояли древние склепы. Они, разновеликие, стояли одним серым каменным ансамблем, напоминая гигантские ульи, вокруг которых, возможно, невидимые глазу роились духи когда-то погребенных в них людей.

За время пути группа поредела. Страдающие одышкой и ожирением женщины из министерства социальной защиты остались внизу у развилки, затем с дистанции возле источника сошли еще два астматика и один гипертоник (я не запомнил, кто из них был водителем, а кто налоговиком), и так получилось, что до древнего села добрались лишь я и мастер по ремонту телевизоров. Там, где тропинка уже поросла травой, мы продолжали взбираться, распугивая шелестом своих шагов бесчисленных насекомых и ящериц, спешно разбегавшихся при нашем приближении.

Подъем был крутым. Но какой вид открылся мне с этой высоты! Где-то внизу, у меня под ногами, буквально валялся поселок. Его ядро составляли плотно стоящие бок о бок друг к другу пятиэтажные дома, такие же, какие можно было видеть в городе. Только здесь, среди скал, они выглядели совсем по-другому, будто кто-то отрезал кусок городского квартала, как кусок пирога, и возвел вокруг него ущелье и горы.

Я наблюдал, как по ущелью стройными маленькими холмиками рассыпались стога сена, как бы подражая древним сторожевым башням, развалины которых, несмотря ни на что, продолжали тянуться к небу. С высоты были отчетливо видны школа, футбольное поле, пятиэтажные дома, огороды и кладбище. А в самом конце немного сбоку буквой «Г» красовалось здание больницы. И все, кто толпился у крыльца или высовывался из окна, казались такими маленькими и беспомощными. И где-то среди них невидимый отсюда сверху, но такой же маленький затерялся человек с гордым профилем в спортивном костюме и целым багажом знаний о мире и о себе. «Ну что он может мне сделать! Что!» — подумал я, глядя вниз с этой высоты.

В который раз я вновь открыл для себя горы. Удивительно, но этим я был обязан своей болезни. Благодаря недугу мне удалось увидеть этот новый горизонт, мир, в котором все было иначе, проще и красивее.

Мне как городскому жителю было в диковинку наблюдать по пути назад, как стада коров на закате сами, мыча и шевеля копытами, возвращались в родной загон, чтобы на рассвете его же организованно покинуть. Я в этот момент подумал о многих знакомых мне начальниках в городе, которые тщетно пытались добиться такого уровня дисциплины от своих подчиненных-людей. Люди опаздывали, не выходили на работу без уважительной причины, подводили начальство и весь коллектив и при этом еще и думали, что им все вокруг по гроб жизни обязаны за то, что они вообще приходят на работу.

Мы вернулись назад к ужину и застали в больнице большое оживление. После еды все шли в просторный зал, где висел телевизор — единственное развлечение на все времена. Телевизионный вечер на местном канале, как всегда, открывался показом объявлений о смерти. На экране мелькали фамилии усопших. Дикторский голос за кадром с тревогой сообщал о времени и месте предстоящих гражданских панихид. Старики внимательно слушали и задумчиво качали головами. В их глазах читался какой-то нездоровый азарт. Подобно тому, как держатели лотерейных билетов следят за розыгрышем и зачеркивают проигрышные номера, они читали фамилии, грустно мотали головой и молча переглядывались. Для полноты картины им не хватало лишь карандашей и блокнотов. Но вот лотерея подошла к концу, и на их лицах мелькнула невольная досада. Розыгрыш опять не выявил ни родных, ни знакомых, кому бы можно было посочувствовать.

И тут я увидел в конце коридора знакомую фигуру некогда спортивного телосложения. Он смотрел не на экран, он разглядывал людей. Их спины, их профили были полностью беззащитны перед его пронизывающим взглядом. Перед ним было разношерстное стадо, которое пялилось в экран и то блеяло в восторге, то, всхлипывая, недовольно мычало. Такое же, что днем паслось на склонах, только еще более дикое и несуразное. «Приятного просмотра»! — обратился он ко мне, смеясь, и вальяжно удалился. Я понимал его состояние. Он скучал на этом празднике хандры. Все больные лежали в палатах по нескольку человек. Они лежали какой-то дружной болезненной общиной, и стоило отвернуться врачам, как они тут же доставали из-за пазухи спиртное или сигарету. И только он и я были какими-то инородными телами.

Среди ночи, проходя мимо его палаты, я вдруг услышал голоса. Кто-то как будто разговаривал сам с собой на повышенных тонах. «Ты кто такой? — повторялся один и тот же вопрос. А потом следовал такой же жесткий уничижительный ответ. — Ты никто!» Сомнений быть не могло — это был его голос. «Вот оно, — подумал я, — долгоиграющее эхо былых разборок», — и пошел дальше по освещенному луной коридору в сторону туалета. Но тишину вдруг опять прорезал надрывный крик: «Да кто ты такой? Кто!!!» Я ускорил шаг и поспешил сделать свои дела как можно скорее.