Большая книга семейной мудрости
Дорогой читатель! Перед вами книга, которая создавалась даже не десятилетия – столетия. Ее творил сам народ, а литературно одаренные люди доводили до совершенства. Это «Большая книга семейной мудрости». В ней вы найдете обобщенный опыт предков и простые истины великих знатоков человеческих душ. Как узнать своего суженого, как сделать день бракосочетания незабываемым, как всей семьей правильно и радостно воспитывать детей, как черпать удовольствие в дружбе, как находить счастье творчества в повседневной работе… Наши предки из поколения в поколение размышляли об этом – и щедро делились мудростью на все времена. Ведь что может быть важнее в жизни человека, чем его родные, друзья, дом? Прикоснитесь к ней, почитайте книгу вместе с семьей – и ваши семейные узы станут еще крепче.
Оглавление
- Введение
- 1. Мой дом – моя крепость
- 2. Рождение семьи
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая книга семейной мудрости предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
1. Мой дом — моя крепость
С глубокой древности отношение человека к своему дому было очень трепетным и уважительным. Независимо от того, что представляло собой жилище — убогую землянку или неприступный замок, скромную избушку или княжеские хоромы, — дом считался особым местом. Ведь часто на протяжении сотен лет на одном месте проживали несколько поколений одной семьи.
Особая, только родному дому свойственная атмосфера запечатлевалась в душе тех, кто в нем проживал. О доме складывали песни и стихи во время военных походов, туда стремились вернуться после многолетних скитаний. Именно с домом зачастую связаны воспоминания о лучших моментах жизни и самые теплые чувства. Праздники в кругу семьи, бабушкины сказки, первые шаги ребенка… Для многих из нас понятие «дом» неразрывно связано со словами «семья» и «Родина».
Д. де Нотер. На кухне. 1845
Ф. Г. Вальдмюллер. Возвращение домой. 1855
Дом и его хозяева
Стены дома должны были защищать не только от недоброжелателей, но и от нечистой силы, от злых духов и болезней. Огромное значение придавалось личности хозяев. Будут ли они достойны своего дома, смогут ли хранить и оберегать его? Если да, то и дом «ответит» им взаимностью, сохранится любовь и память рода.
И в праздничных величальных песнях, в святочных колядках дом выступает как полноправный персонаж: ему желают добра, процветания и счастья как живому существу, наряду с его хозяевами.
Ах! Мы ходим, мы ходим по кремлю-городу,
Виноградье красно-зеленое!
Уж ищем мы, ищем господинова двора,
Виноградье красно-зеленое!
Господинов двор на седьми верстах,
Виноградье красно-зеленое!
На седьми верстах, на осьмидесяти столбах,
Виноградье красно-зеленое! <…>
А среди того двора, что три терема стоят,
Виноградье красно-зеленое!
Красно солнце, то хозяин в дому,
Виноградье красно-зеленое!
Что в другом терему светел месяц,
Виноградье красно-зеленое!
Светел месяц, то хозяйка в дому,
Виноградье красно-зеленое![1]
Существовала ли когда-нибудь описанная Иваном Сергеевичем Тургеневым идеальная деревня с ее милыми избушками и радушными хозяевами? Да и так ли это важно? Это образ, от которого становится тепло и радостно на душе, и читатель словно своими глазами видит золотящиеся на солнце стены деревянных домов, чувствует аромат свежескошенного сена…
«…Глубокий, но пологий овраг. По бокам в несколько рядов головастые, книзу исщепленные ракиты. По оврагу бежит ручей; на дне его мелкие камешки словно дрожат сквозь светлую рябь, ©дали, на конце-крае земли и неба, синеватая черта большой реки.
Вдоль оврага — по одной стороне опрятные амбарчики, клетушки с плотно закрытыми дверями; по другой стороне пять-шесть сосновых изб с тесовыми крышами. Над каждой крышей высокий шест скворечницы; над каждым крылечком вырезной железный, крутогривый конек. Неровные стекла окон отливают цветами радуги. Кувшины с букетами намалеваны на ставнях. Перед каждой избой чинно стоит исправная лавочка; на завалинках кошки свернулись клубочком, насторожив прозрачные ушки; за высокими порогами прохладно темнеют сени.
Я лежу у самого края оврага на разостланной попоне; кругом — целые вороха только что скошенного, до истомы душистого сена, догадливые хозяева разбросали сено перед избами: пусть еще немного посохнет на припеке, а там и в сарай! То-то будет спать на нем славно!»
«Не по дому следует почитать хозяина, а дом по хозяину»
Множество примет было связано со строительством дома, с его благоустройством. «Взаимоотношения» хозяев со своим жилищем строились на основании сложного свода правил, которые, впрочем, были уже настолько привычны, что ни у кого не вызывали удивления. Большинство примет сложились еще в древние языческие времена и с приходом на Русь христианства не были забыты.
Перед закладкой фундамента исстари зарывали под будущим передним углом дома клок шерсти и деревяшку либо кусок бересты — чтобы водился скот и не переводились дрова и достаток. С этой же целью часто закапывали горсть зерен или несколько монет.
Если варившаяся в печи каша поднимется выше краев горшка и при этом наклонится назад, это предвещает счастье и изобилие. Если же поднявшаяся каша имеет наклон в сторону устья печи, это обещает урон и разорение дому.
Со времен древних славян порог считался местом встречи двух миров — привычного, охраняемого домом и его духами, и опасного «внешнего». На пороге нежелательно было стоять или сидеть, через порог не здоровались, не передавали деньги и предметы, старались не держать над порогом детей.
Для того чтобы колдун или ведьма не могли войти в дом, в дверной косяк нужно воткнуть острием нож.
«Хорошо начальствовать учись на своем доме»
В родном доме и стены помогают.
Домой и кони веселей бегут
Дом построить — не шапку надеть
Один населенный дом лучше ста пустых
Хорошо в гостях, а дома лучше
Хорошо тому, кто в своем дому.
Горе тому, кто непорядком живет в дому.
Что в поле родится, все в доме пригодится.
Чем у чужих жить в достатке, лучше в своем доме в бедности.
Домой придешь — хлеб-соль найдешь.
Дом без призору — яма
Мой дом — моя крепость.
Г. Дау. Старуха, нарезающая хлеб. 2-я пол. XVII в.
Хлеб упоминается в фольклоре множества народов мира. Он исстари был символом мирной жизни, созидательного труда, семейного единения. Хлеб и дом неотделимы друг от друга! «Божьим даром», величайшим подарком природы человеку считался хлеб, поэтому к нему относились бережно и с огромным уважением. Если он есть в доме — значит, семья не будет бедствовать. Неспроста гостей встречали хлебом-солью — люди делились самым дорогим с тем, кто пришел с добрыми намерениями. А соль почиталась как оберег от нечистой силы!
Н. А. Кошелев. Утро в деревне. 1880-е
Дом. Воспоминание о прошлом
Не прерывается связь времен, неизменными остаются память, любовь и душевное тепло… Для Антона Павловича Чехова добрые воспоминания — такие же полноправные «жители» особняка или дачи, как и его хозяева. А смутные мечты и фантастические картины, которые пробуждает в нашей душе образ дома, придают ему особое очарование.
«На берегу Черного моря, на местечке, которое в моем дневнике и в дневниках моих героев и героинь значится „Зеленой Косой“, стоит прелестная дача. С точки зрения архитектора, любителей всего строгого, законченного, имеющего стиль, может быть, эта дача никуда не годится, но с точки зрения поэта, художника она дивная прелесть. Она мне нравится за свою смиренную красоту, за то, что она своей красотой не давит окружающей красоты, за то, что от нее не веет ни холодом мрамора, ни важностью колонн. Она глядит приветливо, тепло, романтично… Из-за стройных сребристых тополей, со своими башенками, шпицами, зазубринами, шестами, выглядывает она чем-то средневековым. Когда смотрю на нее, я припоминаю сентиментальные немецкие романы с их рыцарями, замками, докторами философии, с таинственными графинями…
Эта дача стоит на горе; вокруг дачи густой-прегустой сад с аллеями, фонтанчиками, оранжереями, а внизу, под горой — суровое голубое море… Воздух, сквозь который то и дело пробегает влажный кокетливый ветерок, всевозможные птичьи голоса, вечно ясное небо, прозрачная вода — чудное местечко!»
Гоголевские «Старосветские помещики» давно стали олицетворением простой и бесхитростной любви друг к другу и к жизни. Почему эти люди были так добры и чистосердечны? Не потому ли, что чувствовали защиту родных стен, силу старого, но такого уютного и привычного дома — она-то и делала их особенными, неуязвимыми для зависти и злобы?
«…Я иногда люблю сойти на минуту в сферу этой необыкновенно уединенной жизни, где ни одно желание не перелетает за частокол, окружающий небольшой дворик, за плетень сада, наполненного яблонями и сливами, за деревенские избы, его окружающие, пошатнувшиеся на сторону, осененные вербами, бузиною и грушами. Жизнь их скромных владетелей так тиха, так тиха, что на минуту забываешься и думаешь, что страсти, желания и неспокойные порождения злого духа, возмущающие мир, вовсе не существуют и ты их видел только в блестящем, сверкающем сновидении. <…> Как бы то ни было, но даже тогда, когда бричка моя подъезжала к крыльцу этого домика, душа принимала удивительно приятное и спокойное состояние; лошади весело подкатывали под крыльцо, кучер преспокойно слезал с козел и набивал трубку, как будто бы он приезжал в собственный дом свой; самый лай, который поднимали флегматические барбосы, бровки и жучки, был приятен моим ушам. Но более всего мне нравились самые владетели этих скромных уголков, старички, старушки, заботливо выходившие навстречу. Их лица мне представляются и теперь иногда в шуме и толпе среди модных фраков, и тогда вдруг на меня находит полусон и мерещится былое. На лицах у них всегда написана такая доброта, такое радушие и чистосердечие, что невольно отказываешься, хотя, по крайней мере, на короткое время, от всех дерзких мечтаний и незаметно переходишь всеми чувствами в низменную буколическую жизнь».
«Пусть вошедший в наш дом дивится нам, а не нашей посуде»
Э. К. Рау. У окна. Кон. XIX — нач. XX в.
В поэмах А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова отразились моменты воспоминаний героев о прошлых временах, но как по-разному! Евгений Онегин возвращается в отчий дом, где все напоминает о живших там когда-то людях и память эта зрима и осязаема. Для героя поэмы «Мцыри» возвращение к родным и близким является недостижимой мечтой, воспоминания похожи скорее на смутный сон — но от этого они не становятся менее влекущими…
П. Мёнстед. Женщина, поливающая клумбу. 1925
То, что нам близко и дорого, навсегда остается в нашем сердце. Это относится не только к памяти о любимых людях, но и к образу родного дома.
…Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёлы; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.
II
Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои,
Царей портреты на стенах,
И печи в пестрых изразцах…
…И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов
И дальний лай знакомых псов.
Я помнил смуглых стариков,
При свете лунных вечеров
Против отцовского крыльца
Сидевших с важностью лица;
И блеск оправленных ножон
Кинжалов длинных… и как сон
Все это смутной чередой
Вдруг пробегало предо мной.
А мой отец? Он как живой
В своей одежде боевой
Являлся мне, и помнил я
Кольчуги звон, и блеск ружья,
И гордый непреклонный взор,
И молодых моих сестер…
Не хозяин тот, кто своего хозяйства не знает.
Хозяин по двору пройдет — рубль найдет, назад пойдет — другой найдет.
Хозяин добр — и дом хорош, хозяин худ — и в доме тож.
Плох хозяин, что вперед не смотрит
Хорошему хозяину день мал
Хороший хозяин одним глазом спит
Хорошая хозяйка из петуха уху сварит.
Хорошую хозяйку по корове узнают.
В каждой избушке свои погремушки.
Кто запаслив, тот и счастлив
Дома — как хочу, а в людях — как велят.
Порядок в доме есть — хозяину с хозяйкой честь.
Дом сказочный
В любой сказке дом всегда выполняет свое предназначение — служит надежным пристанищем героям, выступает как символ добра и счастья. Почему в сказке Андерсена Герда вышла победительницей в борьбе со Снежной королевой? Что поддерживало ее? Не только желание победить злые силы и спасти Кая, но и стремление вернуть счастливые минуты, связанные с родным домом и мансардой, укрытой розами. Родные стены придают сил и в сказке, и в повседневной жизни.
«В большом городе, где столько домов и людей, что не всем и каждому удается отгородить себе хоть маленькое местечко для садика, и где поэтому большинству жителей приходится довольствоваться комнатными цветами в горшках, жили двое бедных детей, но у них был садик побольше цветочного горшка. Они не были в родстве, но любили друг друга, как брат и сестра. Родители их жили в мансардах смежных домов. Кровли домов почти сходились, а под выступами кровель шел водосточный желоб, проходивший как раз под окошком каждой мансарды. Стоило, таким образом, шагнуть из какого-нибудь окошка на желоб, и можно было очутиться у окна соседей.
У родителей было по большому деревянному ящику; в них росли коренья и небольшие кусты роз — в каждом по одному, — осыпанные чудными цветами. Родителям пришло в голову поставить эти ящики на дно желоба; таким образом, от одного окна к другому тянулись словно две цветочные грядки. Горох спускался из ящиков зелеными гирляндами, розовые кусты заглядывали в окна и сплетались ветвями; образовалось нечто вроде триумфальных ворот из зелени и цветов. Так как ящики были очень высоки и дети твердо знали, что им нельзя карабкаться на них, то родители часто позволяли мальчику с девочкой ходить друг к другу по крыше в гости и сидеть на скамеечке под розами. И что за веселые игры устраивались у них тут!
Зимою это удовольствие прекращалось, окна зачастую покрывались ледяными узорами. Но дети нагревали на печке медные монеты и прикладывали их к замерзшим стеклам — сейчас же оттаивало чудесное кругленькое отверстие, а в него выглядывал веселый, ласковый глазок, — это смотрели, каждый из своего окна, мальчик и девочка, Кай и Герда. Летом они в один прыжок могли очутиться в гостях друг у друга, а зимою надо было сначала спуститься на много-много ступеней вниз, а затем подняться на столько же вверх»[2].
П. де Хох. Женщина с детьми в интерьере. Ок. 1658–1660
Выражение «домашний очаг» появилось в незапамятные времена, еще до того, как на свете появилась первая в истории печь. Огонь — согревающий, отгоняющий диких животных и (по древним поверьям) злых духов, был у наших предков очень почитаем. Ну а с течением времени печка стала центром дома. В ней готовили еду, возле нее грелись в холодные зимние вечера, на печь укладывали стариков, маленьких детей и больных. Мастера-печники очень ответственно относились к своему ремеслу — ведь от качества тяги в буквальном смысле могла зависеть жизнь всех домочадцев. А трубочисты (кстати, эта уникальная профессия до сих пор сохраняется в некоторых странах) считались людьми, приносящими счастье!
Й. С. Нильсен. Женщина с ребенком в цветущем саду. 2-я пол. XIX в.
Возвращение домой
Не правда ли, нам хочется иногда вернуться в детство? Или просто туда, где нам было хорошо, где мы были счастливы и беззаботны? Память о счастливом прошлом и надежда на счастливое будущее неотделимы друг от друга, и старый дом — хранитель доброй памяти — всегда может подарить нам душевное равновесие после долгих скитаний и поисков. Именно об этом — стихотворение Е. А. Баратынского.
Я возвращуся к вам, поля моих отцов,
Дубравы мирные, священный сердцу кров!
Я возвращуся к вам, домашние иконы!
Пускай другие чтут приличия законы;
Пускай другие чтут ревнивый суд невежд;
Свободный наконец от суетных надежд,
От беспокойных снов, от ветреных желаний,
Испив безвременно всю чашу испытаний,
Не призрак счастия, но счастье нужно мне.
Усталый труженик, спешу к родной стране
Заснуть желанным сном под кровлею родимой.
О дом отеческий! О край, всегда любимый!
Как бы хорошо ни было в гостях, нас все равно тянет домой. Ничто не сравнится с радостью человека, который после долгого отсутствия начинает заново узнавать родные места. Даже летний день, как верно заметил А. К. Толстой, «кажется еще светлее»…
«…Весело было теперь князю и легко на сердце возвращаться на родину. День был светлый, солнечный, один из тех дней, когда вся природа дышит чем-то праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями зыблется воздух, и человеку делается так легко, как будто бы душа его сама перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке.
Светел был июньский день, но князю, после пятилетнего пребывания в Литве, он казался еще светлее. От полей и лесов так и веяло Русью. <…>
Еще не доезжая деревни, князь и люди его услышали веселые песни, а когда подъехали к околице, то увидели, что в деревне праздник. На обоих концах улицы парни и девки составили по хороводу, и оба хоровода несли по березке, украшенной пестрыми лоскутьями. На головах у парней и девок были зеленые венки. Хороводы пели то оба вместе, то очередуясь, разговаривали один с другим и перекидывались шуточною бранью. Звонко раздавался между песнями девичий хохот, и весело пестрели в толпе цветные рубахи парней. Стаи голубей перелетали с крыши на крышу. Все двигалось и кипело; веселился православный народ».
Х. А. Брендекильде. Дом с луговыми цветами. 1909
И вот он, тот долгожданный момент, когда путник уже видит крыши родного села или города и, наконец, среди множества домов узнает тот самый — знакомый и родной с детства, возможно, уже слышит знакомые голоса… Что может сравниться с этими чувствами?
«…Только на рассвете, точно в панораме, вдруг показалась сверху вся Высь.
Было время, бушевала здесь вольная запорожская жизнь. Но давно уж это было. Точно после осевшей от дождя пыли, спит на заре ясная, спокойная, умытая своей казацкой стариной далекая Высь с своими белыми хатами, вишневыми садочками, с колокольнями на далеком горизонте. Из густого сада уже сквозит красная крыша господского дома, выглядывает мезонин с крыльцом в ту сторону, где за прудом лентой сверкает в густых камышах Высь. Пока еще неподвижно смотрит в воду камыш, пока еще спит село и точно задумались его белые хаты, пока господский дом пустыми окнами глядит в зеркальную поверхность розового от зари пруда, — осторожно выплывают из камыша на гладкую речку то дикая утка с выводками, то нырки, а то и пара серых гусей…»
А. И. Корзухин. Возвращение из города. 1870
Оглавление
- Введение
- 1. Мой дом – моя крепость
- 2. Рождение семьи
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая книга семейной мудрости предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
