100 очерков о Петербурге. Северная столица глазами москвича

Густав Богуславский, 2011

Вашему вниманию предлагается 100 интереснейших историко-художественных очерков. Главная особенность книги в том, что, даже рассказывая о многократно упоминавшихся другими знатоками истории фактах, Богуславский всегда находит что-то новое или показывает события в совершенно неожиданном ракурсе. Автор по собственному усмотрению коснулся отдельных событий, примечательных мест и персон, оставивших след в судьбе города на Неве. Чистый и живой русский язык, проникновенная интонация, основательный анализ затрагиваемых тем и ощущение безмерной любви автора к городу делают книгу интересной самому широкому кругу читателей.

К политесу и парадизу

Почтовый двор

Почта — весьма странное учреждение. С одной стороны, она является одной из самых востребованных и наиболее часто посещаемых нами государственных служб, снабжает нас информацией (нередко, впрочем, бесполезной, никчемной, а часто и очень печальной), приносит нам различные известия (как давно ожидаемые, так и совсем неожиданные). Она, как традиционная, письменная, так и самая современная, оснащенная умопомрачительно сложным техническим инструментарием (при этом остается связью, коммуникацией, т. е. почтой в собственном значении этого слова), является главным средством общения, диалога между странами и народами, между государством и его гражданами — теми, кого мы с недавних пор привыкли называть неуклюжим понятием «юридические и физические лица». Быть может, это ее важнейшая функция — связь между людьми, помощь им в обмене радостями и горестями, впечатлениями и размышлениями, переживаниями и сомнениями…

И никакие технические новинки никогда не избавят ни государства, ни людей от необходимости всецело владеть тем арсеналом средств общения, который с древнейших времен представляет только почта — любой ее вид: голубиная, звуковая, узелковая, клинописная, ямская, железнодорожная, авиационная, электронная, на собачьих упряжках и на велосипедах. Ведь единственным конкурентом почты, перед которым она пасует, является непосредственное общение людей — лицом к лицу, «глаза в глаза»…

Но о почте как таковой, о ее огромной роли в нашей повседневной жизни, официальной и частной, мы почти никогда не задумываемся, если не считать, разумеется, наших жалоб на работу самой почты, на неаккуратность этой сложнейшей разветвленной и, в общем-то, четко организованной государственной (непременно, только государственной) службы.

Впрочем, поводы для таких жалоб, для недовольства работой почти были не всегда. Например, сто лет назад почтовая служба в крупных городах России неукоснительно соблюдала правило доставки городской корреспонденции, опущенной в ящики до полудня, в течение того же дня. И хочется надеяться, что наша нынешняя «Почта России» когда-нибудь достигнет показателей столетней давности…

Любые почтовые отправления деловые бумаги, личные письма и бандероли, художественные открытки (их только посвященных Петербургу и его достопримечательностям в дореволюционное время было выпущено более 9 тысяч сюжетов), поздравительные открытки, почтовые конверты и штемпели на них, почтовые марки и все остальное, связанное с почтой составляет бесценный источник сведений, очень часто нигде больше не доступных, о жизни, общественной и частной, о достижениях и размышлениях сотен тысяч людей, в том числе выдающихся, каждая деталь жизни которых представляет огромные интерес для науки, для истории той или иной области знания, для биографии, культурологии, психологии, для изучения истории политической и общественной жизни, для уточнения «портрета» того или иного времени или поколения.

Бывший Почтовый двор

Нетрудно (хотя многие, вероятно, с этим не согласятся) представить, насколько обеднилось бы наше восприятие творчества Пушкина или Гоголя, Белинского или Достоевского, Тургенева и Толстого, Чехова и Блока, если бы тома их гениальных творений не сопровождались томами (а таких томов нередко издано большое число) писем к разным адресатам и по разным поводам. Потому что письма — это не только листы переписки, содержащие информацию, а особого жанра художественные произведения, раскрывающие тайну рождения и претворения замысла поэмы или романа, статьи или живописного полотна, публицистического памфлета или симфонии, которой суждено покорить мир.

Недаром, вероятно, в конце XVIII века, который был веком торжества эпистолярного (содержащего переписку) жанра, Николай Карамзин пишет и публикует свои знаменитые «Письма русского путешественника», а Александр Радищев четко определяет структуру своего «Путешествия из Петербурга в Москву» по названиям ямских станций главного почтового тракта России, соединяющего обе столицы.

В давние времена русского Средневековья, в Московской Руси, в Российской империи XVIII–XIX веков государственная почта, содержание почтовых трактов и станций, почтовые служащие (вспомните «Станционного смотрителя» Самона Вырина из пушкинской повести), казенный (по государственным делам) и платный (для обычных пассажиров) проезд в почтовых экипажах, само прибытие и убытие почты (строго по расписанию) были важными событиями городской или поселковой жизни во всех пунктах страны, «от столиц до окраин» ее. Не просто календарные даты, а вехи бытия.

Недаром ведь «от временных лет» доныне расстояние между населенными пунктами отмеряется не от главной площади города, не от места расположения властных структур, а от места, где находилось почтовое ведомство. В Петербурге — это Почтамт (его часто называют Главным, но это нелепость: почтамт в городе может быть только один, потому что это не почтовое отделение, а почтовое ведомство. Именно здесь размещалось Министерство почт и телеграфа России). И не случайно рядом с петербургским Почтамтом размещается потрясающий своим богатством, своими бесценными коллекциями почтовых раритетов один из лучших в мире Музей связи. И какое счастье для города и его гостей, что музей этот недавно был после почти 30-летней консервации и реконструкции вновь открыт и восстановил свой давний имидж одной из главных музейных достопримечательностей Петербурга.

И как не коснуться, говоря о почте и ее роли в отечественной культуре и об особой «почтовой культуре» страны, еще двух тем: темы ямщика и «ямской гоньбы» и темы коллекционирования важнейших атрибутов почты — почтовых марок (филателия), почтовых открыток (фелумения), почтовых конвертов, штемпелей спецгашения и пр. Эти виды коллекционирования — и не только простого собирательства, но и тщательного, глубокого изучения — в России давно уже достигли и широкого распространения, и высочайшего уровня. И бесспорного мирового признания — как важная историко-прикладная дисциплина и как знак исторической памяти, непреходящего интереса и глубочайшего уважения ко всем сторонам и проявлениям исторической жизни.

А ямщики… Один из самых трогательных романтических образов и русского фольклора, и русской жизни. Одинокий человек на государственной службе среди бескрайних пустынных равнин и далей родной страны. Он вечно в пути, наедине со своими воспоминаниями и размышлениями, чувствующий, что все эти бескрайние просторы, леса и поля, простирающиеся вокруг в данный момент, принадлежат ему. Только ему одному…

* * *

На протяжении XVI и XVII веков дорога из Москвы на Тверь и Новгород была одной из главных дорог России. В этом направлении развивались важнейшие политические процессы, устанавливались (хотя эпизодические и очень сдержанные) связи России со странами Северо-Восточной Европы и Прибалтикой. По этой дороге двигалось в 1697 году «Великое посольство» Петра, по ней же шли осенью 1700 года новые русские «регулярные» полки в свой первый, такой провальный поход к Нарве, которым началась Северная война со Швецией.

С момента закладки в мае 1703 года крепости на Заячьем острове дорога от Москвы к берегам Невы приобрела особое значение — военное и политическое. А после Полтавской победы и успехов в Прибалтике и на северном берегу Финского залива она стала главной дорогой России и ее главным почтовым трактом, имевшим огромное значение и для переноса столицы из Москвы в Петербург, и для осуществления политики создания «окна в Европу».

И тогда, в начале 1710-х годов создается главный почтовый центр России — Петербургский, столичный, Почтовый двор, и при нем — особые части растущего города — Ямские слободы, где жили ямщики.

Почтовый двор находился там, где кончалась дорога, начинавшаяся от Москвы, — на самом берегу Невы, у пристани (она некоторое время так и называлась — «Почтовой», это название встречается и в документах 1780-х годов, когда самого Почтового двора в этих местах уже полвека как не было). Отсюда начинался перевоз на гребных судах на правый берег Невы, на Городской (Петербургский) остров, ставший ядром молодого города, к его первым кварталам, крепости и тогдашней главной городской площади — Троицкой.

Особое значение нового Почтового двора для города и государства подчеркивалось его расположением между обоими первыми царскими дворцами, стоявшими на берегу Невы, — Зимним и Летним. От Почтового двора и небольшой гавани при нем шел прямой и чистый канал к Мойке, называвшийся Красным. Теперь эта трасса — самый западный край Марсова поля, а бывшая территория самого Почтового двора, площади и гавани при нем занята выходящим к памятнику Суворову служебным корпусом Мраморного дворца и дворцового внутреннего двора.

Построенный наскоро, без всяких архитектурных затей и начавший действовать в начале 1714 года Почтовый двор был обширным, двухэтажным, почти квадратным в плане, мазанковым зданием с большим внутренним двором и с наружными, обращенными на все стороны деревянными «галереями для удобности, чтоб приезжие стоять могли» — как писал один из иностранцев, посещавших в те годы Петербург.

Здание было, употребляя нынешнее модное определение, «многофункциональным»: почтовое ведомство, гостиница для приезжих и принадлежавший приехавшему из Данцига купцу трактир. Кстати, вопреки мнению многих, старые трактиры, а их очень много было на почтовых станциях по всей Европейской России, были вовсе не харчевнями, низкопробными забегаловками, а вполне приличными общедоступными заведениями, а в названиях их соединяются немецкое «traktiem» — угощать с российским «тракт» — почтовая дорога.

Таким образом, петербургский Почтовый двор был не только «офисом» одной из важнейших государственных служб, отраслей государственного управления, но и своеобразным местом досуга горожан. Ведь именно здесь с того самого 1714 года проводились первые публичные ассамблеи — одна из важнейших «знаковых» подробностей общественного быта новой российской столицы. Для них и был предназначен большой «Ассамблейный зал» в Почтовом дворе — первое в городе (не считая, разумеется, культовых зданий) специальное помещение для публичного общения жителей, представляющих различные сословия, круги и кружки формировавшегося в те годы петербургского общества. Почтовый двор на невском берегу стал не только «информационным центром», где можно было узнать новые сведения, приходившие сюда из разных европейских столиц, не только окунуться в ту манящую сутолоку, которая в те времена непременно сопровождала «почтовую жизнь», прибытие и отправление почты. Здесь утверждались новые правила общественного поведения, новые формы проведения общественного досуга, новые нормы публичности. И в этом было исключительное значение столичного Почтового двора для развития российской светской культуры нового времени…

Почтовый двор на этом месте вблизи царских дворцов и с великолепным видом на Неву, на Троицкую площадь и крепость просуществовал недолго. Деревянное здание быстро ветшало (к тому же оно сильно пострадало от наводнения в ноябре 1725 года), оно оказалось в стороне от новых, возникавших в разных частях невского левобережья слобод и поселений. Значение Почтовой пристани и начинавшегося от нее перевоза на Петербургский остров резко упало, ассамблея постепенно перемещалась из общественного места в частные дома. Да и состоявшийся в начале 1728 года переезд двора и абсолютного большинства петербургского чиновничества и знати в Москву — все это «поставило точку» на 15-летнем «процветании» Почтового двора как важнейшего центра общественной жизни. И в 1729 году старый Почтовый двор был сломан, а почтовое ведомство перенесли в другое место. Но еще долго в разных документах мы встречаем упоминания «Старого Почтового двора» — и это было не только обозначение места, некий топографический код, — это была короткая по времени, но очень важная по сути глава истории петербургской культуры. Культуры специфической, почтовой, и культуры общественного быта.

Давайте серьезнее относиться к почте и к ее огромной и особой роли в нашей сегодняшней жизни. И давайте надеяться, что и сама «Почти России» будет серьезнее относиться к самой себе…

Ассамблеи

Ассамблея — слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно, но, обыкновенно сказать, вольное в котором доме собрание или съезд делаетца не для только забавы, но и для дела…

Из указа Петра I. 26 ноября 1718 года

«В большой комнате, освещенной сальными свечами, которые тускло горели в облаках табачного дыму, вельможи с голубыми лентами через плечо, посланники, иностранные купцы, офицеры гвардии в зеленых мундирах, корабельные мастера в куртках и полосатых панталонах толпою двигались взад и вперед при беспрерывном звуке духовой музыки. Дамы сидели около стен; молодые блистали всею роскошью моды…»

Так Пушкин в повести «Арап Петра Великого» описывает ассамблею в царском дворце. Множество описаний таких собраний оставили и современники — сюжет этот был весьма примечателен в образе жизни петровского Петербурга.

Христиан-Фридрих Вебер: «На этих ассамблеях одна комната предназначена для танцев, другая для всякого рода игр и особенно для шахматной (в которой отличаются самые простые русские люди), в третьей комнате играют и ведут беседы, а в четвертой женщины развлекаются фантами и другими забавными играми…»

Очень подробно об ассамблее, устроенной в Почтовом дворе (на берегу Невы, на месте нынешнего Мраморного дворца) 2 марта 1721 года, рассказывает в своем донесении в Париж французский посланник Кампредон. «Царь с царицей и со всем двором прибыли в пять часов вечера; для царицы, придворных и просто приглашенных дам имелся отдельный покой с изящно накрытым столом, куда не входил ни один мужчина, кроме прислуживавших.

Вдоль стен большого зала были расположены три длинных стола, каждый на 60 персон, установленных холодными мясными блюдами; царь поместился за столом, за которым сидели моряки. Распорядитель праздника, князь Меншиков, сидел в конце стола, за которым вперемешку, без всякого соблюдения чинов расположились сановники в голубых лентах, знатные персоны и иностранные министры, представители духовенства, казацкие депутаты…

Во время ужина царь несколько раз вставал, провозглашал тосты, время от времени выходил в покой царицы и подпевал певцам. Потом вдвоем с царицей протанцевали польский (полонез), и принцессы танцевали…»

«Великую ассамблею», устроенную 12 октября 1719 года в честь 2-летия царевича Петра (сына царевича Алексея), газета «Ведомости» описывала так: «В 4-м часу пополудни в новопостроенных галереях (в летнем саду) была великая ассамблея, и весь день, даже до полуночи, была пушечная стрельба и иллюминация…»

Таким образом, ассамблеями именовались не только домашние собрания, проводившиеся по определенным правилам и церемониалу, но и широкие многолюдные празднества в честь каких-то памятных, значительных дат или событий. Этим подчеркивалось общественное значение ассамблей.

Но кроме ассамблей были в Петербурге и различные вечеринки, банкеты (термины эти встречаются в документах тех лет), маскарады.

«Большой маскарад, — пишет Вебер о январском маскараде 1715 года, — к которому двор готовился три месяца… был назначен на 400 человек, при этом каждые четыре лица должны были иметь свой костюм и особый музыкальный инструмент. Вместе должны были быть представлены 400 различных костюмов и музыкальных мелодий.

Конец ознакомительного фрагмента.