Секретный рейд адмирала Брэда

Богдан Сушинский, 2015

В основу романа положен реальный, хотя и окруженный тайной, а поэтому овеянный легендами рейд, совершенный в 1946—1947 гг. эскадрой американских военно-исследовательских кораблей под командованием известного арктического исследователя контр-адмирала Ричарда Бёрда. Целью этого рейда, приведшего к военным столкновениям с неизвестными воинскими формированиями, было обнаружение и ликвидация секретной германской военной «Базы-211» в Антарктиде. Новый военно-приключенческий роман-версия известного писателя, лауреата международных литературных премий имени А. Дюма (1993) и А. Фадеева (2007) Богдана Сушинского является своеобразным логическим продолжением романов «Антарктида: Четвертый рейх» и «Субмарины уходят в вечность».

6

Ноябрь 1946 года. Южная Атлантика.

Море Скоша.

Полярная эскадра контр-адмирала Брэда. Борт флагманского авианосца «Флорида»

Эскадра уже почти миновала опасную «банку», созданную скоплением блуждающих айсбергов и набившимися между ними осколками пакового льда, германо-аргентинская субмарина тоже исчезла, и теперь уже адмиралу Брэду ничто не мешало спуститься к себе в каюту, выпить чашечку-другую кофе с коньяком и подремать. Но как раз в то мгновение, когда он готов был передать эскадру кэптену Николасу Вордану, с жестким требованием: «по пустякам не тревожить!», на связь неожиданно вышел командир идущего чуть впереди и слева линкора «Галифакс» коммандер Эркорт:

— Здесь творится явная чертовщина, сэр! — послышался в трубке его гортанный ирландский говор. — Обратите внимание на отдельно плывущий айсберг, в полумиле от меня.

Брэд тотчас же припал к окулярам бинокля. В полумиле от линкора, чуть прячась за его кормой, действительно восставал невысокий айсберг, с плоской, как площадка для гольфа, вершиной.

— И что в нем «чертовщинного», коммандер? Кроме того, что, насколько я могу судить, у него плоская вершина и что он, по-моему, сближается с вами?

— У него почти идеально ровная вершина, — уточнил Эркорт, которого на флоте так все и называли «Ирландцем», — имеющая форму большого овала.

— Природа способна создавать и не такие чудеса, взять хотя бы благословенную Богом Ирландию…

— Спасибо, за лестный отзыв об Ирландии, сэр; знаю, что вам приходилось бывать там.

— Вместе с тремя ирландскими полярниками я готовился к походу на Канадский Север, — не мог отказать себе в удовольствии вспомнить то далекое время Роберт Брэд. Он мог бы вспомнить и о том, как в него влюбилась невеста одного из ирландцев, дочь какого-то английского баронета-судовладельца из Ливерпуля, и дело чуть не кончилось дуэлью. Но о таких приключениях молодости следует вспоминать за бутылкой виски. — Тренировки проходили в ледовых фиордах в районе мыса Хорн-Хед.

— На северо-западе Ирландии, — определил Эркорт. — Так вот, остальные айсберги почти неподвижны, во всяком случае, движение их незаметно, а этот, плоский, державшийся позади линии айсбергов, неожиданно развернулся почти на 180 градусов и начал выдвигаться к концу их строя. Я не большой знаток Антарктики, однако подобная резвость одного из айсбергов кажется слишком странной.

— Даже если учитывать причуды течения, порождаемого недалеким проливом Дрейка?

— Мой специалист уже доложил, что течение здесь мизерное и направлено из Тихого океана в Атлантику, а не наоборот. Вам приходилось когда-нибудь встречать айсберг, движущийся против течения? А эта ледовая «рулетка» двигалась именно так. Причем теперь она идет почти параллельным со мной курсом, то есть во второй раз изменив направление движения.

— Это уже серьезно, — признал адмирал. — Продолжайте наблюдение и увеличьте скорость. У этого «крупье» может оказаться далеко выступающая подводная часть.

— Выполняю, сэр.

— Первый лейтенант Робертс еще в воздухе? — озабоченно поинтересовался Брэд у командира авианосца, который слышал его переговоры с бортом линкора «Галифакс».

— Командир пилотов только что запросил разрешения на посадку, — через полминуты доложил Вордан. — На исходе горючее.

— Свяжитесь с ним и нацельте на айсберг, который условно будем именовать…

— «Крупье», — подсказал дежурный офицер Остин.

— Лучше — «Ледовым Титаником». Так вот, пусть пилот Робертс со своими парнями выяснит, что там мерещится нашему Ирландцу.

— Может, сразу поднять в воздух все наши бомбардировщики и устроить им учебное бомбометание?

— Дай-то Бог, чтобы нам не пришлось устраивать эти бомбометания в Антарктиде, дорожа при этом каждой бомбой.

— Понял, сэр, налет отряда бомбардировщиков отменяется.

— В любом случае, нам следует доложить об этом случае в штаб флота и генералу Доновэну, — молвил полковник разведки Ричмонд.

Командующий эскадрой смерил его тяжелым испепеляющим взглядом и саркастически хмыкнул.

— Если хотите, чтобы и в штабе флота, и в разведке решили, что во главе экспедиции оказалась кучка идиотов, — валяйте, полковник. За собственной подписью.

Ричмонд обиженно набычился, а вот командир авианосца, недолюбливавший полковника уже хотя бы за то, что тот принадлежит к разведке, наоборот, довольно ухмыльнулся.

— Обратите внимание, полковник, — подчеркнул он, — только за собственной…

Однако облет айсберга всеми четырьмя находившимися в воздухе самолетами ничего не дал. Во время авиаразведки айсберг оставался совершенно неподвижным, а из того, что вершина его напоминала пилотам «палубу авианосца с небольшой надстройкой на баке» и почти овальной, глубокой трещиной в центре, абсолютно ничего не следовало. Тем более что и командиры левофланговых линкоров «Галифакс», «Сан-Антонио» и «Колорадо» тоже подтвердили, что Крупье прекратил крутить свою рулетку и угомонился.

— Скорее всего, этот айсберг оказался в центре гигантской воронки, — предположил первый лейтенант Робертс, в последний раз осматривая из своего поднебесья палубу «Ледового Титаника».

— И с этим стоит согласиться, — сразу же поддержал его толкование кэптен Вордан.

— Во время службы в авиации береговой охраны, — воодушевился его поддержкой Робертс, — мне не раз приходилось наблюдать эти дьявольские жернова в районе мыса Хаттерас, а однажды — чуть западнее Бермудских островов.

— Пилот прав, сэр, — вновь подтвердил командир авианосца. — Об этих «дьявольских жерновах» наслышаны моряки всех авианосцев.

— В одну из таких воронок чуть не втянуло мою машину, — завершил свой доклад Робертс. — Это были не самые приятные минуты в моей жизни, сэр. Струсил, как кадет после первого неудачного захода на посадочную полосу.

— Ваше мнение учтено, — проворчал контр-адмирал. — Аргентинскую субмарину больше не наблюдаете?

— Нет, сэр. Похоже, теперь она окончательно ушла в сторону Огненной Земли. Прошу разрешения на посадку.

— Не возражаю, пилот.

— Инцидент исчерпан, — откликнулся на его просьбу и кэптен Вордан. — Самолеты — на палубу! Пилотам — благодарность командования.

Решив, что на сегодняшний вечер с него достаточно, контр-адмирал приказал адъютанту приготовить кофе и ванну, и, выйдя на продуваемую всеми ветрами командирскую палубу, еще с минуту понаблюдал в бинокль за движением эскадры. Словно предвидя, что командующий эскадрой устроит им вечерний смотр, командиры судов подтянулись, заняли отведенное им место в строю и жестко выдерживали заданную скорость.

В последний раз взглянув в ту сторону, в которой, за далеким горизонтом, оставался беспокойный, но все же более-менее освоенный человечеством мир, Брэд спустился в свою адмиральскую каюту и с удовольствием опустился в роскошное кожаное кресло между журнальным столиком и имитацией камина. Каюта эта меблировалась не для него, в ней не раз выходили в океан командующие Шестым флотом и всеми Военно-морскими силами США, а однажды в ней провел почти двое суток президент. Но все равно Брэду было приятно находиться в этом уютном корабельном закутке.

Как человек, много лет проведший в полярных скитаниях и изнурительных арктических зимовках и привыкший ночевать в палатках, хижинах, эскимосских иглу и просто на навьюченных санках, он обостренно воспринимал любое проявление комфорта и ценил его так, как, возможно, не способны были ценить миллионы других американцев. Удобно было и то, что рядом, на специальном столике, располагался пульт связи, обслуживаемый дежурным связистом, обитавшим вместе с адъютантом командующего в соседней каюте.

— Ваша ванна готова, сэр, — доложил по межкаютной спецсвязи адъютант Шербрук, который мог входить в ванную каюту со своей обители.

— Прикажите дежурному связисту докладывать обо всем, что достойно вашего, лейтенант-коммандер, внимания.

— То есть только в том случае, когда над авианосцем зависнет «летающий диск» инопланетян, — уточнил Шербрук.

— Смотрите, не напророчьте, коммандер, — недовольно проворчал контр-адмирал.

— Ну, пророком я всегда был никудышным…

— Согласен, пророком вы обычно бываете никаким, да только входим мы с вами в ту часть планеты, в которой все нематериальное обладает странной способностью материализоваться. Причем в самых причудливых формах.

В общем-то, Брэд никогда не отличался суеверностью, но с того времени, как ему было поручено командование Полярной эскадрой, в сознании его произошло нечто такое, что заставляло его с особой обостренностью относиться ко всему тому, что могло иметь хоть какое-то отношение к непознанному миру. А сам этот Непознанный Мир действительно стал проявляться в самых неожиданных формах и предположениях, наподобие тех, которые только что возникли у командира линкора «Галифакс».

«Хотел бы я, будучи в штабе флота, прочесть это донесение полковника разведки Ричмонда: «Айсберг развернулся на 180 градусов и принялся преследовать линкор «Галифакс!», — оправдывал он свое «недонесение» о странном наблюдении за айсбергом командира линкора. — Представляю себе, что бы написали после этого о командующем Полярной эскадрой в американских газетах! Кстати, о прессе… — вдруг вспомнил он, уже сняв с себя адмиральский мундир и облачившись в теплый шерстяной халат. — Ты ведь, черт возьми, совершенно забыл о том, что в последний день на борт поднялось несколько журналистов! Странно, что они до сих пор не свалились тебе на голову».

— Адъютант, — прохрипел он, нажав кнопку переговорного устройства, — сколько в эскадре журналистов и где они обитают?

— На авианосце — трое газетчиков, — доложил он уже после того, как контр-адмирал погрузился в ванную. — Точнее, один из них радиокомментатор, а двое других…

— Да плевать, кто они там, — благодушно прервал его доклад командующий. — И потом, почему все трое на авианосце?

— Это ведь журналисты… Прежде всего их интересует командующий, — выразительно пожал плечами адъютант, словно речь шла о какой-то дичайшей странности, — и тот корабль, на котором решается судьба экспедиции.

— При первой же возможности одного из них переправьте на судно-базу.

— На «Монтерей», сэр, — для порядка уточнил адъютант. — Переправлю туда шведа. Самого наглого и беспардонного. К тому же так и не удосужившегося протрезветь после пьянки в портовом отеле.

— «… Пьянки в портовом отеле!», — на сей раз повторил уже сам контр-адмирал. Однако вспомнил при этом другой порт, другой отель и другую страну.

Это был Гамбург 1938 го. Далекий Гамбург, и теперь уже далекого тридцать восьмого. Отель носил наименование «Фрегаттен-капитан», а женщину звали Лилией Фройнштаг. Он бы мог продолжить эти воспоминания, если бы они не казались слишком несвоевременными и взрывоопасными. Во время дальнего похода подобным бредням прошлого лучше не предаваться, даже мысленно.

— Однако никто из них ничего не должен знать о фантазиях по поводу айсберга «Ледовый Титаник».

— Никто и ничего, — по-привычке подтвердил Шербрук. Было время, когда эта его непреодолимая потребность повторять последние слова командующего слегка раздражала Брэда, но со временем он привык, и, когда адъютант забывал о своей привычке, уже воспринимал как невнимательность. Или отсутствие служебной ревностности.

— И еще… Им категорически запрещено бродить по кораблю и приставать с расспросами к офицерам. Не говоря уже об уоррент-офицерах^[23] и прочих чинах.

— Категорически. Особенно — ко всем прочим.

— Всю необходимую информацию они будут получать у третьего помощника командира корабля, как его там…

— Лейтенант-коммандер Отто Шведт, сэр.

— Германец что ли?

— Не могу знать, сэр.

— Так выясните, черт возьми! Только германцев нам здесь и не хватало.

— Но он, очевидно, американский германец.

— Скорее, германский американец, — обронил командующий.

— Значит, спецслужбы проворонили. Однако списать его теперь можно только за борт, предварительно подняв на мачте авианосца «Веселый Роджер». Полковнику Ричмонду и двум его подручным следовало бы присмотреть за ним.

— В любом случае, информация, которую он будет предоставлять журналистам, должна исходить только от вас, адъютант.

— Мой же источник — мне хорошо известен, — заверил его Шербрук.

— Это уже слово полярника, — одобрил Брэд.

Погрузившись в ванну, адмирал несколько минут лежал в ней, блаженно закрыв глаза и ни о чем не думая. Он наслаждался ощущением благости того состояния, в котором сейчас пребывал. Люди, не прошедшие через насквозь пронизанные пятидесятиградусными морозами палатки полярных паломников, вряд ли способны были так ощущать эти минуты физического и душевного комфорта и так ценить их.

Примечания

23

Уоррент-офицер приравнивается к званию мичмана в российском флоте.