Хомский без церемоний

Боб Блэк

Ноам Хомский, по мнению газеты Нью-Йорк Таймс, самый значимый интеллектуал из ныне живущих. В России он тоже популярный автор, один из властителей дум. Боб Блэк в этой книге рассматривает Хомского как лингвиста, который многим представляется светилом, и как общественного деятеля, которого многие считают анархистом. Пришла пора разобраться в научной работе и идеях Хомского, если мы хотим считаться его единомышленниками. И нужно быть готовыми ко всесторонней оценке его наследия – без церемоний.

Схоластики и способности

Хомский часто называет языковую функцию, заложенную в мозге, «способностью».¹²⁷ Если слово «способность» в данном контексте несколько непривычно, то это потому, что в своём первоначальном смысле оно в значительной степени исчезло из научного дискурса и повседневного языка. Психология способностей «представляет собой модель разума, разделённого на обособленные „способности“».¹²⁸ Для каждого действия разума существует своя целенаправленная способность: взаимно однозначное соответствие между структурой и функцией. Психология способностей уходит корнями в древнегреческую философию, но по-настоящему она расцвела в Средние века. Для арабского философа Авиценны, последователя Аристотеля, существовало пять из этих «внутренних чувств»: общее чувство, памятливое представление, искусственная сила воображения, сила оценивания и сила памяти.¹²⁹ Фома Аквинский унаследовал от Авиценны эту идею пяти способностей, в своей классификации разделив их на мыслительные и сенсорные. С его подачи они доныне остаются ортодоксальной католической доктриной. Для Фомы Аквинского «разум был, по существу, набором способностей, отличающих человека от других животных».¹³⁰ Ни человека, ни животных всё это никуда не приводит.

Этот последний пункт объясняет, почему Хомский придерживается схоластической философии сознания, которую сегодня не принимает ни один психолог, ни один биолог и — за пределами Католической церкви — ни один философ. Он крайне озабочен определением «человеческой природы», человеческой сущности, рассматриваемой как определяющее различие между людьми и животными. Хомский называл язык «человеческой сущностью», недоступной никакому другому животному. Языковые универсалии составляют неотъемлемую часть человеческой природы.¹³¹ Почему для него так важно отличаться от других животных? Что плохого в том, чтобы быть животным? Есть ли внутри Хомского зверь, которого он твёрдо решил не выпускать? Животное, которое может не следовать правилам? Анархическое животное?

Мне нравится быть животным. В условиях анархии я ожидал бы стать ближе к этому состоянию и больше им наслаждаться. В отличие от консерваторов, я не считаю анархию возвратом к животному началу. В отличие от Хомского, я не думаю об анархии как о триумфе человека над животным. Я думаю об анархии как о поднятии человечеством животного начала на более высокий уровень — осознании его, без подавления.

Хомскому пришлось приложить немало усилий, чтобы найти традицию, которой он может следовать. Он связывает свою версию врождённых идей с Рене Декартом и Вильгельмом фон Гумбольдтом, таким образом, связывая себя с эпохой научной революции и эпохой Просвещения, соответственно. То немногое, что Рене Декарт сказал о языке, не имеет ничего общего с лингвистикой Хомского. Его картезианские верительные грамоты не в порядке.¹³²

Хомскому не удалось доказать, что фон Гумбольдт когда-либо хотя бы слегка влиял на лингвистическую теорию или политическую мысль. Сам Хомский не утверждает, что он или какой-либо другой лингвист находился под влиянием фон Гумбольдта. Считающийся философом, фон Гумбольдт — второстепенная, нетипичная и малоизвестная при жизни фигура (он сам так захотел). Хомский утверждает, что барон «вдохновил» Джона Стюарта Милля (173), но мы знаем лишь, что Милль цитировал фон Гумбольдта в своём тексте «О свободе» (108—109). Ученик фон Гумбольдта говорит о «влиянии фон Гумбольдта на Милля, если бы оно могло быть установлено».¹³³ Я цитировал, с похвалой, многих людей, которые никогда меня не вдохновляли, потому что я нахожу свои идеи в других местах или прихожу к ним сам ещё до того, как прочитал этих авторов.

Однако у Хомского есть средневековые прародители. Роджер (не Фрэнсис) Бэкон и Данте — как варианты, но самый яркий пример — Боэций Дакийский и другие радикальные аристотелианцы, известные как модисты. Они «поддерживали идею о существовании лингвистических универсалий, то есть определённых правил, предшествующих формированию любого естественного языка».¹³⁴ Умберто Эко говорит об этом прямо: «Данте мог иметь в виду и то, что forma locutionis была дана Богом как некий врождённый механизм, — нам, современным людям, он напоминает те самые универсальные принципы, которыми занимается генеративная грамматика Хомского».¹³⁵

Два критика Хомского, когнитивные лингвисты, кратко затронули этот вопрос: «картезианская философия Хомского требует, чтобы «язык» определял человеческую природу, чтобы он характеризовал то, что отличает нас от других животных. Для этого способность к языку должна быть как универсальной, так и врождённой. Не будь она универсальной, она не характеризовала бы то, что делает всех нас людьми. Если бы она не была врождённой, она не была бы частью нашей сущности».¹³⁶ Заметим также, что Хомский игнорирует реальность «универсалий в человеческом опыте…».¹³⁷ Например, все физические тела, одушевлённые и нет, повсеместно подчиняются законам тяготения, поэтому эти законы не являются врождёнными или уникальными для человека. С другой стороны, серповидноклеточная анемия является врождённой, но не универсальной. «Когда биолог, — пишет один биолог, — решает, что анатомо-физический признак является врождённым, он делает это на основе совокупности теории и эксперимента, которой необычайно не хватает выступлениям Хомского».¹³⁸

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

127

Напр., Chomsky N. Powers & Prospects. P. 14 (существующий язык — это лишь определённое состояние языковой способности).

128

Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flesh. P. 410.

129

Kenny A. Medieval Philosophy. Oxford: Clarendon Press, 2005. P. 226. Фраза «внутренние чувства», которая отражает концепцию сознания Хомского, заимствована у Роберта Паснау, который по-разному переводит терминологию Авиценны. — Human Nature // The Cambridge Companion to Medieval Philosophy / ed. A.S. McGrade. Cambridge: Cambridge University Press. P. 215—216. Современный пример психологии способностей — френология. Hergenhahm B. R. An Introduction to the History of Psychology. Belmont, CA: Michele Sordi, 2009. P. 244—247. (На всякий случай процитируем самого Авиценну: «Что касается скрытых чувств, то их тоже пять: общее чувство, сила представления, сила фантазии, сила инстинкта и сила памяти» [из «Книги знания», раздел «физика», в пер. А. Богоутдинова]. А также: «К числу внутренних животных воспринимающих сил принадлежит сила фантазии, или общее чувство. <…> Далее следует сила представления. <…> Далее идёт сила, которую применительно к животной душе называют воображающей, а применительно к человеческой душе — мыслительной. <…> Далее идёт сила догадки. <…> Далее идёт сохраняющая и вспоминающая сила» [из «Книги о душе», в пер. А. Хромова]. Цит. по: Ибн Сина [Авиценна]. Избранные философские произведения. М.: Наука, 1980. С. 213; 412—413. — Прим. пер.)

130

Kenny A. Medieval Philosophy. P. 235.

131

Chomsky N. Problems of Knowledge and Freedom. P. 49; О природе человека. Справедливость против власти (беседа М. Фуко с H. Хомским и Ф. Элдерсом, 1971 г.) / Пер. А. Рабиновича // Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью [Часть I]. М.: Праксис, 2002. С. 84.

132

Aarsleff H. The History of Linguistics and Professor Chomsky // Language 46 (1970). P. 570—585.

133

Burrow J.W. Editor’s Introduction // Humboldt W. von. The Limits of State Action / ed. J.W. Burrow. Indianapolis, IN: Liberty Classics, 1993. P. xlvii.

134

Эко У. Поиски совершенного языка в европейской культуре / Пер. А. Миролюбовой. СПб.: Александрия, 2018. С. 52.

135

Там же. С. 53.

136

Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flesh. P. 476.

137

Herskovits M.J. A Cross-Cultural Approach to Myth // Cultural Relativism: Perspectives in Cultural Pluralism / ed. Frances Herskovits. New York: Random House, 1972. P. 240; см. также: Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flesh. P. 508 (многие языковые универсалии проистекают из общего послеродового опыта).

138

Cellérier G. Some Clarifications on Innatism and Constructivism // Language and Learning. P. 86.