… если нельзя …

Бириси

История русского Ромео и кавказской Джульетты. Тайные свидания, вопросы веры… чувства и трезвый расчёт, драки и примирения – всё присутствует; а также вереница сопутствующих историй… с юмором, с печалью, с любовью.

Глава вторая, экскурсирующая в прошлое

«Все расы равны и обладают одинаковыми способностями»

Н. Миклухо-Маклай.

***

Как Вы уже знаете, мой внимательный читатель, имя её отца — Сали́м. Маму Ясмины зовут Халидо́й. Салим в молодости был офицером Советской армии. Прослужил, правда, недолго — успел только «старлея» получить. А служил он в танковых войсках.

Случилось так, что один из солдат во время обслуживания техники в полковых боксах что-то резко нажал или отпустил в танке при работающем двигателе. Солдат был из чужого взвода, с командиром которого Салим в этот момент разговаривал. Танк рванулся, врезался в опору мостового крана, и сорвал её с болтов. Та сдвинулась и вмяла правую ногу Салима в бочку с машинным маслом. Его тут же отвезли в войсковую медсанчасть. Врачи ногу обезболили, зафиксировали шиной, подштопали и рекомендовали полковому начальству немедленно отправить старлея в окружной госпиталь или в областную больницу — только там хирурги могли полноценно поработать с травмированной ногой. Но командир части медлил, так как ждал со дня на день своего назначения в штаб округа: полковник опасался, что ЧП, связанное с несоблюдением норм безопасности, помешает его продвижению по служебной лестнице. Избежать широкой огласки избежать военному карьеристу всё же не удалось, но время для нормального восстановления измятой и раздробленной конечности Салима было потеряно. Старлея ещё несколько месяцев лечили, перевели в хороший подмосковный госпиталь, однако он остался калекой, и его комиссовали.

Возвратился Салим в родной Дербент, но прожив там совсем недолго, решил уехать. В Дербенте его не устраивала работа, перспективы, да и само течение жизни. Он поселился в столице Дагестана Махачкале у дяди, брата своей матери. Дядя ему помог пристроиться, однако посоветовал получить хорошее гражданское образование, и обещал тогда найти своему племяннику серьёзную должность. Поэтому примерно через год Салим поехал в Москву и поступил в главный университет страны. Так, хромая на правую ногу, но добиваясь очевидных успехов в учёбе, он окончил курс и приехал в родной дом — погостить и кое в чём помочь по хозяйству родителям.

Родительский дом располагался на одной из широких улиц окраины Дербента. Одноэтажный, но большой, с пристройками кухни, гостевой, сарая, курятника и ещё чего-то чрезвычайно уместного в полусельской местности. Вот тогда-то он и приметил Халиду, расцветшую как персиковое дерево по весне. Она теперь постоянно проживала у тётушки в Махачкале, и училась там на врача. А родилась она и прожила почти всю свою (пока короткую) жизнь через два дома от двора Салима — соседями они были. И в связи с этим, хотелось бы рассказать об одном случае из их прошлого.

В Дагестане в очередной раз произошло землетрясение. Для тех мест это явление довольно заурядное, но обычно трясёт едва заметно. В тот раз же были довольно сильные толчки. Загудело, тряхнуло, кое-где трещины появились. Халида была маленькая совсем, а Салим учился в одном из средних классов. И вот он возился во дворе со своим велосипедом, когда вдруг заметил, что в мире наступила почти полная тишина. Куры все собрались в курятнике и временами тревожно поквохтывали, гуси сгрудились в углу своего загона. Ни воробья, ни прочей птицы слышно не было. И скотина будто вымерла — не слышно в округе её обычного мычания и блеяния. Только люди продолжали свою немного шумную и, в целом, полезную деятельность. Лишь только обнаружил Салим странность природы, как она дала ему ощутимого пинка в копчик. Земля ухнула и встрепенулась. Так как он чинил велик сидя попой на земле, то получил самые непосредственные ощущения. В ту же секунду поднялся гвалт и гул, всё вокруг ожило. Мимо него, и через вечно открытую калитку, на улицу пронеслись куры, закричала и выбежала из кухни мать — за руку она держала младшего брата Салима. Весь народ стал выбегать из построек. На улице в это время началось интенсивное движение приручённой человеком фауны. Причём фауна двигалась разнонаправленно и громогласно. Только собаки оставались у своих дворов — поглядывая на хозяев, они облаивали участников беспорядочного уличного движения (хотя для приезжих, уличное движение в Дагестане всегда кажется беспорядочным, даже когда природная стихия не буйствует).

И вот среди фауны, с громким воплем вниз по улице промчалась маленькая девчушка, в трусиках и короткой сиреневой маечке. Это и была будущая махачкалинская студентка-медик Халида. Бедная малышка испугалась и выбежала со двора ещё до того, как взрослые успели её хватиться. А на улице ведь живность, которая заикой может сделать ребёнка: гусаки могут ущипнуть до крови и крылом побить сильно; индюки в бешенстве могут до полусмерти затоптать и заклевать. Любой скот в такую минуту может причинить вред ребёнку. Или мотоциклист какой-нибудь сумасшедший может задавить маленькое дитя. Салим, увидев ребёнка, кинулся на улицу, догнал девочку и принёс её к себе во двор. К тому времени ещё один толчок был, но слабее первого. Вскоре прибежала испуганная мать Халиды. Оказывается, она вышла со двора, чтобы зайти к одной из соседок, вот малышка, видимо, и побежала за ней. Женщина долго рассказывала соседям о пережитом ужасе, о том, как носилась по улице в поисках дочурки… боялась, что цыгане её украдут. Потом уже соседи долго пересказывали друг другу, в каком ужасе была мать маленькой Халиды и что цыгане уже почти украли ребёнка, воспользовавшись грозным явлением природы. Говорили и о том, что Салим проявил себя как настоящий мужчина. Ввиду такого мнения о нём в соседствующем народе Салим не возгордился, нос не задрал, но приобрёл душевную связь со спасённой девочкой.

Шли дни, маленькой Халиде показывали пальцем на Салима и говорили: «Смотри, вон идёт мальчик, который тебя спас». В праздники и семейные торжества её просили отнести сладости и прочие угощения соседям, и обязательно упоминали Салима. Так в сердечке маленькой девочки постепенно поселилось доброе чувство к соседскому мальчишке. Сначала-то она пугалась всякого воспоминания о том дне, и Салим вызывал у неё страх, сопутствующий тем воспоминаниям. Но время, которое может вылечить даже от тяжёлой жизни, излечило и страх девочки. По крайней мере, он уже не проявлялся в плаче, и в попытках убежать с глаз долой от этих противных взрослых, напоминающих о минуте ужаса. Через пару лет Салима отправили в военное училище, он стал появляться в Дербенте лишь два-три раза в год, и маленькая Халида постепенно забыла и о нём и о землетрясении. Он стал взрослым, а она всё ещё оставалось ребёнком. Так начиналась совместная история жизни Салима и Халиды, родителей Ясмины.

***

И вот Салим приехал домой из Москвы, встретил уже взрослую Халиду и…

Эй, давайте скажем это слово вместе! Раз, два, три: влю-бил-ся! Получилось вместе со мной, произнести? Не знаете? Ну, всё равно я похвалю Вас, мой весёлый читатель. Вы молодчина! Я Вас похвалил — а Вы похвалите рассказчика перед своими друзьями и родственниками. Договорились? Итак…

В жизни не всё столь чудесно, как в авантюрных романах, из-за вполне осязаемых трудностей. Была запятая и в отношениях Салима и Халиды. Халида была обручена. Обручена с одним м… хм… Салим говорил с «болваном». Давайте и мы будем придерживаться его околоармейской терминологии. Тот парень действительно был болваном, и Салим правильно его так обзывал (и другие тоже). Почему? На три года старше Халиды… В глазах автора этот факт не характеризует его с плохой стороны, но возможно, кто-то из читателей и в этом найдёт повод недолюбливать болвана. Так вот… В милицию попадал много раз. Два раза его из института гнали. Отец его дал добрым людям немало денег, чтобы те стали ещё добрее и оставили поганца учиться. Потом чуть в тюрьму не угодил — опять пришлось бате откупаться за спиногрыза. Было ещё множество прочих неприятностей, причинённых болваном как близким, так и чужим людям, по ходу его бестолкового существования. Понятное дело, Халида с ужасом думала о том, что судьбой ей предназначено посвятить жизнь этому абреку. Временами этот ужас затмевал даже тот, что она пережила во время землетрясения.

Родители девушки неоднозначно оценивали растущий хулиганский рейтинг жениха. Отцы обручённых дружили и хотели породниться. Мать Халиды, когда этот хулиган ещё не раскрыл во всей полноте свой разбойничий образ, была сторонницей брака дочери с ним, однако позже она стала колебаться. Не раз она высказывала свои сомнения мужу: как с таким мозгодёром будет житься нашей доченьке? Один раз она даже задала вопрос родителям мозгодёра: «А стоит ли нашей дочери идти замуж за вашего башибузука?» Те с жаром уверяли, что стоит. Именно такой умной и хорошей девушке, как Халида, надо выйти за него. Мол, женится наш сынуля на ней — и угомонится! Умная и хорошая девушка в последнее время стала укрепляться во мнении, что уж лучше оставаться в девках, чем объезжать этого дикого жеребца. Вот ещё… нашли дурочку… укротительницу горных мустангов. У всех женихи нормальные, а у неё… персонаж милицейских протоколов!

Помолвка прошла давно, а свадьба откладывалась. Откладывалась по разным причинам. Во-первых, некоторое время назад умер дед болвана, а согласно традиции, в течение года торжества проводить нельзя — дань уважения близким людям. Во-вторых, бюджет семьи нёс убытки из-за бесчинств, как самого болвана, так и его брата. Брат служил в армии и избил там кого-то — попал в дисциплинарный батальон. Забашляли кучу денег, подняли связи, чтобы скостить тому срок. Теперь ждали, когда он вернётся со своей долгосрочной службы.

Ибрагим — так звали отца Халиды (деда Ясмины), был человеком непредсказуемым, своенравным. Для своей дочери он давно имел вариант. Но тот вариант не выгорел. Юноше, за которого он хотел отдать свою дочь, нашли другую пару. Ибрагим был очень расстроен. Тогда один его давнишний друг предложил выдать дочь за своего сына (того самого болвана). Ибрагим почему-то принял его предложение за спасительную соломинку и больше никаких вариантов не рассматривал. Халиду обручили с болваном. Она тогда заканчивала школу. Случись это раньше, когда молодые ещё были детьми, то возможно, всё складывалось бы иначе. Привыкали бы они друг к другу, узнавали бы характеры; жизнь была бы чётко определена, а в ней и обязанности каждого. Может быть, и болван был бы не таким разбойником, а Халида была бы к нему привязана и умела бы влиять. А тут как сель с горы. Правда, парень тогда ещё не проявил себя во всей хулиганской красе, а совсем молоденькая Халида согласилась на помолвку по неопытности своей, не слишком раздумывая, взалкав престижного статуса — «невеста».

Так вот, увидел теперь Салим повзрослевшую Халиду и она ему понравилась. Он захотел на ней жениться. Впрочем, на Кавказе так: если парню нравится кавкаженка, то это значит, что он хочет жениться на ней. «Понравилась» и «хочет жениться» — почти синонимы. Это не как у русских, просто «погулять». После таких «погулять» для следующего гуляки у девушки ни одного чистого места не остаётся. Даже в её мыслях. К кавказским девушкам у кавказских парней отношение иное, за редким исключением. На «наташах» можно упражняться, а замуж брать надо порядочную девушку, желательно своей народности. Вот и у Салима в отношении даргинской девушки Халиды планы были самые серьёзные.

Он, говоря по-военному, пошёл в наступление. Халида в сложившихся обстоятельствах тоже не стала сидеть в глухой обороне, но опять же — не всё так просто. Это Кавказ, а не… а не… Короче — это Кавказ! Перекинулись парой слов во время первой случайной встречи. Вскоре ещё раз, почти случайно встретились. Состоялся короткий обмен мнениями о трудностях и прелестях учёбы. При этом вся оперативная инициатива исходит от московского студента: махачкалинская студентка только пытается распознать его намерения, а заодно мечтает, чтобы её болвана асфальто-укладочный каток сначала вдоль переехал, а на обратном пути — поперёк. Салим уже знает, что Халида обручена. Халида видит в нём взрослого дяденьку, который хоть и дяденька, а интересный, не шаляй-валяй как некоторые (мы понимаем о ком идёт речь, да?). Потом он увидел её в магазине. Она зашла туда со старшей сестрой — та недавно вышла замуж и теперь была на сносях. Они платья себе покупали и вещи для будущего младенца. До дома шли вместе, втроём. Сестра рассказала родителям об этой встрече. Родители вечером у себя в комнате долго шушукались. Кто знает, о чём? Может быть, говорили о том, что вместо покупки готового платья, дочери следовало бы заказать пошив у дяди Яши, всем известного замечательного еврея-портного? Ему с женой тоже надо на что-то жить. Действительно, почему бы не пошушукаться об этом?

И тем же вечером, когда местный народ высыпал на улицу, насладиться парой часов вечерней прохлады, во двор прихромал Салим. На уличном дворе была площадка, над которой высились два старых дерева — чинар и верба, называемых в народе «Гасан и Эльмира». Почему их так называли — это другая история, и может быть, рассказчик её ещё словесно изобразит, но в другом повествовании (если будет жив, здоров… талантлив). Так вот, под «Гасаном и Эльмирой» сидели три собрания. В первом, самом большом, играли в русское лото, по гривеннику на кон, а в двух других люди по очереди бросали кости на нардах. Тут собрались исключительно мужчины, как и полагается на Кавказе. Женщины сидели отдельно от них, возле калиток своих домов да, лузгая семечки, перетирали события прошедшего дня. И вот дошла очередь до Салимова брательника, и выпало ему бросать кости с братом Халиды. Как бы случайно. Бросали-бросали, а Салим толкает незаметно брата своего в бок, и смотрит на него со значением. Тот спрашивает Халила (брат Халиды):

— Ну что, скоро сестру замуж отдаёте? Говорят, её непутёвый жених опять в милицию попал. Не жалко сестру за него отдавать?

Тот жмёт плечами:

— Так получается да. Что я могу сделать?

Брат Салима ему:

— Халида хорошая девушка, красивая. Её многие замуж взяли бы. А вот если бы она с другим сбежала бы, украли бы её, ты начал бы охотиться на того, кто её украдёт?

Халил поднял глаза и внимательно посмотрел на своего собеседника и соперника по игре. А на него самого были устремлены ещё с дюжину пар заинтересованных глаз. Он сказал:

— Если человек хороший, порядочный, и сестра за него будет, то может и договорились бы. А жених вряд ли простит.

Опустил голову и бросил кости. Тройки выпали (сообщаю для любителей спортивной статистики).

Салим, считая себя человеком хорошим, порядочным, стал действовать решительно и быстро, как настоящий военный. Когда Халида на следующий день пошла в город с сестрой и подругой, то ему об этом тут же донесла малолетняя дворовая агентура, которая не дремлет даже во время всесоюзного детского часа. Салим кинулся вслед своей симпатии. Они по магазинам — он рядом, они на базар — и он невдалеке. Глаз не сводит с неё: пасёт — как выражаются в определённом кругу и в отдельных местностях.

Затем подошёл к ней. Начали разговаривать. Её сестра потянула подругу в какую-то лавку. Салим и Халида остались на минуту вдвоём. Он спросил, где в Махачкале живёт её тётка, у которой она остаётся во время учёбы?.. точный адрес. Халида назвала. Салим говорит ей, что завтра утром едет в Махачкалу… по делам. Пробудет там три дня. Может быть, даже четыре. А она не собирается туда? Нет? Что, совсем нет никаких дел? Может, что-то надо для учёбы, например? Нет, не надо. Тогда Салим сказал напрямую, что он человек серьёзный, и у него назрел к ней разговор. Что он в курсе её дел, но не знает её настроя. Ещё раз сказал, что он человек серьёзный, и уже не такой молодой, и у него чистые намерения. В общем, будет в Махачкале, и если она там появится, то им есть о чём поговорить без свидетелей. И всё будет по-честному, как положено, чтобы её репутация никак не пострадала. Слово дал мужское. Она ничего не ответила. Только посмотрела на него. Но как посмотрела! Во взгляде этом были и оценка, и недоумение, и надежда, и мольба, и требовательность, и попытка проникнуть в самую суть души Салима. В общем, посмотрела Халида на Салима, посмотрела… а потом повернулась и пошла прочь.

***

Салим приехал в столицу Дагестана. Пробыл там три дня и остался на четвёртый, слоняясь возле дома Халидиной тётки с утра до ночи. Уже местные собаки стали принимать его за члена своей стаи, а ненаглядной всё нет и нет. В последний день пребывания в замечательном, но не очень опрятном городе, где-то после полудня, он увидел, как Халида с двумя большими сумками идёт по улице. Она шла, не глядя по сторонам. А когда подошла к калитке тёткиного дома, то подняла голову и посмотрела прямо на Салима, предупредительно замаячившего на её пути. Между ними было шагов семьдесят. Прошла секунда и она вошла в калитку, не оглядываясь. Как водится на Кавказе, во дворе гостья была встречена роднёй с неподдельной радостью.

Часа через два Халида вышла со двора. И пошла вверх по улице, к остановке. Из калитки высунулся, глядя вслед ей и по сторонам, молодой парень — её двоюродный брат. Салим понял, что он так и будет глядеть, пока Халида не сядет в автобус. Он, на месте этого родственника, не отпустил бы от себя и на десять шагов такую девушку. Салим немедля направился в сторону следующей остановки. Там он увидел, как подъехал автобус, в котором сидела его симпатия, и смотрела в окошко. Она взглянула на него и едва заметно покачала головой. Он понял, что пока не следует к ней подходить. Поэтому он, войдя в автобус, остался стоять на задней площадке, не сводя глаз с ивановской косынки, покрывавшей голову Халиды.

Итак, в тихом месте, среди зелени и цветов, — в больничном дворе (видимо, это место Халида посчитала самым безопасным из всех, что она знала в этом городе) — они наконец смогли поздороваться и спокойно поговорить. Ну, не совсем спокойно, но без отвлечения на окружающих. Поговорили, объяснились. Да, Халиде не хотелось замуж за болвана, но отец не позволял даже слова промолвить на эту тему. Много ли значит мнение молодой девушки? Да и что можно противопоставить той судьбе, что ей уготовили? Салим сказал, что он может кое-что противопоставить. Ему нужно только её согласие. Он может устроить ей другую судьбу. Если он ей нравится, если она готова идти с ним до конца жизни, то он готов её украсть. А что дальше? На дальнейшее у него тоже есть планы, но сначала он хотел бы получить от неё согласие. Как же она может согласиться, если самое главное, что будет дальше? Украсть девушку, особенно если она согласна, большого ума не надо. Можно, конечно, сказать «она с ним убежала», но престижнее звучит «он её украл» — и ответственность ложится на мужчину. Как дальше жить? Где? На что жить? Как людям в глаза смотреть? Как жениха и его родственников успокоить? Но Салим уже разговаривал со своим дядей на этот счёт и тот обещал помочь. Они знали, что надо делать, чтобы невеста была в безопасности и спокойствии.

Дядя Салима имел знамовес в городе. Позже он стал одним из самых известных и уважаемых людей в Дагестане, и рассказчик ещё упомянёт о нём. Имел он дочерей и сына, инвалида детства. И хотя среди его родственников было немало молодых людей, весьма способных, а в некоторых делах ещё и шустрых, но именно Салима он больше всего к себе приблизил и возлагал на него особые надежды.

Проговорили Салим и Халида больше двух часов. Им особо не надо было раскрывать души, ведь они хотя и были разного возраста, но знали друг о друге много. Однако в эти два часа они были откровенны и старались найти как можно больше общего. И она согласилась — согласилась, чтобы он её украл. Вот такой — осмотрительной, но храброй, оказалась Халида. Салим проводил её, держась поодаль, до самого дома её тётки и тем же вечером вернулся в Дербент, чтобы их одновременное отсутствие в городе не вызвало ни у кого подозрения. А потом…

Потом разговор с родителями. Они были не прочь, чтобы сын женился на Халиде, но красть невесту у болвана было весьма рискованно. Может быть, пойти к отцу Халиды и поговорить с ним? Салим считал, что тот слишком упёртый и надо будет потратить немало времени, чтобы убедить Ибрагима разорвать помолвку с сыном его друга, если это вообще возможно, и наверняка семья болвана очень быстро узнает, что Салим хочет свататься к их невестке — тогда Халида станет для него недоступна. Выслушав Салима и узнав, что его шурин готов помочь, отец сказал, что поддержит сына.

Утром Салим снова поехал в Махачкалу. Он спешил к дяде и, приехав, имел с ним беседу. Они быстро пришли к решению, после чего дядя стал звонить разным родственникам, друзьям и нужным людям у себя в городе, а так же в Москве и Дербенте. Звонил и разговаривал, просил, шутил, спрашивал о здоровье, отдавал распоряжения. После этого он снова разговаривал с Салимом и кое-что объяснял. Потом дядя занялся своими делами, а Салим — своими.

Дальше события развивались так: одну из своих племянниц Салим отвёз к Халиде, и та передала на словах кое-что от него. Он стоял на отдалении, когда его избранница вышла на улицу и шепталась, стоя у калитки. Они взглянули друг на друга, а спустя мгновение Халида скрылась в маленьком дворике своей тёти. После этого Салим возвратился в дом дяди и стал ждать следующего утра.

И решительные действия начались. Утром Халида возвращалась в Дербент — она об этом предупредила свою тётю ещё вечером. До вокзала её проводил двоюродный брат. Она села в автобус и когда он тронулся, брат, помахав ей рукой, побрёл домой. Так что, он свою работу по охране доверенной ему двоюродной сестры выполнил, совесть его останется чиста. На выезде из города Халида попросила водителя остановить автобус и вышла из него. Сказала, что забыла документы. Позади автобуса остановился «Москвич». В его салоне находился Салим и один из его родственников. Салим усадил Халиду в машину, а междугородний автобус продолжил свой путь в древний лезгинский город у моря. Продолжил без одной из красавиц того города — красавица со своим мужественным избранником направлялась к его родственникам.

Салим позвонил отцу на работу и сказал, что всё в порядке, Халида с ним. Теперь дело было за родителями. Отец Салима оделся и обошёл несколько дворов своих родичей, прося тех помочь ему в сватовстве. Из родичей, в основном, набрались женщины и старшие дети, так как многие мужчины были на работе. Пришли и старики. Послали детей узнать, кто из родителей Халиды дома. Все были дома — обедали. Родители Салима, его отец и ещё два старика из его рода пошли в дом Халиды, а часть родственников вышла на улицу и стояла возле двора. Далеко, как мы помним, идти не надо: две калитки соседские, а третья — та самая. Отец и мать Салима вошли в дом соседей. Хозяева видят, что гости с серьёзным делом пришли и, похоже, догадались, с каким именно. Детей попросили пока уйти. Отец Салима говорит: «Мой старший сын хочет жениться на твоей дочери, Халиде». Как жениться? Он что, не знает, что Халида им почти не принадлежит, потому что помолвлена? Она принадлежит будущему жениху и его семье. «Мы всё понимаем, — говорит отец Салима. — Он тоже понимает. Поэтому не хотим поднимать шум. Давайте всё тихо обговорим, чтобы слухи не поползли по городу». Ибрагим, отец Халиды, возражает, мол, говорить не о чем: вопрос решённый.

С одной стороны, родителям Салима отступать нельзя, а наоборот, надо добиться всего возможного, чтобы отвести от сына месть за украденную невесту. С другой стороны, в душе Ибрагима уже дают всходы сомнения, посеянного умной женой, — сомнения в том, что он нашёл своей Халиде хорошую пару. Но Ибрагим не знает, как выйти с честью из создавшегося положения, как отказать своему лучшему другу? Отец Салима пока не сказал, что его сын уже украл возлюбленную, а Ибрагим намеренно не желает докапываться до истины, чтобы не заводить обстоятельства в тупик, ибо украсть обручённую девушку, а потом прийти договариваться в дом её родителей — это уже шантаж. К счастью, люди на Кавказе умеют договариваться. Умеют защищать свою честь, но и умеют договариваться, не унижая уступающего.

В ход шли и лесть, и обругивание болвана-жениха, и посулы хорошего выкупа, и расхваливание сына, и разукрашивание будущего, и обещания помочь в улаживании дел с семьёй жениха. С противоположной стороны шли сетования на то, что часть задатка уже потрачена, что всё это отразится на других детях и их браки станут дороже, что у Ибрагима давняя дружба с отцом жениха и нет желания её прекращать и многое другое. Обеденное время прошло, Ибрагим говорит, что ему на работу пора. Ему говорят, что дело не терпит отлагательств и Салим может что-то предпринять без спроса — тогда будет скандал. Ибрагим звонит на работу, отпрашивается. Опять начинается спор и препирательства. Спор длится два часа, и после нескольких кругов встречных доводов, стороны начинают сближать позиции. Уже начинаются разговоры о суммах, обязательствах и сроках. Ещё примерно через час, когда в доме кончилась вся заварка, сахар и конфеты, когда дети не только возвратились в комнату переговоров, но и стали набивать себе цену, семьи ударили по рукам. Не дёшево обходилась Халида семье Салима, не дёшево, но ведь выкуп никуда на сторону не уйдёт — останется в семье, и большая его часть достанется будущей семье Халиды.

Когда две семьи договорились, то пришло время действовать Ибрагиму. Он с женой пошёл к жениху. Самого жениха дома не было — с дружками искал в городе приключения. Но что тянуть резину? Ибрагим сходу объявил, мол, извини, мы друзья, но всему есть предел. Опять ваш сын попал в милицию. А если завтра его вообще посадят лет на пять-десять, будет наша дочь одна? Нет, возвращаем вам выкуп, готовы возместить убытки, но мы не отдадим вам Халиду. Как так? Вы нас опозорить хотите? Да вы знаете, что мы с вами сделаем? В общем, скандала избежать не удалось. Но никто не сомневался, что скандал будет — важно было, чтобы кровной вражды не возникло. Ибрагиму почти ничего не было, а вот его жену за волосы потаскали. Выгнали их, сказали, что их Халида им даром не нужна и они найдут для сына невесту получше, но всё равно, Ибрагиму и его семье это хамство дорого обойдётся, пусть ждут неприятностей.

Неприятности объявились вечером, когда с коротким визитом, сначала дом Ибрагима, а затем дом родителей Салима, посетил бывший жених Халиды. Программа посещений была скандальной и бескультурной. Кто-то ему сказал, что Халиду выкрал Салим. Он кинулся домой. Там ему говорят, что пришли родители невестки и заявили об отказе от свадьбы. Болван говорит, что ему донесли, будто её выкрали. Отец говорит болвану, мол, это не так и не говори такие глупости — опозоришься: все будут говорить, что у тебя невесту украли, придётся мстить и тогда точно тебя посадят, а может и убьют. Мы от неё сами отказались. Пусть её теперь крадут: кому она нужна? Мы тебе другую найдём. Но болвана не так просто уговорить и здравый рассудок покинул его. Чувство собственности руководило им — а больше никаких чувств к своей бывшей невесте он не испытывал.

Болван со своими друзьями (их человек шесть было) и родственниками ворвался в дом Ибрагима. Он требовал Халиду, вызывал всех на бой. Так как Ибрагим старше его вдвое, то он не поднял руку на него, но отыгрался на его сыне Халиле. Его повалили, били. За Халила вступились. Дерущихся растащили. Болван кинулся во двор Салима. «Салим, выходи! — кричал болван. Точь в точь, как мышонок вызывал кота Леопольда. — Думал, тебя не тронут, потому что инвалид? Выходи, если ты мужчина. Сейчас ты у меня на обе ноги хромать будешь!» Зашли в дом, искали молодых. Подтянулись родственники с обеих сторон. В этот раз досталось младшему брату Салима и зятю. Но и болвану губу разбили, рубашку сорвали с него. Кто-то из женщин плеснул воды на дерущихся, чтобы разнять: тут же началась потасовка между женщинами — с тасканием за волосы и с демонстрацией старухами своих ягодиц соперницам. Но всё это длилось не долго. Вскоре болван со своими родственниками и друзьями удалился, пообещав дальнейшие неприятности и межобщинные столкновения, а остальной народ, многие из которого собрались под «Гасаном и Эльмирой», стал бурно разукрашивать произошедшее и предсказывать будущее участников этой истории.

***

А будущее сложилось вполне счастливое. Родители Халиды изначально требовали немедленной свадьбы, чтобы прекратить брачные приключения их дочери. Но делать свадьбу в Дербенте, по месту жительства, до тех пор, пока страсти не улеглись, было опасно. Молодых временно отправили в Москву, где они жили раздельно у родственников — это устроил дядя Салима. Родители бывшего жениха требовали немедленного возврата задатка за невесту. Им было возвращено всё, до копейки, и частично были удовлетворены дополнительные требования. Свадьбу играли в Махачкале. Невесту привезли только на несколько часов в её дом. Собралось очень много народу: все опасались, что бывший жених явится и учинит скандал и драку. Салим тоже пробыл несколько часов у родителей, потом забрал невесту из её дома и они направились в ЗАГС в большой веренице машин, которую останавливала местная ребятня натянутой на пути проволокой и требовала выкуп за молодую. Поставив подписи, жених и невеста, а также часть гостей, направились в Махачкалу играть свадьбу в одном из ресторанов, расположение которого в целях безопасности скрывали до последней минуты. Другая часть родственников, по большей части женщины, осталась, чтобы привечать гостей во дворе дома родителей Салима.

Мой великодушный читатель, присутствовал и я в том дворе и на той свадьбе, и хотя был ещё молод, выпил полбутылки минералки за новобрачных, отведал плова и шашлыка из баранины. Было ли вкусно? Что касается минералки, то она была вкусной, а всё остальное — очень вкусным.

Бывшего жениха на свадьбу не пустили. Он подрался с отцом, затем напился, но из дома его всё же не выпустили. Через какое-то время он устроил поножовщину, после чего подался в бега, а через несколько месяцев был пойман в Мурманске и отправлен за решётку. Дальнейшая его судьба рассказчику не известна… да и не интересна.

А счастливая пара Салима и Халиды, отыграв свадьбу, уехала в Москву, где для них была снята квартира. Халида перевелась в московский институт, но не доучилась в нём, потому что забеременела и вскоре родила своего первенца. Всего же она родила для Салима четырёх детей, и третьим ребёнком стала героиня нашего повествования — Ясмина. После того, как Салим окончил учёбу в университете, семья переселилась в Махачкалу. Дядя устроил Салима на хорошую работу, выхлопотал для него жильё. В стране тогда начались большие изменения и жизнь стала неспокойной. Но Салим и его семья жили нормально.

Что ещё сказать? Дядя Салима не дожил до наших дней. Он стал известным человеком в Дагестане, которого до сих пор многие помнят. Его застрелил один из шести братьев С-ых. Отец этих братьев-абреков, которого звали Хусейн, женился поздно: в сорок семь лет. Он долго жил в Сибири. Остался там после армии. Женщины у него были, да толку не было от сожительства с ними. С последней из них он сожительствовал больше десяти лет. Она была метиска с русско-якутской кровью. Была у неё дочь от первого брака, а от Хусейна не было потомства. Когда падчерица вышла замуж, он ушёл от женщины и возвратился в Дагестан. Взял себе жену, которой было тридцать пять лет. В течение десяти лет у них родилось семь детей. Первой родилась девочка с врождёнными уродствами и сразу умерла, а потом на свет появились шесть мальчиков. Они выросли. Двух братьев убили в Москве в бандитских разборках, третьего брата застрелили в Чечне — он воевал против армии и народа России, четвёртого убили в горах в начале двухтысячных в междоусобной разборке двух бандитских шаек. А затем пришла очередь двух младших братьев. Хотя им было уже под тридцать, они тоже шастали с оружием по горам и под идеей строительства исламского халифата трясли деньги с зажиточных людей. Один из них, самый младший, был ранен осколком в голову, контужен и, говорят, сошёл с ума. В один из дней его привезли домой мёртвым, с простреленной грудью, и похоронили. Сразу поползли слухи, что застрелил его родной брат. Последний из братьев С-ых после этого совсем потерял меру. Он и застрелил дядю Салима, когда тот приехал говорить с ним о выкупе заложника. Ссора между ними возникла, не договорившись они разъехались, но один до дома так и не добрался. Машину с важным человеком догнали, остановили и расстреляли из автоматов. Этот последний из братьев скрывался недолго: его с подельниками уничтожил наряд ППС в Махачкале, после того как разбойник убил местного милиционера. Старик Хусейн, работяга с большими мозолистыми руками, отец этих шести братьев, тогда сказал: «Теперь я буду спокоен — они все горят в аду и просят Всемилостивого о пощаде. А то я беспокоился, что один из них исправится на время, его убьют и он попадёт в рай: любой из них и в раю бардак устроил бы». Он прожил потом не долго, а его жена, старуха Наргиз жива до сих пор. Её можно увидеть. Целыми днями она сидит, скрестив ноги, возле своего двора или на базаре, и торгует жареными семечками. В её доме три невестки постоянно склочничают между собой, а их дети таскают семечки из перештопанного холщёвого мешка своей полуслепой бабки. Вот так, иной раз складывается жизнь людей в некоторых уголках нашей большой Родины.

Это была история семьи Ясмины. Мой добросердечный читатель, Вы — дар Всевышнего мне. Благодарю Его за то, что Вы есть у меня… и перехожу к краткой истории семьи Ивана.

***

История есть — накал страстей отсутствует. Потому что русские традиции выветрились. Женская честь и мужская проявляются редко. Честь семьи и рода, которые без личной чести и гордости невозможны, ушли в небытие в восьмидесятых годах прошлого века, с последними рабочими и интеллигентскими династиями. Русская душа ещё мятётся в юношах и юницах, но всё больше берёт её в тиски завозное европейское стремление к упрощению и доступности, западная меркантильность, живущая лишь настоящим, лишь себялюбием. Есть ещё в среде старообрядцев, и у других верующих людей традиция и там пишутся удивительные истории, но это не тот случай.

Иван из богатой семьи. Мама его — Светлана Николаевна — теперь не работает, хотя в пору молодости она преподавала русский язык и литературу в средней школе. Его отец предприниматель, он владеет довольно крупной компанией, поднятой им с нуля. Напомню, что его зовут Андрей Михайлович. Познакомились они в поезде, когда возвращались из Москвы в свой родной город Вологду. Она, старшеклассница, ехала с родителями, а он, студент Бауманки, ехал один. Оказалось, что Андрей учился в той же школе, что и Света. Жили тоже неподалёку друг от друга. Тем для разговора нашлось много, так и познакомились. До того как Андрей возвратился обратно в Москву на учёбу, у них со Светой было несколько свиданий. Ходили в кино, гуляли по городу, в парке. Когда он уехал, Света дважды слала ему письма, а он отвечал ей. Он приезжал на побывку, и они снова встречались. Она окончила школу и поступила в пединститут. Он учился ещё год, а потом был в армии на офицерских курсах. Спустя некоторое время Андрей и Светлана возвратились в Вологду и поженились. У них родились дети: два мальчика и девочка, младшенькая.

Ещё до рождения детей, Андрей рискнул откликнуться на зов приятеля и поехал в Москву, оставив пока жену у родителей. Приятель организовывал своё дело, производственно-строительную компанию, и ему нужны были специалисты, коим и являлся Андрей. Предприятие получилось успешным, и вскоре Андрей смог перевезти в Москву жену с новорождённым сыном. Дальше пошло ещё лучше. Предприятие укрупнялось, реорганизовывалось, и Андрей взялся за отдельное направление деятельности, а именно за электрические и радиотехнические сети. Советом директоров, в котором он и сам состоял, ему были переданы большой пакет акций отдельного подразделения и большая свобода в управлении. А тогда как раз стал быстро развиваться интернет, начало строиться много всего разного, вот и пошли дела в гору. Минуло совсем чуть-чуть времени и Андрей со Светланой купили квартиру в пределах садового кольца. Их первенцу, Володе, было уже пять лет, когда они купили для его будущей семьи двушку в Коньково. Потом родился Иван, герой нашего повествования. Прошло ещё несколько лет, и у Светы с Андреем появилась маленькая дочь, Даша. Впрочем, теперь это были уже не просто Андрей и Света, а стали они Андреем Михайловичем и Светланой Николаевной.

Такая вот история родителей Ивана. Разумеется, она наполнена чувствами, возможно, даже препятствиями для возлюбленных, но обстоятельства и обыденность не заставляли эту пару проявить мятущийся вольный дух, отчаянность, смелость. А ведь всё это присутствует в русских людях, и хорошо, если не проявится позже, разрушительно для семьи. Но в нашем случае всё складывалось хорошо. Иван рос в добропорядочной семье и воспитан был прилично.

Таковы истории семей Ивана и Ясмины. Теперь, если позволит мой уважаемый читатель, рассказчик перейдёт к их обоюдной истории, которая ещё продолжается, в эти самые мгновения.