Чёрная бабочка, летящая во тьму

Биннур Шафак Нигиз (2022)

Аси Мерве — юная студентка университета, вынужденная изо дня в день давать отпор жестокому отцу, защищая маму и сестру. Она чувствует себя чужой в собственном доме и старается бывать там как можно реже. В университете Аси тоже одиноко: с ней почти никто не общается. Загадочный юноша, появившейся в ее жизни, словно внезапный дождь, способен все изменить. И хотя Аси пытается держаться от заносчивого нового знакомого подальше — у судьбы свои планы: она хочет, чтобы девушка встречала его снова и снова. Чем обернется встреча нежной, словно бабочка, Аси, и неумолимого, подобно дождю, Карана? Погубит он ее или спасет?

Глава 5

Темно-фиолетовая стрела вонзилась прямо в черное «яблочко» мишени, заставив ее задрожать. Казалось, она вот-вот упадет со стены. Мое сердце было тем самым черным «яблочком» мишени, в которую выпустили бесчисленное количество стрел, но до этого им удавалось лишь задеть душу, но не достичь черного центра. От понимания того, что нашлась стрела, попавшая в самое сердце, возникло желание поджать пальцы ног. Реальность ее существования заставляла усомниться в собственной силе.

Мое сердце никогда никто не сможет тронуть.

117, 118, 119… и ровно две минуты! Я держалась за руку Карана Чакила в течение двух минут, постепенно сжимая ее все сильнее. В то время как он продолжал наблюдать за мной через отражение в зеркале. До сих пор я всегда заботилась о себе сама. Думаю, это из-за непростых отношений с родителями.

С отцом у нас никогда не было отношений папы и дочери. Мы не ходили вдвоем в парк и не проводили время вместе. Оглядываясь назад, я понимала, что каждый миг, когда мы были рядом, заканчивался появлением синяков на моей коже. Думаю, мое непослушание — результат того, что я выросла в напряженной обстановке без передышек от драк. Отец много раз подвергал нас как физическому, так и эмоциональному насилию. Несмотря на то что ему не удалось довести физическое насилие до серьезного уровня, моя душа была разрушена, и я ничем не отличалась от робота.

Насилие уменьшалось по мере моего взросления, ведь теперь я стала выпускать когти. Со временем оно и вовсе прекратилось, превратившись в болезненное воспоминание.

Я не знала, на что и на кого был направлен мой гнев, но была зла. Возможно, своим неутолимым гневом, похожим на ураган, я напоминала отца. В глубине души я была рада, что единственное, в чем мы были похожи, — гнев и глаза, которые вызывали у меня отвращение каждый раз, когда я смотрела в зеркало. Мы были совершенно разными личностями. Он не являлся примером для подражания.

Я замерла, когда его злобные глаза всплыли в мыслях и воспалили раны, словно темная соленая волна.

— Если ты закончила раскачиваться, маленькая коала, могу ли я вернуть свою руку? — спросил Каран. Мои глаза широко раскрылись, когда я нервно отдернула руку.

— Простите.

— Видимо, мои сильные руки напомнили тебе ствол дерева.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди, желудок сжался от смущения. Глядя мужчине в глаза, я чувствовала себя безоружным солдатом на войне.

— Они больше похожи на ветви, чем на ствол.

Его лицо оставалось неподвижным, только насмешливо поднятые брови выдавали эмоции. Пока Каран продолжал смотреть на меня через плечо, я пыталась сохранить размеренное дыхание.

— Будь осторожна и не поранься о ветки, маленькая девочка, — предостерег он.

Поняв, что кислорода становилось все меньше, я бросила свою спортивную сумку на землю и села на нее, прислонившись спиной к металлической стене. Каран Чакил повернулся ко мне лицом. Подтянув колени к животу, я положила на них подбородок и, не двигая головой, просто подняла глаза и взглянула на мужчину в ответ. Его черные глаза рассматривали меня, как будто не желая упустить ни одной детали. Я была уверена, что прямо сейчас он ясно видел даже самый маленький изъян на моем лице.

— Кислорода почти нет, — пробормотала я, продолжая смотреть на него. — Дышите поменьше, Каран-бей. Не хочу, чтобы меня нашли здесь мертвой со старым боссом.

Каран вопросительно приподнял левую бровь.

— Со старым боссом?

Я надула губы и покачала головой, одарив его самым фальшивым невинным взглядом, на который была способна.

— Да, с моим старым боссом.

— Будь уверена, малышка… — сказал мужчина, отводя от меня взгляд и обращая его к дверям лифта. Теперь мне было видно только его профиль, — для меня будет настоящим позором, если меня найдут мертвым в лифте с маленькой девочкой. Я не хотел бы, чтобы люди думали, что у меня что-то было с незрелой девочкой, еще не оправившейся от подросткового бунта.

Я закатила глаза и сказала:

— Какое это имеет отношение к зрелости? Что они могут подумать?

Мужчина, похожий на черный Судный день, обернулся и, глядя мне в глаза, сказал:

— Конечно, они будут задаваться вопросом, что мы могли здесь делать, пока у нас не перехватило дыхание и не случился сердечный приступ, понимаешь?

Мои глаза расширились от шока, и я на мгновение замерла с открытым ртом. Каран Чакил, казалось, был удивлен моей реакцией. Затем он сделал то, чего я никак не ожидала: отступил на несколько шагов назад и прислонился спиной к стене. Скользя по ней спиной, сел рядом со мной. Расстояние между нами было всего фут, и его рука находилась рядом с моей, кончики его пальцев касались моих. Я не знала, как называлась эта штука, текущая от кончиков моих пальцев к его, но было такое чувство, словно меня ударило током. Переполняло желание потереть ладони о землю. Прислонив голову к металлической стене, Каран взглянул на меня. Его подбородок лежал на левом плече, и под этим углом мужчина выглядел совсем как маленький мальчик.

— Давай, расскажи мне что-нибудь, — сказал Каран, глядя прямо мне в глаза. Его горячее дыхание коснулось моего лица, заставляя кровь кипеть под кожей. — Иначе я умру от скуки, а не от нехватки кислорода. Ты всегда такая угрюмая?

Его глубокий голос. Возможно, именно из-за тона голоса его бессмысленные слова казались мне волшебными и интересными. Я подняла одну бровь.

— Прежде чем называть меня угрюмой, вам стоит посмотреться в зеркало.

Бесконечно глубокий взгляд мужчины на мгновение переместился на мои губы, тут же возвращаясь к глазам. От этого движения мое сердцебиение участилось, а мысли рушились, подобно плохо сложенным кирпичам.

— Я смотрю в зеркало всякий раз, когда у меня появляется такая возможность, — сказал он ровным голосом. — И я вижу в отражении очень красивого мужчину.

«Самодовольный богатый сноб!» — кричала другая Мерве, живущая в моем подсознании и редко подающая голос.

— Мы оба знаем, что я не о красоте. Я говорю о неестественном выражении вашего лица. Каждый раз, разговаривая с вами, складывается ощущение, будто вы отвечаете мне из-за завесы.

Он нахмурился, но на этот раз это было движение, совершенно лишенное сарказма.

— Ты наблюдательна, не так ли? — спросил Каран жестким и холодным голосом, подтверждая резкость своих глаз.

Когда я посмотрела на него, острый, как стрела, взгляд впился в меня. Несмотря на один фут между нами, казалось, наши лица были слишком близко. Расстояние между нашими ладонями сократилось. Теперь я чувствовала, что кончики его пальцев вспотели.

— Да, меня считают наблюдательной.

— Ты считаешь.

— Да, — сказала я, нахмурившись. — Я считаю.

Он грубо прижал указательный палец между моих нахмуренных бровей. Суровое выражение моего лица на мгновение сменилось удивлением, глаза расширились, я моргнула и посмотрела на Карана.

— Малявка, — пробормотал он. — Ты меня раздражаешь.

Я все еще сидела с широко открытым ртом, а его палец по-прежнему находился между моих бровей.

— Не хмурься. У тебя появятся морщины в раннем возрасте.

— Ты… я имею в виду вы. Вы назвали меня малявкой!

Каран поднял одну бровь и пристально посмотрел на меня.

— А ты разве не малявка?

— Я устала с вами спорить о своем возрасте! Господин, мне девятнадцать лет!

— Только подростков заботит возраст, — сказал мужчина. — Ты не можешь смириться с тем, что я называю тебя маленькой, потому что действительно такая. Господин, мне девятнадцать лет, — ухмыляясь, передразнил он меня.

Я нахмурилась еще больше, игнорируя палец, зажатый между моими бровями, и стиснула зубы, перечисляя мысленно все известные мне проклятия.

— Сколько раз придется говорить вам, что я не маленькая? Молодость или зрелость не имеет ничего общего с возрастом! К тому же мне девятнадцать лет! Девятнадцать!

— Докажи это, — сказал он, еще сильнее прижав палец к моим бровям, и мне пришлось прищуриться из-за приложенной им силы. — Докажи, что ты взрослая. Сейчас. Здесь.

Я не ответила.

На этот раз Каран медленно спросил:

— Что делает человека зрелым?

Мужчина придвинулся ближе, сокращая расстояние между нами до нуля. Когда я вдохнула его тяжелый аромат, напоминающий горький шоколад, легкие наполнились жжением. Пока темные тени длинных черных ресниц падали на его щеки, Каран продолжал, прищурившись, всматриваться в мое лицо. Мы впервые были так близко.

— Докажи мне, что ты взрослая, Камешек.

— Вы… — Я попыталась отстраниться, но казалось, что-то мешало мне сделать это. Я будто была захвачена его невероятным притяжением. — Что вы имеете в виду?

Странное выражение появилось на его лице, мужчина нахмурился.

— А?

Я на мгновение остолбенела, перехватило дыхание. Его черные брови изогнулись еще сильнее, когда взгляд Карана упал на мою быстро поднимающуюся и опускающуюся грудь.

— Как ты думаешь, что я имею в виду?

— Вы требуете доказать свою зрелость и теперь находитесь очень близко ко мне. — Я попыталась отстраниться. — И здесь так душно. И… — Мне не хватало воздуха. — И… не могли бы вы отодвинуться, пожалуйста?!

Каран сделал паузу, и я почувствовала, будто завеса на его лице начала спадать. Посмотрев на меня с изумлением, мужчина быстро моргнул, отступил назад и, тяжело вздохнув, попытался сохранить спокойное выражение лица. Я продолжала сидеть, прижавшись к стене, задыхаясь, руки и ноги стали холодными, и я напоминала кота, пролившего молоко.

— Зрелость, о которой я говорю… — Он сделал паузу, глядя перед собой. — Я говорил не об этом. Ты ошиблась, бунтарка.

Сердце билось так быстро, что разрывало грудь. Я сглотнула, когда поток смущения, смешанный с растерянностью, начал разливаться по телу.

— Здесь так душно. Я не могу долго находиться в закрытых местах, — пробормотала, пытаясь сменить тему.

Я все еще не успокоилась, когда Каран снова взглянул на меня.

— Не придумывай у себя в голове разные глупости. И перестань делать вид, будто я собираюсь на тебя напасть. У тебя крайне аморальные мысли для такой маленькой девочки. — Теперь он полностью развернулся ко мне. — Меня не интересует твое маленькое тело.

— Я подумала не об этом…

— Молчи. — Мужчина нахмурился. — Хотел бы я посмотреть на размер твоего мозга, если он выдает такие идеи.

— Вы были очень близко. — Это все, что я смогла сказать, когда щеки покраснели от смущения. — И здесь так душно. — Я перевела взгляд на металлические стены. Чувствовала, как Каран смотрит на меня.

— Теперь за возникновение странных мыслей ты винишь духоту, а не свой мозг?

Я нахмурилась, но какое-то время не смотрела на него. На самом деле я никогда ни о чем таком не думала, но близость Карана стала неожиданной атакой. Возможно, я также была взволнована тем, что впервые увидела его лицо так близко: этот человек обладал красотой, которую трудно было представить и невозможно описать. Его лицо казалось темной картиной, нарисованной неоновыми цветами на черном как смоль холсте. Неоновые цвета не были бы видны, если бы не было темно.

— Который сейчас час? — спросила я, надеясь отогнать ненужные мысли. Хотя знала, что семья не будет обо мне беспокоиться, чувствовала себя обязанной нарушить это молчание.

— Без пятнадцати двенадцать, — спокойно сказал мужчина.

— Ого! — Когда я резко повернулась к нему, Каран странно посмотрел на меня. — Неужели так поздно?

— Нет, я тебя обманываю, я сумасшедший.

— Каран-бей, мы умрем здесь от нехватки воздуха. Кроме того, становится холоднее.

Он надул щеки и запрокинул голову, глядя в потолок. Когда тень длинных ресниц упала на его скулы, мне захотелось дать себе пощечину за то, что стала рассматривать его. Дойдя до кадыка, я прищурилась. Казалось, что под его темной кожей скрыт бриллиант.

— Кто тебя выпустил из дома без куртки? — спросил он, глядя в потолок. — И ты можешь перестать пялиться на меня?

Его кадык двигался одновременно с губами.

— Я смотрю не на вас, — солгала я.

— Даже сейчас, говоря это, ты смотришь на меня, Камешек.

— Нет. — Скрестила ноги и уставилась перед собой. — Смотрите, я не смотрю на вас.

— Меня не интересуют маленькие девочки, — саркастически сказал Каран. — Так что я не буду смотреть на тебя, малышка.

Я повернулась к мужчине и нахмурилась, глядя на его гладкий профиль.

— Продолжаете называть меня маленькой девочкой! Мы не поладим с вами, Каран-бей, если не перестанете называть меня малышкой, бунтаркой, малявкой и все в таком духе. Я совершенно не понимаю вас. Вам двадцать шесть лет, но вы постоянно смеетесь надо мной, совсем как ребенок.

Каран помолчал несколько секунд, а затем рассмеялся. В смехе не было сарказма, но и веселья не слышалось. Он медленно повернул голову ко мне.

— Сказала маленькая девочка. Без шуток. Я говорю о фактах. В моих глазах ты слишком мала, чтобы признать себя маленькой. Только маленькие дети так делают.

— Вы меня не знаете, — сказала я, глядя в его темные глаза. — Выносите вердикт без суда и следствия.

Каран нахмурился.

— Хочешь, чтобы я тебя лучше узнал?

Слова застряли у меня в горле. Я приложила огромные усилия, чтобы не отвести от него взгляд. Осознала, что мое отношение к нему отличалось от того, как я обычно относилась к людям. Я сравнивала Карана со своим любимым цветом. Всем нравились разные цвета: розовый, синий, зеленый или желтый. Я любила черный. Он обладал особой способностью поглощать другие цвета.

— Я говорила не об этом, — сказала я, пытаясь согреть руки, потирая их. Нельзя сказать, что от моего свитера было много пользы. — Я только сказала, что вы меня не знаете. Это все.

— Тебе очень холодно? — спросил мужчина, глядя на меня. Я просто покачала головой. — Вот что бывает, когда выходишь из дома в это время года без куртки. Если собираешься замерзнуть до смерти, пожалуйста, сделай это после того, как мы выберемся отсюда. Не хочу до утра сидеть в лифте с трупом.

Взгляд на мгновение упал на пиджак рядом с мужчиной, но я не имела права одолжить его, Каран сам был в тонкой рубашке. Я не знала, был ли заметен мой взгляд, но он вдруг надел пиджак и украдкой взглянул на меня.

— Твоя семья действительно не будет беспокоиться? — спросил мужчина.

Я была ошеломлена, хотя и ненадолго, этим неожиданным вопросом. Нам повезло: в лифте хоть и было темно, но синеватый свет все-таки просачивался внутрь. Снова подтянула колени к груди, прижала их к животу и обхватила руками.

— Не будет.

— Почему?

Я рассматривала свои туфли. Чувствовала его взгляд на своей щеке, но решила проигнорировать. Мне не нравилось говорить с людьми о семье. Я не говорила о ней даже сама с собой. Когда мысленно собирала воедино семейные фрагменты, передо мной появлялось только мое лицо. По неизвестной мне причине не могла вспомнить ни лицо матери, ни отца, ни даже Дефне. К сожалению, не чувствовала с ними семейной связи.

— Я не хочу об этом говорить, — прошептала я.

— Они слишком сильно опекают тебя? — спросил мужчина. Я услышала любопытство в его голосе. Это удивило. Хотя он производил впечатление крайне не заинтересованного человека. Я просто подняла глаза, слегка повернула голову и посмотрела на него. Каран Чакил. Человек, которого я узнала всего несколько дней назад. Черным цветом, который управлял всеми остальными оттенками, правил Каран Чакил.

— Это шутка такая? — тихо сказала я. — Если бы они меня сильно опекали, думаете, я сейчас так спокойно здесь сидела бы?

— Может, тебе даже повезло, — сказал Каран, его выражение лица стало серьезней. — Есть масса людей, которые хотят быть свободными.

Я уставилась на него.

— А что, если я не хочу быть свободной?

Он смотрел на меня, как на стену с облупившейся краской, а у меня болело сердце. Мужчина, который был подобен черному апокалипсису, исследовал меня. Каран ничего не сказал. Его челюсть выглядела напряженной, и я могла ясно видеть сквозь впалые щеки и выступающие скулы, что мужчина стиснул зубы.

— На мой взгляд, тебе не нужно их внимание, — серьезно сказал он. — Маленькая девочка, стоящая передо мной… Или лучше сказать, сидящая рядом со мной? Хорошо. Маленькая девочка, с которой я застрял в лифте, которая, кстати, тратит слишком много кислорода… Я думаю, эта маленькая девочка сильная и не нуждается ни в чьем внимании.

Каран Чакил утешал меня? Я не знала, что сказать, поэтому несколько секунд молча смотрела на него.

— Спасибо.

Каран долго молчал.

— Тебе холодно, не так ли?

— Немного.

— Хорошо, — сказал мужчина, и суровая чернота в его глазах сменилась бархатом. Он медленно приблизился, я испугалась, но не отступила. Каран обнял меня, не глядя мне в лицо. Я вздрогнула, как будто что-то пронзило мое сердце. Глаза были широко раскрыты от шока из-за неожиданного движения, я ждала, что будет происходить дальше, устремив взгляд в пустоту. Левой рукой мужчина держал меня за руку, а правой, обвив талию, притянул меня к своей мускулистой груди.

Сердце билось так быстро, что на мгновение я подумала, будто оно вот-вот взорвется.

— Если я отдам тебе свой пиджак, замерзну сам, — прошептал Каран мне на ухо. — Но если не помогу тебе согреться, заболеешь. Не то чтобы меня это волновало. Просто… не хочу видеть в своей компании сопливого больного маленького стажера.

Его грудь размеренно двигалась вверх и вниз, приподнимая заодно и меня. Я молча сглотнула, странное чувство покоя и облегчения накрыло меня. А когда мужчина прижался подбородком к волосам, меня будто ударили ногой под дых, но я не подала вида. Поскольку одной щекой прислонялась к груди Карана, я могла спокойно вдыхать его запах, не привлекая внимания.

Пахло горячим горьким шоколадом.

— Не вздумай заснуть у меня на руках, — спокойно сказал мужчина.

Хотя я не могла видеть его лица, чувствовала, что он равнодушно смотрел перед собой.

— А если все-таки уснешь, держи рот закрытым. Не хочу начинать день со слюнявой рубашки.

— Я не хочу спать. Кроме того, у меня нет привычки пускать слюни во время сна.

— Ты хоть осознаешь, в объятиях какого привлекательного мужчины находишься, Камешек? Скорее всего, у тебя уже текут слюнки.

Я вздрогнула, когда уловила сарказм в его голосе.

— Вы меня не интересуете, Каран-бей, — солгала я. Другая Мерве, скрывающаяся в моей голове, усмехнулась и слегка выпустила длинные когти.

«Поэтому мы думали о вас всю ночь», — саркастически прошептала она. Конечно, Каран этого не услышал.

— Тебе не нужно постоянно называть меня «бей», малышка.

Я была удивлена, а кроме того сильно нервничала, находясь в его объятиях.

— Лучше не отказываться от формальностей. Теперь вы мой босс, даже если это временно.

Когда мужчина сильнее прижал подбородок к моим волосам, сердце покинуло грудь и скользнуло к горлу. Я моргнула и посмотрела на черную рубашку, к которой прислонялась щекой. Она пахла точно так же, как он сам, и я медленно закрыла глаза.

— Тебе не нужно добавлять «бей» в конце моего имени.

— Я попробую, — пробормотала я. Раньше думала, что под моей кожей текла ледяная вода, а не кровь. Терпеть не могла, когда Бушра прижималась ко мне, общение с людьми вызывало беспокойство и дискомфорт. Но сейчас было настолько комфортно, что я почувствовала, будто нахожусь на своем месте. Это чувство вызвало во мне отвращение к самой себе. Я решила, что нужно избавиться от него до того, как оно поглотит меня. Я еще даже не знала Карана.

— Тогда попробуй. Давай, — сказал он и прижал меня еще крепче. — Назови меня по имени.

Теперь стало намного теплее. Каран делал это для того, чтобы я не заболела и не причинила неприятностей, я осознавала это, но находиться в его руках было так приятно.

Если бы я знала, что такое отцовское тепло, сказала бы, что его объятия напоминали именно их.

— Каран, — прошептала я. Произнеся имя, я почувствовала, что кончик моего языка запылал. Тепло его тела начало вызывать сонливость.

— Мне кажется, ты засыпаешь.

Мои глаза медленно закрылись, и на мгновение его голос прозвучал очень мягко. Думаю, это была игра подсознания.

— Засыпай, Камешек.

— Почему ты называешь меня Камешек? — спросила я.

Каран глубоко вздохнул, его широкая грудь приподнялась, поднимая и меня.

— Это значение твоего имени. И мне оно нравится.

Некоторое время царило молчание. Начала болеть спина из-за долгого нахождения в одной позе, но говорить мужчине об этом я не собиралась. Не хотелось, чтобы он видел во мне плаксивую девчонку.

— Эй, — пробормотал Каран через некоторое время — Чем ты моешь волосы?

Мои брови удивленно взлетели вверх.

— Шампунем.

— Я серьезно начинаю задаваться вопросом о размере твоего мозга, когда ты говоришь подобное. — Его голос звучал скучающе. — Шампунь, ладно, но какой шампунь? Что за бренд?

— У меня нет шампуня, которым я пользуюсь регулярно, — прошептала я. — Уже некоторое время пользуюсь шампунем, который купил мне отец. А что такое?

— Не люблю ходить вокруг да около. Запах твоих волос оказывает успокаивающее действие. Мне это нравится. Когда вернешься домой, напиши мне марку своего шампуня.

Мое сердце сжалось.

— Вы снова командуете, Каран-бей.

— Каран, — поправил он.

— Ты снова командуешь, Каран, — прошептала я. — Кроме того, шампунь, который мне принес отец, — женский. Ты ведь не собираешься им пользоваться?

— Я и не говорил, что буду пользоваться им, — сказал мужчина глубоким голосом. — И вообще, твой голос звучит как воздушный шарик, из которого просачивается воздух. Думаю, тебе нужно поспать несколько часов. Я тоже засыпаю. Если будешь слишком много двигаться и нарушишь мой покой, я тебя задушу.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

— На самом деле ты хороший человек, — сказала я и почувствовала, как напряглись его мышцы.

— Я не хороший человек. — Дыхание Карана всколыхнуло мои волосы.

— А ты, значит, — я подняла брови, — считаешь себя плохим?

— Нет, — в его голосе слышались стальные нотки, — я не плохой.

— Не понимаю тебя. — Нахмурилась, пытаясь прогнать сон, застывший в моих глазах.

— Я тьма.

Сердце сжалось в груди. Хотелось поднять голову и посмотреть на него, но я не нашла в себе сил сделать это.

Тьма. Этим ответом мужчина словно перерезал вены, обескровив меня, и схватил кошмары, которые снились мне каждую ночь.

— Дыши как можно меньше, — прошептал Каран, пока я медленно проваливалась в объятия сна. — Меня пугает, когда маленькая девочка дышит, как динозавр.

— Спокойной ночи, — прошептала я и крепко обняла его за талию. Не знаю, откуда взялась эта смелость, но в тот момент мне было все равно. Каран аккуратно прислонился спиной к металлической стене, чтобы не придавить мои руки, обхватившие его за талию, и глубоко вздохнул.

— Спи спокойно, Мятежный Камешек.

Смотрю на тебя, мы все ближе к ночи и дальше от дня, но я чувствую тепло солнца на своей коже и вижу его свет в твоих глазах.