Энси

Берл Линэр (2024)

Энси — «черноголовый», хранитель традиций и собиратель знаний. Кто его могущественная спутница, скрывающаяся от «луча смерти», он лишь догадывается. Но выбор сделан — он на её стороне и теперь у них только один путь — назад в Нимхпур. Будут ли к ним благосклонны Энлиль и Инанна? Станет ли карп форелью, а плот царским магуром?

Белапал

Между тем до смерти напуганный Иншунак, высунув язык, промчался мимо городской стражи, взимавшей плату с прибывающих в Варку торговцев, и, преодолев несколько проулков, вбежал на территорию рынка. Там он пал на колени и, вырывая себе волосы и разрывая одежду, буквально завыл:

— Люди! Слушайте, что я сейчас видел на реке! Горе! Горе нам! Нас было пятеро, а остался я один. Все, все погибли!

Вокруг него, позабыв, зачем пришли, стали собираться горожане.

— Хватит причитать! Говори, что случилось? — послышались крики зевак. — В самом деле, не томи! Неужто как в Урхе всех пожгли?

— Я его видел! Не будет нам теперь покоя ни на земле, ни на воде! Он здесь, он пришёл и мстит нам! — продолжал свою сумбурную речь несчастный. — Лахаму всех забрал!

— Расступись! Дорогу! — расталкивая толпу, в сопровождении двух копьеносцев к нему подошёл следивший за порядком на рынке начальник стражи. — Отвечай, кто ты, чем занимаешься и как тут оказался? — сурово потребовал он, а копьеносцы нацелили на него своё грозное оружие.

Иншунак попытался было приподняться с колен, но один из стражников тотчас больно «ужалил» его в плечо остриём копья, давая понять, чтобы тот и не думал шевелиться.

— Меня зовут Иншунак, я рыбак из Ларсы, — соврал он. — Вместе с товарищами я переплыл на эту сторону Бур-Ануна в поисках богатого на улов места. Бросив якоря в одной из излучин в половине бéру³⁵ отсюда, мы решили осмотреть берег. А когда вернулись, обнаружили рядом с нашими лодками плот, а на нём — спрятавшегося гала в рваной и грязной одежде, сопровождавшего какой-то груз, размещённый на привязанной к плоту телеге, словно он от кого-то бежал или скрывался. Нам показалось это подозрительным, и мы решили проверить, что он везёт. А когда первые из нас взошли на плот, жрец произнёс заклинание — и из разверзшихся вод реки выскочил сам Лахаму!

Толпа ахнула, но любопытство всё же пересилило страх:

— А какой он — Лахаму? Как близко ты его видел? — робко спросил один юноша.

— Как огромная рыба размером с крокодила, с рогом и тьмой ужасных и острых зубов!

Толпа вновь ахнула.

— Я тебя знаю! — вдруг перебил его кто-то, и все перевели взгляд на богато одетого продавца туник, который уверенно направлялся к начальнику стражи. Подойдя к нему ближе и поклонившись, он продолжил: — Уважаемый Хаззан³⁶! Этот человек в самом деле чужак, но никакой он не рыбак! Он — разбойник! Во время прошлого разлива он со своими подельниками напал на нас, когда мы возвращались из Нима³⁷. Одно судно им удалось отбить у нас, а его я запомнил, потому что он среди них был самый старый.

— Сознавайся, несчастный! Правда ли то, что сейчас сообщил нам уважаемый Белапал³⁸? — сверкая глазами, грозно спросил Иншунака начальник стражи, и копьеносцы упёрлись ему в бока острыми наконечниками. Разбойник взвыл теперь ещё и от боли, умоляя о снисхождении:

— Всё… Всё, что сказал этот господин, — правда, — вынужден был согласиться он. — Но я не далее как час назад уже понёс суровое наказание за свои грехи: все мои товарищи действительно погибли! Не ходите к реке — умоляю вас! Там Лахаму свирепствует и никого не оставит в живых! Он порвал на куски четверых, как если бы это были обыкновенные дождевые черви! Он откусит головы и затянет в пучину всякого, на кого покажет этот жрец!

— Отчего же тебя он пощадил? — съехидничал кто-то из собравшихся, не доверяя словам старика.

— Чтобы я передал его послание!

— Какое такое послание? — заволновалась толпа.

— Энки накажет нас за то, что мы помогали лучу!

— Вы слышите, что он говорит? Мы должны были отдать наш город свалившимся с небес чудовищам на погибель! Так? — вновь вмешался в разговор торговец туниками. Обнажив кинжал, он гордо оглядел присутствующих. По его поведению и реакции толпы было видно, что он был не из робкого десятка и весьма уважаемым человеком в городе.

— Я не знаю, но он так сказал, чтобы я передал всё, что видел, и самое главное — что он и есть повелитель Лахмы и Лахаму и теперь направляется в Нимхпур.

— Хаззан! Нельзя допустить этого! Пусть ведёт нас к тому месту! Саггиги! Кто готов вновь сразиться со злыми демонами? — обратился торговец туниками к начальнику стражи и собратьям. — Каждому, кто отважится, я подарю отрез из пурпурной ткани!

К этому времени количество собравшихся достигло не менее полусотни человек. В предвкушении щедрого подарка на его слова сразу откликнулись многие стоявшие здесь мужчины.

— Веди нас! Ну же! — бросил клич Белапал.

— Ни за что на свете! — взмолился Иншунак. — Лучше бросьте меня в яму со змеями — там я дольше проживу, но не заставляйте меня ещё раз показаться ему на глаза! У меня трясутся поджилки и от страха вот-вот лопнут кишки!

И действительно, находившиеся к нему ближе всех копьеносцы почуяли смрадный запах, исходивший от старого разбойника, и только сейчас заметили, что тот стоит на коленях в луже собственных испражнений.

— Схватить его! Ведите ко дворцу, пусть лугаль³⁹ решит, что с ним делать дальше! — приказал наконец Хаззан, и стражники, воротя носы, заломили Иншунаку руки за спину и поволокли под бурные выкрики базарной публики на храмовую площадь…

В тот момент, когда внимание улюлюкавших переключилось на процессию во главе с начальником стражи, от толпы незаметно отделились два человека с бурдюками и мешками в руках и за спиной и молча направились к городским воротам. Покинув пределы Варки, Малах и Мигирапал поспешили на пристань. Став случайными свидетелями переполоха на базаре, оба сразу сообразили, кого имел в виду Иншунак.

— Ада⁴⁰! Может, нам не стоит туда возвращаться? — решил наконец обратиться к отцу юноша, впечатлившись услышанным на базаре. — Нам щедро заплатили вперёд, отдав вола, да и сейчас у нас ещё осталось 300 ша⁴¹.

— А о плоте ты подумал? Горшок у тебя вместо головы или что? — разозлился на сына Малах. — Ты на быке собрался рыбу ловить? Может, накрутишь ему парус на хвост и выйдешь в плавание?

— А что если энси прикажет Лахаму убить нас, чтобы завладеть плотом? — не унимался Мигирапал.

— Ты что, поверил этим россказням? — попытался успокоить сына рыбак, в душе понимая, что для беспокойства были все основания. Ещё несколько дней назад у Шурумпака они собственными глазами видели тлеющие останки страшных демонов, похожих на Пазузу⁴², о которых местные жители рассказывали, что они вылупились из огромных яиц, вывалившихся из лап гигантского орла. Так что история с Лахаму вполне вписывалась в общую картину последних событий, происходивших повсюду в К‘ингире.

Юноша обиженно поглядел на отца: он переживал не только и не столько за себя, но в первую очередь за своего уже немолодого родителя. И страха молодой плотовод не испытывал, напротив, он готов был хоть сейчас сразиться с кем угодно — благо он был крепкого телосложения и чрезвычайно ловок. Но перед глазами у него стояла картина с напуганным до смерти старым разбойником Иншунаком, и Мигирапалу совсем не хотелось увидеть своего отца в столь ничтожном виде, если бы им вдруг пришлось столкнуться с Лахаму.

— Не бойся за меня! — как будто прочитав его мысли, продолжил Малах. — Если тот несчастный на базаре рассказал правду, то до Нимхпура доберёмся под защитой жреца, а дальше видно будет. В общем, будем молчать и делать вид, что ничего не произошло и мы ни о чём не догадываемся.

Житейский опыт Малаха подсказывал ему, что это был тот случай, который выпадает раз в жизни: сильные мира сего оказались в ситуации, когда они нуждаются в таких, как он с сыном, и готовы щедро платить за услугу. «Как же — целого вола уже отдали! И деньги сулят немалые! — мысленно воскликнул он. — Что интересно — прошёл слух, будто Нимхпур без верхушки остался. Демоны, мол, всех забрали. В городе беспорядки. А энси именно туда торопится попасть. Неужто он сам? — мелькнула у него догадка: — Хм… Да, тем более надо постараться. А там, глядишь, и нам перепадёт чего…» И уже вслух добавил:

— Надо показать свою преданность и не совать нос куда не следует. Чем меньше знаешь — тем спокойней спишь! Если бы энси желал отобрать у нас плот, то уже давным-давно сделал бы это. Нет, ему нужны верные помощники, особенно сейчас. Один он не справится.

— А как же госпожа?

— А что с ней не так?

— Тебе не кажется странным её поведение? Ты велел мне прислуживать ей, но как, если я её почти не вижу? Нам даже неизвестно её имя!

— Думаю, что она и есть причина, по которой энси ведёт себя так осторожно, сын мой, но об этом нам лучше не знать, и не вздумай что-либо выведывать! Ты понял?

— Да, ада, слушаюсь, — не очень убедительно ответил Мигирапал. Ведь именно этого ему и хотелось. За те редкие разы, когда он лицезрел спутницу жреца, он успел разглядеть её неповторимую красоту и по-юношески влюбиться в таинственную незнакомку. По ночам дежуря у костра, он придумывал всякие способы, чтобы поближе познакомиться с ней, и мечтал, как однажды возьмет её за руку, притянет к себе, а затем, отбросив с лица волосы, прикоснётся к её нежной коже. Как она закроет свои похожие на два полумесяца глаза, давая понять, что губы её жаждут жаркого поцелуя…

Так, каждый думая о своём, они быстрым шагом преодолели остаток пути до пристани.

— Очнись, сын! Смотри под ноги! — голос отца вернул Мигирапала на землю.

В этот момент юноша, чья ноша была гораздо тяжелее, чуть было не налетел на огромный валун, лежавший у них на пути. Увернувшись, он, однако, не сумел удержать равновесие и повалился, утянув за собой и отца, который в последний миг схватил его за руку. Распластавшись, оба побросали бурдюки с пивом. Мигирапал первым оправился от падения и принялся помогать отцу, который, чертыхаясь, на корточках собирал рассыпавшиеся финики. Ползая так по земле, они не заметили, как перед ними оказались Энси и Нанайя, давно заждавшиеся возвращения плотоводов.

— Кто не знает пива — тот не знает радости!⁴³ — наблюдая за вознёй горе-добытчиков произнёс с сарказмом жрец. — Вы что, весь каш⁴⁴ выпили?

От неожиданности Малах выпустил из рук мешок с только что собранными финиками и, сообразив, кто перед ними стоит, уткнулся лбом в глинистую почву и стал дёргать Мигирапала за щиколотку, призывая последовать его примеру. Но юноша, поднявшись с колен, лишь покраснел и потупил взгляд при виде Нанайи. В обеих пятернях он держал по горсти больших грязных фиников, которые выторговал специально для неё.

— Вымой и подай их мне сегодня вечером! — бархатным голосом приказала госпожа.

У юноши перехватило дыхание. Впервые Мигирапал услышал, как она говорит и при этом обращается именно к нему. Покраснев ещё сильнее, он не мог уже сдержать улыбки на лице и, осчастливленный, почти переходя на крик, выпалил:

— Слушаюсь, моя госпожа!

— Вставай, старик, я пошутил, — успокоил Малаха Энси.

Прогуливаясь вдоль берега, они с Нанайей давно заметили приближение отца с сыном и видели, как те неуклюже завалились.

— О энси! Не стоит волноваться! Пиво не пострадало — я купил лучшее усакани⁴⁵ для вас! А финики мы сейчас помоем! — быстро сгребая их в мешок, бормотал Малах.

— Хорошо! Не суетись! А скажи нам, Малах, — и Энси пристально, в упор посмотрел в глаза старику, — не заметил ли ты чего-то необычного в Варке? Может, слух какой или человек дрянной?

Вопрос застал Малаха врасплох. И от этого его вдруг словно осенило: «Стража повела несчастного разбойника к лугалю. Что если тот решит послать сюда отряд копьеносцев?» И он, вопреки своему первоначальному плану, как на духу вывалил всё, что они с сыном услышали на базаре. Этим он совсем сбил с толку и без того зачарованного Мигирапала.

Выслушав старика и поддакивавшего ему сына, жрец и его спутница переглянулись и, не произнеся более ни слова, развернулись и быстрым шагом направились назад к пристани, давая плотоводам понять, что ночлег на берегу отменяется и полакомиться финиками сегодня уже не удастся.

День клонился к вечеру. Ещё не прогретая земля быстро охлаждала воздух, а медленно растекавшийся Бур-Анун тянул за собой и перемешивал воздушные массы. Задул прохладный бриз, и Энси, оставив Нанайю на суше, по пояс в воде добрался до одной из покачивавшихся на волнах лодок. Отвязав судёнышко, он вернулся к берегу и, следя за тем, чтобы Нанайю не намочила вода, усадил в него свою спутницу и переправил на плот. Вместе они принялись восстанавливать развалившуюся палатку. Вскоре подоспели и Малах с сыном.

— Грузите вашу поклажу туда! — приказал Энси, указывая на вторую лодку. — Привяжите обе лодки к плоту. Они теперь наши!

От услышанного у Малаха заблестели глаза: «Вот она — удача! Еще пять дней назад я не знал, как свести концы с концами, а тут так и повалило!» Он взглядом дал сыну команду, и Мигирапал быстро подогнал лодки к берегу. Забросав туда бурдюки и переложив часть своих вещей с плота, они прикрепили трофеи крепким канатом и, помогая друг другу, забрались на палубу. Внезапно послышались едва различимые звуки.

— Тихо! — поднял руку Энси и замер. Нанайя, закрыв глаза, на несколько секунд застыла, будто настраиваясь на определённую волну. Пока все стояли в ожидании команды, Малах краем глаза заметил на плоту лужицы уже свернувшейся крови и незаметно подтолкнул сына локтем, чтобы тот тоже обратил на это внимание. Оба понимающе переглянулись.

— Это Иншунак, и с ним — воины, там пешие и впереди — всадники, они скоро будут здесь! — уверенно произнесла Нанайя и открыла глаза. — Нам не о чем с ними беседовать, энси! — обратилась она к жрецу и продолжила тщательно укрывать парусиной то, что было спрятано в телеге.

— Эй вы! Быстро поднимайте якорь — надо уходить! — крикнул жрец плотоводам.

Действуя, как всегда, слаженно, отец с сыном вытянули из воды огромный камень, служивший якорем, опустили выдвижной киль и подняли парус. Малах встал у руля, а Мигирапал кинулся помогать Энси закреплять палатку. Едва они отошли от берега, ещё не успев лечь на курс, как на пригорке у пристани появились первые всадники, среди которых выделялись Хаззан и Белапал. Завидев плот с привязанными к нему лодками, они стали кричать и требовать беглецов вернуться, но тут же сообразили, что их потуги напрасны — Малах уверенно двигался на середину Бур-Ануна, понимая, что иначе их достанут копья и стрелы. И в самом деле: когда Энси, оставив Мигирапала доделывать палатку, выпрямился во весь рост и закрыл собой Нанайю, один из всадников — это был Белапал, — проскакав на коне несколько метров по воде, мощно метнул копьё в его сторону. На счастье Энси в этот же момент плот подкинула накатившая справа волна, и он, чтобы не потерять равновесие, был вынужден переминуться с ноги на ногу. Это спасло его от неминуемой смерти, ибо брошенное всадником копьё, пролетев то место, где он только что стоял, с треском вонзилось в днище, раздробив тростниковую настилку.

Трое мужчин на плоту и противостоявшие им воины, словно ожидая отмашки к началу боя, молча устремили взгляды друг на друга. Возникшую тишину нарушил крик Иншунака, появившегося позади всадников в сопровождении отряда лучников:

— Это он! Это он! Что я вам говорил! О повелитель Лахмы и Лахаму! Смилуйся надо мной! Я всё сказал им, как ты велел! Я не виноват — они меня заставили прийти сюда! — разбойник в очередной раз пал ниц, чем, видимо, сильно раздосадовал воинов, которые тотчас принялись одаривать его пинками и колоть копьями.

— Заткните ему рот! — приказал Белапал. — Эй, жрец! Тебя обвиняют в чародействе и убийстве! Вернись, или мы будем преследовать тебя, пока не поймаем, но тогда уже не жди пощады! — громко обратился он к Энси, сложив ладони рупором. Полный решимости, он ожидал, что тот вступит с ним в диалог.

Но, вместо ответа, из-за спины жреца кто-то четвёртый, остававшийся до этого незамеченным, одной рукой выхватив застрявшее в полу копье, а другой, отстранив Энси, произвёл молниеносный бросок в коня Белапала, не оставив бедному животному ни единого шанса. Сила удара оказалась неимоверной: легко пронзив грудь, медный наконечник копья, словно вращающийся буравчик, разворотил в боку коня дыру и вылез наружу, угодив при этом в колено торговца. Белапал вскрикнул от боли, а конь замертво повалился в воду, увлекая за собой всадника.

— Ныряйте и держитесь за плот! — буквально прошипела Нанайя сопровождавшим их плотоводам так, чтобы её не услышали на берегу, — и не вздумайте высовываться, пока не скажем!

Бросив руль и парус и набрав полный рот воздуха, Малах с сыном тотчас прыгнули в реку.

— А ты заткни уши и закрой глаза! — обратилась она теперь уже к Энси.

Между тем ошеломлённые всадники и лучники сначала загудели от негодования, но, увидев, как поспешно Малах с Мигирапалом покинули плот, бросив одних жреца и женщину, расценили это как сигнал к действию и, следуя за Хаззаном вдоль берега, начали их преследование, оставив придавленного тушей убитого коня и запутавшегося в сбруе Белапала, то захлёбывавшегося, то выныривавшего, барахтаться в воде.

Когда Энси прислонился к мачте и, плотно заткнув уши пальцами, закрыл глаза, он уже предчувствовал, что сейчас произойдёт. Он хорошо помнил, как в считаные секунды Нанайя умертвила две дюжины саггигов, мародёрствовавших близ Урха. На этот раз она не стала тратить времени на трансформацию, осознавая, что Малах с Мигирапалом из-за нехватки воздуха скоро вынырнут, чтобы подышать, и сами могут стать жертвами ее действий. К тому же показаться им в другом обличии сейчас она сочла несвоевременным. Поэтому, расправив руки и широко расставив ноги, Нанайя просто слегка закинула голову назад, закатила глаза и протяжно завыла, словно волчица, потерявшая щенят, постепенно наращивая интенсивность издаваемого ею звука. Услышав вой, кони под всадниками встрепенулись от испуга и понесли, разбегаясь в разные стороны. От леденящего душу завывания у воинов на головах зашевелились волосы, а в ушах полопались барабанные перепонки, они, как и кони, потеряв ориентир и сбивая друг друга с ног, с воплями бросились врассыпную. Очумевший от головной боли Хаззан, принялся яростно хлестать всех и вся, кто попадал ему под руку, его конь, встав на дыбы, не выдержал такой пытки и, увлекая за собой начальника стражи, с кровавой пеной у рта повалился на край пригорка, где лежал избитый Иншунак. Послышался хруст ломающихся костей, и втроём они кубарем скатились вниз к реке и застыли в неподвижных позах.

Устроенная Нанайей бойня длилась не более минуты. Когда пал последний воин, она очнулась и, убедившись, что цель достигнута, толкнула Энси в плечо и, совершенно обессиленная, присела возле повозки. Поначалу жрец не мог ничего толком различить: несмотря на меры предосторожности, звук подействовал и на него — его чуть не лопнувшие от внутреннего давления глаза затекли кровью. Опустившись на колени, оглохший, он почти на ощупь пробрался к краю плота и подергал за руки прятавшихся в воде Малаха и Мигирапала, давая понять, чтобы они поскорее выбирались из реки. К этому времени потерявший управление плот с привязанными к нему лодками уже начало сносить к противоположному берегу.

Примечания

35

Шумеро-аккадская миля. — Прим. автора.

36

Здесь: имя собств., намёк на «хазан» — сотник, военачальник. — Прим. автора.

37

Шумерское название государства юго-восточнее Шумера (совр. Иран). Более известно его аккадское название — Элам. — Прим. автора.

38

От сочетания слов «бел», «бал», «баал» — шумерское бог, владыка и «апал» — сын. — Прим. автора.

39

С шумерского «царь», «правитель», «градо — и военачальник». — Прим. автора.

40

С шумерского «отец». — Прим. автора.

41

180 ша — 1 шумеро-аккадский джин/сикель (сикль?) — Прим. автора.

42

Повелитель засухи и саранчи. Пазузу слетает на землю на орлиных крыльях, его львиный рёв отзывается громом в облаках, а скорпионье тело источает яд, губящий посевы. Также известен как Базузу. — Прим. автора.

43

Шумерская поговорка. — Прим. автора.

44

С шумерского «пиво». — Прим. автора.

45

С шумерского «лучший напиток, пиво». — Прим. автора.