Спартак. Гладиатор

Бен Кейн, 2012

История сохранила очень мало сведений о Спартаке. Мы знаем, что он родом из Фракии, самого северного региона древней Эллады; что его продали в рабство и вынудили сражаться на аренах; что на протяжении двух лет возглавляемая им армия рабов громила легионы, едва не поставив Рим на колени. В этой книге мы встречаемся со Спартаком, когда он, ветеран многих войн, возвращается на родину, надеясь обзавестись семьей и домом. Но на фракийском троне теперь сидит новый царь, узурпатор; он тотчас приказывает схватить Спартака и продать римскому работорговцу, который ищет новых гладиаторов. Так начинается одиссея, которой предстоит стать одной из величайших легенд. Судьба Спартака будет вдохновлять революционеров от Карла Маркса до Че Гевары, его образ обессмертят Рафаэлло Джованьоли и Кирк Дуглас. А теперь Спартак оживает на страницах блестящего бестселлера Бена Кейна. Впервые на русском!

Глава II

Настроение у Ариадны было отвратительное. Обычный ритуал воскуривания благовоний и медитация не дали ей ничего, кроме изломанных, тревожных образов. В основном это был нагой Котис в постели. В других — еще и Поллес. Эти видения вызывали у нее особое отвращение. Более привлекательными — и опасными — были те, в которых она защищалась от царя при помощи ножа или своей змеи. «Какой смысл убивать его? — обреченно подумала девушка. — Мне придется бежать из селения, чтобы меня не прикончили его телохранители. И куда же мне идти? В Кабиле?» Ничего другого ей в голову не приходило, но эту идею она отвергла сразу. Жрецы Кабиле не станут укрывать цареубийцу. Она очутилась в ловушке, и не к кому было обратиться за помощью.

Погруженная в тяжкие думы, Ариадна заперла храм и направилась к своей хижине. Небо затянули тучи, грозящие снегом, и девушке хотелось очутиться в безопасности прежде, чем начнется снегопад. В селении было спокойно, но Котис с легкостью мог отправить кого-нибудь из своих воинов подкараулить ее. Торопливо шагая к переулку, ведущему к ее дому, Ариадна увидела мужчину, входящего через главные ворота. Она никогда прежде не встречала этого человека, но его уверенная, спокойная манера держаться привлекла ее внимание. Незнакомец был шатеном среднего роста, в кольчуге и узких красных штанах. Талию его обвивал римский солдатский ремень, и на этом ремне висели сика и кинжал. Бронзовый шлем в руках венчал изгибающийся вперед гребень, а идущий за мужчиной белый жеребец явно был фракийским.

Путник негромко поздоровался с группой стоящих неподалеку воинов. Ариадна узнала троих из них — Гетаса, Севта и Медока. Услышав приветствие, Гетас повернул голову, нахмурился, а потом радостно кинулся к новоприбывшему; остальные последовали за ним.

«Так это тот путник, которого встретил Берисад, — подумала Ариадна. — Его, должно быть, любили, раз не позабыли за время отсутствия». Она пошла дальше. Добраться домой куда важнее, чем глазеть на незнакомцев. Быть может, Дионис навестит ее этой ночью. Даст ей надежду. Эта мысль утешила девушку. Мгновение спустя из переулка донесся характерный неприятный громкий смех. Ариадна узнала хохот Поллеса и отреагировала не задумываясь. Она отпрянула от входа в переулок. Осторожно заглянув за угол, девушка увидела неподалеку силуэты минимум трех мужчин. Их расслабленные позы совершенно не вязались с обнаженным оружием в руках. Чувствуя себя измотанной, Ариадна прижалась к холодной глиняной стене дома. Котис сдержал свое слово. Его телохранители поджидали ее, чтобы похитить. «Да будь он проклят!» Если пройти к хижине другим путем, она лишь оттянет неизбежное. Ариадна чувствовала себя такой же беспомощной, как тогда, когда ее домогался собственный отец. Она ощутила внутри кислый привкус тошноты и отвращение к себе, как будто они никогда и не уходили.

Казалось, ее нерешительность длилась целую вечность, но на самом деле это было лишь несколько ударов сердца. Не соображая, куда же ей идти, Ариадна побрела через центральную площадь. И увидела, что от храма идет вторая группа воинов. Девушка пригнула голову в жалкой попытке спрятаться и свернула. Путь оставался всего один. Через главные ворота. Не важно, что сейчас холодно, идет снег и за стенами селения опасно. Ей необходимо сбежать от Котиса — все равно как.

— Жрица! — окликнул сзади чей-то голос.

С губ Ариадны сорвался всхлип, и она прибавила шагу. Ей нужно лишь добраться до ворот. Стражники не посмеют ее остановить, а близящаяся метель поглотит ее так же надежно, как и царство Гадеса. Идея безумная, но сейчас Ариадне было на все плевать. Лучше умереть, чем снова испытать то, что она перенесла в детстве. Она оглянулась и обрадовалась, увидев, что воины находятся слишком далеко, чтобы помешать ей сбежать. Здесь были и другие люди, и в их присутствии с ней ничего не сделают.

Поглощенная своими мыслями, Ариадна не смотрела, куда идет. И врезалась в кого-то. Лишь сильная рука человека, на которого она налетела, не дала ей упасть навзничь. Девушка подняла голову и увидела устремленные на нее веселые серые глаза. Это был тот самый мужчина, который недавно вошел в селение в компании хромого жеребца. Ариадна моргнула. Вот так вот, вблизи, он был довольно красив.

— Прошу прощения. Обычно я не имею привычки сбивать с ног привлекательных женщин.

— Н-нет, это я виновата, — запинаясь, пробормотала она.

Заметив татуировки и красный плащ — знаки ее статуса, — мужчина отпустил ее:

— Прошу прощения, жрица, я не хотел быть непочтительным. Почему ты так торопишься?

— Я… — Ариадна оглянулась; воины были всего в двадцати шагах от нее. — Мне нужно идти. Покинуть селение.

— Жрица, куда ты в такую погоду? — встревоженно спросил он. — Ты умрешь. Не метель, так волки до тебя доберутся.

— Возможно, — пробормотала Ариадна. — Но я все равно пойду. — Она попыталась пройти мимо незнакомца.

Он протянул руку, останавливая ее.

— Что ты сделала? — спросил он, указав кивком на приближающихся воинов.

— Сделала? Ничего! — Она горько рассмеялась и снова попыталась пройти, но сдвинуть его руку оказалось не легче, чем железный засов. У Ариадны не было сил — или воли, — чтобы прорваться через эту преграду.

— Что-то мне подсказывает, они идут не поболтать с тобой о погоде. Кто это?

— Люди Котиса, — безжизненным голосом ответила девушка.

— Котиса?

«Я годами не вспоминал про этого человека, а теперь все вокруг только о нем и твердят».

— Царя.

Незнакомец поджал губы:

— Царя… Ты перешла ему дорогу, правильно я понимаю?

— Отказаться спать с ним считается за переход дороги? — со злостью проговорила она. — Если да, то перешла. А теперь мне пора.

Он опустил руку.

— Так они идут, чтобы отвести тебя к Котису, а ты этого не желаешь?

— Да. Я скорее умру, чем позволю этому гаду изнасиловать меня. — Ариадна посмотрела ему в глаза, и увиденное удивило ее.

В них читался гнев — и восхищение. И ненависть, но не к ней.

— Не двигайся.

Бросив повод коня, незнакомец шагнул вперед, заслоняя ее.

— Что ты делаешь? — пролепетала она.

— Мужчины могут так вести себя на войне, но не в мирное время и не в моем селении, будь я проклят! — прорычал он. — Я думал, что это все осталось позади!

«Я и подумать не мог, что вернусь домой лишь затем, чтобы узнать, что мой отец убит человеком, которого он когда-то называл другом».

Ариадна окаменев смотрела, как подходят ее преследователи — четверо хорошо вооруженных воинов с хищными лицами.

— Рад встрече, — сказал первый. — Мы перед тобой в долгу за то, что ты задержал эту женщину.

— Я ее не задерживал, — отрезал незнакомец. — Мы с ней столкнулись, и я не дал ей упасть.

— Не важно, как именно ты это сделал. — Ухмылка воина, открывающая гнилые зубы, выглядела скорее злобным оскалом. — Она бы сбежала, если бы не ты. Мы тебе признательны. А теперь отойди.

— Почему? Что она натворила?

— Не твое собачье дело! — рявкнул воин.

— Она жрица, а не обычная преступница. И не тот человек, с которым можно грубо обращаться, если вы только не стремитесь навлечь на себя гнев бога. Согласны? — Он говорил негромко, но угрожающе.

Воин от удивления моргнул:

— Послушай, приятель, мы просто выполняем приказы. Царь желает видеть ее. Будь так добр, отвали, а?

Неожиданный защитник оглянулся на Ариадну:

— Ты хочешь идти с этими людьми?

— Ты не обязан это делать, — прошептала девушка, не веря своим глазам и ушам.

Но он не принял такого ответа.

— Да или нет?

Ариадна посмотрела на четырех телохранителей и содрогнулась.

— Ну?

— Нет, — услышала она собственный голос. И сразу же ее захлестнуло ощущение вины. Зачем только она втянула его в эту историю!

Он небрежно пожал плечами:

— Вы слышали. Она не пойдет.

— Как твое имя, глупец? — прошипел предводитель воинов, поднимая копье. — Я обычно узнаю имя человека, прежде чем убить его.

Незнакомец пропустил этот вопрос мимо ушей. Он извлек меч из ножен, и острие меча уставилось предводителю в лицо.

— Ты готов умереть? Потому что ровно это сейчас и случится.

Даже в сумерках видно было, что воин побледнел. Он посмотрел на товарищей. Те тоже явно не пришли в восторг от такой перспективы.

— Ну так как, покончим с этим? — рыкнул незнакомец, делая шаг вперед.

Ариадна обомлела. Уверенность телохранителя сдулась, словно проткнутый ножом мочевой пузырь.

— Мы с тобой не ссорились, — пробормотал он.

— Как и я с вами, но я не стану смотреть, как вы хватаете жрицу, если не получу должных объяснений! — рявкнул незнакомец, продолжая наступать. — Насколько я понимаю, к жрецам следует относиться с благоговением. А не обращаться с ними как с беглыми рабами.

Подняв копье так, что наконечник смотрел теперь вверх, воин попятился. Его товарищи тоже.

— Это не сойдет тебе с рук, — пробормотал первый.

— Я был бы разочарован, если бы сошло.

Воины исчезли в сумерках. Незнакомец смотрел им вслед.

— Лучше бы ты этого не делал. Ты подписал себе смертный приговор, — холодно молвила Ариадна вопреки изумлению, которое она испытала при виде отступивших воинов.

— Простого «спасибо» будет достаточно, — мягко сказал он.

— Я не хочу, чтобы на моей совести была еще одна смерть! — воскликнула она, покраснев.

— Мне решать свою судьбу, не тебе! — рявкнул он. — Что за человек я бы был, если бы позволил группе головорезов уволочь жрицу?

«Но все-таки это был опрометчивый шаг. Хвала Всаднику, что никто из них меня не узнал».

— Мудрец! — огрызнулась девушка.

— Смотрю, у тебя крутой нрав? Ну раз ты в моей помощи не нуждаешься, не буду мешать. Ворота все еще открыты. — Он подобрал кожаный повод и прищелкнул языком, подавая сигнал коню. — Идем. Отыщем тебе конюшню и какой-нибудь еды. И компанию получше, если повезет.

— Подожди! — Ариадна ненавидела свой страх, снова вспыхнувший, едва незнакомец собрался уходить.

Он приподнял бровь, став еще привлекательнее.

— Это было благородно с твоей стороны — вмешаться. Спасибо.

— Пожалуйста. Еще что-нибудь? — Он снова предпринял попытку уйти.

— Знаешь, люди царя на этом не остановятся. Они творят что хотят.

— И почему я не удивлен? Но сперва им придется меня найти. Это селение достаточно велико, чтоб в нем долго можно было искать одного-единственного человека. — Он кивнул, прощаясь.

— Подожди минутку, — попросила Ариадна. Ей страшно было шагнуть в ночь, равно как и сидеть одной и ждать воинов Котиса.

— Я и не собирался уходить, пока ты не начала грубить.

— Извини. — Голос ее дрогнул. — Я просто не хотела, чтобы ты пострадал.

— Мне приятно, что ты обо мне беспокоишься, — сказал он уже мягче, — но давай из-за подобных вещей я буду волноваться сам.

— Хорошо. — Невзирая на смущение, Ариадна добавила: — Пожалуйста, проводи меня до дому. Там есть и небольшой сарай, можно поставить твоего коня туда.

— Это далеко? — Он указал на жеребца. — Как ты, возможно, заметила, он хромает.

— Шагов двести, не больше. Иди за мной.

И с колотящимся сердцем Ариадна пошла вперед. Уже окончательно стемнело, и переулки опустели. Лишь время от времени какая-нибудь псина проскальзывала мимо, стараясь держаться от них подальше. Ариадна заметила, что ее спутник проверяет каждую тень, и облегченно перевела дыхание, когда он наконец немного расслабился.

А еще она обрадовалась, убедившись, что рядом с ее домом никто не прячется. Поллес со своими людьми, возможно, так и торчит в том переулке, или, что вероятнее, они все вернулись с обделавшимися товарищами к царю. Ариадна принесла ведро воды из ближайшего колодца и оставила нового знакомого устраивать коня в сарайчике. Сама же поспешила внутрь и зажгла масляную лампу. Ее руки дрожали. Пытаясь восстановить самообладание, девушка села на трехногий табурет. Можно ли сказать, что ее положение улучшилось? На самом деле она только что поменяла одну опасность на другую. Каким бы грозным воином ни был ее заступник, он не может сражаться со всеми людьми Котиса. Но, несмотря на отчаянное положение, в сердце Ариадны вспыхнула искра радости. Он не обязан был вмешиваться. Большинство здравомыслящих людей развернулись бы в другую сторону, едва завидев царских телохранителей. А он вместо этого спас ее, рискуя собственной жизнью. Как ни странно, Ариадна почувствовала проблеск надежды. Этот воин не мог не понимать, в каком они положении, но оставался спокоен, даже невозмутим. А значит, у него был план.

Он вошел и запер дверь на засов. Девушка улыбнулась:

— Как там твой конь, накормлен и напоен?

— Вполне, — ответил он с довольным видом.

— Ты так заботишься о нем…

— Забочусь. Он носил меня или был рядом больше пяти лет непрерывной войны.

— Пять лет войны — это много.

— Поэтому я и вернулся домой. Чтобы повесить меч на стену и немного пожить спокойно. А вместо этого поступаю ровно наоборот. — Он криво усмехнулся. — Признаюсь, я не удивлен. Всадник частенько делает так со мной, а ему лучше знать.

— И все же я сожалею, — сказала Ариадна, чувствуя себя еще хуже.

— Мы уже это обсудили. Вмешаться — мое решение. «Так же, как и войти в селение, несмотря на то что меня узнали».

— Это так, — признала она. Потом добавила: — Я даже не знаю, как тебя зовут.

— А я — как тебя, — с улыбкой ответил он.

— Ариадна. — Она покраснела.

— Для меня честь познакомиться с тобой. Я Спартак.

Девушка нахмурилась. Она откуда-то знала это имя, но не могла вспомнить, откуда именно.

— И сколько же ты отсутствовал?

— Около восьми лет. Ты здесь не настолько долго.

— Да. Всего шесть месяцев.

— Когда Котис принялся докучать тебе?

— Практически с самого моего приезда. До сих пор мне удавалось отбиваться, но сегодня он почему-то решил, что с него довольно. Он якобы приглашал меня на ужин, но это была лишь видимость. Чтобы он…

— Могу себе представить, — перебил ее Спартак. — Я знал, что этот сукин сын — убийца, но что он еще и насильник? Мир определенно станет лучше без него. — «И если Всадник пожелает, конец его вонючей жизни положит мой клинок».

— Так, значит, слухи правдивы?

— О да, — с горечью ответил он. — Когда Рес, предыдущий царь, умер, Котис убил его сына и наследника. Ситалк, мой отец, должно быть, попытался вмешаться, потому что его тоже убили.

— Твоего отца убили? — в ужасе спросила Ариадна. — А откуда ты узнал?

— Встретил в полумиле от ворот мальчишку, который гнал стадо. Разговорить его было нетрудно. Я сомневался, верить ли его рассказу, но один из стражников оказался давним товарищем отца. Он все подтвердил. Как и друзья, с которыми я успел наскоро переговорить.

— Мне очень жаль. — Она хотела коснуться его руки, но внезапно смутилась.

Спартак нахмурился еще сильнее:

— Ничего, вскорости Котис и Поллес, кем бы он ни был, пожалеют об этом.

У Ариадны перехватило дыхание.

— Что ты собираешься делать?

— Мне сказали, что Котиса терпеть не могут. Большинство воинов ненавидят его лютой ненавистью, и преданы ему лишь его телохранители. Сколько их там, около сотни?

Все еще не веря собственным ушам, Ариадна кивнула.

— Если я сумею убедить шестьдесят-семьдесят человек последовать за мной, мы их одолеем.

Его серые глаза лучились уверенностью, и сердце Ариадны исполнилось надежды.

«Благодарю тебя, Дионис!»

— Именно об этом я молилась.

Спартак приподнял брови:

— Ты тоже замышляла свергнуть царя?

— И что с того? — парировала она. — Он всего лишь тиран!

— Я смотрю, ты отважна. — Спартак взглянул на нее с одобрением, и сердце девушки затрепетало. — Так ты поможешь?

— Всем, чем только смогу. Я посоветуюсь с богом, но не сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы Котиса лишили власти.

— Хорошо. С твоего позволения, именно это я и скажу воинам.

Ариадна встревоженно уставилась на него:

— Ты уходишь?

— Пока что нет. Побуду тут примерно до полуночи. Если Поллес со своими людьми до этого времени не появятся, значит они придут не раньше утра. А я пока отдохну. У меня был долгий день.

Ариадна перехватила его взгляд, брошенный на шкаф, в котором она держала продукты.

— Прости. Ты, должно быть, проголодался в пути.

— Я не прочь поесть.

— Сейчас я что-нибудь принесу. — Чувствуя на себе его взгляд, Ариадна нарезала хлеба и козьего сыра и положила их на тарелку, потом добавила немного холодной ячменной каши из закопченного железного котелка. — Больше у меня ничего нет, разве что еще вода.

— Этого вполне довольно. — Спартак нетерпеливо протянул руку.

Пока он истреблял еду, Ариадна прокралась к двери, прижала ухо к толстым доскам и стала прислушиваться. Ничего, кроме обычного дружного собачьего лая. Уже хорошо. Не зная, что бы еще сделать, она достала запасное одеяло и отдала Спартаку. И заметила, как он взглянул на ее кровать.

— Даже и не думай. Полежишь на полу.

— Конечно. — Он явно удивился. — Я другого и не ожидал.

Смущенная его уверенностью — или это была самоуверенность? — девушка улеглась на кровать не раздеваясь и натянула на себя одеяло.

— Приятного сна.

Спартак обошел комнату и задул все лампы, кроме одной. Бросив плащ у двери, он достал меч из ножен и положил рядом. А потом сел, опершись спиной на стену, плотно завернулся в плащ и закрыл глаза.

Почти сразу же Ариадна поймала себя на том, что смотрит на Спартака. Его красивое лицо наполовину освещал трепещущий огонек лампы, наполовину же оно находилось в тени, и это придавало ему таинственный вид. Волосы были коротко подстрижены, на римский манер. С прямого носа на левую щеку спускался едва заметный шрам. Квадратный решительный подбородок порос густой щетиной. Привлекательное, но и жесткое лицо. Впрочем, Ариадна не сумела отыскать в нем сходства с типами вроде Поллеса или Котиса.

«Может ли так быть, что его послал Дионис?» — подумала она. Это была очень соблазнительная мысль. Не появись этот воин, она сейчас замерзала бы в метели или упала в одну из пропастей, тянущихся вдоль дороги, и разбилась. Девушка вознесла своему богу благодарственную молитву, а потом постаралась успокоиться. Нужно было отдохнуть, сколько получится. Завтра будет новый день.

В десяти шагах от нее Спартак безмолвно общался со своим любимым божеством, фракийским богом-всадником, тем, кого не называли по имени: «Я прошу защиты твоего щита и меча для нас обоих. Пусть воины прислушаются ко мне, когда я приду к ним». Его мольба шла от всего сердца. Много лет жизнь Спартака состояла лишь из сражений, убийств и изучения римской тактики. За последние два часа все изменилось самым неожиданным образом. Его надежды на теплый прием рассыпались прахом. Теперь он стремился отомстить за убийство отца. Ему, возможно, предстоит стать цареубийцей.

Спартак глубоко вздохнул. Таковы уж пути богов. С годами он научился выдерживать удары, которые обрушивала на него жизнь, но этот оказался сокрушительнее большинства прочих. «Я, как и всегда, склоняюсь перед твоей волей, Великий Всадник». Он украдкой взглянул на Ариадну, и его ожесточенное лицо смягчилось. Не все, что произошло с момента его возвращения, стоило сожаления.

Ариадна очнулась ото сна, в котором Спартак заключил ее в объятия. Потрясенная, она села, прижимая одеяло к груди. Спартак уже стоял у двери, пряча меч в ножны.

— Хорошо ли спалось?

— Д-да, наверное, — пролепетала она, ненавидя свои покрасневшие щеки и лихорадочно стучащее сердце.

— Ты красивая.

Ариадна потрясенно уставилась на него:

— Что ты сказал?

— Что слышала. Самая красивая женщина, какую я только видел.

— А ты, значит, привык их сравнивать? — поинтересовалась она, пряча под сарказмом свое смущение.

— Конечно, — с ухмылкой отозвался он. — Как и всякий мужчина.

Обезоруженная его честностью и польщенная, Ариадна кивнула на дверь:

— Слышал ли ты что-нибудь?

— Нет, ничего. Мне пора идти.

Реальность вновь обрушилась на нее, и в животе что-то болезненно сжалось.

— Ясно. Как я узнаю, что произошло?

— Ты услышишь шум боя. А вскоре после этого станет ясно, кто победил.

Ужас сдавил Ариадне горло. Ей хотелось попросить Спартака не уходить, но она знала, что это было бы бесполезно. Он был преисполнен мрачной решимости. Девушка позволила себе зачерпнуть сил из этой решимости.

— Да сохранят тебя боги.

— Всадник был добр ко мне все эти годы. Я верю, что так будет и дальше. — Взгляд серых глаз остановился на девушке, и Спартак улыбнулся. — А потом я был бы рад узнать тебя получше.

На миг Ариадна лишилась дара речи.

— Я т-тоже, — пролепетала она.

— Если удача мне изменит…

— Не говори так, — прошептала девушка. Ей снова представился Котис.

— Случиться может всякое, — предупредил он. — Если до этого дойдет, бери моего коня и уезжай. Хоть он и хромает, ты достаточно легкая, чтобы он смог тебя унести. А при том, что будет твориться, никто минимум день и не заметит твоего отсутствия. Ты сможешь добраться до соседнего селения.

И что в том толку? Ариадне хотелось закричать. Но она лишь кивнула в молчаливом согласии.

Спартак отодвинул засов:

— Запри за мной дверь.

— Хорошо.

— Отдохни еще, если сумеешь.

Ариадна сжала зубы:

— Это вряд ли.

Он уже почти шагнул за дверь, но остановился на пороге и обернулся:

— А что будешь делать?

— Молиться Дионису, чтобы он ниспослал тебе удачу. А Котису — смерть!

Глаза Спартака сверкнули.

— Спасибо.

И он, не сказав более ни слова, исчез.

«Боги, какая же она пылкая. И красивая». Выбросив мысли об Ариадне из головы, Спартак подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Напрягая все чувства, он оглядел переулок и через несколько мгновений расслабился. Ни звука, ни шороха. Даже собаки уснули. Сжимая рукоять меча, он крадучись двинулся через тьму. Восемь лет отсутствия не помешали ему безошибочно отыскать дом Гетаса. Он вырос здесь и знал каждый переулок и каждую тропинку как свои пять пальцев. Желтый свет лампы, проникающий через щели в стене, помог ему пробраться за забор, и он тихонько постучал в дверь:

— Гетас!

Негромкий разговор тут же оборвался. Он услышал приближающиеся шаги.

— Кто там?

— Спартак.

Раздался скрежет отодвигаемого засова, потом дверь приоткрылась, и из нее выглянул худой мужчина с копной спутанных рыжих волос. Он заулыбался:

— Заходи-заходи!

Спартак пригнулся и переступил порог. Внутри прямоугольная хижина не отличалась от прочих жилищ селения. В очаге у дальней стены горел огонь. С потолочных балок свисали пучки травы. Инструменты были сложены в одном углу, миски, горшки и сковородки — в другом. У входа красовалась стойка с оружием, дротиками, копьями и мечами. Слева от очага под одеялом свернулись клубочком, будто щенята, двое маленьких детей. Рядом с ними лежала темноволосая женщина; она пристально следила за каждым движением Спартака. Гетас подтолкнул его к скамье у очага, где уже сидели трое воинов в подпоясанных туниках с длинными рукавами. Завидев его, они заулыбались и встали.

— Спартак! Как же долго тебя не было! — воскликнул высокий мужчина с выбритыми надо лбом волосами. — Хвала богам, ты вернулся!

— Севт! — Они обнялись, а потом Спартак так же поприветствовал и двоих других. — Медок. Олинф. Мне вас не хватало.

— А нам тебя, — отозвался Медок, воин с бочкообразной грудью и жесткой как проволока бородой; Олинф, самый старший из всех, что-то одобрительно пробормотал.

— Садись. — Гетас взмахнул глиняным кувшином. — Давайте выпьем. — Убедившись, что у всех есть чаши, он разлил вино. А потом, вскинув правую руку, произнес: — За Всадника, вернувшего Спартака домой живым и здоровым.

— За Всадника! — Все сделали по большому глотку.

— За конец тирании Котиса! — подхватил Севт. — Пусть он поскорее сгниет в Гадисе!

— И Поллес тоже, — добавил Гетас.

— И прочие мерзавцы, следующие за ними, — прорычал Медок.

Они допили вино, и Гетас разлил его снова.

— Давайте начистоту, — сказал Спартак. — То, о чем мы тут говорим, опасно для жизни. — Он бросил взгляд на женщину и детей. — Это ясно?

— Мы осознаём опасность, — отрезал Гетас. — И все равно хотим участвовать.

— Хорошо. Мне нужно поговорить с каждым воином, которого вы трое сочтете заслуживающим доверия. Как вы думаете, сколько их? — Он пристально вглядывался в лица друзей. Все зависело от предварительного подсчета, который он попросил их провести. «Великий Всадник, пусть их будет достаточно, иначе мы все покойники!»

— Мне ответили согласием девятнадцать человек, — доложил Гетас.

— Шестнадцать, — добавил Севт.

— Двенадцать. — На лице Медока отразилось раздражение. — Один из них задержал меня на час, а то и больше. Он настаивал, что мы должны выпить в твою честь.

Спартак улыбнулся:

— Хороший результат.

Он взглянул на Олинфа, который всегда был несколько замкнутым — возможно, из-за полученной на охоте раны. После нее он остался хромым на правую ногу. Сверстники Олинфа часто насмехались над ним, но Спартак всегда относился к нему с радушием и вовлекал его в свои детские похождения. И все же Олинфа он знал чуть хуже, чем остальных.

— Двадцать.

Обрадованный Спартак легонько ткнул его кулаком в плечо:

— Шестьдесят семь воинов. С нами — семьдесят два. По-моему, неплохо. — Он сжал кулаки. — А что насчет вас самих?

— Как думаешь, когда лучше это сделать? — поинтересовался вместо ответа Гетас.

Спартак ухмыльнулся:

— Ты все тот же торопыга! — Он взглянул на остальных.

— Я с тобой, — сказал Севт.

— И я, — буркнул Медок.

— Я — за. — Олинф ответил на мгновение позже прочих, но адреналин бился в жилах Спартака с такой силой, что воин почти не обратил на это внимания.

— Отлично. Вы собрали людей, чтобы я мог с ними поговорить?

— Да, в трех домах, — отозвался Севт. — Мы проведем тебя к ним, поочередно.

Гетас напоминал сейчас пса с костью.

— Так когда нападем?

— Нужно это сделать завтра.

Медок удивленно приподнял брови:

— Так скоро?

— Да. Вы же знаете, как все любят сплетничать, а уж тем более на такую тему. Надо ковать железо, пока горячо. — Он не обратил внимания на восторг в глазах товарищей. — Мы справимся.

— Боги, как же хорошо, что ты вернулся! Ситалк гордился бы тобою. — Гетас расплылся в радостной улыбке. — Скорее бы уж рассвело!

Его рвение рассмешило всех, и напряжение спало. Спартак дал им мгновение насладиться этим чувством, потом сказал:

— Давайте пошевеливаться. Люди хотят услышать, зачем я их позвал.

— Верно, — опомнился Гетас. — Да поможет нам Всадник!

Следующие четыре часа Спартак с друзьями без устали ходили из дома в дом. Его повсюду встречали радушно, и это воодушевило воина. Оказалось, что жители селения очень недовольны правлением Котиса, и слова Спартака упали на благодатную почву. Все тепло вспоминали его отца и брата и оплакивали их смерть. Особенно скорбели по Ситалку, отравленному на пиру у Котиса. Даже просили прощения за то, что не отомстили за его гибель, и с готовностью клялись Спартаку в вечной преданности. Каждый обещал отправить царя, Поллеса и прочих его приспешников в небытие множеством неприятных способов. Было похоже, что всем до единого понравился план Спартака напасть на царскую резиденцию на рассвете, когда большинство телохранителей будут спать.

— Чем проще план, тем лучше, — заверил он всех. — Негде ошибиться.

Покончив с этим, Спартак подумал, не вернуться ли ему в дом Ариадны и поспать там. Мысль была привлекательная, но все же он от нее отказался. Не стоило подвергать девушку опасности сверх той, что он уже навлек. Рассказав всему селению о своем замысле, он стал уязвим для предательства. Но иначе нельзя. Если он ничего не предпримет, назавтра Котис узнает о его возвращении. Царь непременно начнет действовать. Спартак изгнал сомнения. «Все будет хорошо. Обязано быть хорошо. К завтрашнему закату я буду новым правителем мёзов». Верилось в это слабо. Хоть Спартак и подумывал об этом во времена службы, но никогда не верил в такой исход. Рес, предыдущий царь, и Андриск, его сын, были мужественными воинами и пользовались народной любовью. Спартак нахмурился: «Теперь они мертвы, как и отец. Котис заплатит за это собственной жизнью. А если в результате я взойду на трон, значит так тому и быть. Из меня будет куда лучший вождь, чем пес, занимающий трон сейчас. И так я быстрее смогу повести наш народ против Рима». К тому же в голове крутилась еще одна приятная мысль: «А как насчет Ариадны?» И он широко улыбнулся: «Увидим».

Заговорщики тихо пошли обратно к дому Гетаса, по пути Спартак поочередно прощался с остальными. Когда они очутились в безопасности, за закрытой дверью, друг вручил ему запасное одеяло. Спартак кивком поблагодарил его. Он улегся, не раздеваясь и положив меч так, чтобы тот был под рукой.

Гетас тихонько пробрался под одеяло к жене, которую сморил милосердный сон.

Спартак закрыл глаза. За этот день произошло слишком много всего, и он думал, что так и пролежит без сна до назначенного часа, когда прокукарекает петух Гетаса. Судя по всему, тот был раздражающе надежным и каждый день начинал свою утреннюю песнь за час до рассвета. Однако же Спартак устал куда сильнее, чем думал. Лежа на спине, он погрузился в сон без сновидений.

Он проснулся от треска дерева. Долгие годы боевого опыта заставили его вскочить и схватиться за меч. Но он слишком мало спал, да еще и споткнулся, вставая, и потому не успел до конца вытащить клинок из ножен. В выломанную дверь ворвалось с полдюжины мужчин, вооруженных дубинками. Они окружили Спартака с Гетасом — тот успел схватить вертел из очага, — как волки, загоняющие оленя.

— Что, черт побери, происходит? — воскликнул Гетас. — Чего вам надо?

Но Спартак уже понял, что происходит. «Кто-то предал нас». Один из незваных гостей ударил его по голове дубинкой. Боль накатила волной, и перед глазами звездами заплясали светящиеся точки. Он рухнул на пол, словно мешок с камнями. Сквозь обрушившийся на него град ударов он слышал, как где-то на заднем плане кричат жена и дети Гетаса. Где-то на краю сознания вспыхнула ярость, но сейчас Спартак мог лишь свернуться клубочком в тщетной попытке избежать новых побоев.

— Хватит! — крикнул наконец кто-то. — Вы его убьете!

Воины неохотно отошли.

Спартаку понадобились все его силы до капли, чтобы начать двигаться, но все же он сумел разогнуться и поднять голову.

— Гетас? — прохрипел он.

— Живой я.

Спартак взглянул на красивого воина, который, похоже, был тут за главного.

— Шавка подзаборная! Ты, должно быть, Поллес.

Тот ответил насмешливым поклоном:

— К твоим услугам.

— Если ты хоть пальцем тронешь женщину и детей, я…

— И что же ты сделаешь? — с жестоким смехом перебил его Поллес; его люди ухмылялись.

— Отрежу тебе яйца и заставлю сожрать! — прорычал Спартак. — А потом прикончу!

— Интересно было бы взглянуть на твои попытки. — Поллес пнул Спартака в живот, и того вырвало. — На твое счастье, царь не желает, чтобы вам причинили вред. Во всяком случае, пока. — Он злорадно усмехнулся.

Спартак попытался схватить Поллеса за щиколотку, но глава телохранителей просто шагнул назад.

— Все думали, что ты мертв.

— Как видишь, нет.

— Скоро будешь. Заговор с целью убийства царя, серьезно?

— Уж ты об убийствах знаешь все, — отозвался Спартак. — Сукин сын.

Поллес хохотнул:

— Что, услышал про своего отца?

Вместо ответа Спартак бросил на него полный ненависти взгляд:

— Кто эта крыса? Кто рассказал тебе?

Поллес посмотрел на своих людей:

— Ну что, сказать ему или пусть пока помучается?

— Пусть помучается, потом сам увидит, — жестоко предложил один из воинов. — Хочу посмотреть на его лицо, когда до него дойдет.

— Хорошая идея, — промурлыкал Поллес.

— Да пошли вы… — прошептал Спартак. Теперь он вспомнил, как Олинф помедлил, прежде чем ответить. Олинф. Наверняка это он предатель.

— Что вы собираетесь с ними делать? — дрожащим голосом спросила жена Гетаса.

— А ты как думаешь? — ухмыльнулся Поллес. — Этих двоих и еще одного изменника будут пытать на глазах у всего племени. Когда Котис решит, что все заговорщики выявлены, он перережет им глотки. Остальных просто казнят.

Женщина кинулась на него с криком ярости, но охранявший ее воин поставил ей подножку. Жена Гетаса споткнулась и упала на полу рядом со Спартаком. Она не попыталась встать, даже когда дети заплакали. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания.

Спартака захлестнула бессильная ярость.

— А Ариадна?

— А, выходит, это ты заступился за нее у ворот. Так я и думал! — ощерился Поллес. — Когда труды сегодняшнего дня завершатся, Котис устроит праздничный пир. А потом возьмет ее на ложе. Она будет его новой женой.

Лицо Спартака исказилось от ярости, и он попытался встать. Но удар дубинки швырнул его обратно на пол. Он почти не осознавал, что его подняли и вынесли наружу. У хижины собралась толпа. На лицах жителей был написан гнев, но никто не осмелился вмешаться. «Теперь они пойдут за Севтом и Медоком», — с горечью подумал Спартак.

И провалился во тьму.

Проснувшись, Ариадна посмотрела на то место, где сидел Спартак. И почувствовала разочарование оттого, что его здесь нет, — и вину за это чувство. Мгновение спустя, когда она увидела дневной свет, струящийся через щели в крыше, ее пронзило осознание. День был почти что в разгаре. Она проспала. Выругавшись, девушка вскочила и метнулась к двери. Почему шум боя не разбудил ее? Она всегда спала чутко. «Возможно, никакого боя не было. Вдруг их выдали?» От этой мысли Ариадну замутило. «Пожалуйста, только не это!»

Набросив плащ и прихватив корзинку со змеей, она открыла дверь и вышла. Вопреки обыкновению, переулок был безлюден, но Ариадна услышала нарастающий гул толпы со стороны главной площади.

Она медленно двинулась на звук; по спине ее тек холодный пот. Ноги казались тяжелыми как свинец. Что-то пошло не так. Спартак потерпел неудачу. Она чуяла это нутром.

Собрав всю свою храбрость, Ариадна вышла из переулка. Кажется, на площадь явились все до единого жители селения. Вид у них был недовольный. Судя по гневному бормотанию зрителей, им не нравилось то, что происходило в центре площади. Ариадна услышала, что некоторые выкрикивают имя Спартака, и ей стало еще страшнее. Другие имена тоже звучали, но их она не могла разобрать. Девушка принялась проталкиваться через толпу. Вскоре, увидев, кто это хочет пройти, люди начали расступаться перед ней, и она добралась до первых рядов. От открывшегося ей зрелища у нее едва не подогнулись колени. Все царские телохранители выстроились неровным квадратом вокруг трех деревянных рам, и на каждой из них лицом вниз был привязан человек. За ними высился Поллес с плетью в руках. Рядом с ним замер Котис, и на губах его играла холодная улыбка. За этими двумя стояли в грязи на коленях, с веревками на шее около шести десятков воинов, окровавленные и избитые, и Ариадна все поняла.

— Кто это? — шепотом спросила Ариадна у стоящей рядом женщины.

— Спартак, сын Ситалка. Гетас и Севт, его друзья. И люди, которые поклялись им в верности.

Где же остальные? Ариадне хотелось закричать. Где Олинф и Медок? Но она не успела ужаснуться предположению, что Спартака предали два его «друга», потому что Котис с ухмылкой шагнул вперед:

— Жрица! Ты почтила нас своим присутствием. Я рад, что ты станешь свидетельницей наказания.

Ариадна отвернулась с отвращением. Это был единственный доступный ей способ выразить протест. «Дионис, прошу, помоги нам! — взмолилась она. — Я сделаю все. Все, что угодно».

Котис кивнул Поллесу.

— Перед вами три изменника, планировавшие свергнуть царя. Еще один был убит при аресте.

Спартак лишь сейчас очнулся. «Медок, я чту твою смерть, — подумал он. — По крайней мере, ты умер хорошо».

— Всего эти куски дерьма убедили более шестидесяти воинов… — Поллес презрительным жестом указал на связанных людей у себя за спиной, — присоединиться к их безнадежному делу. Хвала Всаднику, Котиса предупредили об опасности. Он теперь в долгу перед верным воином, которому безоговорочно доверял этот глупец Спартак.

Телохранители загоготали.

Охваченный злостью Спартак приподнял голову. Он заметил, что Гетас с Севтом сделали то же самое.

— Медок, подойди сюда, — с явным злорадством приказал Поллес.

Спартак не поверил своим глазам: под улюлюканье толпы вперед вышел его старый друг. «Так, значит, Олинф мертв. Прости меня, брат, что я усомнился в тебе».

— Как ты мог?! — взревел Гетас. — Говнюк позорный!

— Будь ты проклят! — выкрикнул Севт.

Спартак лишь смотрел на Медока со жгучей ненавистью.

Медок вздрогнул, подошел и встал рядом с Котисом. Тот похлопал его по плечу:

— Я не забуду твоей верности.

Ариадна принялась безмолвно осыпать Медока проклятиями. Пускай он ослепнет. Пускай его плоть отвалится от костей и молния поразит его. Пускай он упадет с коня и разобьется насмерть. Она знала, что, если хочет бежать, сейчас для этого самый подходящий момент, но не могла заставить себя уйти. Спартак и его товарищи заслуживали хотя бы того, чтобы кто-то стал свидетелем их ужасной судьбы.

— Поллес, продолжай, — велел царь.

— Сперва изменников выпорют. По сорок плетей каждому. — Поллес со злобной усмешкой указал на инструменты, лежащие на столе перед ним. — Потом начнутся настоящие пытки. А в конце я перережу им глотки и займусь остальными гадами.

Он взглянул на Котиса.

— На ваше счастье, козлиного дерьма куски, — прогремел царь, — племя не может себе позволить потерять столько воинов! И потому я решил, что умрет каждый шестой. Десять человек, выбранных по жребию. Остальные поклянутся мне в вечной верности, а чтоб доказать ее, дадут мне заложников.

Толпа недовольно всколыхнулась. Люди двинулись на телохранителей, но те, орудуя тупым концом дротиков, восстановили порядок. Ярости Ариадны не было предела. Она едва сдерживалась, чтобы не кинуться на царя и не попытаться убить его. «Дионис, молю, помоги мне!»

— Начни со Спартака, — приказал Котис.

Ариадна закрыла глаза, но заткнуть уши не могла, чтобы отгородиться от творящегося ужаса. Послышался не то шорох, не то свист — это плеть рассекла воздух. А потом она с резким отрывистым звуком коснулась тела Спартака. Последним — и худшим из всего — стал его сдавленный стон. Пару мгновений спустя Поллес нанес еще один удар. И еще. И еще. Это было невыносимо. Ариадна прикусила губу изнутри, удерживая крик. Вскоре рот ее наполнил металлический привкус крови, но, вместо того чтобы разжать зубы, девушка стиснула их еще сильнее. Почему-то от раздирающей голову боли ей стало легче.

К тому моменту, как Спартак насчитал двадцать ударов, он ощутил, как силы покидают его. В этом не было ничего удивительного. Во время службы в легионе он не раз видел, как солдат пороли. После сорока плетей он впадет в полубессознательное состояние, а спина его будет изорвана в клочья. Если Поллес прикажет продолжать, после шестидесяти ударов он, Спартак, перестанет что-либо осознавать. С этого момента он с легкостью может умереть от ран. Эта мысль вызвала у него мимолетную кривую усмешку. Котис не захочет, чтобы он умер под плетью. Порка закончится на пятидесяти ударах. Лишь после этого начнется настоящая боль. Он видел стол с инструментами палача: клещи, прутья, зазубренные лезвия. Рядом же установили жаровню с раскаленными углями.

Все происходящее казалось нереальным. Это будто помрачение рассудка. «Избит и замучен до смерти в собственном селении. Какая ирония».

Спартак не услышал крика часового от ворот. Котис, Поллес, Ариадна и другие свидетели кровавого зрелища тоже не обратили на него внимания.

В селение вошла колонна людей. Зрители повернули голову в ее сторону и принялись недоуменно переговариваться. Кое-кто даже отправился поговорить с новоприбывшими. Ариадна вытянула шею, но не смогла ничего рассмотреть за толпой. Через некоторое время даже царь сообразил, что что-то происходит, и приказал Поллесу остановиться.

Командир телохранителей неохотно подчинился.

Судорожно дыша, Спартак прижался к деревянной раме. Он понятия не имел, почему Поллес прекратил. Однако передышка оказалась очень кстати. У него появился шанс хотя бы немного восстановить силы. Так можно вытерпеть больше боли, когда та возобновится. Спартак поймал устремленный на него взгляд Ариадны. На лице девушки была написана такая мука, что он ощутил угрызения совести. Попытался даже успокаивающе улыбнуться, но получилась лишь гримаса. «Великий Всадник, защити хотя бы ее!»

— Пусть подойдут! — крикнул Котис.

Возникла небольшая задержка, пока его телохранители расчищали путь через толпу. Заинтересовавшись, Спартак прищурился в попытке разглядеть, кто — или что остановило его мучения.

Первым в поле зрения попал бритоголовый, глыбообразный мужчина в потрепанном зеленом плаще. На поясе у него висел гладий в ножнах, и неизвестный, очевидно, умел с ним обращаться. Походил этот человек на римского солдата. За ним следовали восемь спутников с оружием, с суровыми лицами, шрамами на руках и ногах — наверняка легионеры-ветераны. А вот ковылявшие следом люди в лохмотьях, скованные друг с другом за шею, были иного сорта. Даже ребенок понял бы, что это рабы. Они принадлежали к разным народам: некоторые явно фракийцы, иные же из понтийских греков или даже скифов. В самом хвосте двое вели трех мулов.

«Подонок-работорговец!» — с яростью подумал Спартак. Такие стервятники следовали по пятам всех армий, в которых ему доводилось служить. Обычно они покупали пленных, захваченных легионерами, но были не прочь похитить любого, кто оказывался слишком слаб или глуп, чтобы попасть им в руки. Мужчины, женщины, дети — они хватали всех. В последние десятилетия Рим постоянно испытывал потребность в рабах. Однако же этот человек не был обычным работорговцем. Он вел лишь мужчин, а значит, он работал на клиентов, владеющих поместьями или шахтами. Спартак закрыл глаза и попытался отдохнуть. Его это все не касалось.

— Довольно! — крикнул Поллес, когда новоприбывший оказался в дюжине шагов от Котиса. — Поклонись царю!

Глава каравана тут же повиновался.

— Мое имя Фортис. Я торговец, — сказал он на ломаном фракийском. — Я пришел с миром.

— Превосходно, — язвительно бросил Котис. — Хотя девять твоих охранников не особо напугали моих телохранителей.

— Конечно, государь, — печально улыбнулся Фортис.

— Зачем вы явились?

— Государь, мой господин в Италии отправил меня за рабами.

— Это я вижу. Для сельскохозяйственных работ и тому подобного?

— Нет, государь. Мне нужны мужчины, которые могут сражаться на арене, как… — Фортис остановился, пытаясь подобрать слово, но все-таки перешел на латынь, — гладиаторы.

Спартак насторожился. Ему доводилось видеть, как захваченных римлянами военнопленных заставляли биться до смерти ради развлечения тысяч одобрительно вопящих легионеров. Жестокость этих боев смягчалась тем фактом, что победителей нередко отпускали на волю. Спартак сомневался, чтобы такое случалось в Италии. Неосторожное движение отозвалось в изодранной спине острой болью. Снова закрыв глаза, он принялся дышать сквозь боль.

— Гладиаторы? — Котис нахмурился.

— Да, государь, — ответил Фортис по-фракийски. — Опытные бойцы с разным оружием, сражающиеся друг с другом на глазах у зрителей до победы одного из них. Это первоклассное зрелище. Народ очень любит его.

— Вы используете только рабов? Что в них может быть интересного? — Котис не скрывал презрения.

— Среди военнопленных и преступников, разумеется, можно найти много достойных кандидатов. — Фортис кивком указал на своих пленников. — Но и обыкновенные рабы могут вполне подойти, если правильно их выбрать. Скифы, например, отличаются особой свирепостью, а понтийцы дерутся, как загнанные в угол крысы. Но лучшие из всех — фракийцы. Всем известно, что ваш народ самый воинственный в мире. У нас в Италии говорят «фракийцы хуже снега», а если бы ваши племена объединились, то завоевали бы все прочие народы.

— Медовые речи римлянина! — с рычанием перебил его Котис. — Так ты пришел посмотреть, не удастся ли купить здесь рабов?

— Да, государь, — смиренно ответил Фортис. — Пленников, которых ваши воины могли захватить во время набегов на иные племена, и других. — Он взглянул на Спартака и его товарищей и тут же отвел глаза.

Его интерес не ускользнул от Котиса.

— А эти гладиаторы долго живут?

Фортис снова оценивающе взглянул на Спартака. Потом посмотрел на Севта и Гетаса и презрительно фыркнул:

— Нет, государь. Лишь малой их части удается протянуть больше года. Остальные вскорости терпят поражение. Раненых и униженных, их казнят на арене, на глазах толпы, жаждущей крови. Потом трупы выволакивают с арены и каждому перерезают горло, на случай если кто-то лишь притворяется мертвым, и выбрасывают на свалку.

Ариадна не сдержалась и тихо ахнула от ужаса.

— Смотрю, тебе не нравится эта идея? — Котис развернулся к ней, словно атакующая змея.

Девушка промолчала и тем самым сказала ему все, что он хотел знать.

— Представь себе Спартака и его друзей, — протянул Котис, — на такой арене, перед тысячами римлян, требующих их смерти. В сотнях миль от дома они будут совершенно одни. Брошены на произвол судьбы. Не могу вообразить смерти хуже.

«И я, — подумала Ариадна, слушая пронзительные крики жен Севта и Гетаса. — Злобный ты сукин сын!»

Адреналин хлынул в жилы Спартака, и воин открыл глаза. Пускай это бой для развлечения вонючих римлян, но это звучит лучше, чем судьба, которую уготовил ему Котис. Он украдкой взглянул на Севта и Гетаса и воспрянул духом. На их лицах не было ни тени страха — лишь холодная, расчетливая ярость.

— Как именно их казнят? — сладострастно осведомился Котис.

— О, по-разному! Один из самых распространенных способов — проигравший должен встать на колени и поднять голову. А победитель закалывает его, вот так вот. — Фортис изобразил, будто ему вгоняют меч во впадинку у основания горла. — Клинок входит в грудную клетку, рассекая с полдюжины главных кровеносных сосудов. Проигравший умирает мгновенно.

«Быстрая, достойная смерть», — подумал Спартак.

От сочетания картины, нарисованной Фортисом, и привкуса крови во рту Ариадну охватила слабость. Пошатываясь, она изо всех сил пыталась удержать равновесие.

Сила ее страданий привела Котиса в восторг.

— И что ты мне дашь за этих тварей? — осведомился он.

«Дионис, помоги Спартаку!» — взмолилась Ариадна. Из толпы раздалось несколько гневных выкриков, но никто не посмел хотя бы приблизиться к царским телохранителям. Ариадна окончательно пала духом.

— Государь, что-то они не особо смотрятся, — прищурившись, пробормотал Фортис.

— Внешность зачастую обманчива, — возразил Котис. — Спартак — вон тот, первый, — только что вернулся после нескольких лет службы в ваших легионах, так что должен кое-что уметь. Остальные тоже крепкие парни, сражались во многих войнах.

— В самом деле? — безразлично произнес Фортис.

— Не играй со мной! — Лицо Котиса побагровело от гнева. — Не забывай — ты и твои люди находитесь здесь лишь по моей милости! Стоит мне щелкнуть пальцами, и мои воины проделают вам дополнительные дыры в теле! — Он взглянул на ближайших телохранителей; те ухмыльнулись и выразительно взялись за оружие.

— Государь, прошу прощения, — поспешно проговорил Фортис. — Я вовсе не хотел тебя оскорбить.

Котис чуть успокоился.

— Спартак идеально подходит. Как и два его друга.

— Разумеется! — согласился Фортис и хитро взглянул на царя. — А остальные?

— Они не продаются. Только эти трое.

К удивлению Ариадны, в бездну ее отчаяния проник крошечный лучик надежды. Неужто и вправду может найтись выход из этой ситуации?

— Могу я спросить почему?

— Они устроили заговор, чтобы свергнуть меня.

Фортис, похоже, не удивился.

— И сколько же ты хочешь за них, государь? Тысячу серебряных монет?

— У тебя точно есть яйца! Неужто ты вправду думаешь, что я отдам эти кучки собачьего дерьма бесплатно?

— Конечно нет, — мгновенно откликнулся Фортис. — Как насчет полутора тысяч?

— Две с половиной, или проваливай. Я не хуже твоего знаю, что фракийские рабы стоят вдвое дороже всех прочих.

Фортис даже глазом не моргнул. Он указал на Спартака и остальных:

— Могу я?..

— Да пожалуйста. На твое счастье, выпороть успели только первого. Он чересчур легко отделался. Мой командир телохранителей лишь разогревался.

Спартак оторвал голову от деревянной рамы и злобно взглянул на подошедшего Фортиса. Не обращая на него внимания, торговец изучал его спину.

— Ты прав, государь. Это быстро заживет.

Он прошел дальше и принялся разглядывать двоих других, щупая их мускулы и осматривая зубы, словно перед ним были лошади. Дойдя до бритой головы Севта, работорговец одобрительно фыркнул:

— Это чтоб враги не могли схватить тебя за волосы в рукопашной?

Севт злобно зыркнул на него, но промолчал.

Фортис посмотрел на царя.

— Государь, это справедливая цена, — признал он.

Когда Котис победно улыбнулся, Фортис пролаял приказ, и один из его людей поспешил назад, к мулам. Он вернулся с двумя тяжелыми кошельками.

— Здесь должно быть с запасом, — сказал Фортис.

Котис жестом послал к нему Поллеса. Телохранитель без церемоний вывернул кошельки на землю и с помощью еще одного воина принялся считать монеты.

— Все сходится, — через некоторое время проворчал Поллес.

— Хорошо. Значит, мы договорились. Отвяжи их.

Котис бросил на Ариадну торжествующий злобный взгляд. Он не догадывался, что ее сердце колотилось от предвкушения. У нее наконец-то появился план, порожденный полным отчаянием. Или это все же вмешался Дионис? Ариадна не знала. Ее тактика могла не сработать, но нельзя же просто стоять!

«По крайней мере, я не умру сегодня». Спартак собрал остатки сил. Когда его веревки разрезали, он сумел подняться и не рухнуть на землю. «А как же Ариадна?» Его взгляд скользнул туда, где стояла девушка, и Спартак воспрянул духом. Как ни странно, на ее лице вместо смятения была написана решимость. «Она как-нибудь выживет».

— А ну идите сюда! — рявкнул Фортис. — Вы теперь мои.

Спартак и его друзья подошли к работорговцу и позволили его людям надеть на них железные ошейники. Так они оказались скованы цепью с остальными рабами. Унижение дополняли оковы на ногах. Им не оставили ни единой возможности сбежать. Впереди ждала арена. «По крайней мере, там у меня будет шанс выжить», — убеждал себя Спартак. Участь бесконечно предпочтительнее той, что уготавливал ему Котис. Сердце Спартака сдавило от ощущения вины перед Ариадной. Девушка и до этого момента продержалась-то на одной лишь решимости.

— А нет ли у тебя еще таких людей, государь? — спросил Фортис.

— Сейчас неподходящее время года для пленных! — огрызнулся Котис. — Лучше приходи летом, когда мы устраиваем набеги на другие племена.

— Я так и говорил своему хозяину, государь, но он не стал меня слушать. Мне вообще сильно повезет, если я не попаду в снегопад на перевалах, ведущих обратно в Иллирию. Ты позволишь нам отправиться в путь?

— Можешь идти, — буркнул Котис, уже поворачиваясь к Ариадне.

Спартак сжал кулаки. Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным.

Ариадна была в ужасе, но твердо знала, что ей сейчас следует сделать. Согнав сгустки крови за щеку, она заговорила самым непреклонным своим тоном:

— Я, верная жрица Диониса, взываю к нему, всемогущему богу опьянения и одержимости, — да засвидетельствует он мое проклятие, обращенное на царя мёзов!

На площади воцарилась мертвая тишина. Поллес и другие телохранители нервно переглянулись. Даже Фортис с его людьми прервали свои дела. Котис побелел, но не посмел остановить ее.

— Котис, никто не любит тиранов и убийц. Я проклинаю тебя. Да умрешь ты преждевременной насильственной смертью. Да умрешь ты медленно, в мучениях, с вражеским мечом в животе. — Ариадна остановилась, наслаждаясь своей силой. Дионис вернулся к ней! — Последние твои мгновения будут наполнены болью. А когда твоя жалкая душа расстанется с телом, менады будут гнать ее до самого Тартара. И там твою душу чудовища вечность будут рвать на куски. — С радостью глядя на потрясенного Котиса, она плюнула ему в лицо кровью. — И наконец, я отмечаю тебя как одного из избранных Дионисом!

У зрителей дружно вырвался громкий благоговейный вздох. Глаза царя были полны ужаса. Он стоял, словно онемев, и по щекам его стекали алые капли. А Ариадна подошла к Спартаку.

— Я — жена этого человека. Я последую за ним в неволю, — громко и властно объявила она.

— Его жена?! — взревел Поллес и сделал попытку преградить ей путь.

— Именно. Мы обменялись клятвами вчера вечером, — солгала Ариадна. Она вцепилась в свой плащ с такой силой, что у нее заболели пальцы. «Дай мне пройти!»

— И мы скрепили брак, — прохрипел Спартак. — После стольких лет на войне я не мог больше ждать.

Зрители захохотали, и щеки Ариадны запылали. Вновь униженный, Котис свирепо сверкал глазами, а Ариадна позволила себе ощутить капельку надежды. Никакой царь не захочет женщину, которая отдала свою девственность другому.

— Дионис желает, чтобы я отправилась со Спартаком в изгнание! — выкрикнула Ариадна.

— Дионис! Дионис! Дионис! — взревели жители селения, поддерживая ее, и громовой рев толпы заглушил все прочие звуки.

Разъяренный Поллес отступил. Ариадна поспешно встала рядом со Спартаком.

Фортис пожал плечами. Он не собирался в присутствии сотен обозленных фракийцев спорить со жрицей, вещающей от имени бога.

— Один лишний рот прокормить нетрудно.

— Ты точно этого хочешь? — тихо спросил Спартак.

— Взгляни на альтернативу. — Ариадна едва заметным кивком указала на Котиса.

— Понял.

— Мы отправимся в Италию и посмотрим, что за судьба ждет нас там, — нараспев произнесла она, пытаясь не обращать внимания на проснувшиеся в ней новые страхи. Однако же в глубине души Ариадна была довольна. «Я могу остаться с ним — по крайней мере, пока».

Спартак тоже был рад.

— Так ты не останешься одна.