Реки Лондона

Бен Ааронович, 2011

Первый роман цикла в духе романов Дугласа Адамса и Терри Пратчетта. Современное фэнтези-детектив. Бестселлер – продано более двух миллионов экземпляров. Премия Академии НФ, фэнтези и хоррора. Финалист премии «Дети ночи» и премии Грэма Мастертона. Меня зовут Питер Грант, и я был на испытательном сроке в должности констебля в этой могущественной армии правосудия, которую законопослушные люди называют лондонской полицией. Моя история началась, когда я попытался допросить свидетеля преступления, который был уже мертв… Это привлекло внимание инспектора Томаса Найтингейла, последнего мага в Англии. Теперь я детектив-констебль и ученик колдуна, первый за последние пятьдесят лет. Мой мир стал намного сложнее: в пригородах устраивают свои гнезда вампиры, боги и боги Темзы враждуют, а в сердце города, который я так люблю, что-то прогнило… Злонамеренный мстительный дух захватывает обычных лондонцев и превращает в марионетки, чтобы разыграть драму насилия и отчаяния. Призрак бунта и мятежа проснулся в городе, а мне придется навести порядок в этом хаосе – или умереть, пытаясь сделать это. «Вот что случилось бы, если бы Гарри Поттер вырос и стал копом». – Диана Гэблдон «Первоклассная смесь "Гарри Поттера" и "CSI – Места преступления"». – io9 «Свежая, оригинальная и прекрасная книга. Я влюблена в нее». – Шарлин Харрис «Роман наполнен деталями и воображением. Ааронович – это то имя, за которым надо следить». – Питер Гамильтон «Блестящий и веселый». – The Sun «Бен Ааронович создал прекрасный мир, полный загадок, магии и фантастических персонажей. Я люблю бывать в нем больше, чем посещать реальный Лондон». – Ник Фрост «Невероятно стремительная магическая прогулка для взрослых». – The Times

Глава 4

У реки

Через десять минут после пробуждения некоторые вещи делать ну совершенно не хочется. Например, гнать как сумасшедший по Грейт-Вест-роуд. Даже в три часа ночи, с сиреной и мигалкой, по максимально свободной для Лондона дороге. Вцепившись в ремень пассажирской двери, я старался не думать о таких прискорбных недостатках шикарного раритетного «Ягуара», как отсутствие современной подушки безопасности и зоны деформации.

— Вы включили рацию? — спросил Найтингейл.

Когда-то давно в этой машине установили современный радиопередатчик. И Найтингейл, нисколько не смущаясь, сообщил мне, что не умеет им пользоваться. Я только-только его включил, как Найтингейл на полной скорости вылетел на развязку Хогарт, и я отвлекся — треснулся головой о стекло. Выждав, когда будет относительно прямой участок, я связался с группой округа Ричмонд — именно им, по словам Найтингейла, требовалась наша помощь. Мы услышали самый хвост оперативного доклада, и тот, кто его делал, судя по сдавленному голосу, отчаянно старался скрыть свою панику. Речь шла о каких-то гусях.

— Танго-Виски‐1 — Танго-Виски‐3, повторите.

ТВ‐1 — это, должно быть, дежурный инспектор в ричмондском участке, а ТВ‐3 — одна из тамошних групп быстрого реагирования.

— Танго-Виски‐3 — Танго-Виски‐1, мы у «Белого Лебедя», на нас напали чертовы гуси.

— У «Белого Лебедя»? — не понял я.

— Это паб в Туикенеме, — пояснил Найтингейл, — у моста на остров Ил-Пай.

Про Ил-Пай я знал, что это скопище лодочных мастерских и причалов на крохотном островке метров пятьсот длиной. Но однажды там даже играли «Роллинг Стоунз». Мой отец, кстати, тоже — от него я, собственно, и слышал про это место.

— А гуси при чем? — спросил я.

— Гуси лучшие сторожа в мире, — ответил наставник. — Не верите — спросите у римлян.

Но ТВ‐1 гуси не интересовали, она спросила, что произошло. За двадцать минут до этого поступило сразу несколько звонков в службу экстренной помощи. Речь шла о нарушении общественного порядка и предполагаемом конфликте между группами подростков. По опыту я знал: это могло означать все что угодно, начиная от драки на девичнике и заканчивая парой-тройкой лис, перевернувших мусорные баки.

ТВ‐3 сообщил, что на Риверсайд-роуд произошла драка между группой ИК1 мужского пола, в джинсах и спецовках, и группой ИК3 женского пола. На всякий случай поясняю: ИК — это идентификационный код, ИК1 обозначает белых, а ИК3 — чернокожих. Сам я в зависимости от загара балансирую где-то между ИК3 и ИК6, то бишь между арабами и североафриканцами. Драки между белыми и черными бывают, хоть и нечасто. Но чтобы парни дрались с девчонками — о таком я слышал впервые. ТВ‐1, видимо, тоже, поэтому переспросила.

— Женского пола, — повторил ТВ‐3, — определенно женского, причем одна из них абсолютно обнаженная.

— Вот этого я и опасался, — проговорил Найтингейл.

— Чего именно?

Ощущение пустоты снаружи мелькнуло и исчезло — это мы пролетели по мосту Чизик. После него Темза делает петлю вокруг Садов Кью, и мы теперь ехали через самое основание этой петли, к Ричмондскому мосту.

— Там неподалеку находится одно культовое место, — сказал Найтингейл. — И парни, возможно, на него покушаются.

«Вряд ли под «культовым местом» он имеет в виду поле для регби», — подумал я.

— Значит, девушки его защищают?

— Да, можно и так сказать, — ответил Найтингейл.

Машину он водил мастерски и так внимательно следил за дорогой, что даже на высокой скорости не о чем было беспокоиться. Но и ему пришлось сбавить скорость, когда улицы стали у2же. Центру Ричмонда, как и многим другим районам Лондона, похоже, не досталось сколько-нибудь грамотной планировки.

— Танго-Виски‐1 — от Танго-Виски‐4, я на Черч-лейн, у реки. Группа ИК1 мужского пола, пять или шесть человек, проникла на лодку. Следую за ними.

ТВ‐4 — еще одна ричмондская оперативная группа. То есть они вообще всех подняли на ноги.

ТВ‐3 сообщил, что ИК3 женского пола нигде не обнаружено — ни обнаженных, ни одетых. Но лодку они видят, она движется к противоположному берегу.

— Свяжитесь с ними и скажите, что мы скоро будем на месте, — велел Найтингейл.

— А какой у нас позывной? — спросил я.

— Зулус‐1.

Я вышел на связь.

— Зулус‐1 — Танго-Виски‐1, зафиксируйте — мы подключаемся.

Последовала небольшая пауза: ТВ‐1 переваривала услышанное. Я на миг усомнился, что дежурный инспектор знает, кто мы такие.

— Танго-Виски‐1 — Зулусу‐1, принято. — Голос был ровный и спокойный — очевидно, все же знает. — Внимание: подозреваемые, возможно, пересекли реку и находятся на южном берегу.

Я попытался осмыслить это, но получилось плохо — Найтингейл вдруг вильнул на одностороннюю Джордж-стрит, по которой даже с мигалкой и сиреной нельзя ехать не в ту сторону. Иначе есть немалый шанс лоб в лоб повстречаться с образчиком тяжелой техники, выкатившимся на улицы ради ночной уборки. Я со всех сил уперся ногами в пол, когда наши фары выхватили из темноты огромное сердце, помещенное в витрину магазина «Бутс» ко Дню святого Валентина.

В микрофоне раздался голос ТВ‐3:

— Внимание, внимание! Лодка, в которой находятся подозреваемые, загорелась. Люди прыгают с нее в воду.

Найтингейл снова дал по газам, но, к счастью, мы завернули за угол и теперь ехали по правильной стороне. Ричмондский мост был у нас справа, но Найтингейл, развернувшись на кругу, вырулил на дорогу, идущую параллельно Темзе. По рации мы слышали, как ТВ‐1 связывается с Лондонской противопожарной службой и вызывает пожарный катер. Досюда ему было идти минут двадцать, не меньше.

Найтингейл лихо завернул направо, а я даже не заметил, что там есть поворот. Теперь мы неслись в абсолютной темноте, и гравий летел из-под колес, стуча о днище автомобиля. Еще один внезапный поворот, теперь уже налево, — и мы снова гоним вплотную к воде, вслед за рекой поворачивая к северу. У противоположного берега на якоре стояло несколько прогулочных катеров. Их подсвечивало оранжевое зарево от горящей лодки. Это был даже не катер, а просто прогулочная моторка. Такие обычно покупают частники, катать туристов. Борта у таких лодок частенько бывают выкрашены вручную, а на крыше дрыхнет кот. Но на этой кот если и был, то, надеюсь, успел выпрыгнуть и уплыть, потому что сейчас посудина была охвачена огнем от носа до кормы.

— Вон там, видите? — проговорил Найтингейл.

Я глянул вперед и в свете фар разглядел на том берегу силуэты нескольких человек.

— Вижу подозреваемых, — сообщил я ТВ‐1, — на южном берегу в районе… вот черт, что у нас тут?

— Паромная переправа Хэммертон, — подсказал Найтингейл, и я повторил.

Найтингейл сбавил скорость, и мы затормозили прямо напротив горящей лодочки. В бардачке нашлись фонари, допотопные, страшненькие, с прорезиненными корпусами и лампами накаливания. Тяжесть такого фонаря в руке как-то даже успокаивала, когда мы с Найтингейлом вышли из машины и окунулись в непроглядную тьму.

Я посветил на тротуар, но подозреваемые, если они там и были, уже успели сбежать. Найтингейла же, похоже, больше интересовал не тротуар, а сама река. Я обшарил лучом фонарика пространство вокруг лодки, которую течение теперь медленно несло вперед, но в воде никого не было.

— Нужно проверить, не остался ли кто-нибудь на борту? — спросил я.

— Будет лучше, если там действительно никого нет, — громко объявил Найтингейл, обращаясь словно бы к реке, а не ко мне. — И я требую, чтобы пожар сейчас же потушили.

Из темноты долетел тихий смех. Я направил туда фонарик, но, кроме лодок у дальнего берега, не увидел ничего. Потом повернулся обратно — как раз чтобы увидеть, как горящая лодка исчезает под водой, словно кто-то там, внизу, схватил ее и потянул к себе. Угасли последние языки пламени, и в тот же миг лодка вынырнула обратно, словно резиновый утенок, и закачалась на воде. Гореть она, естественно, перестала.

— Кто это сделал? — спросил я.

— Духи реки, — ответил Найтингейл. — Оставайтесь здесь, я осмотрю берег.

От воды снова донесся смех. Потом, буквально метрах в трех от меня, послышалось: «О черт!» Голос был женский и, судя по выговору, принадлежал коренной жительнице Лондона. Затем я услышал скрежет, будто кто-то рвал пополам лист железа.

Конец ознакомительного фрагмента.