Гаврюша и Красивые

Андрей Белянин, 2015

Все началось с того, что первоклассник Егорка обнаружил у себя в квартире домового. Обычного, невысокого, с рыжей бородой, в лаптях и рубашке навыпуск. Правда, рассказывать сказки на ночь его новый друг не умел. Зато отлично втягивал в саму сказку и Егора, и его родителей, а потом и сама сказка решила заявиться в реальный мир. Почему нет? Тем более что получением диплома и сертификата на волшебство домовой Гаврюша так и не озаботился. Но колдовать без разрешения – это ж куда веселее! Поехали, братцы?!

Глава первая,

в которой всё странным образом исчезает и появляется

Утро началось с того, что папа вляпался в очередную лужицу, на этот раз голой левой ступнёй. Предыдущая неприятность досталась правой ступне, и ей повезло меньше, потому что, когда на вашей ноге носок и вы становитесь на мокрое, вас переполняют уже двойные чувства.

— Егор! — позвал папа, изучая расположение мокрых мест на паркете.

Звать приходилось шёпотом, потому что, как сказала вчера мама, «только на твоей работе могут догадаться устроить совещание в субботу с утра пораньше». Папа тогда молча пожал плечами и обещал собраться тихо.

Следы привели его в ванную. Ничего не подозревающий сын, увлечённый игрой, встретил отца командой «Пли!» и залпом многочисленных брызг. Увернуться Валентин Валентинович не успел, за что и был поражён прямым попаданием в единственную отглаженную рубашку. Весьма кстати вспомнились следующие слова мамы о том, что «только наш папа, в отличие от нормальных людей, одевается до умывания». Слава богу, брюки он ещё не надевал.

Папа предусмотрительно прикрыл дверь и сделал строгое лицо. Ванна была наполнена почти до краёв. Сын сосредоточенно сопел рядом и возился с бумажными корабликами.

— Егор! Почему ты не спишь?!!

Мальчик вздрогнул и обернулся. Убедившись, что мама на горизонте отсутствует (а с папой всегда можно договориться), он принялся закатывать мокрые рукава пижамы.

— Пап, я уберу. Она даже не догадается, пап. Классно, правда? — Младший улыбнулся, показывая на кораблики. — Королевский флот снова потерпел поражение! «Чёрная жемчужина» ушла в последний миг! Пираты на свободе! Давай играть, пап? Я дам тебе шлюпку… возможно… одну.

— Егор! Где мой носок?! Я опаздываю!!!

— Не знаю, — не сразу ответил мальчик, разглядывая белую ступню Валентина Валентиновича и переводя взгляд на носок. — А ты можешь одолжить мне этот?

— Зачем? — Папа тоже посмотрел вниз.

— Он же чёрный, как самый всамделишный пиратский флаг! Чёрный флаг! Чёрный флаг! Чёрный флаг!

— О боже… — Вал Валыч (родные так называли Валентина Валентиновича для краткости) поспешил покинуть ванную комнату и осторожно просочился в спальню.

— Что делает наш сын? — спросила в подушку мама.

— У него там… — папа потянулся к шкафу, но ящик с бельём категорически отказывался выдвигаться, — морская баталия. Спи, Сашенька, Егор уберётся, лужи вытрет…

На миг он прикусил язык и остановился, чтобы понять — последние два слова на самом деле были сказаны вслух или он только о них подумал. Мама ничего переспрашивать не стала, а пронеслась мимо с рёвом полицейской машины. Её оживлённая беседа с несовершеннолетним пиратом развеяла сомнения — отец сболтнул лишнее.

Вал Валыч перерыл свой ящик, но парных носков не нашёл ни одной пары. Горько вздохнув, решился на левый в тёмно-зелёную клетку. «Зато сухой!» — утешил он себя, натянул носок, нырнул в брюки, заправил обрызганную рубашку и поспешил удрать в прихожую.

Глаша Красивая — сова. Не птица, конечно, а в том смысле, что утра для неё не существует часов так до одиннадцати-двенадцати. В отличие от мамы, готовой подскакивать от любого звука, молодая девушка уверена, что в субботу её никакая собака не разбудит.

На этот раз она ошиблась.

Виноват, конечно, их сосед по этажу, батрахолог Иннокентий Иванович, которого угораздило начать ремонт и дружить с родителями. Глаша тёплых чувств к нему не испытывала, потому что боялась его гигантских жаб, как… как обычные девушки боятся рептилий. И сам он похож на рептилию: глазки бусинками, лысый, и вечная улыбка тонких губ до ушей.

Дело в том, что хитроумный Иннокентий Иванович уломал маму и папу подержать у себя на время ремонта его старый велосипед. Тот самый велосипед, который папа, стараясь смыться по-тихому, и уронил как Эйфелеву башню, себе же на ногу.

Глаша резко переключилась из режима «сон» в режим «какого лешего?» и грозно ссутулилась на кровати, потирая глаза. Сердитая Александра Александровна высунулась из ванной и вместо того, чтобы пожелать папе хорошего дня, возмутилась:

— Я же просила убрать его на балкон! А если бы он грохнулся на ребёнка?!!

— Значит, меня тебе не жалко? — стонал папа, прыгая на одной ноге и морщась от боли.

— Я больше беспокоюсь за паркет и Иннокентия Ивановича, — честно призналась мама и сосредоточила внимание на мокром сыне. — Егорушка, обещай, что больше не будешь тут разводить синее море, хорошо?

Мальчик обнимал скисшие бумажные корабли, с тоской глядя на убегающую в сливное отверстие воду.

— Мам, вот подумай, мам! На улице холодно, на кухне посуда грязная, в унитазе тесно. Куда ж я ещё пойду? А ты мне дашь фен кораблики посушить?

— Вот ещё! — Глаша перехватила у мамы право ответа. Ей не терпелось занять совмещённый санузел минут так на сорок с песнями, феном и парой тайных звонков по мобильнику. — Строже надо с ним, мама, строже, как с папой.

Егор приветствовал сестру высунутым языком, та по традиции показала свой. Тогда мальчик решил выступить с речью.

— Как вы не понимаете, я расту, познаю мир, мне надо развиваться! Вот вырасту и буду как вы — спать, есть, работать и сидеть в Интернете. А сейчас мне надо с кем-то играть. Вам некогда, потому что пока вам надо спать, есть, работать и сидеть в Интернете… Я всё понимаю, но и вы поймите меня. Знаете что? — Егор вручил мокрый флот матери и обвёл своих женщин взглядом человека, обладающего сокровенной истиной. — Настоящие пираты носят серьги, как у девочек, только одну!

Глафира закатила глаза, а мама улыбнулась.

— Ума не приложу, где взять серьгу? — признался Егор, наблюдая за реакцией сестры.

— Так, понятно, — сквозь зубы выдавила Глаша и потянула дверь ванной на себя. — Но ничем помочь не могу, самой мало.

Мама погладила сына по голове и повела переодеваться в другую комнату.

— Мама, почему вы никто не хотите играть со мной? — Сын послушно вытянул руки, помогая маме снимать с него мокрую пижаму. — Да, я понимаю, папа обеспечивает семью, — (мама серьёзно кивнула), — ты готовишь еду, наводишь порядок и говоришь папе, какого числа вы поженились, — (мама снова кивнула, а Егор позволил ей натянуть на него новую футболку), — а Глашка… мечтает подцепить классного парня, я слышал…

— Отсюда поподробнее. — Мама села на корточки, чтобы видеть честное лицо сына.

— Мама, ты не понимаешь? В их возрасте им нужен или спортивный парень, или взрослый мужик на БМВ.

— Это Глаша сказала?

— Я могу уточнить…

— Не беспокойся, мама сама уточнит.

Пришло время завтрака. Егорушка сидел перед тарелкой овсянки, заботливо приготовленной мамой, и показывал эту вязкую жижу двум пластмассовым пиратам. Разбойники «наклонились», «поглядели» нарисованными глазами и «повалились замертво». Пока мама наливала себе зелёного чая, Егор плеснул немного молока из стакана в бумажный кораблик.

Александра Александровна старалась быть примером для сына и первые три ложки каши съела с почти убедительным наслаждением.

— А ты знаешь, морячок, что у каждого великого пирата, у англичан особенно, ни один завтрак не обходился без овсянки и… — Мама Саша сделала опрометчивую паузу.

–…и бутылки рома, — машинально закончил сын, косясь на стакан.

— Придумал ещё! — чуть не поперхнулась ласковая мама и вручила сыну ложку. — Вот твоё оружие. Присоединяйся.

Пока она пыталась легко проглотить следующие три дозы каши, Егор скорчил в ложку несколько забавных гримас.

— Мам, а можно я с Глашей поделюсь?

На кухню влетела сестра, привычно сжимая сотовый между ухом и плечом, что здорово портило осанку. Девушка распахнула холодильник, взяла брусок копчёного мяса и бросила добычу на разделочную доску посреди «настоящего пиратского завтрака». Блеснул кухонный нож.

Количества нарубленных Глашей кусочков запросто могло хватить на одну пиратскую пирушку с фейерверком и попугаями на десерт. Недорезанное мясо вернулось в холодильник, и сестрица приступила к поеданию прямо с разделочной доски, хмыкая и угукая в трубку. Её первобытный завтрак был дополнен бокалом растворимого кофе с тремя ложками сахара. Она запивала мясо большими глотками голодной пещерной охотницы.

Мама наблюдала за Глашей с завистью, а Егор с восхищением.

— У неё большие шансы стать пиратом, — тихо сказал он маме. — Но есть ещё один вариант.

— Какой? — так же тихо, под жевание и мычание дочери спросила мама.

— Если в пираты примут меня, мы украдём её и продадим в арабский гарем.

Александра Александровна прикрыла рот рукой.

— Мама, я сегодня иду к Светке на день рождения, — сказала Глаша. Не расставаясь с трубкой, она принялась оглядывать себя в области живота. — Опять наемся…

Мама утопила ложку в каше и потянулась за салфеткой. Дочь сделала последний смачный глоток из кружки и покинула кухню. На разделочной доске оставалось несколько соблазнительных ароматных кусочков копчёного мяса. Мама Саша взяла чистую тарелку для второго и накрыла их, чтобы смотреть на что-нибудь другое.

— Пираты не ели овсянку, — разочарованно признал Егор. — Ясно как день.

Он отодвинул тарелку и смело встретил осуждающий мамин взгляд.

— Это ещё почему? — спросила она, стараясь быть непроницаемой.

— Потому что у них не было мам, которые сидят на диете.

— Вот придумал! — обиделась мама. — Не хочешь, не ешь.

— Спасибо. — Егор слез со стула, собрал игрушки и, явно повеселев, побежал играть.

Мама убедилась, что её не видят, и потянулась к разделочной доске, приподняла тарелку… сняла совсем… Пусто!

Женщина вздрогнула. Какой фокусник это сделал, неужели Егор? Когда успел? Поглядев по сторонам, Красивая нагнулась и посмотрела под столом. Ничего она там не нашла.

Тем временем Глаша бросила телефон на взбаламученную постель и порхнула к шкафу. Она довольно быстро подобрала платье и повесила его на ручку. Последовали прихорашивания и приготовления, всё двигалось как по маслу, пока не подошла очередь серёжек. Из тех, что были нужны, нашлась только одна. В голове сверкнуло нехорошее воспоминание: до завтрака брат клянчил пиратские серьги. Подозрения заставили девушку на цыпочках выйти из комнаты.

— Братец, ты где?

Ответом на строгий призыв был лёгкий укол пластмассовой шпаги в спину.

— Теперь вы моя пленница, леди! — объявил он торжественно и поклонился. — Я продам вас в арабский гарем. Задорого.

Глаша развернулась, ухватила конец шпаги и затащила брата на свою территорию. Там ему молча была предъявлена единственная серьга. Он долго разглядывал вещицу, затем расплылся в улыбке и, насколько хватило рук, обнял сестрёнку.

— Спасибо, ты добрая! Это и вправду мне?

— Где вторая? — Вопрос отменил процесс родственных объятий и повернул общение в иное русло.

— Я не брал! — уверенно ответил Егор и заморгал.

— Точно?

Он отступил на шаг, чтобы вернуться в роль благородного разбойника и принять позу, соответствующую моменту.

— Я хоть и пират, молодая леди, но вещи сестры без спросу не беру.

— Ладно, иди. — Глаша проводила его взглядом, которым обычно провожают тяжелобольных, и вздохнула, понимая, что надо подобрать другие серьги. Ничего не поделаешь.

Гордо задрав подбородок, Егор удалился.

В прихожей снова рухнул велосипед.

— Тысяча чертей! — грозно проорал мальчик.

Из кухни, протирая тарелку, вышла мама.

— Ошибаешься, сын, только один. Что так быстро, Пекло закрыто на ремонт?

Вал Валыч обнимал коленку одной ноги, приплясывая на другой.

— Вы только посмотрите! — воскликнула мама Саша. — Да на нём носки разные!

— Я забыл права, — еле выдавил папа.

— Ты хоть видел, что надевал на себя?! — не унималась она.

— Видел! Искал! Других в доме нет! Они все пропали!!!

К событию присоединилась Глафира, которая тонко присмотрелась к проблеме с другой стороны:

— Вы не заметили? Пропадают парные вещи.

— И непарные тоже, — добавил папа, после чего прекратил жалеть ушибленную конечность и с видом медведя, пытающегося после спячки найти зубную щётку, полез во все ящики прихожей разыскивать водительскую карточку. Сопел и кряхтел он совершенно по-медвежьи.

— Ты прав, — сказала мама, — нарезка тоже исчезла, прямо из-под этой тарелки. — Она продемонстрировала белоснежную тарелку для второго, с которой уже не расставалась.

Однако под скептическим взглядом дочери смутилась и пошла на попятный.

— Если, конечно, Егорушка… — тихо, будто оправдываясь, начала мама Саша. Но запнулась и больше ничего не говорила, наблюдая за тем, как папа энергично погружает прихожую в хаос, выкидывая из всех ящиков всё, что возможно.

— Лопни моя селезёнка, если я не знаю, кто это! — патетически возопил Егор.

— Скажи, сын, скажи, — пробубнил под нос папа, не вставая с четверенек и окунаясь в очередной ящик. — Может, нам станет легче.

— Всё подстроил домовой, однозначно!

— Домовой? — Сестра оперлась спиной о косяк своей комнаты. — Одноглазый, хромой и с попугаем на плече?

— Да нет же, обычный русский домовой, — объяснил Егор. — Он играет. Прячет вещи и смотрит, что мы будем делать.

Папа оторвался от поисков и встал буквой Г, упираясь руками в колени.

— Тот, кто прячет чужие вещи и смотрит, как я теряю работу, должен сидеть в тюрьме.

— Я знаю, что делать. — Егор сложил руки кренделем. — Надо сказать громко: «Домовой, поиграй и обратно всё отдай!»

— Это его бабушка научила, — с ходу поставила диагноз сестра.

— Я вашему домовому и не такое заряжу, — в свою очередь отреагировал отец. — Здесь другие слова нужны, дедушкины, те, что он мне по секрету про депутатов говорил.

— А я верю тебе, сынок! — поддержала Егора мама и подмигнула дочери. — Домовой, поиграй и обратно всё отдай! Эй, Вал Валыч, скажи, жалко, что ли?

— Не жалко. — Папа выпрямился и разогнул спину, хватаясь за поясницу. — Домовой, поиграй и обратно всё отдай, а не отдашь, сам будешь за квартиру платить и Глаше на баланс класть. Глаша, дочь, ты согласна?

— Нет уж. — Девушка встала руки в боки и попеременно зыркая то на отца, то на мать. Потом плюнула, сподобилась-таки произнести бабушкино заклинание: — Домовой, поиграй и обратно всё отдай. А ещё у меня губная помада заканчивается, стырь у кого-нибудь, пожа-а-алуйста, очень надо!

— Размечталась, — обрезал Вал Валыч и засунул руки в карманы брюк. Лицо его стало озабоченным. — Что за чертовщина?!

Папа вынул правую руку, сжимая водительскую карточку.

— Вот видите! Видите! — обрадовался мальчик и запрыгал на месте. — А вы не верили! Он хороший, просто с ним никто не играет, как со мной.

— Сейчас проверим! — Мама с азартом побежала в спальню, откуда скоро вернулась с парой одинаковых чёрных носков. Она положила их на протянутую папину руку. — В следующий раз, дорогой, попроси домового и рубашку тебе погладить. Он хороший, он не откажет.

— Хорошо, — послушно ответил папа, всё ещё не веря в происходящее. — Ну я пойду?

Быстро, словно улики, он рассовал находки по карманам и, придерживая велосипед, покинул квартиру. Мама повернулась к Глаше. Та стояла вылупив глаза.

— Твоя очередь, доченька.

— Сходи глянь, — поддержал маму довольный мальчик. — Твои серьги снова вместе.

— Ой ли?! — разворачиваясь, фыркнула Глаша, но в комнату вернулась.

Брат и мама, не удержавшись, пошли следом.

— Вот они, на шкатулке!!! — весело пропищал Егорушка и принял позу летящего Супермена. — Спасибо, домовой! Ты отличный парень!

— Повезло тебе, братишка. — Сестра подобрала серьги. — Ладно, так уж и быть… — Она открыла шкатулку, пошуршала там и достала пару клипс. — На, возьми. Одна сломана, а вторая пока держится. Пользуйся. Только скажи своему домовому, что я не шутила насчёт помады.

Егорушка, получив столь долгожданный и неожиданный подарок, сию секунду отправился пиратствовать в детскую, а мама обняла Глашу и молча поцеловала в висок.

До самого вечера Александра Александровна бродила по кухне, бурчала под нос, поднимала скатерть, заглядывала в холодильник. Копчёного мяса домовой ей так и не вернул.