Пропавшая невеста

Белла Эллис, 2019

Йоркшир, 1845 год. Слух о жестоком убийстве потряс вересковые пустоши. Убита молодая Элизабет, только что ставшая второй женой Роберта Честера, – но тело пропало, осталась лишь огромная лужа крови. Это поразило Шарлотту, Эмили и Энн Бронте, дочерей скромного пастора, изнывающих от скуки в отцовском доме. Они решают освоить новомодную профессию детектива, которая и мужчинам-то не всем по зубам. Изобретательно расследуя таинственное исчезновение, на каждом шагу сестры Бронте сталкиваются с устоями общества, где считается, что женщине место только на кухне и в супружеской постели. …Когда убивают женщину, никто не встает на защиту несчастной, просто еще одна жизнь гаснет, словно свеча на ветру, и это считается в порядке вещей. Покойной Элизабет нужен голос, и сестры Бронте станут им…

Глава 3. Энн

— Поздоровайся, Арчи, — уговаривала Мэтти хорошенького малыша, которого держала на руках. — Скажи молодым мисс «здравствуйте»! — Но златокудрое дитя уткнулось носиком ей в шею, крепче обхватило ее ручонками и захныкало, а нанятая в помощь Мэтти девушка из деревни — кажется, Джейн, вспомнила Энн, — смотрела на обоих так равнодушно, как если бы гувернантка держала не ребенка, а куль с песком.

— Фрэнсис! — окликнула Мэтти мальчика постарше, который, стоя в высокой траве у пруда, так внимательно рассматривал деревья на том берегу, словно видел среди них что-то недоступное взрослым. — Фрэнсис, подойди, пожалуйста, к нам и поздоровайся с моими подругами, как я тебя учила.

Но Фрэнсис точно не слышал: он не шелохнулся и не отвел глаз от теней на том берегу, даже когда Эмили подошла к нему и, отыскав на берегу кое-какие камушки, стала бросать их в застоявшийся пруд, куда они падали с громким «плюх». Шарлотта пошла было за сестрой, но отстала, заслушавшись птичьей песенкой, которая доносилась из кроны вишневого дерева.

— Дети, должно быть, очень напуганы, — сказала Энн, когда Мэтти передала ребенка Джейн, и та направилась с ним к Фрэнсису.

— Да, старшему мальчику особенно тяжело, он был еще малюткой, когда умерла его мать, а теперь вот и мачеха… потерялась, — едва ли их вообще следовало оставлять в доме, где случилось что-то настолько непонятное и страшное. Малыши, конечно, не осознают, что происходит вокруг, но всегда чувствуют, когда что-то неладно.

Энн опустила глаза, вспомнив, как тянулись для нее дни, когда умирала мать: она сидела в маленькой спальне, окно которой выходило на фасад их дома — прежде комната звалась детским кабинетом, — отрезала от листа бумаги полоски и рисовала на них, коротая время. Вряд ли тогда она была намного старше Арчи, и все же те долгие часы навсегда запечатлелись в ее памяти галереей расплывчатых образов, нарисованных болью. Конечно, она не понимала, почему в доме так тихо, откуда этот приглушенный плач и отчего у отца такое измученное лицо. И по сей день она не знала ответа на вопрос, точно ли она сама запомнила все это или же столько раз слышала чужие рассказы о том, как это было, что они проросли в ней воспоминаниями. По крайней мере, теперь ей часто казалось, что это происходило с другой девочкой, а вовсе не с ней. Но одно она знала наверняка: если Господь благословит ее детьми, она предпочтет остаться в памяти своих сыновей и дочерей живым человеком, женщиной из плоти и крови, а не бестелесным духом, образом, сотканным из воспоминаний тех, кому посчастливилось знать и любить Марию Бронте при жизни. Но такова оборотная сторона материнства: каждый раз, исполняя свое природное предназначение и приводя в мир новую жизнь, женщина вновь и вновь рискует своей.

— Малыш Арчи ужасно скучает по мамочке, — рассказывала Мэтти. — Он как раз только научился звать ее и теперь зовет не умолкая. И не может понять, почему она не идет. И Фрэнсис… Бедный мальчик потерял мать и только стал доверять Элизабет, как и ее отняли. А их отец… он едва не потерял рассудок от горя, детей почти не замечает.

— Разве нельзя было отослать их к бабушке с дедушкой? — поинтересовалась Энн и прикусила губу, глядя на Эмили, которая стояла подле хранившего непреклонное молчание мальчика.

— Мистер Честер не хочет. — Мэтти взволнованно покачала головой. — Он считает, что самое безопасное место для них — здесь, рядом с ним, хотя как он может так говорить, когда… — Она осеклась и продолжала уже тише: — Когда его жену, скорее всего, жестоко убили в ее собственной спальне, под крышей его дома? Да и вообще, разве всем нам не опасно быть здесь, пока убийца ходит на свободе?

— Мистер Фрэнсис, подите-ка сюда! — окликнула Джейн старшего мальчика, и тот, уставив глаза в землю, подошел к ней.

— А что, для раскрытия этой тайны что-то уже предпринято? — спросила Эмили, которая отошла от пруда и присоединилась к их прогулке. — Я ожидала, что в доме будет полиция, по округе будут разосланы отряды на поиски пропавшей, а тут тишина и покой.

— Приходил констебль, осмотрел комнату, — ответила Мэтти. — Нашел следы борьбы, простыни, разорванные в клочья, и столько крови… но как злоумышленник проник в дом и как потом вышел из него с миссис Честер, живой или мертвой, осталось непостижимым для всех, включая констебля. Он поговорил сначала с миссис Кроули, потом со мной, спрашивал, что мы видели и слышали, а после — с мистером Честером. Тот сказал, что в его лесу поселились цыгане, охотились на его дичь и, скорее всего, это они забрали миссис Честер, потому что сразу после ее исчезновения не стало и их. Так что констебль, наверное, ищет цыган.

— А ты их видела? — спросила Энн.

— Да, даже покупала вереск у одной старухи. Но только в деревне, а не в лесу. Мистер Честер запретил мне гулять там с детьми и велел держаться поближе к дому, пока цыгане не уйдут.

— Понятно, — сказала Эмили. — А где они стояли?

— Почти сразу за домом, — ответила Мэтти, — если идти в сторону Арунтона.

— Значит, мистера Честера никто не подозревает? — спросила Эмили. — Хотя часто виновными в убийстве оказываются именно близкие жертвы.

— Неужели? А ты откуда знаешь? — насмешливо спросила сестру Шарлотта.

— Газеты читаю, — ответила Эмили. — И вообще, мужья, которые избивают своих жен до полусмерти, и детоубийцы с отравителями ходят мимо нашего дома каждый день.

Шарлотта поджала губы, но Энн знала: крыть ей нечем. Папа никогда не прятал от них темную сторону своей работы, да и простой прогулки по Мэйн-стрит достаточно, чтобы убедиться в правоте Эмили: люди всегда особенно жестоки к своим близким.

— Констебль не подозревает мистера Честера — даже и не думает, — сказала Мэтти. — Да и как иначе, ведь мистер Честер, по сути, платит ему жалованье, но… — Снова понизив голос, она склонилась к сестрам. — Когда мистер Честер еще был вдовцом, я целый год жила под одной крышей с ним и миссис Кроули. И привыкла знать его как человека честного и почтенного, который вызывал мое немалое восхищение. Он с большой любовью отзывался о своей первой супруге, сетовал на то, как ему не хватает ее общества, а потом… потом объявил, что решил жениться снова. И вот сразу после свадьбы его точно подменили… Как будто в нем все время таилось злобное чудовище, которое вырвалось наружу с появлением в доме второй жены.

— Так он был жестоким мужем?

— Очень, — ответила Матильда. — Непереносимо было видеть, как человек, которого я знала добрым и мягким, вдруг напускался на свою жену, такую молоденькую, почти девочку. Нанимая меня, он сказал, что его первая жена умерла от лихорадки, но это неправда. Всем в округе известно, что он — виновник ее смерти.

— То есть он ее убил?

— Нет… вернее, да, но не совсем. — Тут Мэтти обхватила себя обеими руками, чтобы сдержать дрожь. — Бедняжка Имоджен Честер покончила с собой, бросившись с одной из башен на крыше дома, и хотя в деревне почти все живут в страхе перед помещиком, который прогонит их с земли, скажи они хоть слово против него, между собой они шепчутся, что это он своей жестокостью довел жену до смерти.

— Бедная, несчастная женщина, — сказала Энн. — Как глубоко должно быть одиночество, чтобы живая душа отказалась от вечного блаженства пребывания рядом с Господом ради избавления от преходящей земной боли.

— От чего бы ни умерла первая миссис Честер, исчезновение второй жены при столь странных обстоятельствах иначе как несчастьем не назовешь, — сказала Эмили. — Две жены было у человека, одна мертва, вторая почти наверняка тоже.

— Причем из всех возможных подозреваемых лишь мистер Честер занимает такое положение в обществе, которое позволяет ему замести следы страшного деяния, — подумала Энн вслух. — Человека его круга никто не может заставить отвечать за убийство, кроме, конечно, Создателя.

— И все же никто не видел ее мертвого тела, — заметила Эмили. — Зачем прилагать такие усилия к тому, чтобы избавиться от него, когда можно просто взять и скрыть следы преступления?

— Возможно, ему помешали, — задумчиво предположила Энн. — Мэтти, а что ты видела и слышала в ночь убийства и в день перед ним?

— Днем все было как обычно, только миссис Честер неважно себя чувствовала и почти все время провела у себя, сославшись на дамское недомогание. Я готовила ей суп, чай и кое-какую легкую еду. А ночью разразилась ужасная гроза, — сказала Мэтти, и ее глаза затуманились воспоминанием. — Молнии так и сверкали, ветер едва не вырвал рамы из окон, — я почти не сомкнула глаз, но дети спали спокойно. Звуки бури еще усиливались самим домом — подоконники гудели под ударами дождевых струй, в дымоходах выл ветер. Мне показалось… что кто-то кричал, но я не знаю. — Она взглянула на дом, но тут же отвернулась, как будто один его вид вселял в нее ужас. — Здесь каждую ночь что-то скрипит, стонет, и вообще бывают разные… явления.

— Явления? — Эмили склонила голову набок, и Энн заметила в ее глазах знакомый блеск. Ах, до чего же сестра любила разные таинственные явления.

— Это ведь очень старый дом, — смущенно продолжила Мэтти. — Половицы скрипят, стекла дребезжат в рамах, а иногда, в холодную погоду, огонь в камине горит, но совсем не греет, и в комнате так промозгло, что даже пар изо рта идет. Вот почему ночами, когда не спится, тут чего только не услышишь — то будто кто-то крадется по коридору, а то плачет в запертой комнате. Джейн никогда не остается ночевать на мызе, боится увидеть покойную миссис Честер. Поэтому я не знаю, что именно слышала в ту ночь — может, кричал человек, а может, сова ухала или лиса тявкала.

— А кто первым обнаружил кровавую сцену? — спросила Энн.

— Я. — Голос Мэтти дрогнул, она потупилась. — Вообще-то при малыше ночью должна быть няня, но мистер Честер не хочет, чтобы в доме жил кто-то еще, кроме миссис Кроули и меня, ему все мешают. Да и миссис Честер считала, что должна проводить с малышом всякую свободную минуту, как и положено матери. Она часто говорила, что материнство — это честь, которой следует дорожить. Она очень любит малыша, и мистер Честер даже иногда ее ревнует… — Мэтти опять умолкла, но скоро продолжила: — У нас было заведено, что по утрам, еще до завтрака, я приносила ребенка ей. Но в то утро он еще не проснулся, и слава богу. Ведь когда я понесла ей чай и увидела… Если бы он это увидел… я не могу… не могу…

Мэтти закрыла лицо руками и повернулась к сестрам спиной, ее плечи вздрагивали. Энн не стала вмешиваться, наблюдая, как Шарлотта подошла к подруге и, взяв обе ее руки в свои, смотрела ей в глаза до тех пор, пока ужасные воспоминания не отступили, и Мэтти не успокоилась.

— Значит, ничего похожего на останки в доме не найдено? — задумчиво проговорила Эмили. — Тела нет. Тогда подозрение действительно падает прежде всего на мистера Честера. Если убийца — бродяга или другой злодей, забравшийся в дом, то с какой стати ему уносить с собой мертвое тело? Только если по нему как-то можно опознать убийцу, но в этом нет логики.

— А может быть, — возразила Энн, — никакого тела нет, потому что миссис Честер жива?

— Крови было много. — Мэтти покачала головой. — Человек, из которого вытекло столько крови, просто не может жить.

С минуту женщины стояли молча — их юбки колыхал ветерок, в кронах деревьев поблизости перекликались вороны.

— Если мистера Честера так никто толком и не допросит, то это позор, — объявила Шарлотта, — которому надо немедленно положить конец. Мы расскажем папа́ или напишем в газеты и потребуем расследования.

— Вот именно, — подхватила Эмили, — так мы и поступим. Только почему бы нам сначала не попытаться самим защитить Мэтти, объединив наши усилия и способности для того, чтобы узнать, какая судьба постигла миссис Честер? Мэтти, отведи нас, пожалуйста, в ее комнату, мы хотим увидеть ее своими глазами.

— Зачем, Эмили? — спросила сестру Энн. — Чем нам поможет осмотр пустой комнаты? Разве что удовлетворит твое болезненное любопытство.

— А может, мы совершим там открытие, — ответила Эмили. — Вдруг мы, никогда не бывавшие в доме мистера Честера, увидим в спальне его жены то, чего постоянные обитатели не заметили просто в силу привычки? Папа́ ведь не зря учит нас всегда проявлять любопытство, Энн. Нет никакого греха в том, чтобы задавать вопросы, когда речь идет о жизни и смерти женщины.

— Но если опасения Матильды окажутся верны… если мистер Честер и впрямь виновен, то надо будет сделать так, чтобы он ответил за это по закону, — сказала Шарлотта. — И, по-моему, без хорошего письма в газеты тут не обойтись. Но чтобы его написать, мы должны сами сначала разобраться во всем.

Энн пришлось согласиться. В их мире мужья избивали жен, насиловали, даже убивали, и все сходило им с рук, ведь в глазах закона и общества жена была лишь разновидностью частной собственности. И если за кровавым исчезновением супруги впрямь стоял Честер, то кто-то должен был что-то предпринять ради самой Элизабет и ради двух невинных детей, которых оставили без матери. И если этот долг выпал на долю им троим, то она, Энн, не станет уклоняться от его исполнения.

— Покажи нам комнату, Мэтти. — Энн согласно кивнула.

— Не могу. — Мэтти помотала головой. — Миссис Кроули уже сделала уборку. Она стерла все следы крови, и теперь там совсем не на что смотреть, обыкновенная пустая комната. Кроме того, нам ведь запретили заходить в дом, и, если нас там поймают, чертям в аду тошно станет.

— На этот случай есть одно простое решение, — сказала Эмили, которая уже шагала в сторону дома. — Не попасться.