Читать книгу: «Нетленки. Книга восьмая»

Шрифт:

ISBN 978-5-4496-8445-5 (т. 8)

ISBN 978-5-4496-7600-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОСАННА

И в день своих благодарений,
И в ночь безмолвных покаяний
Я не пишу стихотворений,
Не совершаю воздаяний.
Но в бесконечном сплине будней
На фоне мирных беззаконий
Я сочиняю вольнодумно
И раздаю богам поклоны.
Мне суета людского стада
Не нарушает равновесья:
Есть у меня уютность сада,
Нет – дискомфорта мракобесья.
Дыша в гармонии с природой,
Ловя космические звуки,
Я наслаждаюсь и свободой
Не умереть от жизни скуки.
Преобразуя ритмы в песни,
Боюсь нарушить первозданность
Неутомимой поднебесной,
Ее святую богоданность.
Сияют звезды откровенно,
И хаос мил в порядке строгом.
Так будь же ты благословенна,
Судьба, отмеченная Богом!

ДАННОСТЬ

Когда на девичью судьбу
Вдруг ляжет похоти печать,
Устрой красавице гульбу,
Позволив сладостно кричать.
Но только ей не предлагай
В итоге сердца своего:
«Опасен страсти сиволдай», —
Предупреждал Виктор Гюго.
Ведется так из века в век:
Чтоб не страдать всю жизнь булгой,
С одной гуляет человек,
А под венец идет с другой.

ПУТЬ ПОЗНАНИЯ

Задернув шторы, ты разделась,
Легла игриво на софу,
Воспламенилась и зарделась,
И… родила во мне строфу.
Я записал четыре строчки,
Перечитал, проверил ямб,
Но почему-то в слове «кочки»
Мелькнуло дно глубоких ям.
Я подошел к тебе и, сверху
Взглянув на прелести твои,
Провел ритмическую сверку
Моих стихов с мечтой любви.
И оказалось в самом деле,
Что есть ущелья и холмы
На восхитительнейшем теле,
Особо в области кормы.
Увидел я без оптик бемских,
Что вся гармония небес
Заключена в рельефе женских,
Столь притягательных телес.
Я постоял еще немного,
Посозерцал долину грез,
Поизмерял глазами ноги
И под конец задал вопрос:
«А можно я открою шторы?
Ландшафт твой трудно разглядеть».
Но ты в меня метнула взоры,
От коих легче умереть,
Чем быть недвижной их мишенью
На протяженье трех секунд, —
И тотчас я пришел к решенью,
Что оросить бы надо грунт.
И я исполнил прихоть страсти
Неуправляемой твоей —
И вмиг рассеялись напасти,
И в доме стало веселей;
И шторы сами разлетелись,
И свет объял твои черты,
И ямбы строф, не канителясь,
Сложились в стройные ряды.
Так я узнал, что в жизни личной —
И это было мне как новь —
Моя поэзия вторична,
Первична все-таки любовь.

ОБРАБОТКА

Я таких, как ты, еще не видел,
Потому, наверно, невзначай
Вскользь тебя признанием обидел,
Что люблю зеленый крепкий чай.
Ты ждала, что я тебе признаюсь
В неземной, возвышенной любви,
Но прости, амурничать стесняюсь,
Глядя на конечности твои.
Не всему начертано развиться
И не всем предписано любить.
Ветер тоже вынужден резвиться
В дни, когда так хочется грустить.
Только ты не вздумай погружаться
В никому не нужную печаль,
Постарайся бодренькой держаться,
Будто в прошлом ничего не жаль.
На тебя смотрю я, не моргая,
Находясь с душой своей в борьбе.
Разве ты не хочешь, дорогая,
Рассказать, чем дышится тебе?
Твоему задумчивому взгляду
Так идет копна на гладком лбу.
Ты не против, я к тебе подсяду:
Рядом лучше чувствовать судьбу.
Дашь мне руку – стану хиромантом,
А не дашь – возьми сама мою.
Если хочешь, благостные мантры
Для тебя единственной спою.
Ветер веет, словно аллилуйю
Посвящает облаку вдали,
Намекая нам, что поцелую
Не помеха страсти патрули.
Ты согласна с этим постулатом,
Трепет губ твоих я сердцем уловил
И тебя, не будучи прелатом,
На союз со мной благословил.

ПРЕСТУПНИЦЕ

Когда мой влажный труп найдут на дне,
Ты поскорби немного обо мне,
Но в горе волосы свои не рви
Ни в память обо мне, ни о любви.

Как ты скорбишь, пусть видят все вокруг —
И тела содрогания и рук,
И слез неуправляемый поток,
И мечущийся у ноздрей платок,

И сгорбленную спину, и вуаль,
Похожую на черную печаль,
И голову, склоненную слегка
В ту сторону, где плещется река, —

И пусть твои стенания у всех
Не вызовут сомнения, что грех
За смерть мою лежит на тех плечах,
Которые при матовых свечах

Влекли мой дух в пьянящий омут грез,
В чей ил я навсегда ногами врос,
Куда меня под сенью темноты
Отправила без сожаленья ты.

ИЗНАСИЛОВАНИЕ

Хватали девушку за грудь,
Молила жертва провиденье,
Чтобы вмешался кто-нибудь,
Предотвратив грехопаденье.
Тянули с девушки белье,
Срывали трусики и лифчик,
И обнажалось то былье,
Что видеть вправе лишь счастливчик.
Бедняжку бросили на грунт,
Раздвинув ноги ей, воткнули
В святое место срамный шпунт —
Он был смертельней даже пули.
Поочередно маньяки
Вершили мерзостное дело,
Впиваясь яростно в соски,
Измяв поруганное тело.
Глумились жестко, веселясь,
Сопровождая гнусность матом;
Им не казалась эта связь
Злоизвергающим развратом.
Вокруг росла толпа зевак,
Но ни один из этой массы
Не проявил себя никак,
Хотя бы возгласом гримасы.
Глядели жадно мужики,
В своих штанах в бильярд играя,
А слабый пол сжигал зрачки,
От белой зависти сгорая.

СОВЕТ

«Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле».
Булат Окуджава

Пишите правду о любви —
Она не так прекрасна после
Того, как лирика в крови
Уже других волнений просит.
Вскипают чувства, как в котле,
И остывают в свете лунном.
Любви нетленной на земле
Не обещайте душам юным.
Любовь рассеется, как дым,
И будет горько и обидно
Сердцам наивно-молодым
За все, что станет вдруг не видно.
Не разукрашивайте в сочь
То, что на время лишь дается:
Да, романтична в койке ночь,
Но жизнь не в койке ведь живется.
Когда пресытятся тела,
И нега станет не приятна,
Вступают в дело силы зла
И обнажают в буднях пятна.
И тут уже, как ни держись,
От перемен со знаком «минус»
Не оградится сексом жизнь,
Не загорится снова примус.
Разочарованно во мгле
Угаснут судьбы век за веком.
Любви бессмертной на земле
Не обещайте человекам.

ЖЕРТВЫ УСЛОВНОСТЕЙ

Он, своего «дружка» не подвергая риску,
Зажав его в руке, плодит мечты в крови.
Так дева юная, свою лаская «киску»,
Тоскует перед сном об истинной любви.

ПОЛЕЗНЫЙ СОВЕТ

Совокупляясь с кем-нибудь,
Предохраниться не забудь
И, чтобы в самку не влюбиться,
Ты начеку все время будь.

НА ВКУС И ЦВЕТ…

Мы переспали. Так, наверно,
За нас решили небеса,
Хотя любви твоей каверна —
Не первой свежести краса.
Но я люблю твою обвислость
И бородавки, и прыщи,
И необдуманные мысли,
И неиспорченность души,
И целлюлит, и запах пота,
И многочисленность морщин,
И что грудей твоих работа —
Сводить с ума тупых мужчин.
Конечно, ты – не Василиса,
Не длинноногая модель,
Но привела моя вибрисса
Меня к тебе, а не в бордель.
Не знаю, было ль то в запале
Иль это каверза судьбы,
Но мы с тобою переспали,
Добавив соли в наши лбы.

НАИВНОМУ РИФМОПЛЕТУ

Ты думаешь, народ воздаст за боль,
Страдания, изложенные в рифмах,
В поэзии твою оценит роль
И воспоет тебя в красивых мифах?
Надеешься, что песенки твои
Украсят праздники, семей застолья,
Что изречениями о любви
Ты будешь вечным спутником раздолья?
Мечтаешь в хрестоматии попасть,
Посмертно издаваться многотомно,
Иметь над поколениями власть
Поэмами, вздыхающими томно?
Ты жаждешь покорения умов
Банальностью певучих афоризмов
И сотрясения любых основ
При помощи избитых силлогизмов?
Ты грезишь, что на родине твоей
Поставят памятник тебе из бронзы
И что пред ним, воскликнув: «Корифей!»,
Согнутся государственные бонзы?
Мечтать не вредно. Но пойми, дружок,
Что слава вечная – удел могучих:
Кому-то торт, кому-то пирожок,
А кто-то голоден в лесах дремучих.
Но если где-то девица в избе
В глуши провинциальной и далекой
Непроизвольно вспомнит о тебе
И перечтет заезженные строки,
И в одиночестве безрадостном своем
С желанием любви с тобой не сладит,
Представив, как вы нежитесь вдвоем,
И контуры груди своей погладит,
И между ног ладонь свою зажмет,
Вздохнет в тоске, и взор свой затуманит,
И, сладость испытав, затем уснет,
И мифом грез саму себя обманет,
И, в неге пробудившись, на заре
Произнесет, что сущее прекрасно,
Тогда ты вправе, лежа на одре,
Считать себя страдавшим не напрасно.

О ПОЛЬЗЕ СОБЛЮДЕНИЯ
САНИТАРНО-ГИГИЕНИЧЕСКИХ
НОРМ

Он трогал руками любые места:
Была влюблена ты и все позволяла.
Но он обходил поцелуем уста,
Спускаясь губами к долине Ваала.
Кудряшки твои щекотали язык,
И груди вздымались его повеленьем,
Бугрился на шее подвижный кадык,
И чрево пылало высоким томленьем.
Входил он в тебя – и вулканилась жизнь,
И радостно было от ритмики тела,
И не было между страстями межи,
И было все так, как Венера хотела.
И действо венчалось усталостью рук,
Усталостью ног и забвением сладким,
И в сон уходил утомленный супруг,
А ты погружалась душою в догадки.
Тебя беспокоил ответ на вопрос:
«За что дорогой не лобзает мне губы?».
Быть может, ты думала, это – склероз,
А может, меня он и вовсе не любит.
И только под утро, бесплодно пробдев,
Прижавшись к спине благоверного мужа,
Ты веки смыкала и нежила блеф:
«Мне в рот поцелуй, скажем прямо, не нужен».
Но годы прошли, и теперь ты одна —
Ты брошена мужем, целующим в губы
Другую жену, потому что она
Не ленится чистить для милого зубы.

НЕЗВАНАЯ ГОСТЬЯ

Я встретил Вас в моей постели —
То был действительно сюрприз.
Все прелести на Вашем теле
Я расценил как Божий приз.
Как хорошо, что Вы решились
Ко мне явиться в поздний час
И так роскошно оголились
Всей красотой ко мне анфас!
Ничто нам не было помехой,
И мы немедленно зажглись,
Отметив ночь волшебной вехой,
Преобразившей нашу жизнь.
Когда мой сон прервался шумом
На фоне утренней зари,
Я понял, Вы ушли самумом,
Замок не тронув на двери.
Мне было горестно и сладко,
Но я не мог найти ответ,
Как Вы проникли в дом украдкой:
У Вас ключей ведь вроде нет.
И взлома нет, и окна целы,
И нет отверстий наверху…
Но все равно Вы были смелы,
Добившись цели во греху.
И все ж я думал: «Если дева
Смогла так запросто войти,
Ни у кого не вызвав гнева,
То всякий может по пути
В мой дом вломиться и нагадить,
Украсть нажитое, сломать —
И так судьбу мою разладить.
Замок мне, что ли, поменять?
А если все-таки ключами
Она открыла дверь мою?
Тогда не стоит сгоряча мне
Менять подходы к бытию».
И я оставил все на месте
И каждый день надеюсь вновь,
Что Вы появитесь, и вместе
Мы повторим в ночи любовь.