Дыши

Барселоника, 2023

Антон – художник с диагнозом шизофрения и и субличностью в голове, что управляет его жизнью. Как и любой человек, он мечтает начать новую, нормальную жизнь, в которой у него будет семья, ребенок и уверенность в собственной психике. Однажды Антон встречает девушку с диагнозом БАР. В попытках помочь той перестать думать о суициде, Антон наконец находит в себе силы бросить вызов и демону в собственной голове.

Император

Когда я была маленькой, я мечтала стать поваром.

Потом посмотрела, как мать денно и нощно только и делает, что бегает вокруг плиты, обслуживая мое многочисленное семейство, и поняла, почему так воодушевленно заулыбались родственники, стоило мне объявить о будущей карьере.

Но приносить гастрономическую радость окружающим мне все равно нравилось. Будто после принятия еды люди оставляли в себе частицу моей любви. Похожая аналогия у меня была и для секса.

Я определенно мечтала оставить после своего правления на Земле пышное наследие. Жутковатый способ, конечно, но Будда вроде ничего подобного не запрещал.

Наблюдать, как Антон ест, было приятным вдвое: чем больше он наворачивал моё фирменное «Рис из топора», тем сильнее походил на прежнего красавчика. Какое-никакое эстетическое наслаждение я от него все-таки получала.

Но я была бы не я, если бы не испортила уютную обстановку на пустом месте:

— Когда-нибудь мы откормим тебя до настоящего человека.

Вопреки ожиданиям, Антон благодарно кивнул.

Чего это он радуется?

— Я серьезно. Ты вчера вел себя, словно собираешься ноги протянуть прям на улице. Почему не закинулся таблетками?

— Я их не пью, — пробубнил он. — Я уже почти здоров.

Многозначительно промолчать, что ли? Где он — и где психическое здоровье. Впрочем, кто я такая, чтобы судить.

— Так а, собственно… Кто же все-таки обитает в твоей голове, кроме тебя? Кхмм… Кого нам надо накормить, чтобы ты выздоровел?

Мне казалось это неплохим заходом на интересующую меня тему. Но Антон сжался, и я недовольно поняла, что все еще поспешила.

Он уставился в пространство между нами. Интересно, со сколькими из них он сейчас разговаривает?

Я замерла, не моргая.

— Они здесь, да?

— Кто? — Антон перевел на меня заторможенный взгляд.

Он издевается?

— Личности твои, придурок! — не выдержала я. — Я все еще жду ответа на вопрос!

— Но у меня нет личностей, — буркнул парень, отодвигая от себя пустую тарелку и глядя в пол. — Кто тебе сказал про них?

— Но ты ведь выглядишь, как типичный их обладатель, — я не веряще упала на спинку стула. — Я почти физически ощущаю, как с тобой кто-то разговаривает, помимо меня!

Антон ойкнул и боязливо покосился вправо.

Ага! Я все же права!

— Познакомь нас, — улыбнулась я елейно. — Обещаю, мы подружимся.

Он без особого вдохновения протянул мне руку и представился:

— Джанджа.

Я опешила.

— Я разговариваю с Джанджей?

— Нет, — Антон покачал головой. — Я просто представляюсь тебе от ее имени. Джанджа спит на твоей кровати.

Оу. Как все интересно, блин.

— А Джанджа — это кто?

— Мой ангел.

— Ангел дрыхнет в моей кровати? — я хмыкнула.

Антон сконфуженно улыбнулся.

— И что, Джанджа — единственная из твоих личностей? Или остальные запрещают себя упоминать?

Мне все казалось, что этот парень должен скрывать нечто большее, чем раздвоение личности. Как насчет расщепление до сотни?

— Нет, мне хватает ее одной, — Антон нервно хмыкнул и зажал рот ладонью, будто изо всех сил просил себя заткнуться. — Раньше было больше, но стоило явиться Джандже… Она особенная. Она… — он вздохнул, — она очень классная. Я обязан ей выздоровлением.

— Ты не здоров, — проговорила я хмуро. — Ты вчера чуть не окочурился, повторяю.

— Но ты не видела меня раньше! — лихорадочный блеск в глазах Антона выдавал его с поличным. — Прежде я был неадекватным. Я, я… — он закрутил головой по кухне, — я плохо разговаривал… несвязная речь, плохая координация… — теперь он уставился на меня с маниакальной улыбкой: — Я даже мать собственную однажды придушить хотел.

— Для этого даже необязательно быть шизофреником, — я буднично пожала плечами.

— Просто… Жить стало сильно легче, когда ко мне пришла Джанджа, вот.

— Ага. И ты уже почти здоров, да?

— Да. И у нас есть план.

— Хоть у кого-то в этом доме есть план, — вздохнув, я направилась к плите, чтобы поставить чайник. — Хотя нет, подождите, вчера у меня тоже был план, ха.

— Такой же эпичный, как мой? — не поверил Антон. — Давай насчет три.

Он что, впал в детство?

— Ой нет, детка, — я покачала головой. — Мой план еще рано твоим ушам слышать. Так что просто позволь тётушке Ладе за тебя порадоваться.

— Почему ты ведешь себя со мной, как с ребенком? — буркнул Антон. — Я сильно старше.

— Потому что ты ведешь себя, как ребенок, — я достала с полки кардамон и сахар. — Жасмин будешь?

— Нет.

— Как хочешь.

Я скосила взгляд к окну, привалившись к которому он сидел. Неужели обиделся? Было бы за что. Я ж его даже кипятком не ошпарила еще. Хотя собиралась.

Давай же, чайник, неблагодарная твоя душонка, закипай!

— Так что там у тебя за план? Хочешь выиграть в лотерею и умотать в Монако?

— В лотерею я уже выиграл, — отозвался Антон. — У генетики. Разве не видно?

Я, быть может, излишне оптимистично вылила содержимое чайника в две кружки, попутно успев обжечь себе три пальца. Ничего, мне полезно.

— Ты кидаешь кардамон прямо в кипяток? — глаза Антона полезли на лоб. — Ты все-таки шизофреник, да?

— Да, — я обнадеживающе ему улыбнулась. — У каждого из нас свои заскоки. Давай посчитаем.

Я села по-турецки напротив и уставилась на него голодными глазами.

— Начинай.

Антон хмыкнул и посмотрел в окно. Точнее на муху в паутине в углу стекла.

— Не думаю, что мы должны произносить такие вещи вслух.

— Начинается на С, заканчивается на Д, да? — я горько усмехнулась.

Или все-таки радостно. У меня вообще складывалось впечатление, что я пустила его в квартиру, чтобы больше не выпускать. Он был совершенен.

— Д-да, — нехотя кивнул он, продолжая глазеть на паутину. — Суицид — довольно красивое слово, если подумать. Не то чтобы я много думал.

— Конечно. Ты просто случайно его в своем плове увидел, — я кивнула. — Так что там за план?

— Я хожу в детдом, — признался он с внезапной мечтательной улыбкой на пол-лица. — Мечтаю взять оттуда ребенка на опеку.

— У нас разве дают детей одиноким…

— Нет.

–…мужчинам?

Антон вздохнул.

— Нет, Лада, не дают. Но я мечтаю с кем-нибудь заключить фиктивный брак.

О, Боже. Он произнес мое имя. Не думала, что оно звучит так красиво.

Я сглотнула.

По телу пробежали мурашки.

Он же шизофреник, глупая женщина! Что ты творишь!

Только попробуй сказать, что согласна на брак, и полетишь с ближайшей многоэтажки в свадебную ночь.

— И что… — я рассеянно намотала локон на палец, — уже есть претендентки?

Он досадливо помотал головой.

Разумеется. Как бы ни был он красив, мил и нежен — он был болен. За такими в очередь не выстраиваются. Даже в России.

— А ты уверен, что вообще можешь быть нормальным отцом? — я скептически выгнула бровь и наконец вспомнила, что держу в руках горячий чай. — У тебя есть работа хоть?

— Есть.

Хм, это было неожиданно. Должно быть, какой-нибудь уборщик с задатками вахтера.

— Я графический художник.

Я подавилась чаем.

— Кто? Что? Ты? Кгхм!!

Антон испуганно застучал мне по спине.

— Пожалуйста, не умирай. У меня начнется приступ, — бурчал он, со всей силы заходя мне ударами по позвоночнику.

Я с трудом отползла к плите, исходя слезами от чая не в том горле.

— Ты шо творишь? Ребенка своего тоже будешь спасать избиением? — прохрипела я оттуда.

— Я сделал что-то не то? — пробормотал этот спаситель человечества. — Прости, я… Просто давно не дотрагивался ни до кого реального. А с собой я груб.

— Еще раз тебе говорю, подумай раз с пятьсот, прежде чем смотреть в сторону детей!

Антон отшатнулся, будто от удара. Взгляд его потух.

Мне даже стало почти стыдно за свои слова.

Почти.

Не скажи я их — винила бы себя за покалеченную психику какого-нибудь абстрактного ребенка.

— Но ты ведь…

— Что?

Я подняла на него хмурый взгляд.

Он выглядел таким… невинным. Блин. На таких нельзя долго злиться.

— Ты ведь хотела вылечить меня своим пловом.

— Ты хренов манипулятор.

— Ты сможешь вылечить меня своим пловом?

У него были такие красивые голубые глаза.

Я тут же вспомнила, как в годы юности, лучшие годы своей жизни, я мечтала кормить его пловом до посинения.

— Конечно, — вздохнула я и упала обратно на стул. — У меня все схвачено, чо. Вэлкам ту плов-хаус «У тётушки Ладушки». Накормить и вылечить любого русского — предназначение нашей восточной души.

— Ты красивая и молодая, не называй себя «тётей», — попросил Антон, хмурясь.

— Не делай мне комплименты, — тут же огрызнулась я. — Мы здесь не за этим.

— А за чем?

Хм, действительно.

Я посмотрела на изображение Будды на одном из календарей за позапрошлый год, висящим на стенке.

Мы здесь — чтобы перестать плодить иллюзии. Относительно своей дальнейшей счастливой жизни.

— Ну, если коротко, я быстро порешаю твои проблемы — и направлюсь на тот свет с чистейшей кармой, — буркнула я, отворачиваясь. — У меня все схвачено. Пусть только попробуют вернуть меня обратно.