Политическая антропология. Учебник для вузов

Б. В. Марков, 2017

Главной темой учебника, написанного известным специалистом в области философской антропологии Б. В. Марковым, является антропологический поворот в философии XXI века. Осмысливая современные формы политического, автор стремится расширить его понимание. Учитывая революцию в сфере масс-медиа, в учебнике анализируются новые коммуникативные модели политического, разрабатываемые в лингвистике, теории коммуникации, антропологии, этике и в когнитивных науках. Именно эти дисциплины имеют дело со сложными системами, искусство управлять которыми является задачей политики. Игнорируя современные информационные технологии, невозможно правильно поставить и решить задачу единства общества. В книге рассматриваются такие вопросы, как государство и человек, сакральная антропология, практики политического воспитания, гражданское общество в перспективе либерализма, культура как иммунная система общества, образы Европы и России, статус чужого (ксенофобия и ксенофилия) и многие другие. Сегодня создается искусственная окружающая среда, которая формирует человеческие качества. Изучению ее антропогенных последствий и посвящена данная книга, предлагаемая политологам, философам, культурологам, экономистам, психологам, социологам и всем читателям, интересующимся положением человека в современном мире. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 2. Государство и человек

История человечества может быть рассмотрена под углом поисков способов объединения все растущего количества людей. Где же сегодня можно узреть общественное пространство? Парадокс в том, что все говорят о прогрессе, а социальное пространство деградирует. Люди уже не ищут единства ни с космосом, ни с обществом, не ориентируются на идею народа, государства или класса. На поверхности жизнь кипит, люди едут в транспорте, тесно прижатые друг к другу; не только супермаркеты, но и музеи, выставочные залы, увеселительные заведения полны людей. Однако это не та публика, что была раньше. Перед нами толпа, где каждый одиноко бродит с собственной целью, не обращая внимания на других. Отсюда проблемы современных политиков, которые пытаются создать коллективы из предателей коллектива.

Что такое государство и общество, как оно формируется и поддерживается — это непростые вопросы. Либералы и консерваторы дают на него противоположные ответы. Гоббс считал общество результатом некоего договора, согласно которому индивиды соглашаются не посягать на жизнь и собственность друг друга. Государство стоит на страже соблюдения этого договора. Хотя такое определение кажется вполне разумным, однако на самом деле никто не подписывал подобного договора. Каждый из нас сначала родился, потом воспитывался и получал образование. После этого приходится служить в армии, работать, заводить семью. Поскольку никто не предупреждал об этом и не спрашивал нашего согласия при рождении, приходится принять свою судьбу. Аристотель считал, что люди являются не автономными индивидами, а общественными животными. Государство — не изобретение людей, а природная необходимость. Возможно, люди рождены жить вместе. Однако не стоит отождествлять государство, например, с муравейником, в котором функции его обитателей заранее запрограммированы. Дети не рождаются с государственным инстинктом, будучи незавершенными от природы, они формируются теми искусственными воспитательными технологиями, которые складываются у того или иного народа в процессе его развития.

Основа политической теории — представления о человеческой природе. Одни — рационалисты и либералы — постулируют доброту, другие — эгоизм и зло. Консерваторы указывают на противоречивость либеральной программы: если все люди добры, то и политика не нужна. Согласно либералам, общество — результат наших разумно регулируемых потребностей, государство же есть результат наших пороков. Но это идея, а не политика. Либерализм скорее критическая, чем позитивная программа. Свобода без ответственности приведет к дезинтеграции организма. В кризисные времена, подчиняясь органической необходимости, либерализм соединяется с нелиберальными группами. В результате образуются национал-либералы, социал-либералы, либеральные консерваторы и католики. Либералы присоединялись даже к анархистам и большевикам. Не менее причудливо выглядят либеральные партии в России.

Либерализм является продуктом Просвещения, с его ставкой на разум и логику. Действительно, методы механико-математического естествознания переносились во все остальные сферы от религии и философии до истории и политики. Поэтому в социальной физике общество понимается как механизм. Его создание и функционирование предполагает учет количественных параметров. Отсюда главной процедурой становится калькуляция.

Либерализм — это рационализм в политике: государство определяется как продукт рационального общественного договора, посредством которого планировалось достижение мира и счастья для максимального числа людей. Но сами «счастье» и «человечность» понимались как усредненные, а не уникальные характеристики. Таким образом, на передний план вместо политики, требующей самопожертвования, выдвигается экономика. Кроме экономики либерализм акцентирует этическое учение о свободе. Общество понимается как свободное объединение людей на основе рационального выбора. Орудиями свободы становятся рассуждения. Поскольку люди изначально добры, нет необходимости ни в авторитетах, ни в традициях, ни в запретах. Война, насилие, политика — все отходит на второй план, споры и конфликты решаются в судах, моральные вопросы обсуждаются в публичных дискуссиях. Если раньше воинственные народы побеждали торговые, то теперь все наоборот.

Либерализм исходил из допущения доброты. Консервативная доктрина политической антропологии исходит из дисгармоничности, двойственности, непредсказуемости и опасности человека. Это и есть собственно политическое мышление в отличие от размышления о политике. Включившись в политику, разум стал политическим фактором, начал битву за рациональность и моральность. Но, пожалуй, главный принцип либерализма — это верховенство права. Наоборот, консерваторы считали, что право не обладает абсолютной независимостью. Первоначально оно охраняло порядок, разрешало конфликты. При капитализме «верховенство закона» служит охране несправедливо нажитого богатства. Гоббс признавал, что право — это право сильного и обслуживает тех, кто его учредил. Коммунистов и консерваторов объединяет разоблачение лицемерия, аморальности, цинизма ростовщика, апеллирующего к верховенству закона, узаконивающего нищету миллионов. Недопустимо обогащение одних за счет эксплуатации других. В отличие от монархов финансисты вообще не несут никакой ответственности за грабеж. Это апофеоз эгоизма, они не думают ни о славе, ни об истории, ни о государстве, зато подвержены коррупции, поскольку ценят только деньги.

Государство как конструкт и органическая целостность

Ответ на вопрос, что такое государство, философия дает не ссылками на его «природу» или «сущность», а рефлексией относительно условий, определяющих в то или иное время трансформацию понятия государства. Первое, что нужно прояснить: государство является неким исторически складывающимся образованием, которое репрезентируют теории, или, наоборот, первичным выступает понятие государства, которое воплощается в политической практике? Это не такой смешной вопрос. Будь то внешний мир или состояния сознания, все они находят свое выражение в языке. Стало быть, именно понятийный аппарат является условием селекции и интерпретации явлений. Но все же нельзя однозначно утверждать, что онтология, в том числе и социально-политическая, определяется ресурсами нашего языка. В конце концов, внешний мир и социальная реальность, как говорится, «даны нам в ощущениях», а также в переживаниях комфорта и страдания, насилия и свободы и т. п. экзистенциальных модальностях. Кризис в основаниях науки возродил интерес к «жизненному миру», который стали считать чуть ли не фундаментом рациональности. Но не поспешили ли В. Дильтей, Э. Гуссерль и М. Хайдеггер объявить переживания и остальные «экзистенциалы» аутентичной формой самодостоверного опыта? На самом деле следует усомниться в их очевидности. Например, недовольство, выливающееся в социальный протест, может быть вызвано самыми разными факторами: элементарным голодом, нищетой, эксплуатацией, насилием, но также и нашими, возможно, завышенными представлениями о хорошей жизни, наконец, моральными оценками, касающимися равенства и справедливости. В эпоху информационных технологий такие «реальности», как государство, общество, справедливость, являются продуктами сознания, которое не просто репрезентирует «сущности», но и выявляет их в потоке жизни как исторического становления. Вместе с тем точка зрения, согласно которой государство, общество и даже «голая жизнь» — это конструкты, наталкивается на сопротивление людей. Нужно говорить не об устранении государства, а о его трансформации, в ходе которой оно не только не ослабевает, но, наоборот, усиливается.

Сегодня философ уже не претендует на роль судьи, а позиционируется как арбитр, пытающийся согласовать противоположные позиции. Общественный порядок складывается не в результате учреждения абсолютной истины или всеобщего права, а как относительно устойчивый баланс противоборствующих сил. Обычно, вслед за Гоббсом, считают, что суверенитет закона устанавливается в процессе победы разума над страстями. Но не скрыта ли в универсальных правах человека история победы реальных сил? Не является ли понятие человечности узурпированным европейцами, которые навязывают его остальному миру? Сегодня этот вопрос приходит в голову тем, кто видит отрицательные последствия модернизации традиционных обществ.

Что происходит с обществом сегодня, как оно формируется и каким мы его видим? Возможно ли, так сказать, «экзистенциальное государство», которое существует для человека и где нет отчуждения? Как совместить индивидуальное существование и судьбу народа, свободу выбора и культ вождя? На практике у диктаторов, стремящихся построить идеальное государство, получалась смесь бонапартизма и бюрократии.

Обдумывая различные ответы на вопрос, какой человек нужен для государства, поневоле приходишь к вопросу, кто говорит о государстве. Современные авторы рассуждают о нем от лица автономного индивида. Возможно, именно это и определяет критическое к нему отношение. Не следует ли посмотреть на социальную реальность как бы «нечеловеческим» взглядом? «Трансгуманистическая» установка становится сегодня все более популярной. Например, возрождается сакральный подход к государству. Такие авторы, как Д. Агамбен, Р. Жирар, акцентируют его темное и ужасное начало — насилие, власть, преступления, жертвы.^[21] Но в нем остается осадок божественного происхождения. Поэтому политическая теология соседствует с сакральной. Целью политики являются вовсе не земные, экономические, а более высокие, трансцендентальные интересы. В своей «Политической теологии» К. Шмитт пришел к выводу, что основные понятия учения о государстве есть не что иное, как секуляризированные понятия теологии.^[22]

На управление обществом претендуют политики, экономисты, юристы, историки, ученые, духовные пастыри, рекламщики, пиарщики, звезды шоу-бизнеса и спорта и другие социальные дизайнеры. Сегодня стали говорить о «цивилизованном обществе». Разработка этого проекта, нацеленного на «длинную историю», предполагает исследования ментальности и телесности в технологиях феноменологии, герменевтики, структурализма, аналитической философии и других продвинутых философских направлений.

Сегодняшнюю ностальгию по сильному государству с позиций психоистории можно определить как способ избавления от коллективного стресса.

В борьбе есть победители и побежденные. Для организации хорошей жизни, конечно, лучше быть победителем. Но и побежденные как-то должны продолжать жить. Этот вопрос особенно важен для русских, которые с 1991 г. пребывают в состоянии поражения. Невостребованные интеллектуалы, говоря о победе, обманывали самих себя, поэтому им рекомендовали умерить свои ожидания, заняться «деконструкцией» патриотических ценностей и освобождаться от политических амбиций. Замена марксизма экзистенциальной философией есть продукт этой эпохи. Вспышки «духа войны» — всего лишь кратковременные неудачно заканчивающиеся фазы реванша. В современной фазе развития снова заговорили о патриотизме. В принципе, такие настроения можно расценивать как переход от уныния к пассионарному подъему. Важно не растратить попусту накопленную энергию и использовать ее в позитивных целях.

Зараженные индивидуализмом интеллектуалы XX в. устроили настоящую травлю ценностей государства, и в наше время они уже не согревают сердца людей. Но мы не можем жить без этих базисных ценностей и, утратив веру в Бога, Родину и самих себя, по-прежнему мечтаем о них. Поскольку вся наша экономика, а вслед за ней и все остальное, приобрела «виртуальный», «информационный», «символический» характер, то письмо о названных ценностях и является их производством. Не веря в Бога, не любя Родину и не уважая самих себя, мы продолжаем говорить, писать и мечтать о них.

На вопрос, что такое государство, даются альтернативные ответы на основе конструктивистского или натуралистского сценариев. События современности показывают, что это не просто теории, репрезентирующие его таинственную суть, но и некие перформативы, стимулирующие политические действия, направленные на изменение форм управления обществом. Даже если государство — это конструкт, то в его основе лежит некий первичный миф. И по мере того, как ширится число людей, увлеченных и воодушевленных речами нового рассказчика, миф становился реальностью. Футурологи-пессимисты предрекают новую форму полицейского государства, а футурологи-оптимисты мечтают о чем-то вроде «народного форума», собранного из представителей оставшейся не у дел элиты, хотя и не имеющих портфелей, но представляющих жизненные интересы людей. Это был бы некий «противоинститут» в смысле противодействия бюрократии или устройство обратной связи, необходимое для общества как рефлексивной системы. Однако под разговоры о кризисе национального государства и расцвете гражданского общества происходят смена медиумов власти и качественная трансформация механизмов управления. Все это делает актуальным исследование философских предпосылок, которые явно или неявно принимаются участниками дискуссий о природе современного государства.

Можно выделить несколько подходов к пониманию природы государства.

• Изобретение или учреждение государства, по мнению историков, было одним из важнейших открытий человечества. Апологетами государства были такие философы, как Платон, Макиавелли, Гоббс, Гегель, Ницше. К. Шмитт и другие идеологи консервативной революции мечтали вернуться от меркантильно-бюрократического государства к подлинно аристократическому, где правят лучшие.

• Диссиденты, правозащитники, либеральные реформаторы критикуют тоталитарное государство, противопоставляя ему «гражданское общество». Государство и общество различались французскими просветителями, и это в какой-то мере способствовало формированию гражданской нации. После Великой французской революции государство понимается не как нечто незыблемое — естественное или заповеданное Богом, а как социальная конструкция. Складывается различие философско-юридического и политико-исторического дискурсов о власти. Первый опирается на права человека, второй — на реальные достижения и завоевания. По Гоббсу, война — негативное условие общества, кошмар, который преодолевается общественным договором. По мнению Канта, война, наоборот, является позитивным условием общества.

• История героев превращается у юристов в историю преступников. Примерно так же мыслили государство либералы-экономисты, сводившие его роль к функциям ночного сторожа. Самым радикальным критиком государства был, пожалуй, М. Бакунин. Он видел в нем главный механизм подавления свободы. В союзе с церковью государство обманывает и эксплуатирует своих подданных, препятствует просвещению. Ницше тоже критиковал кнуто-германскую империю Бисмарка и вместе с тем был пылким сторонником государства по римскому образцу. Он выдвинул проект государства как произведения искусства.

• Марксизм понимает историю как преодолевающий сам себя своей имманентной энергией кризис. Человек является результатом не только биологической эволюции, но и производства условий самой жизни. Отношение марксизма к государству амбивалентное. С одной стороны, провозглашалось преодоление государства Советами. С другой — теория классовой борьбы напоминает об историках, писавших о противостоянии аристократии и народа. Поэтому в практиках построения социализма происходило усиление роли государства в форме «руководящей роли партии», которая отсеивала чистых от нечистых, но не могла справиться с перерождением элиты. И последняя, занимаясь управлением, постепенно забывала о первоначальных целях.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

Агамбен Д. Homo sacer. — М., 2011; Жирар Р. Насилие и священное. — М., 2010.

22

Blumenberg H., Schmitt C. Briefwechsel 1971–1978. — Frankfurt am Main, 2007. — P. 165.