Плохорошо

Ашаи, 2019

Меня мучает один вечный вопрос: «Что здесь хорошо, а что здесь плохо?» В поисках ответа на него обычные ситуации превращаются в нелёгкий выбор. Что сильнее: деньги или совесть? Лучше отступить или потом раскаиваться? Я словно в заложниках у собственных эмоций. Взаимодействие с людьми обрастает дополнительными смыслами. Они влияют на принятие решений и формируют судьбу. Обстановка накаляется, неуверенность отскакивает от стен, чувства выступают на коже. Жадность сменяет щедрость, доброта – агрессию. Бывает ли дружба между мужчиной и женщиной? Реально быть искренним с родителями? Приглашаю Вас в путешествие по внутреннему миру человека.

В задумчивости

хожу по комнате. Перед увольнением мне нужно выбить долг по зарплате. Я знаю, что как только напишу заявление, окажусь в самом конце списка выплат. Так что лучше вычеркнуть себя оттуда заранее.

Подхожу к холодильнику, резко срываю и кидаю в рот ягоду винограда. Заедаю стресс. Хорошо, что сорт Кишмиш без косточек — это поднимает настроение. Строго говоря, в нём есть косточки, но их развитие останавливается на раннем этапе, когда семена ещё мягкие и практически не ощущаются. Вообще все ягоды без косточек хороши. Арбуз сорта Экстази великолепен.

Но есть и противоположный полюс мнений: косточки — это такие же агенты размножения у растений, как сперматозоиды и яйцеклетки у животных. Селекция создаёт стерилизованные растения, лишая их одного из способов размножения. В таком контексте они перестают быть столь вкусными, потому что теряется чудо природы. Никто не любит косточки, их выплёвывают и дают шанс на жизнь потомству. Таков Великий замысел.

И тем приятнее его нарушать.

До того момента, пока не настигнет совесть. А совесть всегда настигает. Но ведь это можно пережить ради наслаждения бесплодной ягодой. Косточки мешают наслаждению. Они мешают снимать стресс. Я лопаю шарики винограда во рту и стараюсь собраться.

Сейчас мне необходимо немного порепетировать беседу с генеральным директором. Это настоящая акула малого бизнеса. Я где-то читал, что акула нападает на человека в трёх случаях: голодна, инстинктивно чувствует кровь, перепутала с тюленем. Так что, если предварительно накормить её фактами, не жаловаться на раны и не вести себя как тюлень, то можно и поплавать вместе.

Я уже написал ему и скоро он должен ответить или позвонить. Я разговариваю сам с собой: “Погасите всю задолженность, это первое! — хожу по комнате из угла в угол. — Второе. С учётом того, что кроме продаж я занимаюсь логистикой, рекламацией, курьером развожу документы, прошу повышения оклада на 10 тысяч. Я исхожу из рынка вакансий. Столько в среднем платят за подобную работу. На 10 тысяч больше.”

Стоп!

При чём здесь повышения оклада? Давай, друг, наточи грифель! Я увольняюсь или нет?

Чувствую, как горит лицо. Расстёгиваю верхнюю пуговицу домашнего поло. Запахло пóтом, но душ будет потóм. Меня окружает беспокойство. Подхожу к окну и вслушиваюсь в фонтан во дворе. Звук падающей с высоты воды успокаивает. Я поднимаю с подоконника чайник, отхлёбываю из носика и твёрдо говорю вслух: “Мне нельзя задерживать зарплату!”

Внезапно меня осенило, что во многом разговор будет зависеть от ответов генерального. Скорее всего он перехватит инициативу и отвечать придётся мне. В такой ситуации имеет смысл запомнить тезисы и действовать по обстоятельствам. Я беру листок, ручку и записываю то, что озвучил в разговоре со своим вторым я. Потом добавляю ещё несколько столбов:

–С завтрашнего дня я буду бастовать.

–Мне нужно платить за квартиру. Акуле не обязательно об этом знать.

–Сначала деньги — потом работа!

Фундамент для переговоров с шефом готов.

“А я смогу так сказать? — внутренний диалог с самим собой становится неуправляемым. — А что ответит шеф? Может быть лучше в суд?” Мозг явно пытается соскочить с неприятной, энергозатратной беседы. Слишком много вариантов. Примоторная зона двигательной коры в попытках предсказать развитие событий испытывает перегрузки и вызывает общий дискомфорт.

Наконец-то вмешивается рассудок. Судебное разбирательство — это долго, поэтому смысл теряется. К тому же мы с коллегами прошли бок-о-бок путь длиной полтора года, и я не готов вступать в открытый конфликт. Берегу карму.

Я ещё долго ходил по комнате, обдумывая диалог с генеральным, предполагая возможные возражения и негодования.

Я мысленно рисую картину происходящего и представляю, как спокойно, логически и безапелляционно объясняю ему свои условия. Так, что с ними невозможно не согласиться. Для этого аргументы должны звучать просто и естественно.

Очень жарко. Я проверяю приложение Погода, чтобы убедиться, что на улице не лето. На улице — 8, из-за влажности и ветра ощущается как — 18. Жарит изнутри. Снимаю окно с режима микропроветривания и раскрываю нараспашку.

Я изрядно взволнован и думаю о том, как буду выглядеть со стороны. Что обо мне подумают коллеги? Хотя в сущности это не имеет никакого значения. Единственное, что действительно важно — как это будет выглядеть с позиции совести. Я процеживаю ситуацию через фильтр этики — с моей стороны всё чисто. Говорить буду вежливо, без резкого повышения тона.

Вызываю на помощь чувство уважения к людям. Я знаю, что генеральный пашет сутками напролёт ради улучшения обстановки. Кроме оклада, он платит нам щедрый процент от заказа. Наверняка у него есть веские причины задерживать выплаты. Я объясню ему, что у меня заканчиваются деньги, и я вынужден заняться подработкой, за которую платят в тот же день. Когда со мной рассчитаются, я поблагодарю всех за совместную работу и напишу заявление об уходе.

Я сажусь за стол и пишу первые строфы ещё одного романтического стиха про Кроночку. Творчество помогает мне сформулировать чувства, прибраться внутри. Словосочетания создают новые образы, а через образы приходит новое понимание жизни. В этом смысл моего существования.

Рифма получается на тоненького. Тогда я ложусь на кровать и открываю Джека Лондона “Мартин Иден”.

Чтение прерывает звонок в дверь. Это с репетиции вернулся Рисс, коллега по работе. Он носит очки и модный сейчас полубокс с длинной чёлкой. Очки смешно запотели из-за перепада температур. Рисс временно живёт у меня. Он расстался с девушкой и теперь не может снять жильё из-за задержки по зарплате. Мне нравится его необычный, музыкальный склад ума, потому он остался у меня.

Неординарный подход ко всему часто впутывает его в забавные истории. Вот и сейчас Рисс решает разогреть куриный суп. Он ставит кастрюлю на одну конфорку электроплиты, но по ошибке включает другую. В запотевших очках перепутал ручки включения. В первый раз пользования плитой со мной было тоже самое, хоть я и не ношу очки. В нашей с Риссом системе координат последовательность расположения ручек этой плиты была нарушена и интуитивно не понятна.

Через несколько минут в комнате запахло смазкой нагревательных элементов. Не критично, но Рисс об этом не знает. Он вскакивает со словами, что ему жарко и спрашивает, не буду ли я против, если он откроет балкон на проветривание. Я решаю подыграть ему и говорю, что и вправду душно.

Рисс открывает балконную дверь и подходит к плите. Он прячет лицо, потому что оно выражает катастрофу. Рисс быстро понимает в чём тут дело и переставляет кастрюлю с супом с холодной на горячую конфорку. Потом выключает её.

“Мы забыли про неё. Боюсь открывать, вдруг курица там зажарилась,” — неожиданно заключает Рисс. Всё это выглядит крайне театрально, и я тихо ликую, что смотрю такую потрясающую сцену. Рисс осторожно трогает как будто бы горячую кастрюлю, берёт полотенце, чтобы не обжечься, открывает крышку и выносит решение: “Нет, нужно ещё подогреть”. Включает конфорку снова.

Это было великолепно.

Завибрировал Айфон. Смартфон — основной инструмент переговорщика. Как скальпель у хирурга, должен быть из лучших материалов и по наилучшим технологиям. Для меня внешний вид Айфон 7 — это произведение дизайна. Особенно, когда он лежит экраном вниз. Зеркальная эмблема надкушенного яблока в тон цвета панели. Изгибы, миниатюрные кнопки, белый пластик по краям. Ну и изюминка — плеохромное покрытие задней панели, меняющее оттенок под разными углами наблюдения. Более трёх лет я с восхищением вглядываюсь в цвет панели. В искусственном освещении она солнечно-жёлтая, при дневном свете — цвета белого золота, а иногда — что-то между. И гедонистическая адаптация (фу, приелось) не наступает. Я стойко ожидаю, а она не приходит. Такую красоту совсем не хочется прятать в чехол, с ней хочется обращаться нежно. Я эстетически неравнодушен. Я беру в руки Айфон 7 и чувствую прилив уверенности. И сейчас она мне особенно понадобится.

Звонит генеральный. Я встаю из-за стола и прикладываю палец к губам, показывая Риссу, чтобы тот не шумел. Пришла моя очередь выступать. Начинаю ходить по комнате. Я часто так делаю в телефонных разговорах. Движение повышает тонус, кровь приливает к мозгу.

На том конце спокойный, низкий голос: “Что случилось, Антон? Выскажись.”

Я рассказываю всё как репетировал. Даже лучше — у меня был зритель.

Рисс поднимает большой палец вверх.

“Я понял. — прерывает меня генеральный. — Порешаем. Ты планируешь работать в компании дальше?”

К такому я не готовился. Вопрос застаёт меня врасплох, хотя выглядит вполне логичным. Вот так в переговорах перехватывается инициатива. По щелчку пальцев. Одним вопросом.

Сами понимаете, я не мог ответить “Нет” — на кону стояли очень нужные мне деньги. “Нет” означал проигрыш.

“Хорошо, — продолжает генеральный, услышав положительный ответ, — тогда выходи с утра на работу, а с деньгами порешаем в обед.”

Мне оставалось только согласиться. Я не придумал ничего лучшего.

Я сажусь на стул с опущенной головой.

Нужно признать, я провалил переговоры. Цели не достигнуты. “Порешаем” не значит “выплатим”. И где было моё твёрдое “Сначала деньги — потом работа”, а?!

Я спускаюсь в местную кофейню, чтобы взбодриться.

Окей — хоккей. Что можно сделать?

Можно не приходить с утра, но тогда придётся оправдываться и, следовательно, сдать позиции в следующем раунде переговоров.

Можно сказать: “Я ждал зарплаты больше месяца, теперь и Вы меня подождите.” Звучит неплохо, но грубо. И считывается как открытая конфронтация.

Нужно подумать.

У генерального директора всегда много хлопот. По моим расчётам за один день с ним контактируют как минимум 20 сотрудников компании, примерно такое же количество ключевых клиентов и такое же количество партнёров. Итого 60 людей в день. Многие контактируют несколько раз, так что смело умножаем цифру в 2 раза. 120 людей в день. Прибавим половину от погрешности в 10%. Получается, 126 задач решает генеральный за день. С учетом того, что мой вопрос в масштабах компании далеко не самый важный, есть большая вероятность, что к концу дня он забудет, на чём мы остановились.

Дождавшись вечера, как ни в чём не бывало, пишу генеральному, чтобы он заранее сообщил, когда приедет в офис, чтобы тоже подъехать. Самый худший исход — он вспомнит концовку разговора и напишет что-то в духе: “Мы с тобой договорились. Ты приезжаешь с утра”.

Конец ознакомительного фрагмента.