Infinitism. Главный мистический опыт

Атман Шраман, 2022

Таинственное исчезновение любимой девушки переворачивает жизнь главного героя, заставляя его заняться осознанием своей роли в этом мире и в итоге прийти к неожиданным выводам. Изучение техники осознанного сна, семинар ведической культуры, кришнаитский центр, йога – вот далеко не полный перечень инструментов, которые он пробует в своих духовных поисках. Чем больше и яснее опыт, тем страшнее ночами в его сны врывается демон, который начинает свою охоту.

30 декабря 2013 г., обливания водой

Я шел по узкой дороге, но мои силы были уже на пределе, ноги подкашивались. Не было никакого понимания о том, как я сюда попал и что осталось позади меня.

Обычно в конце тоннеля видят свет, но я увидел впереди нечто, похожее на черное зеркало. При этом я четко осознавал, что оно является моей конечной целью, а мне во что бы то ни стало необходимо добраться до него.

Мои конечности двигались медленно и очень вязко, будто весили намного больше, чем должны. Под ногами расстилалась очень чистая и аккуратная тропинка из ровной черной земли. Казалось, что я ощущал исходящий от нее свежий сырой запах. По краям были неглубокие рвы.

До черного зеркала оставалось буквально метров десять. Я постарался ускориться, но вдруг полностью потерял контроль над своим телом и свалился в расположенный слева ров. К тому времени силы настолько покинули меня, что мне стало тяжело наполнять легкие воздухом.

Внезапно заметил, что рядом со мной и с другой стороны тропинки рос очень густой и темный лес. Он был настолько непролазным, что в него физически нельзя было углубиться хотя бы на метр. Тишина этого мрачного загадочного места давила на уши.

Положил голову на правую руку, чтобы снова увидеть свою цель. Перед зеркалом были три каменные ступеньки, а само оно было овальным и вытянутым по вертикали. Его чернота была густой и какой-то смолянистой, она влекла меня и затягивала в себя мое сознание. Я ясно понимал, что обязан добраться до него, должен шагнуть в эту черноту и окунуться в нее, но продолжал неподвижно лежать, поскольку мое тело было полностью парализовано.

Время шло очень медленно и бесконечно долго. Ко мне не приходило ни чувство голода, ни желание заснуть. Я просто лежал без движения. Казалось, я попал в ад, и это будет длиться вечно. Не было никакого намека на то, что мои силы вернутся ко мне и я смогу пошевелиться. Здесь были только мое тяжелое дыхание и клубящаяся чернота в вытянутом овале зеркала, как будто меня заточили в тюрьму, из которой я не могу выбраться, только я — это моя душа, а тюрьма — мое обездвиженное неумирающее тело.

Немного потянуло за затылком, как всегда бывает, когда просыпаешься и вылетаешь из сна. Я постарался сосредоточиться на этом ощущении, ведь это был мой последний шанс спастись — вылететь отсюда, проснуться! Мне словно кто-то помогал, как бы протянув канат, привязанный к моему ментальному телу, закованному в этой туше во рве. Тяни же сильнее! Кажется, получается. Меня вытягивает.

Однако вместе с радостью от освобождения из этой ловушки меня накрывает одновременное горе из-за того, что я потерял шанс пройти в этот черный портал, ведь такая возможность выпадает раз в жизни и только избранным…

Вытягивает. Вытягивает! Мое дыхание замирает, я задыхаюсь. Не могу дышать! Чувствую, как мои легкие сжимаются и выдавливают из себя последние капельки воздуха. Потеряв ощущения этого тела, я чувствовал только свою грудь, чувствовал эти капельки воздуха, тянувшиеся вверх перед моими глазами.

Наконец, меня полностью вытягивает!

Сделав резкий глубокий вдох, я очнулся, будто вынырнув из глубины моря. Все только что происходившее со мной ясно отпечаталось в памяти — и тропинка, и черное зеркало. Во всем теле была липкая слабость. По продолжительности сна ощущалось, что я провалялся там не менее трех ночей. И эти ночи не сменялись днями. Были просто темнота, густой лес, тропинка и этот черный портал.

Что же это такое? Почему я так жаждал попасть туда? Что в этом зеркале? Я в мельчайших подробностях записал все свое ночное путешествие и подчеркнул слова-маяки.

Ничего подобного по ощущениям, обстановке и загадочности мне раньше никогда не снилось.

Мы договорились встретиться в одиннадцать часов дня у станции метро. Я вышел пораньше и неторопливым шагом прошелся до автобусной остановки. Под ногами хрустел снег, а в моей голове, как всегда, роились всякие глубокие мысли.

Слушая это холодное хрупанье, я размышлял о том, что ни одна снежинка никогда не повторится в своей кристаллической структуре, так же как и зрачки глаз. Это невероятно, но в чем смысл такого разнообразия? Никто ведь не стал бы возражать, если бы все снежинки стали абсолютно одинаковыми. Что изменилось бы, если бы голубые зрачки у всех людей в мире стали одинаковыми по своему рисунку? Этого все равно не увидишь без специальных приборов или без пристального вглядывания в глаза. А самое главное заключается в том, что этому многообразию нет никакого предела. Совершенно никому не интересный неисчерпаемый ресурс, о котором никто никогда не говорил.

В метро напротив меня сели взрослая тучная женщина и мужик, которые достали из своих больших баулов масляные пироги и стали их есть. Распространившийся на весь вагон запах был просто отвратительным. Наверняка кто-то из других пассажиров позавидовал этой парочке, потому что или просто обожает такую еду, или проголодался, не позавтракав дома. Вскоре мужик достал банку пива, прикрыл ее газеткой и начал запивать пирог.

Вся эта сцена живо напомнила мне кормежку зверей в зоопарке, когда им бросают в миску еду, а они со всех ног бегут и быстро все сжирают, будто бы сейчас все заберут обратно. Так и эта пара не смогла подождать десять-двадцать минут до станции своего назначения и перекусить на улице, где хотя бы был свежий воздух, не воняя своими пирогами на весь вагон и не раздражая других пассажиров. Хотя, похоже, только меня. Такие люди, естественно, не думают об окружающих.

Что отличает нас от животных? То, что мы можем подождать лучшего момента, после того как нам «насыпят еду в миску», и съесть столько, сколько нам нужно, а не сколько влезет? Все ли люди так могут?

Я поднялся наверх и почти сразу заметил Мишу и Германа, которые стояли прямо за прозрачными дверьми выхода и о чем-то болтали. Воинственность Германа проявлялась не только в значении имени. Он был одет в камуфляжные штаны и черные берцы, а его квадратное лицо с гладковыбритым подбородком накрывала натянутая на лоб черная вязаная шапка.

— Привет! — поздоровался я с ребятами.

Герман плавно кивнул головой, явно оценивая меня своим безэмоциональным взглядом.

— Привет! Знакомься, это Герман. Как раз сейчас рассказывал ему про тебя и о твоей истории, — сказал Миша.

— Да? Ну хорошо. Надеюсь, поспешных выводов не будет сделано.

Герман доброжелательно улыбнулся и молча пожал плечами.

— Пойдемте! Тут идти около двадцати минут. Авось народу будет немного, — махнув рукой, скомандовал Миша.

— Думаю, людей будет поменьше, поскольку все уже готовятся к праздникам, — ответил Герман.

— Кстати, а вы как? Встречаете? Новый год имею в виду, — решил я подкинуть тему для обсуждений.

Герман никак не проявил интереса лицом, отдавая инициативу ответа Мише.

— Знаешь, уже пару лет обещаю себе, что встречу новогодние праздники за границей, но каждый раз что-то не срастается.

— А чего так?

— То денег нет, то компании для поездки.

— Нет, я про заграницу спросил. Почему не здесь?

— Не нравится, как наши люди встречают праздник, формат этот наш народный. Напиваются и ходят потом десять дней, как зомби. По телевизору сплошной шлак показывают — одних клоунов вперемешку с дамами легкого поведения. Выглядит так, будто бы это их праздник по срубанию денег с обычных нищих работяг, а вовсе не наш народный выходной день, заслуженный трудовой деятельностью.

— А за границей что, по-другому? — вступил в беседу Герман. — Ты же понимаешь, что от себя не убежишь? Можно и здесь встретить так, как тебе хочется. Просто там будет то же самое, потому что празднуют везде все одинаково.

— Не уверен. Например, в Европе главный праздник — это Рождество. Новый год там отмечают все же не с таким размахом, как у нас. Люди более порядочные.

— Я, конечно, не был за бугром, но ты же вполне можешь и здесь снять дом подальше от всех, где и отметить, как тебе захочется. Подальше от зомби, как ты говорил.

— Да так все и было в прошлый раз, — начал небольшой рассказ Миша. — Уехал в деревню. Своего отопления там не было, поэтому весь день надеялся, что два калорифера успеют прогреть комнату, да только хрен там плавал. Посмотрел выступление президента, загадал желание, выпил горячего чаю и пошел на улицу к елке. Постоял чуть-чуть, надеясь поймать какое-то необычное настроение, потому что никогда еще не встречал Новый год в такой обстановке. Поймал и понял, что я полный идиот. Вернулся в дом, закутался прямо в верхней одежде в два одеяла и попытался уснуть. Замерз жутко. Еще и в туалет выбегал несколько раз на улицу — не надо было столько чая пить. У нас вообще туалет там обустроен в сарае метрах в пятнадцати от дома, но толку с него? Я прямо в сугроб с крыльца и прудил. Все равно темно и нет никого. Вот и все мои яркие воспоминания от той ночи. С утра пошел на электричку и добрался домой. В общем, заболел потом. Так что на этот раз хотелось бы встретить Новый год в местечке потеплее, градусов эдак на двадцать.

— Не думал о том, чтобы вообще не отмечать? Ты ж у нас весь такой просветленный, поэтому должен хорошо понимать, что это за праздник такой и что он из себя представляет, — резюмировал Герман рассказ Миши.

— Естественно, все я понимаю. Я не отношусь к нему как к Новому году, для меня это просто добрая традиция из детства. Это как день памяти семейных ритуалов. Только вот семьи уже нет.

Я постеснялся спросить про семью. Всегда в такие моменты думал о том, что своим вопросом могу невольно разворошить в голове у человека не самые приятные воспоминания и тем самым обидеть его своим излишним любопытством.

— А что не так с этим праздником? — поинтересовался я.

— Я, конечно, еще не знаю, какую религию ты исповедуешь, но на самом деле дата, при наступлении которой его здесь все встречают, позволяет справлять Новый год только по-свински, — ответил Герман. — Наш народ 31 декабря его празднует-то всего-то чуть больше трехсот лет. Смешали в одном котле языческие, христианские и иудейские традиции, получив в результате русский Новый год. Ни то ни се, но главное, что всем угодили. Там вообще много тонкостей, связанных с датами. Вот сейчас будет новый 2014 год от Рождества Христова, верно?

— Ну да.

— Внимание, вопрос! Что произошло 31 декабря или 1 января две тысячи четырнадцать лет назад?

— Христос родился, — уверенно ответил я.

— Ага, сейчас. А 7 января тогда какой у нас праздник?

— Рождество Христово… И вправду, никогда не задумывался. Погоди, там же календарь другой, католический, — растерянно ответил я, пытаясь оперативно найти в своей голове ответы.

— Да, 24 декабря отмечается католическое Рождество, то есть на две недели раньше того, которое празднуют у нас.

— А что мы тогда отмечаем 31 декабря?

— Гера, хватит! Опять начал свое промывание мозгов. Интересно будет, он сам почитает потом.

— Мне интересно, Миш. Так что там?

— Ха-ха! Вот-вот, почитай потом. Так лучше усвоится информация, чем если я тебе сейчас сразу скажу. И ответственность за эти знания в тебе будет лежать на мне. Вдруг я ошибаюсь? Так что сам все изучи и сам за себя отвечай.

— Ну ладно, Герман, так и сделаю. А ты, как я понял, вообще не встречаешь Новый год?

— Давно уже не отмечаю. Это самый обычный для меня день. Просто очередной дурацкий повод выбиться из режима.

— Кстати, не обращали внимание на то, как всегда волна гриппа приходит? — спросил Миша. — Через две недели и до месяца после новогодних праздников все поголовно болеют. Ни фига это не грипп! Люди жрут на праздники что попало, а потом все эти яды выходят через сопли, сгорая в температуре. Однако всем говорят, что это грипп, чтобы не снижать уровень предновогодних продаж продуктов к столу.

— Миш, а ты давай не начинай свою пищевую пропаганду, ладно?

— А оно и не нужно, Гер. Наш друг уже наполовину завербован, мясо не ест.

— Ваше дело. Мне только не надо ничего доказывать.

— И не собирались. Просто хотел мыслями поделиться.

— Сами видите, какой мир вокруг. Хотите сто лет прожить? Мне кажется, мы все намного раньше помрем, и вовсе не из-за плохого здоровья.

— Гер, тут дело не совсем в этом. Я и не собираюсь жить до пенсии. Дело в выхлопе, как в автомобиле. Какое топливо закидываешь, так и едешь.

— Я отлично функционирую! — с ухмылкой ответил Герман.

— Понимаешь, физически-то да. Но какие энергии? Голова как соображает? Чувствительность, ментальное тело…

— Вот это важно, — подключился я. — Когда мясо ел, то и по жизни меня будто бы что-то вело, то есть не сам я принимал решения, да и сны другими были. Возможно, простое совпадение. А вдруг это взаимосвязанные вещи? То есть ты можешь начать повышать свой уровень энергетики и в итоге не сможешь принимать в пищу мясо, а можешь перестать есть мясо, и твой уровень энергетики повысится.

— Ребят, пощадите меня. Потом похвалите друг друга за свои пищевые подвиги. Пожалуйста! — скорчив скорбную мину, произнес Герман.

— Ладно, все-все, уже закончили, — ответил Миша.

— Вы часто сюда ходите? — сменил тему я.

— Стараемся каждые выходные, но там как получится.

— Я каждую субботу или воскресенье, а Миша иногда прогуливает.

— Ну извини, бывают дела.

— Ага-ага… — будто бы обвиняя в чем-то Мишу, кинул на него взгляд Герман.

— Я в проруби несколько раз купался, ощущения классные. Но постоянно ходить не получается. Мотивации что ли нет… Вернее, не вижу надобности делать это так часто.

— Прорубь — это отлично! — ответил мне Герман. — Ты же чувствуешь, как это закаляет твой организм, как все внутри горит? Ощущаешь себя сверхчеловеком? Неужто нет мотивации хотя бы раз в неделю побыть им?

— Наверное, в данном случае это больше физический термин, а мне интереснее духовные процессы и совершенствование.

— Духовные тоже есть, — сказал Миша. — Поднять свою задницу и приехать к проруби, пересилить себя и залезть в холодную воду. Это же не только тело, но и дух, волю закаляет.

— Да, это я чувствую, но мне не хватает именно духовной практики. Как бы пощупать эту закаленную духовность? Все же считаю, что по большому счету это всего лишь физическая закалка.

— А чего ты ждешь? — продолжил Герман. — Что вылезешь и станешь пуленепробиваемым? Или научишься молниями стрелять?

— Гер, ну ты же понял, о чем он. Зачем сразу в крайности впадать? Тем не менее иногда чувствуешь себя пуленепробиваемым, когда после проруби ни одна болезнь тебя не берет.

— Вот-вот, верно!

— Ну, я-то знаю, что на самом деле это все из-за того, как я питаюсь.

— Ой, да пошел ты! — начиная улыбаться, ответил Герман.

Все вместе посмеялись.

Парк был просто волшебным! Холмистый, он таил в своих недрах много разлапистых деревьев с особой энергетикой. Конечно, окружающее буйство природных красок не было на сто процентов похоже на картины из моего сна про черное зеркало, но все же чем-то эти локации перекликались друг с другом. Вот только вместо тропинки была тоненькая речушка, а по бокам стояли не настолько тесно произрастающие деревья.

Конец ознакомительного фрагмента.