Исполнение желаний. Любовный роман. Остросюжетное фэнтези

Арцун Акопян

Какие могут быть желания у разведенных супругов? Конечно, найти настоящую любовь! И если тебе дают засушенный цветок папоротника, почему бы это желание не высказать? Только имей в виду: тебе волей-неволей придется отправиться из нашего мира в магический, и окажется он не слишком гостеприимным. Там твое желание и сбудется. Если захочешь…

Глава 8. Кровавый цирк

Длинный жутковатый тоннель остался позади. Струя воздуха понесла Екатерину Новикову над причудливыми скалами в голубую даль. От восторга у нее захватило дух. Она всегда завидовала птицам, мечтая взмыть в небо не в кресле самолета с пристегнутыми ремнями, а так, чтобы ветер дул в лицо, и лететь, куда душа пожелает. Наконец-то ее мечта сбылась! Пусть ветер дул ей не в лицо, а в пятки, и летела она неизвестно куда — это было здорово!

Вскоре эйфория начала проходить, а в голову полезли тревожные мысли. Действительно ли ей нечего было терять в своем мире? Существует ли мир магии в реальности? Ждет ли там ее как певицу «грандиозный успех»? Выйдет ли она замуж за принца? И, самое главное, как ей приземлиться без парашюта, не сломав себе шею?

Однозначный ответ нашелся только на первый вопрос. Да, терять ей было нечего. И некого. Родителей давно не стало — они погибли в автокатастрофе. Из родственников остались только троюродный брат и четвероюродная сестра, да и те с Катей почти не общались. С мужем она разошлась. В профессии успеха не добилась. Ждать, когда ее заметит какой-нибудь продюсер, можно было годами… А вот в мире магии можно было начать все сначала! Как в старой песне: «Начни с начала, все начни с нуля». Лишь бы самой в нуль не превратиться при падении!

Гора, похожая на гриб, из которой она вылетела, исчезла из виду. Горы внизу становились все более пологими и низкими, пока не перешли в холмы, покрытые густым лесом. Немного спустя исчезли и холмы. За ними потянулась травянистая равнина с мелководными реками и озерами. Потом равнина уперлась в бескрайнюю синюю гладь воды.

В паре километров от берега виднелся гористый остров. К нему от берега вел каменный мост на высоких опорах. Новикова начала снижаться над мостом, направляясь прямо к острову. Это и есть мой пункт назначения?

Скоро она опустилась настолько, что стали видны отдельные люди, двигавшиеся пешком по мосту. Некоторые из них стали махать ей руками. Население приветливое. Не то что в Питере!

Продолжая придерживать одной рукой плащ, который задирался от ветра, она радостно помахала им в ответ другой рукой, в которой сжимала сумочку.

Мост заканчивался воротами в каменной стене. За стеной располагался небольшой городок. Здания в городке были невысокие — два-три этажа, не больше, — и с черепичными крышами, из-за чего он напоминал средневековую крепость. Но в центре возвышалась гигантская круглая башня. Похоже на небоскреб. В средневековье такие точно не строили!

Полет замедлился. Свист ветра начал стихать. Катю плавно развернуло ногами вниз, и она опустилась на мост прямо перед приоткрытыми воротами — причем так мягко, будто кто-то держал ее под руки. Повесив сумочку на плечо, она поправила плащ, платье и прическу.

Из приоткрытых ворот ей навстречу один за другим вышли несколько мужчин. Одеты они были в костюмы ярко-красного цвета — рубахи с длинным рукавом, расшитые узорами и перетянутые кожаным поясом, и широкие шаровары, заправленные в голенища черных сапог. Ни дать ни взять ансамбль казачьей песни! Но на поясах у них болталось настоящее коляще-рубящее оружие: мечи, палицы и топоры. Первый выделялся золотыми галунами и лампасами. Ручка его короткого меча вызывающе сверкала на солнце оттенками серого — очевидно, она была украшена бриллиантами. Катя сразу узнала этого человека. Это был Марк Софоклис. Похоже, он никакой не «советник Его Величества», а казачий генерал! И казаки его сильно смахивают на запорожских!

— Поздравляю с прибытием в город Фар! — сказал он, широко улыбнувшись. — Как прошел одинокий полет?

Слово «одинокий» неприятно резануло слух, но, чтобы сразу создать дружескую атмосферу, Катя пошутила в ответ:

— Лучше, чем в первом классе «Боинга»! Отличный был круиз!

Как ни странно, Софоклис не засмеялся. Наоборот, улыбка слетела с его лица. Сопровождавшие его мужчины схватились за рукояти оружия. Один из них рявкнул:

— Заклятие? Что за заклятие она прочитала?

Софоклис вскинул ладонь, обернувшись к своим спутникам:

— Спокойно! Это не заклятие. Девушка слишком долго жила в диком племени. У них там язык засорен всякой мутью! Ничего, у нас она быстро исправится. — Он приблизился к ней и прошипел на ухо. — Никогда не используй иностранные слова… и слова, обозначающие вашу технику, типа «Боинга». Не то голову отрубят!

Поняв, что дала маху, Новикова ответила вполголоса:

— Окей… В смысле, ладно! Больше не буду.

— И используй только мое второе имя — Софоклис. Марком меня здесь никто не называет.

— Как скажете.

Он шагнул назад, кивком указав в сторону ворот:

— За мной!

Остальные мужчины расступились, давая ему дорогу и выжидающе глядя на Катю. Она пошла за ним. Остальные двинулись следом.

Первое, что привлекло ее внимание за воротами, была статуя мужчины высотой в три человеческих роста. Она стояла в центре площади, выложенной разноцветной плиткой. По площади с радостным смехом и криками бегали дети, гоняя голубей. Вокруг статуи по кругу располагались деревянные лавочки с изящно изогнутыми спинками. На них сидело несколько женщин. От площади вглубь города вела широкая улица. Справа и слева высился сплошной ряд белокаменных зданий, балконы и окна которых были увиты плющом. Центральную часть дороги украшала череда фонтанов, а по ее краям росли пальмы и кипарисы. Улица упиралась в башню, которую Катя заметила еще в полете.

Она не удержалась от восклицания:

— Красота! Не город, а рай на земле!

Ее взгляд вернулся к статуе. Рука каменного мужчины была поднята над головой, а на вытянутом вверх пальце лежал довольно крупный предмет, похожий на обтесанный камень. Присмотревшись, Катя увидела, что предмет висит в воздухе: между ним и пальцем был довольно приличный зазор.

— Чей это памятник?

— Великому строителю Бажену. Жил триста лет назад.

— Красивое имя. И он был простым строителем? Не королем и даже не принцем?

— Он был великим строителем. А королям и принцам у нас памятников не ставят.

— Почему?

— Чтобы у следующих королей не было искушения их разрушить.

Катя усмехнулась:

— Разумно! А что у него над пальцем? Воздушный шар?

— В каком смысле?

— Ну, летательный аппарат. Он еще называется… сейчас вспомню… аэростат!

Выпалив это, она вспомнила о его предупреждении. Какая же я дура!

— Я же тебе сказал: не вспоминай про вашу технику! — резко проговорил Марк, остановившись.

Она инстинктивно втянула голову в шею и оглянулась. Оказалось, что за спиной у нее никого нет: свита Софоклиса осталась у ворот.

— Извините… Я не думала, что воздушный шар — тоже «техника».

— А ты думай! Иначе потом думать нечем будет!

— Постараюсь…

Указав на висящий над статуей предмет, он сказал спокойнее:

— Это — кусок гранита длиной один метр, который Бажен лично обточил и облегчил триста лет назад, но почему-то не использовал.

— Что значит «облегчил»?

— Прочитал заговор, чтобы гранит стал легче воздуха.

Это невозможно, чуть не вырвалось у Кати. Вовремя прикусив язык, она спросила:

— Почему же его ветром не сдувает? Тоже заговор?

— Да. Но это сделали уже наши маги. Это им по силам. — Он кивком головы предложил следовать за ним дальше.

Они пересекли площадь.

Из первого слева здания вышло два десятка мужчин в ярко-красных костюмах. Построившись в колонну по два, они зашагали навстречу. У Кати снова возникла ассоциация с казачьим хором.

— Смена караула, — объяснил Софоклис. — Только не вздумай называть их «казаками». У нас нет такого понятия. Это — солдаты. Воины!

Она вспомнила, как он читал ее мысли на улице при первой встрече. Чтобы проверить, насколько он силен в этом, она сжала челюсти и ответила мысленно: Зачем вам караул? Вокруг враги?

Марк ответил без запинки:

— Пока да. Но скоро, я надеюсь, их не останется.

Круто! Он даже не заметил, что я спросила молча!

— Кстати, — добавил он, — я действительно генерал, а также советник Его Величества!

— По совместительству? — уточнила Катя.

— Совершенно верно.

Колонна прошагала мимо, бряцая оружием. Новикова не смотрела на мужчин, но почти физически ощущала, что они жадно рассматривают ее. Было страшновато, но приятно. Я красивая. И скоро буду счастливой!

В памяти возникло лицо Игоря. Жаль, что он не видит, как на нее пялятся эти солдаты! Ничего, у него будет повод покусать локти. Его тоже занесло в этот странный, но прекрасный мир — значит, рано или поздно он узнает, что она вышла замуж за принца. А это наверняка случится! Иначе для чего все те чудеса, которые уже произошли?

— Конечно, будешь! — сказал Софоклис.

— Что буду? — не поняла Катя.

— Счастливой.

— Может, хватит читать мои мысли? — возмутилась она.

Софоклис ответил спокойно:

— Это происходит само собой. Привыкай.

— А как сделать, чтобы Вы их не читали?

Он усмехнулся:

— Не думай.

Совет был невыполнимый. Катя знала: долго удерживать пустоту в голове невозможно, так как мысли рано или поздно туда полезут, хочешь не хочешь! Главное — чтобы они были не слишком интимными. Как этого добиться? Да очень просто: переключить внимание на шмотки!

Она начала рассматривать немногочисленных прохожих. Покрой их нарядов разнообразием не отличался. Женщины носили длинные пышные платья со множеством складок, мужчины — рубахи, подпоясанные кушаком, и шаровары. Но цвета были самые разные — белый, черный, серо-буро-малиновый… Кроме красного. Похоже, красное здесь носят только солдаты и начальство типа Софоклиса.

— Верно! — сказал Марк. — А ты, оказывается, наблюдательная. И выводы умеешь делать! Главное, чтобы они всегда были правильные… Поняла?

Новикова почувствовала какую-то угрозу — не столько в словах Марка, сколько в интонациях его голоса.

— Нет. Вы о чем?

— Скоро узнаешь. Тебе придется принять… э-э… трудное решение.

Они приблизились к башне. Перед ней были разбиты клумбы с тюльпанами, источавшими чудесный аромат. Как только Софоклис зашагал между клумбами, бутоны дружно склонились к земле. В этом не было бы ничего странного, если бы причиной стал мощный порыв ветра. Но Катя не ощутила даже легкого дуновения!

Марк остановился и, выхватив меч, указал острием на одиноко торчавший кверху тюльпан.

— Вот пример неправильного решения. Этот наглец думает, что не обязан кланяться Советнику короля и генералу!

— Кто наглец? Цветок? — осторожно спросила Катя.

— Конечно!

Присев, он махнул мечом по кругу и замер, держа его у самой земли. Срезанный тюльпан упал на клинок и повис на нем в состоянии неустойчивого равновесия. Подняв меч, Софоклис поднес его к Кате так, что острие чуть не уперлось ей в живот.

— Дарю!

Она взяла тюльпан за ножку, стараясь не пораниться о лезвие, и опасливо отступила:

— Спасибо. Здесь все мужчины дарят цветы… на оружии?

Софоклис чуть заметно улыбнулся и, вложив меч в ножны, зашагал к распахнутым дверям башни.

Огромное круглое помещение было залито солнцем — его лучи лились через множество овальных окон по периметру. Здесь располагался рынок, кишевший людьми. Длинные ряды деревянных столов ломились от множества товаров — овощей и фруктов, одежды и обуви, хозяйственных инструментов и холодного оружия. Голоса людей сливались в общий гул. Откуда-то справа доносилось мычание коров, слева — кудахтанье кур. В воздухе вкусно пахло печеным хлебом и жареным мясом.

— Проголодалась? — спросил Софоклис и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Обед придется заслужить, моя дорогая!

В этой фразе тоже сквозила угроза. Да кто он такой, чтобы угрожать мне?

Новикова кинула тюльпан в корзину для мусора, стоявшую между столами. Подавать цветок на оружии — это хамство!

При виде генерала люди стали расступаться, кланяясь. Он и его спутница беспрепятственно пересекли зал и вошли в двери в противоположной стене. Оказалось, что это не выход из башни, а вход на широкий пандус, огороженный каменными перилами и уходивший вверх вдоль наружной стены. Справа от пандуса стоял прилавок, из-за которого торчала голова пожилого карлика, сидевшего на стуле. Позади старика возвышались полки со множеством матерчатых тапок. Чтобы достать до верхней, даже высокому человеку потребовалась бы довольно длинная лестница. Но никакой лестницы поблизости Катя не заметила.

— Две пары, — сказал Софоклис, положив на прилавок несколько монет. — Самых быстрых!

— Да, генерал.

Карлик повернулся к полке и поманил рукой, что-то шепча себе под нос. Четыре тапка соскользнули с верхней полки и спланировали, раскачиваясь в воздухе подобно перышкам, на прилавок.

Старик владел телекинезом. Обычное дело для этого мира, видимо. А тапки были так велики, что подошли бы слону. Уродовать ими свой внешний вид Кате совсем не хотелось.

— Общественное достояние, — объяснил Марк, показав на тапки. — Брать можно только напрокат.

— Это, типа, бахилы? — спросила она, переводя взгляд на не слишком чистый парапет. — Мы боимся запачкать эти полы?

— Нет, — сказал Софоклис, бросая тапки на пол. — Мы боимся опоздать к началу турнира.

— Какого турнира?

— Певческого, конечно! Иначе для чего бы я тебя сюда привел?

Не снимая сапог, он вдел ноги в тапки. Даже на его большой стопе они смотрелись, как лыжи. Внезапно задняя часть тапок изогнулась вверх и прилипла к его голеням — да так плотно и аккуратно, словно была сшита на заказ.

Он указал Новиковой на вторую пару. Поколебавшись, она сунула в них ноги. Лишняя часть тапок тут же обхватила ее голени, сформировав аккуратные сапоги. Не «Gucci», конечно, но ходить можно.

— За мной, на семьдесят пятый этаж, — скомандовал Марк. — Имей в виду: здесь правостороннее движение. Если выйти на встречку, кости можно переломать!

Сделав всего один шаг по пандусу, он пролетел сразу метров десять и скрылся за поворотом.

Сапоги-скороходы, догадалась Катя и двинулась за ним.

Такой легкости при ходьбе она еще никогда не испытывала — даже во сне. Мимо мелькали окна одного этажа за другим. Разглядеть, что внутри, было невозможно из-за высокой скорости. Зато вид на город открывался великолепный, как с колеса обозрения — только это «колесо» крутилось намного быстрее. У Кати даже начала кружиться голова.

Навстречу по левой стороне пронеслось несколько мужчин и женщин, и Новикову обдало воздушной волной от каждого из них. Лифт все-таки удобнее, чем эти тапки!

Софоклис замедлил шаг, и Катя чуть не врезалась в его спину.

— Следующий этаж наш, — предупредил он.

— Почему мы не полетели просто по воздуху вверх? Не пришлось бы кружиться!

— Наши тапки на это не способны.

— А зачем они вообще? Страж отправил меня в ваш город без всяких тапочек! Вы так не можете, что ли?

Марк остановился и назидательно проговорил:

— Страж владеет мощной магией. Я тоже знаю заклинание полета, но очень редко его использую.

— Почему?

— За такое заклинание надо платить.

— Сколько?

— Дорого. Слишком дорого. Идем!

Они вошли в раскрытые двери и оказались в небольшом помещении. Здесь за прилавком тоже сидел карлик, но помоложе. И полок с тапками было у него поменьше.

Голенища «сапог-скороходов» Новиковой сами собой опали. То же произошло с обувью Марка. Карлик сделал жест рукой, и обе пары поплыли на верхнюю полку.

Катя последовала за советником-генералом в следующие двери.

Здесь был цирк. По крайней мере, так выглядело это помещение на первый взгляд: высокий купол, круглая арена и ряды кресел, поднимающиеся один над другим. Почти все места в зале были заняты. Публика выглядела пестро, но в первых рядах сплошь сидели люди в красном — и притом с оружием.

— Нас ждут, — сказал Софоклис. — Надо поприветствовать короля Всеслава и твоего принца.

При слове «принц» у Кати тревожно екнуло сердце. Надеюсь, он симпатичный. Или хотя бы не урод.

Генерал подвел ее к ложе, богато украшенной малиновым бархатом и архитектурной лепкой. В ложе располагалось три ряда кресел. В первом сидел пожилой, богато одетый мужчина с золотой короной на голове, в следующем — трое молодых людей приятной наружности, но без корон, а в последнем — две расфуфыренные барышни. Кто из них король — понятно. Но кто принц? И что за бабы там сзади?

Софоклис поклонился:

— Ваше Величество, я нашел талантливую певицу… в одном дальнем племени.

Король усмехнулся, поглаживая свою коротко подстриженную седеющую бороду:

— Рад слышать это, Главный советник по подданным! Но не маловато ли? Главный астролог, — он указал на мужчину с седой клиновидной бородой, стоявшего слева от ложи, — нашел шестерых! Целый хор!

— Она стоит их всех, вместе взятых.

— Откуда такая уверенность?

— Я это чувствую.

— Посмотрим.

Софоклис поклонился еще раз и, развернувшись к Кате, сказал:

— Иди к оркестру. — Он показал на площадку над выходом в противоположной стороне, а сам сел на единственное свободное место справа от королевской ложи.

Катя поняла, что задавать вопросы не стоит, и направилась вокруг манежа к оркестровой площадке. На ней уже находилось с десяток музыкантов. Сейчас меня спросят о репертуаре. Что бы им спеть?

Поднявшись по ступенькам к площадке, состоявшей из трех уровней, она смогла хорошо рассмотреть своих будущих коллег. Шестеро, в том числе две женщины, полукругом стояли на нижнем уровне перед деревянной трибуной. На ней вместо микрофона была установлена небольшая пирамида, сделанная из похожего на лед материала. За ними на следующем уровне в линейку выстроились пятеро мужчин. Один из них, в центре, держал в руках трость, двое — барабаны африканского типа, и еще двое — струнные инструменты наподобие домры. С таким сопровождением попсу не споешь. Надо вспомнить что-нибудь народное.

В уме сразу всплыл «Ой, мороз, мороз». Эта песня явно была не к месту. Что еще я знаю? Думай, Катя, думай!

Мужчина с тростью галантно подал Новиковой руку и провел на третий, самый высокий уровень, где она оказалась одна.

— Вот текст песни, — сказал он, протянув лист бумаги. — Стойте у нас за спиной и готовьтесь. Будете выступать последней.

Откуда-то снизу прозвучал гонг. На арену из-под оркестровой площадки вывалила толпа бородатых, голых по пояс людей в черных штанах. Средневековая подтанцовка? Но почему одни мужчины?

Они сгрудились слева на манеже вдоль его края. Затем на арену вышли еще четверо и застыли справа, напротив толпы бородачей. Они тоже были голые по пояс, но отличались красными шароварами, а также более высоким ростом и мощной мускулатурой. Кроме того, каждый из них держал в руках по два меча — видимо, это были солисты для местного варианта «танца с саблями».

Катя пробежала текст глазами. Без сомнения, ей вручили военный марш, но она никогда прежде его не слышала. Как же его петь, если я не знаю мелодию?

Мужчина, передавший ей текст, вернулся на свое место и взмахнул тростью — очевидно, трость была дирижерской палочкой. Его «оркестр» грянул нечто похожее на собачий вальс. Хор из шести человек громко и слаженно запел:

Иди вперед, дави врага,

Круши напропалую…

Слова были те же, что у Кати на листочке.

От толпы слева отделились четверо и бросились вперед.

Хор продолжал:

Отрубят руку — не беда.

Возьми свой меч в другую!

Дождавшись, пока «танцоры» приблизятся, вооруженные мечами мужчины синхронно сделали выпад. Клинки вонзились в плоть. Раздались вопли, и тела рухнули на пол.

У Новиковой перехватило дыхание. Это какой-то фокус или на самом деле?

Отрубят ноги — ты ползи.

Ни страха нет, ни боли!

Из толпы слева выскочили еще пятеро.

Мечом своим врага рази,

Умри по доброй воле!

Пять клинков взмыли вверх и разом опустились на головы несчастных. Все пятеро упали с раскроенными надвое черепами.

Катю охватил ужас. Сомнений не было: этих людей убили!

Хор не унимался:

Но даже если ты убит,

Твой дух бойца не сломлен.

Живых он силу укрепит,

И будет враг разгромлен!

Четверо с мечами стояли над трупами, держа оружие перед собой и вызывающе глядя на поредевшую толпу напротив. Но желающих кинуться на них с голыми руками больше не нашлось.

Допев песню, певцы замолчали. Дирижер махнул тростью сверху вниз. Музыканты перестали дергать за струны и лупить в барабаны. Воцарилась тишина.

— Еще раз! Повторить! — взвизгнул Главный астролог, по-прежнему стоявший слева от королевской ложи.

Король поднял ладонь:

— Нет! Достаточно. Гоните их в шею. Кто следующий?

На оркестровую площадку выскочили двое дюжих молодцов, которые начали выполнять приказ короля буквально — то есть, выгоняя певцов с манежа пинками в шею.

Дирижер повернулся к Новиковой:

— Следующая ты!

— Что… что здесь происходит? — пробормотала Новикова, едва шевеля дрожащими губами и стараясь не смотреть на трупы.

— Как что?! Конкурс песни!

— В моем мире… на конкурсах… никого не убивают…

На лице дирижера отобразилось искреннее удивление:

— А что в них тогда интересного?

— Красивая музыка!

— Как это? Музыка может быть только одна — боевой магический марш! Если у певца талант, он заставит любого пойти на смерть, даже против его воли. Ты запомнила мелодию?

— Конечно… Такой примитив трудно не запомнить… Но я в этом не участвую!

— Почему?

— Песни нужны, чтобы радовать людей, а не резать!

— Больше никому не говори такой глупости. Песня — она одна! Боевая!

— Бред.

Она развернулась с намерением уйти с площадки. Дирижер схватил ее за руку и горячо заговорил, понизив голос:

— Послушай, я не знаю, откуда ты родом, но здесь у нас все просто. Ты — или друг, или враг. Король ждет, не испытывай его терпение! Или ты хочешь оказаться среди врагов? — Он указал на толпу бородачей. — Это безжалостные, свирепые дикари. Даже если ты выживешь на арене, они потом сожрут тебя на ужин в своей камере! Живьем!

— Вы серьезно? Они людоеды?!

— Конечно! Разве по рожам не видно? Посмотри, какие тупые!

Новикова не умела определять склонность к каннибализму по выражению лиц, но причин сомневаться в словах дирижера у нее не было. Это — чужой мир со своими правилами! И сейчас от ее решения зависела ее собственная жизнь…

Собрав все свое мужество, она взглянула на трупы и выдавила:

— Хорошо. Я спою!

Дирижер подвел ее к трибуне и наставительно проговорил:

— Направляй звук на пирамидку из горного хрусталя. Смотри только в текст, думай о смысле. Надеюсь, хотя бы на одного дикаря твой голос подействует! Иначе тебя…

Не договорив, он грустно покачал головой и вернулся на свое место.

Грянул марш. Держа лист с текстом обеими руками, Катя запела дрожащим голосом:

Иди вперед, дави врага,

Круши напропалую.

Отрубят руку — не беда.

Возьми свой меч в другую…

Воздух наполнился криками людей и звоном металла. У Новиковой пересохло во рту. Руки стали ходить ходуном, будто она держала не лист бумаги, а отбойный молоток. На глаза навернулись слезы, и она едва различала текст.

Кое-как допев песню, Катя провела ладонью по глазам и посмотрела перед собой.

Весь манеж был завален трупами. В центре стоял один израненный бородач, держа в руке сломанный и окровавленный меч.

Зал взорвался аплодисментами.