Феникс

Архелая Романова, 2023

Старые боги спят, побежденные злом – чтобы сохранить мир, жителям приходится каждый год отправлять двенадцать человек на верную смерть. Когда в списке жертв оказывается ее сестра, Николина Дамаре отправляется в опасное путешествие, собираясь убить своего главного врага и пробудить спящих богов… Но иногда под маской героя прячется злодей, и оттенков в ранее черно-белом мире оказывается больше, чем кажется.

Глава 1

Я бежала со всех ног, игнорируя пыль и мелкие камешки, попавшие в мои ботинки из мягкой телячьей кожи. Волосы растрепались, закрывая обзор, к взмокшей от пота спине неприятно прилипло платье, сердце колотилось так, словно собиралось выскочить из груди и помчаться впереди хозяйки.

Люди неслись мне навстречу — ручейками стекали по узким улочкам, подальше от площади, на которой шла церемония отбора. Я узнала о ней случайно — повинуясь дурному предчувствию, подняла глаза вверх, и увидела узкие серые ленты, уродующие ясное голубое небо.

— Эй, ты, — возмущенно рявкнул тучный мужчина, когда я отпихнула его локтем. — Куда несешься, сумасшедшая!

Не обратив внимания на окрик, я пробиралась сквозь толпу, рискуя быть поваленной на землю и затоптанной десятками ног. Уже возле площади нос уловил запах жженой ткани и плоти — значит, там маги огня.

Мне было все равно на людей, которых они пытались поджечь — я искала сестру.

Таша должна была оставаться дома, в безопасности — над дверью я повесила оберег из трав, защищающих жилье от Темного Фолкора, и отправилась к Мэвис, которой нездоровилось уже два дня. А когда вернулась, то не нашла в доме сестры.

Скрипнув зубами, я сделала последний рывок, работая локтями — толпа, как живой организм, выплюнула меня на площадь. Здесь было просторно — часть жителей скрылась, попрятавшись в домах. На помосте стоял прислужник, держащий в руках невзрачный ларец, и с удовлетворением следил за работой магов — в синих масках и такого же цвета плащах, они подходили в лежащим без сознания людям, поднимали их и волокли к черной повозке, скромно замершей у лавки с тканями.

Мой взгляд заметался по площади. Где же Таша?..

Она маленькая, ее могли не заметить и задавить в толпе. Я отбросила от себя дурные мысли, надеясь, что рост сестры станет ее спасением — юркая, она могла пробраться к стенам и держаться возле них.

Но возле домов никого не было. Я попыталась успокоиться — задышала глубже и медленнее, еще раз обводя взглядом площадь. Дорожная пыль, поднятая в воздух стычками, мешала все рассмотреть, но в метрах четырех от себя я заметила знакомое зеленое платье.

Внутри все оборвалось, ноги подкосились от ужаса.

Нет, — повторяла я, медленно бредя к тому месту. — Нет, это не может быть Таша. Это не она.

Но это была она. Моя сестра лежала на земле, раскинув руки, как крылья, и невидящим взглядом смотрела в небо. К ней приближался маг, собираясь поднять бесчувственное тело и утащить с собой.

— Таша!

Я закричала, что есть мочи, кинулась вперед. Холодный ветер подталкивал меня в спину, прося поторопиться — бросившись магу наперерез, я упала на колени перед сестрой. Дрожащими руками проверила биение сердца — есть!..

— Отойди, — велел маг скрипучим, как треск сухого дерева, голосом. — Не мешай.

Я обернулась. Он стоял надо мной, но пока ничего не делал — просто смотрел, как я держу Ташу, гладя ее по щекам. От мага пахло дымом и гарью.

— Ни за что, — выпалила я. — Я не отдам вам сестру. Найдите другую жертву!

— Фолкор уже выбрал.

Вместо ответа я легла на Ташу, закрывая ее своим телом, крепко вцепилась в нее — не отдам. Не отдам, пусть делают, что хотят!

Горячую, пылающую жаром ладонь я почувствовала за секунду до того, как она легла на мое плечо. Кожу обожгло, ткань мгновенно вспыхнула. Боль была нестерпимая — выворачивала нутро наизнанку, вырывала вопль из горла, но я упрямо держалась — ради Таши.

Это длилось недолго — но мне показалось, будто целую вечность он держал меня, сжимая пальцы сильнее.

Запах поджаренного мяса забился в ноздри, вызывая тошноту, в глазах потемнело — еще бы чуть-чуть, и я свалилась бы без сознания, но маг решил иначе. Ухватившись второй ладонью, он без усилий отшвырнул мое тело подальше — прокатившись по сухой, пыльной земле, я взвизгнула от острой вспышки в боку.

Преодолевая боль, вскочила и бросилась на мага, уже протянувшего свои руки к сестре. За поясом у меня был нож — я использовала его, чтобы срезать травы в лесу, однако сейчас он мог пригодиться с другой целью. Пальцы нащупали прохладную рукоять, стиснули — молча я направилась к нему, повернувшемуся ко мне спиной.

Я была готова на что угодно, чтобы спасти Ташу. Она — единственное, что осталось у меня. В это мгновение я напоминала волчицу, сражающуюся за своих детенышей.

Маг повернулся. Смерил меня тяжелым взглядом — я не видела, что скрывала его маска, но зато могла смотреть в глаза — блекло-голубые, как выцветшая краска на наших ставнях, они предупреждали меня: не надо.

Я сделала шаг. И еще один.

Перехватив Ташу поудобнее, маг крикнул:

— Ромас! Убери ее.

Я не успела обернуться, чтобы увидеть, где прячется незнакомый мне Ромас — что-то толкнуло меня в спину со страшной силой, подняло в воздух, закружило так, что окружающий мир слился в единое целое, а потом отпустил. Я рухнула вниз камнем — все тело пронзила боль, а затем наступила темнота.

Последнее, о чем я подумала — Таша. Моя маленькая сестра.

Ей исполнилось двенадцать минувшей весной — мы вместе ходили на лесную поляну возле реки, чтобы отпраздновать ее день рождения, а потом купили то зеленое платье и ленты к ним. Вечером Таша попросила меня заплести ей косы, как у мамы — глотая слезы, я подчинилась, благодаря богов за то, что она не видела моего лица.

Таша была копией матери — те же русые пряди, лукавые ямочки на щеках, мягкая улыбка. В ее присутствии все оживало и пело — Ташу любили соседи, всегда справляясь о ее самочувствии, подкидывали мне в сумку угощения для нее, соглашались присмотреть, когда я отправлялась на рынок или за травами.

С собой сестру я брала редко — в лесу было неспокойно: зайдя поглубже, можно натолкнуться на чудовищ, живших там еще до сотворения мира. Раньше, говорят, боги оберегали людей, не позволяя им приближаться к городам, но то было до Великой битвы.

До момента, когда появился Темный Фолкор. Никто не знает, откуда он возник и кто он такой — бог ли, зверь, монстр?..

Известно, что он смог почти победить четырех богов, создавших мир и наделивших людей магией. Ценой своих сил боги загнали Фолкора в ловушку — и вынудили согласиться на определенные условия: неприкосновенность мира в обмен на двенадцать жертв каждый год.

Двенадцать человек — малые потери ради спасения целого мира. Огромные, если среди них есть твоя сестра.

Я не знала, сколько пробыла в беспамятстве — очнулась, когда почувствовала что-то прохладное на щеках. А потом пришла боль. Тело ломило так, словно мне сломали все кости, но хуже всего было плечу, которое обжег маг.

Застонав, я открыла глаза, щурясь от яркого света.

— Николина, — надо мной зависло взволнованное лицо Каллума. — Николина, как ты?

— Уйди, — я попыталась отодвинуться, но сил не хватило.

— Тише, тише, — заговорил он. — Вот, выпей воды.

Горлышко фляги ткнулось в мои пересохшие губы. Чуть приподнявшись, я покорно сделала пару глотков — вода, чистая, ледяная, от которой заныли зубы, немного привела меня в чувство.

— Где я?

— Я нашел тебя на площади и отнес домой, — сказал Каллум. — Ты была без сознания, вся в пыли.

Я села и поморщилась от острой боли в плече. Огляделась — я действительно дома, в комнате, служившей нам с Ташей одновременно и кухней, и гостиной. Под потолком сушились травы, на столе стояла моя сумка с настойками и снадобьями, над дверью одиноко висел оберег, сплетенный из ивы и горькой полыни.

Наткнувшись на встревоженный взгляд Каллума, в котором горело беспокойство, я процедила:

— Что случилось? Маги случились, вот что.

— На тебя напали? Кто?

— Тебе какая разница? — я со злым удовлетворением окинула взглядом его синий плащ. — Что, пойдешь разбираться со своими товарищами?

— Николина…

— Уходи, Каллум, — я спустила ноги с кровати. — Мне не до тебя сейчас.

Они забрали Ташу, чтобы отдать ее Темному Фолкору. Никто не знал, что он делает с теми, кого маги преподносят ему на блюдечке — людей забирали и они просто… Растворялись. Никто из тех, кого увезли, не вернулся.

Доковыляв до стола, я окинула придирчивым взглядом сумку. Мне нужна была мазь от ожогов и еще что-то, чтобы не чувствовать себя восставшей из мертвых.

— Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь, что произошло.

Каллум скрестил руки на груди, спокойно глядя на меня. Внутри заклокотала злость.

Он был магом — а значит, он был на другой стороне. Маги — потомки богов, те, в ком текла часть их крови. Они могли управлять водой, огнем, землей или воздухом — а мы, люди, годились лишь на то, чтобы служить им. Торговать в лавках, готовить еду, производить лекарства — и хоть Совет кричал о равенстве, все понимали: людям никогда не встать вровень с магами.

Темный Фолкор никогда не забирал магов. Только людей.

— Они схватили Ташу, — задыхаясь от ярости, крикнула я. — Вот что произошло! Я пыталась… Пыталась их остановить. Но ничего не вышло.

Я посмотрела на собственные ладони. Они дрожали. Кто я такая, чтобы сопротивляться чудовищной силе? Что я могу?

— Николина, — Каллум неслышно приблизился ко мне. Его ярко-синие — в тон ненавистным мне плащам, — глаза горели сочувственным светом. — Мне очень жаль.

— Убирайся.

— Нико…

— Пошел вон! — заорала я.

Он отшатнулся, грустно посмотрел на меня. Но мне не нужна была его жалость. Мне нужна была помощь — чтобы вернуть Ташу домой.

Скрипнула дверь, закрываясь за ним. Опустившись на скамью, я заплакала — горячие слезы заструились по щекам, смывая пыль и грязь. Не переставая рыдать, потянулась к чаше с водой, промыла раны, втерла в ожог мазь и наложила сверху повязку.

Попробовала пошевелить рукой — вроде ничего. Ехать верхом смогу. К утру должно стать легче — мазь, которую я изготавливала по рецепту мамы, хорошо снимала боль. Вот бы намазать ей все тело, но такого запаса у меня не было — а волшебное средство еще пригодится в пути.

Собрав сумку, я взглянула в окно — солнце уже садилось. Значит, я провалялась без чувств часов пять. Повозка с Ташей уже покинула Стеи — я знала, что они направятся в сторону озера Натр, о котором ходила дурная слава. Именно там Темный Фолкор забирал своих жертв.

Взгляд упал на брошенную у стола куклу. Я поджала губы, приказав себе не плакать. Не сдаваться! После гибели родителей я только и делала, что не сдавалась — выживала, как могла, заботилась о Таше. Мы остались вдвоем друг у друга — раньше был еще и Каллум, но…

Сейчас этот предатель не стоил того, чтобы думать о нем.

Стараясь двигаться аккуратно, чтобы не изнурять измученное тело еще большей болью, я переоделась и направилась к двери. Ничего прибирать не стала — это не прощание. Мы с Ташей скоро вернемся домой, — когда я думала так, в груди становилось теплее. Мама говорила, что это надежда — она живет в сердце каждого, грея в минуты отчаяния.

Улицы Стеи были пусты. Ковыляя, я добралась до дома кузнеца Бо — самого крепкого и добротного среди маленьких низких строений, тесно жавшихся друг к другу, постучала в закрытые ворота. Мне нужна была лошадь, и только у Бо на нашей улице имелось два коня — роскошный гнедой жеребец и тихая, взрослая кобыла по кличке Пью.

— Николина, — Бо нахмурился, увидев меня в штанах и отцовской куртке. — Что произошло?

— Мне нужна лошадь, Бо, — объявила я, пряча дрожащие ладони. — Маги забрали Ташу.

В темно-карих глазах кузнеца мелькнуло сочувствие. Он кивнул.

— Держись, Николина.

Я выдавила улыбку — жалкую пародию на нее, потому что мышцы лица одеревенели.

— Ты дашь мне лошадь?

— Зачем тебе лошадь?

— Я поеду за сестрой.

— Нет, — покачал головой Бо. — Ты поедешь на смерть.

Он был прав. Никто из тех, кто бросался вслед за повозкой, не возвращался обратно. Никому не удавалось спасти любимых.

— Я пойду пешком, если ты не дашь мне лошадь. Или украду ее, — я облизнула пересохшие губы, стараясь, чтобы мои слова звучали твердо. — Я знаю, что о многом прошу. Но пожалуйста, помоги мне.

Бо изучал меня тяжелым взглядом. Затем вздохнул.

— Ты всегда была упрямицей. И наглой к тому же. Просишь дать тебе лошадь, которую наверняка убьют вместе с тобой?

Я молчала.

— Ладно. Кого ты хочешь? Пью или Астара?

— Астара, если можно.

На гнедом жеребце я догоню повозку без проблем. Астар молод и вынослив, чего не скажешь о Пью, а я уже потеряла много времени.

— Говорю же, наглая, — цокнул языком Бо. — Хорошо, Николина Дамаре. Я дам тебе Астара.

Он провел меня в конюшне, где я заглянула во влажные янтарные глаза коня. Почувствовав мое присутствие, Астар — когда я приходила лечить жену Бо, забегала и к нему, чтобы угостить яблоками, — тихо фыркнул и взволнованно начал перебирать копытами.

— Сегодня у меня ничего с собой нет, — прошептала я, погладив бархатный нос Астара. — Прости.

— Береги себя. И его, — Бо, обычно скупой на слова, расщедрился на целую речь. — И не рискуй понапрасну. Обдумай все. Ты знаешь, какой дорогой едет повозка?

— К озеру Натр, огибая лес.

— Следуй за ней на расстоянии. Тебе потребуется хитрость, чтобы обдурить стражников. Повозку сопровождают шесть магов, — наставлял меня Бо. — Они наверняка будут останавливаться на ночь. Темнота — твой союзник, помни об этом.

— Спасибо, — пробормотала я, продолжая гладить коня.

Чувство вины заскреблось внутри — я подвергала опасности не только свою жизнь, но и жизнь Астара. Если со мной что-то случится в лесах, он не найдет дорогу домой — погибнет в зубах какого-нибудь монстра из леса.

Нет, — я сжала руку в кулак. Астар недовольно фыркнул, требуя ласки. — Так нельзя думать. Ничего со мной не произойдет. Я выживу. Я хитрая, я ловкая, я сильная…

Но все это была ложь, которую я внушала себе каждый день. Маска, которая срослась с моей кожей, приклеилась намертво — не оторвать. Только наедине с собой я могла признаться — мне страшно. Я не справлюсь. Кто я такая? Обычный человек. Я не гожусь для спасения мира. Последние пять лет я еле выживала, зубами вгрызаясь в каждую возможность.

— Вот, держи, — Бо протянул мне искусно выполненный кинжал. — Это железо с пеплом ивы. Монстры его боятся. Ты поедешь одна?

Я приняла подарок, пряча его на поясе, низко поклонилась. Вопрос вызвал у меня удивление — с кем я могла поехать?

— Я про Каллума, — терпеливо пояснил Бо. — Он не едет с тобой?

— Каллум — маг.

— Вы были дружны в детстве.

— Вот именно, в детстве, — прикусив губу, я рассеянно поправила седло на Астаре. — А потом он пошел служить к магам.

— Он родился таким, ничего не поделаешь, — спокойно возразил Бо. — Но магия, текущая в его венах, не делает его плохим.

— Да. Плохим Каллума делают его поступки, — я вывела Астара, запрыгнула на него. — Спасибо, Бо.

— Скажешь мне это, когда вернешься.

— Вернусь вместе с Ташей, — пообещала я, глядя на кузнеца сверху вниз.

Непривычно — Бо был выше и всегда возвышался надо мной горой мышц. Его жена, Мэвис, тяжело болела в последнее время, и я часто бывала в их доме, пропитанном запахом стали и свежей выпечки. Несовместимые ароматы, но мне нравилось — в их кухне я ощущала уют, который так и не смогла вернуть в собственное жилище после гибели родителей.

— Благослови тебя боги, — тихонько сказал Бо.

Я порылась в сумке и протянула ему одну из склянок.

— Вот, Бо. Для Мэвис. На месяц точно хватит.

Маленький пузырек почти потерялся в его широкой, испещренной шрамами и мозолями, ладони. Бо сжал его, как великую драгоценность — он очень любил жену, которая держалась благодаря моим лекарствам. Возможно, только поэтому он решил дать мне Астара — я не знала.

Потрепав коня между ушами, я сжала его бока ногами, направляя в сторону главных ворот. Стеи был самым маленьким городком из уцелевших двенадцати — он находился в северной части страны, отделенный от других стеной густого леса. На востоке, в трех дня пути, раскинулось озеро Натр — а между ним и городом располагался храм Несдержанной богини — Арандхати.

Повозка поедет по безопасной дороге, огибая лес, а я могу поехать по прямой — и тем самым сэкономить примерно день. Этого времени мне хватит, чтобы устроить ловушку или засаду, выкрасть Ташу и скрыться с ней. Глубоко в лес маги не сунутся, по крайней мере, я надеялась на это — сказки о живущих там монстрах были так страшны, что даже опытные воины предпочитали путешествовать знакомыми дорогами.

Задумавшись, я не заметила, как выехала из Стеи. Ворота остались позади. Велев Астару скакать быстрее, я свернула с пути в лес, стараясь не углубляться в чащу — мне еще предстояло ночевать здесь, а столкнуться с чудовищами я не желала: знала, что встречи не переживу.

Спустя два часа солнечный свет померк. Через час сгустились сумерки, неровными тенями легли на землю. Лес ожил — перешептывались и скрипели деревья, птицы же, напротив, умолкли. Астар начал нервничать, снизив темп, а потом и вовсе перешел на спокойный шаг. Я его не винила — мне и самой было не по себе среди шорохов и различных звуков, чуткий слух постоянно улавливал какое-то шевеление в кустах, от которого волосы на затылке вставали дыбом.

— Ну все, дружочек, — я слезла с коня и привязала его к дереву. — Пора остановиться. Заночуем тут, ты же не против?

Астар фыркнул, а я почувствовала себя сумасшедшей — веду беседы с конем в чаще леса. Но это помогало отвлечься от страха и ощущения, что кто-то постоянно смотрит на меня голодным взглядом. Дернув плечами, я отогнала ужасные мысли, разожгла слабый костер и уселась возле него, грея руки — к ночи похолодало.

Астар, скромно поужинав вместе со мной, беспокойно поворачивал голову в разные стороны. Я с напряжением следила то за конем, то вглядывалась в ночную темень — ничего не видно, хоть глаз выколи. Когда вышла луна, стало чуть полегче — в бледном, мягко струящемся свете стали видны кустарники и деревья возле нашего ночлега, а значит, разглядеть угрозу я тоже смогу.

Огонь — яркий, оранжево-желтый — задорно трещал на сухих ветках, сыто облизываясь. Языки пламени то вытягивались вверх, устремляясь в ночное небо, то припадали к земле — я смотрела на горящее дерево, зачарованная дикой и кровожадной стихией, олицетворением которой была Арандхати и мысленно вознесла молитву, прося ее помочь мне вернуть Ташу.

Прося свирепую богиню позволить нам вернуться живыми.

Я повторяла и повторяла эти слова, продиктованные мне отчаянием — моя мама часто молилась спящим богам, но никогда не заставляла меня это делать. В детстве я не понимала смысла — мне казалось это скучным занятием, а храмы, с их благовониями и мертвой тишиной, меня пугали. Повзрослев же, я утратила всякую надежду — обращения к богам не приносили нам с Ташей еду и деньги, поэтому я перестала упоминать их даже в мыслях.

Но сейчас я невыносимо — до ноющей боли в сердце — нуждалась в чем-то, что может меня подбодрить. И даже если богиня не слышит меня, я буду думать, что это не так. Я буду надеяться, что судьба и боги смилуются надо мной.

Треск веток, отдающих жизнь во имя тепла и света, убаюкивал. Все мое тело ныло после падения на землю — тот маг, Ромас, не пожалел меня, когда швырнул вниз; голова стала тяжелой, а веки — слипаться. Подстелив под себя отцовскую куртку, я задремала, свернувшись калачиком.

Во сне я видела Ташу — мы сидели на лесной поляне, светлой, залитой солнечными лучами. Душистые травы качались вокруг нас, как бесконечное цветочное море, тихо журчала река вдалеке. Я рассмеялась, поднесла к носу пушистый желтый цветок, оставивший пыльцу на коже. А потом небо потемнело — тучи сгустились, приобрели оттенок пепла. Сверкнула молния — нестерпимо яркой, ослепительной вспышкой.

Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то не увидела сестры. Я закричала ее имя, но никто не отозвался. Река больше не журчала, солнце скрылось, а моя рука — я посмотрела на нее, — была пуста. Никаких следов желтого цветка.

И тогда я услышала шепот:

— Берегись, девочка…

Он шел отовсюду — с неба, из-под земли, со всех сторон одновременно. Было в нем что-то необузданное, свирепое, — голос приказывал мне, просил поторопиться.

— Я помогу тебе, но сначала, — шепот завибрировал, а потом перешел в дикий крик: — Проснись!

Вздрогнув, я распахнула глаза, ощущая, как сердце колотится в груди. Несколько долгих мгновений я не понимала, где нахожусь — сон был таким реальным, что я до сих пор чувствовала аромат того цветка.

Астар тихо всхрапнул над моей головой. Я приподнялась на локте, заметив, что костер почти погас — остались только тлеющие угли, но луна светила ярко. Вокруг было тихо — даже лесные шорохи и звуки пропали; была только я и тишина.

И он.