Улыбайся, если больно

Архелая Романова, 2022

Яну похищают из ночного клуба и привозят в бордель, где несчастные девушки вынуждены удовлетворять чудовищные прихоти богатых клиентов под страхом смерти. Но Яне везет – ее выкупает влиятельный мужчина, у которого имеются свои планы на ее судьбу. Только вот неизвестно, что хуже – умереть свободной или выжить, став убийцей? А может, есть третий вариант – любовь?… Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Медленно приблизившись ко мне, Бигин ухватил мой подбородок толстыми пальцами, вынуждая задрать голову выше и посмотреть на него.

— А ты просто прелесть, — прокомментировал он увиденное. — Как тебя зовут, моя сладенькая?

— Яна, — с трудом разлепив пересохшие губы, отозвалась я.

— Яночка, — протянул этот псих, расплываясь в улыбке.

И толкнул меня в грудь. Я упала на постель, чувствуя спиной прохладное скользкое белье, а в следующее мгновение услышала:

— Перевернись.

Я выполнила приказ. Ощутила, как ткань платья натянулась на бедрах, затем воздух коснулся обнаженных ягодиц. Бигин стаскивал с меня платье, попросту разрезав его от самого низа до горла, оставляя меня лежать в одних трусах. Бюстгальтера Лейла мне не выдала, как и колготок.

— Ты была плохой девочкой, Яна. Очень плохой, — уверенно заявил Бигин.

В следующую секунду я ощутила что-то жесткое и ледяное возле поясницы. А поняв, что это, не смогла сдержать всхлип.

— Правильно, плачь, — водя по моей спине острым ножом, приказал он. — Покажи мне, как сильно ты раскаиваешься.

«Он не будет меня насиловать», — вспомнила я слова Лейлы о том, что у Бигина серьезные проблемы с потенцией. Вместо этого он будет резать меня ножом.

Возле правой лопатки возникло странное жжение, потом что-то горячее полилось вбок, скользя по груди и впитываясь в разорванное платье, лежащее подо мной.

Страх окончательно сковал мое тело. Я тихо плакала, понимая, что ничего не могу сделать: ни убежать, ни дать отпор, в то время как этот психопат оставляет на моем теле длинные кровавые полосы.

Бигина, похоже, мой тихий плач приводил в экстаз: линий становилось больше, нажим на нож увеличился. Болела уже вся спина, кожу щипало, а подсыхающая кровь ощущалась неприятной коркой.

— Да-а, вот так, моя хорошая… Кричи, — злобно прошипел Бигин, с особым остервенением вонзая кончик куда-то в области поясницы.

Я невольно прогнулась, заорав, дернулась, пытаясь отползти. По-настоящему сильная и резкая боль отрезвила, включив наконец инстинкт самозащиты. В тот момент мне было плевать на все, к чему я стремилась — хотелось просто спрятаться от боли, уйти в безопасное место.

Бигин ухватил меня за бок, место, где уже находилось несколько порезов. Я взвизгнула, пытаясь подняться — связанные впереди руки были прижаты моим же собственным весом к кровати, а тучное тело Бигина, сидящего на моих ногах, не давало встать.

— Не смей дергаться, дрянь! — заорал он словно в припадке. — Грязная шлюха! Я очищу тебя, чего бы мне это не стоило!

«Боже, да он помешанный», — мелькнуло в голове. Порезы стали наноситься хаотичнее и сильнее, но, как только я покорно затихла, сила нажима ослабла.

Я нервно выдохнула, зажав зубами кончик простыни, что не орать от боли. Бигина моя покорность устраивала больше — теперь он водил ножом по коже почти любовно, не причиняя сильных увечий. Так, легкие царапины, но те, что бы нанесены ранее, ощутимо болели.

— Чувствуешь, как через муки твоя душа светлеет? — шептал он, громко дыша.

Если бы я могла обернуться, то почти наверняка увидела бы горящие от фанатизма глаза больного человека.

— Чувствуешь, как вся грязь выходит из тебя? Как боль помогает вспомнить, кто ты на самом деле? — вопрошал он.

Я кривила лицо в попытке не заплакать — потому что крики и слезы пробуждали в нем агрессию, и тихо ответила:

— Да.

— О, моя сладкая, — мой ответ привел Бигина в экстаз, — так ты чувствуешь это? Возможно, ты не так потеряна, как те шлюхи. Возможно, я могу тебя спасти…

Он задумчиво провел рукой по моей спине, размазывая кровь. Я вздрогнула от этого прикосновения, ощутив что-то теплое, а не холодную сталь.

— Я помогу тебе, — пообещал он. — Если ты действительно хочешь очиститься, то должна вытерпеть эти муки с достоинством. Принять их как поощрение, а не наказание. Ты сможешь?

— Да, — снова прошептала я.

Если все, что мне требуется — это молча терпеть, то я вынесу это. Если только это нужно, чтобы остаться в живых…

Я прикусила зубами обслюнявленный кусок простыни. Мои пальцы впились в алый шелк, беспощадно комкая его. Я больше не издала ни единого звука, а через час потеряла сознание.

Очнулась я уже в комнате, которую делила с остальными девушками. В горле пересохло, невообразимо хотелось пить. Вся спина ощущалась как один больной синяк, а на ребра что-то давило, мешая свободно вдохнуть.

Слабо пошевелившись, я застонала от боли. Спину будто пронзило огнем — я прикусила губу, чуть снова не заплакав.

— О, очнулась, — кто-то рядом со мной положил руку на мою голову и ласково погладил. — Не шевелись, лежи. Отдыхай. Ты в порядке, все хорошо.

— Что хорошо? — слабо спросила я.

— Ты жива, а это главное, — рассмеялась Лейла. — Сейчас обед. Ты проспала остаток ночи и утро. Вера Степановна дала тебе снотворное и обезболивающее, обработала все раны. Шрамов останется по минимуму, может, вообще не будет. Бигин тебя не сильно порезал.

— Я жива? — бестолково спросила я.

— Нет, блин, в раю уже, — фыркнула Лейла. — Немного потрепана, но жива, жива. Что ты такого сделала, что Бигин стал таким ласковым?

При воспоминании о том кошмаре меня затошнило, грудь сдавило. Я попыталась вдохнуть больше воздуха, и не смогла, закашлявшись. А потом испугалась.

— Лейла, хватит, — раздался рядом недовольный голос Марины. — Яна, дыши медленно и осторожно. На тебе повязка, но к вечеру ее снимут. Спина сильно болит?

Я вяло угукнула.

— Воды хочешь? Сейчас дам таблетку, Вера Степановна оставила.

Послышались легкие шаги, затем чьи-то пальцы ловко втолкнули мне в рот таблетку. Я покорно проглотила, затем с помощью Марины выпила стакан воды.

— Поспи еще немного, — приказала Лейла, продолжая гладить меня по голове. — До вечера мы с тобой побудем.

«А потом что?», — задалась я вопросом. Кто-то очень милым и тихим голосом шепнул:

— Поправляйся.

Догадавшись, что это одна из сестер, я слабо вздохнула, снова утыкаясь в подушку. До вечера я пребывала в состоянии полудремы — то проваливалась в сон, то снова просыпалась от боли. Спать в одной позе оказалось неудобным, голова начинала раскалываться — в затылке словно поселился кто-то невидимый, и медленно стучал изнутри молотком.

Когда лежать больше не представлялось возможным, я аккуратно сползла с кровати, стараясь не морщиться. И недоуменно замерла. В комнате никого, кроме меня не было.

Где все девочки? Я медленно осмотрела каждый угол, не вставая с кровати: вещи были разбросаны, в воздухе еще витал запах сладких духов Марины. Но самих девушек не видно. За дверью ванной комнаты стояла тишина, да и не могли они принимать душ все вместе.

Я встала и сделала несколько неуверенных шагов вперед, едва не вскрикнув от острой боли, вгрызшейся в спину. Только зачем? Последние силы оставили меня, а в комнате ничего не изменилось.

Как только я решила обратно лечь, щелкнул замок, и вошел Костя. Он на мгновение замер, потом грубо спросил:

— Что, уже бегаешь? Я думал, еще два дня проваляешься.

«Пошел на хрен, ублюдок», — с ненавистью подумала я. К нему я испытывала большую злобу, чем к Бигину. Тот, конечно, психопат и вообще нуждается в помощи психиатра, но этот… Сколько девушек Костя уже загубил? И все, кто так или иначе помогают ему в этом, не говоря уж про загадочного хозяина.

— Где остальные?

— На медосмотре, — хмыкнул Костя.

— А Руфь?

— Там же. Успели подружиться?

— Как-то некогда было, — язвительно проговорила я. — То она без сознания на кровати лежит, то я…

Константин оглушительно расхохотался. Подождав, пока его смех утихнет, я спросила:

— Что со мной будет?

— С тобой? — удивленно вздернул брови Костя. — Ничего. Как поправишься, снова пойдешь к клиентам. Бигин за тебя неплохо заплатил. Больше, чем за остальных. Уж больно ты ему понравилась.

— Не могу сказать того же.

— Значит, зубки имеются, да? А я-то думал, что ты малость пришибленная или просто девица без тормозов. Ладно, я проведать тебя зашел, не откинулась ли ты тут. Но, вижу, все в порядке. Думаю, тебе и трех дней на восстановление хватит.

— Шрамы останутся, — напомнила я ему.

Он покачал головой.

— Разве что два или три. Остальное заживет. Не через три дня, конечно. А ты беспокоишься о своей внешности?

— Я беспокоюсь о своей сохранности.

— Не волнуйся, больше к Бигину не пойдешь. Да и он не возьмет. Пунктик у него какой-то. Ты первая, кто его пережил. Уже за это только стоит дать тебе медальку, — хмыкнул он.

— Спасибо, обойдусь.

— Повежливее, птичка, — посоветовал Костя, нахмурившись. Потом внимательно посмотрел на меня. — Знаешь, а ты мне кое-кого напоминаешь.

— Кого? — задала я ожидаемый вопрос.

Он наморщил лоб, потом покачал головой.

— Не могу вспомнить. Может, ты на актрису какую похожа?

— Может, — кивнула я.

— Ладно, отдыхай.

Повернувшись, он ушел, не забыв закрыть дверь. А я забралась обратно в постель. Через час вернулись девочки, правда, не все — не хватало сестер и Руфи. Лейла первым делом бросилась в ванную, что-то пробормотав о грязных ручонках, Марина отправилась к своей постели, а ко мне подошла Карина.

Мы уже познакомились вчера. Карина оказалась высокой темноволосой красавицей, немного похожей на Лейлу, только гораздо пышнее и фигуристее. Сев на краешек кровати, она хрипловатым голосом поинтересовалась:

— Ты как?

— Терпимо, — сквозь зубы ответила я. — Все болит.

— Это хорошо, что болит. Значит, завтра не будешь участвовать.

— А что завтра? — не поняла я.

Карина дернула округлым плечом, выглядывающим из-под широкой рубашки, и немного нервно пояснила:

— Какой-то важный гость приедет.

— И?

— Что? — разозлилась Карина. — Ясное дело, поразвлечься захочет. А мы про него ничего не знаем. Наверняка какой-нибудь садист или маньяк. В общем, хорошо, что ты здесь останешься.

— Наверное, будет как в прошлый раз, — подала голос Марина со своей кровати. — Помнишь, приезжал тот высокий блондин с другом? Из Москвы.

— Может быть, — ответила Карина.

— Нас всех в зал пригнали, а там уж они с другом выбирали, — объяснила для меня Марина. — Друг выбрал Лейлу, а блондин — меня. Оба оказались нормальными, в смысле, что практикуют традиционный секс, без всяких изощрений.

— В этот раз может и не повезти, — заметила Карина без особой печали в голосе.

— А где Света с Леной и Руфь? — спросила я.

— Руфь еще у врача. Думаю, в отдельную комнату поместят. Ее в кабинет на руках несли. Боюсь, что состояние ухудшается, — тут же помрачнела Марина.

— Ленка со Светкой у Марьи. Инструктаж проходят, — хмыкнула Карина. — Придушила бы эту суку.

— Марью? — уточнила я.

— Конечно, кого еще? Ты ж ее не видела? Увидишь — поймешь. Дрянь первостатейная. Иногда думаю, что именно такие, как Марья, и работали в концлагерях.

— Ты бы потише, — недовольно шепнула Марина, и Карина заткнулась.

— Здесь тоже есть камеры? — невольно спросила я.

Обе девушки кивнули. Громко хлопнув дверью, из ванной вышла Лейла, и вместо нее туда быстро юркнула Карина.

Немного поболтав с Лейлой, я получила дружеский совет еще поспать, и послушно улеглась на кровать. Конечно, вместо этого я бы с удовольствием занялась другими делами, но с такими ранами я временно не боец.

«Ничего, Москва тоже не сразу строилась», — мысленно утешала я себя.

Спустя два часа комната почти опустела. Карина тоже легла спать, Марина ушла к клиенту — как я поняла, она была самой востребованной из всех. Сестры не вернулись, и это настораживало.

— Эй, — шепотом позвала я Лейлу, которая молча сидела у окна. — Почему Света с Леной не возвращаются?

Не успела Лейла ответить, как снизу раздались крики, отборный мат, затем выстрелы. Мы с Лейлой испуганно уставились друг на друга. Проснувшаяся Карина села на кровати, и, сонно щурясь, спросила:

— Мне показалось или…

— Тихо, — шикнула на нее Лейла. Спрыгнув на пол, она крадучись подошла к двери и прислушалась. Но больше, как бы мы не старались, ничего услышать не смогли.

Вернувшаяся через три часа Марина застала нас троих, испуганных и напряженных.

— Ты слышала стрельбу? — накинулась на нее Лейла.

— Нет, — попятилась та назад. — В комнатах для клиентов ведь стены звуконепроницаемые…

— А ведь и точно, — задумалась Карина. — Значит, стреляли на первом этаже. На втором — комнаты для клиентов, на третьем справа наше крыло.

— А слева что? — спросила я.

Девушки пожали плечами.

— Понятия не имеем. Нам ведь по дому нельзя ходить. Но на первом точно есть большой холл, приемная для клиентов, кабинет врача, и кухня, — напряженно проговорила Лейла.

Я кивнула. Еду нам приносили один раз в день, неплохую, но «правильную» — овощи, каши, немного мяса. Было понятно, что ее готовят где-то здесь. Марина поделилась, что так кормят только нас, а охрана ест нормально, и в номера клиенты часто заказывают шампанское, клубнику и прочие лакомства.

— Что же делать? — растерянно обвела нас всех взглядом взволнованная Марина. Обе ладони она прижала к щекам, словно пыталась унять жар.

— Ждать, чего же еще, — огрызнулась Лейла.

Мы так и поступили — улеглись в свои кровати, но сон не шел. До рассвета я чутко прислушивалась к звукам за дверью, но дом как будто вымер. Неслышно было редких переговоров охраны, стоявшей на нашем этаже, не хлопали двери, снизу не доносилась легкая музыка, которую обычно включали вечером и выключали ближе к утру.

Ворочаясь в постели — боль по-прежнему не утихала, ежесекундно напоминая о себе, я нервно кусала губы. Ясное дело, внизу что-то случилось. Может, охрану просто перестреляли к чертовой матери и путь на волю свободен?

Во дворе послышалось тихое шуршание, затем лязг ворот. Вскочив, я поморщилась от боли, и подбежала к окну. Лейла, которая тоже не спала, тихо выскользнула из своей кровати и подошла ко мне.

Мы обе молча уставились вниз. Из нашей комнаты открывался вид на парковку в задней части дома: здесь были небольшие ворота и черный ход для охраны и рабочих. Сейчас на унылом пятачке земли, тщательно очищенном от снега, стоял большой белый фургон. Задние дверцы были распахнуты, а двое ребят запихивали внутрь машины черный мешок.

— Ты думаешь о том же? — еле слышно спросила Лейла.

Я промолчала, увидев Костю. Он приблизился к охране, что-то сказал, потом кивнул и вдруг задрал голову наверх. Лейла мгновенно присела, а я осталась стоять и смотреть на него сверху вниз. Несколько долгих секунд мы пялились друг на друга, затем он ухмыльнулся и исчез из поля зрения.

— Эй, Яна…

Я перевела взгляд на Лейлу, скрючившуюся на полу возле стены. Ее глаза блестели от непролитых слез.

— Он ушел? — шепотом спросила она.

Я посмотрела в окно.

— Да. И фургон отъезжает.

Белая машина скрылась за воротами и вскоре исчезла в темноте. В комнате раздался тихий всхлип. Пренебрегая болью, я опустилась на корточки рядом с Лейлой, и, нащупав ее руку, неловко сжала в утешительном жесте.

Никто из нас так и не произнес вслух то, о чем мы обе подумали.