Лицо ангела, разум киллера

Архелая Романова, 2020

Ада – девушка своенравная и умная, поэтому вечно вляпывается в различные неприятности. Когда в ее город приезжает мужчина, охваченный жаждой мести, Ада вместе с подругой пытаются извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации, однако ей ли тягаться с жестоким и красивым Матвеем, который сразу положил на нее глаз? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Юлька заявилась ко мне ни свет ни заря. Часы показывали одиннадцать утра, я только продрала глаза, так как полночи пялилась на телефон, ожидая звонка от Тимура. Великая Большая Любовь не позвонила, уснула я под пение птиц, поэтому Юльку, не встававшую раньше трех дня, увидеть никак не ожидала.

— Привет, — хмуро поздоровалась подруга, села за стол и откусила мой бутерброд. Я шлепнула ее полотенцем по рукам. — Собирайся.

Эти Юлькины «собирайся» уже действовали мне на нервы, но подруга выглядела до того печальной и суровой, что возражать я не рискнула. Лишь натягивая джинсы, робко поинтересовалась:

— Удалось что выяснить?

— Немного. Мусик страшно нервничает. Я ему вчера позвонила, мол, приезжайте в клуб, Рафик Анисович, соскучились мы по вам, а он только рявкнул: «не до вас сейчас», и трубку бросил. Старый козел.

— И чего? — немного подумав, спросила я. Юлька вздохнула.

— Мусик потом перезвонил, велел на сегодня столик забронировать. Чтобы лучшие блюда приготовили, официанток симпатичных пригнать. Все по высшему разряду. Думаю, с тем парнем собирается встретиться. А о нем я ребят поспрашивала. Кто такой, никто не знает, но болтают, что поселился в доме Бурганова.

— Это который за городом?

— Ага.

Наш маленький городок от коттеджного поселка отделяли железнодорожные пути. За ними высились старенькие покосившиеся домики — дачи местных жителей, а уже за ними гордо стояли коттеджи новых русских — огромные величественные домины, поражавшие воображение дизайном, бассейнами и английскими садами. Именно там проживал наш достопочтимый мэр, имели летний домик там и Мусик с Бургановым. Бурганов, хоть и родился в нашем городе, лет семь назад уехал, однако клуб и недвижимость оставил под присмотром. Поговаривали, что через клуб он отмывает деньги, которые ворует в другом месте. Так это или нет, я судить не бралась, но люди зря болтать не будут.

— Мы туда поедем? — забеспокоилась я.

— У матери знакомая у Бурганова домработницей работала. Он как уехал, ей ключи дал, чтобы раз в неделю прибираться ходила. К ней заглянем, поспрашиваем.

Юлька была настроена решительно, и под ее напором я закончила сборы, не успев толком позавтракать. Погрузившись в машину Юльки — старенькую Тойоту, мы поколесили в сторону поселка, именуемого Николаевкой.

Тетя Маша, знакомая Юлькиной матери, жила в стареньком домике-развалюхе. Некогда яркая синяя краска выцвела и облупилась, забор из гнилых досок покосился, а у крылечка блеяла тощая коза.

— Теть Маша, — выйдя из машины и громко хлопнув дверью, Юлька заорала как оглашенная. — Теть Маша!

— Да иду, иду, — где-то за домом послышалось кряхтение, а вскоре показалась и сама хозяйка. Тетя Маша оказалась женщиной лет пятидесяти, с крашеными в черный цвет волосами и тучной фигурой.

— Ты что ли, Юленька? А я и не признала тебя. Красавицей какой стала. Только худющая уж больно, смотреть тяжело, — запричитала тетя Маша. — Молоко будете? У меня свое, козье, Дуська вон исправно дает. А полезное-то какое, почитай, одни витамины.

Дуська неодобрительно посмотрела на нас и заблеяла.

— Теть Маша, мы по делу, — начала Юлька, отказавшись от молочка. — Дом, в котором вы убирались — там хозяин приехал?

— Ой, приехал, да не хозяин, — ответила тетя Маша. — А тебе, деточка, зачем?

— В клубе он вчера был, мужчина этот. А не заплатил, — соврала Юлька. Тетя Маша ахнула и зачем-то перекрестилась.

— Да ты что? А с виду такой богатый. Приехали вчера в обед, на четырех машинах, больших, как танки. Все битком набиты парнями молодыми. Главный-то у них такой красивенький, в костюмчике, с часами золотыми. Ключи у меня забрал, да и говорит: идите, мы сами справимся. Виктор Петрович, говорит, умер, я теперь наследник. Бумаги какие-то показал, да я разве понимаю что в этих бумагах? Нет, конечно. Ты бы не связывалась с ними, Юленька. Бандиты они.

— Почему бандиты, теть Маш?

— Так главный смотрит так нехорошо, с пристрастием. Дурной взгляд у него. А еще я оружие видела. Один из парнишек ворота закрывал, ну, пиджак у него задрался, а там рукоятка торчит. Мой покойный Степаныч-то в милиции работал, уж я оружие видела. Пистолет у парня того был, да и у остальных, наверное, тоже. Не связывайся, Юля. Сейчас жизнь-то какая: одни деньги у людей на уме. Вот раньше жили…

Тетя Маша завела любимую песню, мы вежливо слушали, стоя у машины, пока Юлька не спросила:

— А как зовут главного, не знаете?

— Не представился. Да вот один из ребятишек к нему по имени обратился, я и услышала. Матвеем кличут.

— Матвей? — вздернула брови Юлька и задумалась. Я тоже задумалась, только вот безрезультатно — никаких Матвеев я не знала.

Попрощавшись с тетей Машей и купив у нее банку молока для Юлькиной матери, мы поехали обратно в город, решив прокатиться мимо дома Бурганова. Дом порадовал нас глухим черным забором в два метра, наглухо закрытыми воротами и тишиной. Мы специально сбросили скорость, проезжая мимо, а Юлька открыла все окна в машине.

— Странно. Где ж они все? Теть Маша сказала: четыре машины, битком набитые. Это если в каждой по четыре человека, то всего шестнадцать получается.

— Может, отдыхают, — робко предположила я. Юлька нахмурилась, но порулила в сторону города. Чем ближе мы приближались к моему дому, тем больше становилась печаль в глазах подруги, глубже морщинки на лбу и быстрее скорость. Я нервничала, напустив на себя дурацкий вид: задницей чую, подруга хочет подложить свинью. Так оно и оказалось.

Притормозив перед моим подъездом, Юлька уставилась на меня, но мотор глушить не стала.

— Чего? — пискнула я, не выдержав игры в гляделки. — Не уговаривай, в клуб не пойду.

— Что ж ты за подруга такая… — цыкнула Юлька, и тут же заговорила ласковым тоном: — Адка, ну сама подумай… Тип этот, Матвей, в город приезжает после убийства Бурганова. Значит, что-то нужно ему здесь. А Мусик нервничает, и рядом крутится, следовательно, тоже в делишках замешан. Вот отожмет этот Матвей у него клуб, и останусь я с носом. Или, чего доброго, Мусик сам свалит, а все имущество распродаст.… И не видать мне клуба, как своих ушей…

— Во-первых, клуб на тебя оформлен, — сурово ответила я. Клуб и впрямь был оформлен на Юльку — свои доходы Мусик тщательно скрывал, и все дорогое и ценное раскидал по родственникам и знакомым. — А во-вторых, с чего это Мусику куда-то сваливать? Он тут Царь и Бог.

— Тип-то этот непростой, чует мое сердце, — завела привычную песню Юлька. — А Мусик сильно нервничает. Я ведь неделю назад интересный разговор слышала. Мусик с Бургановым по телефону ругался, а потом звонил кому-то и грозно так велел: пора заканчивать. Того и гляди, переубивают друг друга, а клубом Рамиль заправлять станет… Что тогда со мной будет?

Юлька схватилась за правую сторону груди, позабыв, что сердце слева, и жалобно воззрилась на меня. Я отвела глаза вбок: Рамиль, единственный сыночек Мусика, был парнем несколько неуравновешенным, я бы даже сказала: буйным. Мало того, что воспитывали его в лучших традициях золотой молодежи, так Рамиль еще и баловался наркотиками, регулярно попадал в полицию, откуда его отец за уши вытаскивал, и таскал с собой нож. По слухам, ножом этим он неоднократно пользовался. А уж на Юльку Рамиль смотрел так, словно прикидывал: убить ее сразу, или сначала помучить? В общем, терпеть они друг друга не могли.

— Ладно. Во сколько?

— Я тебя обожаю, — взвизгнула Юлька, и кинулась обниматься. Я от объятий уклонилась, бросила на подругу гневный взгляд. — В девять приходи. Встреча на десять назначена.

— Поздновато, однако.

— Ну так все темные делишки ночью совершаются… Кстати, Эдичку с собой возьми.

— Зачем?

— Ну, не одна же сидеть будешь? А Эдичка очень даже ничего, пока молчит, красиво оттеняет твои внешние данные.… И туповат, что весьма кстати. Малину не испортит.

О какой малине Юлька талдычит, мне было неведомо, но Эдичке я набрала, как только попрощалась с подругой и поднялась домой. На входной двери была надпись: «Чтоб ты сдохла», написанная краской. Я покачала головой, зашла в квартиру, и, вооружившись средством для снятия лака с ногтей, усердно оттирала художество около получаса. В итоге пятна синей краски остались, но надпись стала нечитабельна, а я, махнув рукой, отправилась обедать, а после — трудиться.

Эдичку я заприметила, когда вышла на балкон покурить. Мы договорились, что он зайдет за мной в половину девятого, и к этому часу я уже полностью собралась: изящная черная блузка, светло-синяя юбка в пол с разрезом до бедра, остроносые туфли на шпильке. Дополнили образ волнистые волосы, в художественном беспорядке ниспадающие до талии, скромные серьги и часы. Над волосами, кстати, пришлось особенно потрудиться, однако вид у меня был более чем достойный. Намучавшись со сборами, я решила выйти и быстренько выкурить сигаретку — пагубная привычка давала о себе знать, и, хоть курить я стала на порядок меньше, рука все равно иногда тянулась к пачке.

Затянувшись горьким дымом, я обозревала двор и заметила Эдичку. Тот шел, помахивая тощеньким букетом красных астр — где он его взял, Господи? — и сияя широченной улыбкой. Ради торжественного выхода Эдичка приоделся — на нем красовался серый пиджак и голубая рубашка, а вот рваные джинсы остались теми же.

Затушив окурок, я полезла за жвачкой и духами, и потопала к двери. С Эдичкой мы столкнулись у лифта, он пару минут смотрел на меня, раскрыв рот, а потом опомнился и засуетился:

— Ада, ты выглядишь просто.… На миллион баксов. Точно. Я счастлив быть твоим кавалером.

Я покосилась на Эдичку — сомневаюсь, что он когда-нибудь видел миллион баксов, но за комплимент поблагодарила. В клуб к Юльке мы явились ровно в девять, подружка уже ждала нас возле входа, и, вцепившись в мой локоть, горячо зашептала на ухо:

— Мусик уже здесь. В кладовке моей сидит, прикинь? Приехал заранее, но в зал не идет — хочет торжественно выплыть. Вроде как не пристало ему заранее на встречи подруливать. Идиот.

Представив Мусика в тесном Юлькином кабинете, я хихикнула. Нас с Эдичкой разместили за угловым столиком, откуда прекрасно просматривался вход, барная стойка и центр зала, где, по словам Юльки, и будут потчевать господа.

— Что закажем? — Эдичка скрупулезно изучал меню, а я так и видела, как в голове у него включился калькулятор. — Может быть, десерт?

— Может, — ласково прощебетала я. — Кстати, платит за наш ужин Юлька. Она мне в карты проиграла.

Эдичка воодушевился, и оживленно принялся просматривать страницу с винами, не забывая поглядывать на стейки. В итоге заказ мы сделали, выпили немного вина, и Эдичка сграбастал мою руку, одновременно пялясь в вырез моей блузки. Я же откровенно скучала — прошло сорок минут, и ни Мусик, ни загадочный Матвей пока не появились. Публики было мало, заняты лишь пять столиков, а музыка была приглушенной и медленной. И тут в дверях нарисовался Рамиль — обведя помещение мутным взглядом, парень нагло прошел к бару, уселся на высоком стуле и заказал виски. Следом за ним появились еще пять ребят — кто-то сел за столик, остальные прошли к бару или вовсе остались стоять у входа.

«Нехило Мусик подстраховался», — забеспокоилась я. Юлька, завидев Рамиля, шмыгнула на кухню, а официантки и вовсе сбились в кучку в углу. Прекрасно.

Ровно в десять Мусик, потрясая вторым подбородком, спустился в зал и занял место за центральным столом. Юлька с важным видом встала у бара, делая вид, что работает, и зорко посматривала на меня. Я не сдержалась и показала ей кулак, пока Эдичка доедал вторую порцию салата.

Матвей опоздал на двадцать минут. За это время Мусик выпил полбутылки пива, весь извелся, бедолага, и то и дело утирал пот со лба шелковым платком. С появлением Матвея атмосфера неуловимо изменилась — женская половина присутствующих ахнула и провожала его заинтересованным взглядом, официантки засуетились, а вот мужчины напряглись. Как и вчера, Матвей был не один — за его спиной маячили два амбала, оба бритоголовых и с наколками.

— Кто это? Ты его знаешь? — забеспокоился Эдичка, заметив, что я не отвожу глаз от Матвея.

— Нет. А ты?

— Впервые вижу. Наверное, друг Мусы.

«Друг» Мусика присел к нему за стол, и мужчины начали вести беседу. На деле говорил только Мусик — Матвей больше слушал, и изредка что-то спрашивал. С каждой минутой Мусик нервничал все больше, парни напрягались, а вот Матвей, похоже, забавлялся. Ничем другим его гадкую ухмылку я объяснить не могла.

— Потанцуем? — я вспомнила о том, что пришла не просто на халяву поесть, и повернулась к Эдичке. Тот приосанился, счастливо заулыбался и подал мне руку. Мы прошествовали ближе к сцене, Юлька переключила музыку, и наш сольный номер начался.

Танцевал Эдичка ужасно — два раза наступил мне на ногу, постоянно дышал куда-то в шею (видимо, думал, что это сексуально), стискивал мою талию так, что к утру на боках должны были появиться синяки. Но мои мучения прошли не зря — все присутствующие смотрели на нас, и Матвей тоже. Я же делала вид, что увлечена танцем, и ничего не замечаю, а когда Эдичка в конце полез ко мне с поцелуем, прошипела:

— Даже не думай.

Мило улыбаясь, я вернулась за стол. Эдичка вздыхал и терся где-то рядом. Юлька сияла, как начищенная ваза, и одобрительно лыбилась, позабыв про Рамиля. А зря — тот поедал ее глазами, и на Юлькином месте я бы всерьез забеспокоилась.

Через десять минут Мусик поднялся и покинул зал, сказав пару слов Юльке. Рамиль нехотя отправился за отцом, а вот его ребята остались. Как и Матвей. Немного подумав, я решила отослать Эдичку подальше, и попросила:

— Не принесешь мне зарядку из бара? Юлька обещала дать.

Эдичка помчался выполнять просьбу со скоростью лани. Я повернула голову в сторону Матвея, тот тоже, и наши взгляды на мгновение пересеклись. Демонстративно нахмурившись, я тут же отвернулась.

Не прошло и минуты, как передо мной возникла фигура амбала.

— Девушка, добрый вечер.

— Добрый, — царственно кивнула я.

— Пройдемте со мной, — переминаясь с ноги на ноги, пробасил амбал.

— Куда?

— Вон за тот столик.

— Зачем?

Амбал растерялся. Видимо, говорить с девушками он не привык, а силой тащить меня ему было неловко.

— С вами хотят поговорить.

— Если хотят, пусть сами и приходят.

Я уткнулась в телефон и исподтишка глянула в сторону бара. Юлька уволокла Эдичку в подсобку, и наверняка старательно ищет зарядку, которой у нее не было. Амбал тяжело вздохнул и ушел, а я стала ждать. К сожалению, ничего не происходило — Матвей выслушал своего охранника, но остался сидеть на месте. Зато вернулся Эдичка.

— Юля зарядку не нашла. Наверное, дома оставила.

— Что поделаешь, — печально проговорила я. — Мне надо домой. Мама сегодня ночует у меня, она будет волноваться. Вызови такси, пожалуйста.

Новость о маме Эдичку сильно огорчила, но такси он вызвал. Мы расцеловались с Юлькой, сели в машину и отбыли. Эдичку я высадила возле перекрестка — признаться честно, более я терпеть его не могла, и с наслаждением представила, как сейчас поднимусь домой и скину ужасно красивые и неудобные туфли.

К счастью, никаких сюрпризов под дверью не было. Я спокойно зашла внутрь, приняла душ, покурила и написала Юльке сообщение, что добралась. Юлька ответила, когда я лежала в кровати, написав короткое: «он на тебя запал», я послала недовольный смайлик, и уже хотела убрать телефон, как он зазвонил. Большая Великая Любовь дала о себе знать.

— Алло, — я уставилась в потолок и приготовилась к очередной пакости от Тимура.

— Что делаешь, милая?

— Сплю.

— Надеюсь, одна?

— Одна, в гордом одиночестве и бабушкиных панталонах. Что надо?

— Грубишь, — констатировал Тимур. — На тебя не похоже. Плохой вечер?

— Плохой день.

— Что, Эдичка не соответствует твоим требованиям?

В голосе Тимура отчетливо слышались нотки самодовольства. Разозлившись, я брякнула:

— Напротив. Он оказался мужчиной моей мечты.

И бросила трубку, включив беззвучный режим. «Так тебе, подлецу, и надо», — мстительно подумала я, закусив уголок подушки и стараясь не разреветься. «Придурок». Естественно, ни о каком сне речи не шло, я вскочила, побегала по квартире и села пить кофе.

— Придурок, — злобно повторила я, пялясь во двор. На улице было тихо — моя квартира располагалась в благополучном районе, поэтому все жители спали, скамейки и детская площадка были пусты.

Мое внимание привлек свет фар. Во двор медленно въехал черный Сабурбан — сделав круг вокруг площадки, автомобиль чуть притормозил перед моим подъездом. Сердце мое неприятно екнуло, но машина проехала дальше, а потом и вовсе покинула двор.

— Черти что, — рявкнула я, допила кофе и отправилась спать, предварительно проверив замок на двери.