Ален Айри в Харатане

Артём Балакирев

Несправедливость. Отчаяние. Безысходность. В нашем мире полно этого «добра». Но что, если Вам выпадет шанс всё изменить? Что, если Вам предложат сыграть роль Бога? По какому пути Вы поведёте этот мир?Алену представилась такая возможность. Из смертного он в одну ночь становится богом! И сразу же в его услугах нуждается целый мир под названием Айр. Конечно, будут трудности на пути, но, в конце концов, у него есть всё необходимое, чтобы перекроить вселенную и сделать из неё идеальный мир.

Глава 1. Гараб

Струйки дыма, которые видел Ален, оказались не так близко, как он думал, и в итоге стало слишком темно. Боясь заблудиться, он решил переждать до утра, а там, возможно, вновь будет видно, куда идти. Ни зажигалки, ни спичек не было, поэтому от костра пришлось отказаться. Вместо этого Ален собрал ветки, чтобы на них спать, и нашёл себе место для ночлега, рядом с большим камнем. В детстве Ален ходил в походы в лес, но ему не очень-то и нравилось, да и городская жизнь слишком изнежила его. Поэтому, проснувшись утром, он понял, что замёрз, и всё тело ломило от веток. Встав, он заметил, что местами его мучает сильный зуд, наверняка покусали какие-то насекомые. Выругавшись громко, он огляделся. Хотя было слишком рано и только-только светало, но струйки дыма были видны и казалось, что они на таком же расстоянии, как и вчера. Хотелось есть и мучила жажда, и Ален решил во что бы то ни стало дойти сегодня до места, откуда поднимаются эти струйки дыма. В его голове уже не осталось места мыслям о вчерашних происшествиях, о его соучастниках, о странном Тиэле и прочем, жажда и усталость брали своё. Всё, что происходило, казалось каким-то сном, который никак не может окончиться.

По пути Алену попадались грибы и ягоды, но он не хотел рисковать, вдруг отравится, да и слишком торопился добраться до струек дыма. Пройдя пару часов, Ален наткнулся на ручей. Вода в нём была прозрачная, солнце отражалось и переливалось на поверхности воды. Ручей был небольшой, всего полметра в ширину, но от него веяло прохладой, и приятный звук журчания заставил Алена броситься к нему. Ален не присел, а лёг рядом с ручьём, чтобы прямо так похлебать свежей водицы. После первого глотка он сразу сплюнул, вскочив на ноги, и стал поносить белый свет почём зря. Вдруг он услышал хихиканье. Обернувшись, он увидел маленькую девочку со светлыми волосами, которая сказала ему:

— Дядя, не пейте отсюда воду, потому что наши козы пасутся чуть выше и могут, ну это, испортить её.

— Я уже догадался, — ответил Ален. — А как тебя зовут? — спросил он, но вместо ответа девочка опять захихикала.

— Идёмте за мной, я покажу вам, где есть чистая вода.

Она проводила его до деревянного домика, рядом с домом сидел старик и что-то выстругивал своим ножом.

— Ата, кто это с тобой? — вставая с места, спросил старик. Он сжимал в своей руке нож, с опаской глядя на незнакомца.

— Деда, я не знаю, кто этот дядя, но он пил воду с козьими каками и ещё он разговаривает смешно, — сказала маленькая Ата и убежала.

— Меня зовут Ален.

— А меня Гас. Откуда вы пришли?

— Я пришёл издалека… Очень издалека.

— Да, оно и видно. Хотя мы друг друга понимаем, но так, как вы разговариваете, здесь уже лет двести никто не говорит.

Ален ничего не понимал, он не видел никаких отличий в их речи. Но это было не совсем так: они говорили, но на таком языке, которого Ален не знал, да и он сам говорил такие слова, которые никогда не слышал прежде. Спустя какое-то время он стал замечать это и вначале даже испугался, но потом вспомнил прощальные слова Тиэля о том, что в его голову теперь вложены основные языки этого мира. Видимо, они были основными лет двести назад, но как так получается, что он может понимать язык, не зная его, до разуменья Алена не доходило.

Старик оказался гостеприимным хозяином. Напоив свежей водой, накормив супом с мясом (наверняка, козы), предложил остаться у него на несколько дней. Как выяснилось, те струйки дыма, которые видел Ален вдалеке — последствия огромного пожара, который был устроен «лесными разбойниками» в ближайшем городе. Город назывался Гараб, и, по словам старика, в нём проживало около миллиона жителей. Один из шести крупнейших городов империи, расположенных на границе для её охраны. Империя, в которой оказался Ален, называлась Кассалидельтри. И много чего ещё болтал старик… Но самое изумительное — по разговору с ним Ален понял, что в этом мире существует магия! Да-да, самая настоящая магия, но не каждому дано владеть ею.

Через пару дней Ален собрался идти в Гараб.

— Ален, а вы уверены, что вам стоит отправляться в этот город? Всё-таки иностранцев в пограничном городе не очень-то любят, да и лесные разбойники могут захватить вас.

— Мне всё равно нужно будет связаться со своими людьми, — ответил Ален.

Так как за эти дни старик практически говорил без умолку и порой задавал неудобные вопросы, Алену пришлось выдумать историю о том, что он из другой страны и имеет большое имение, но проделав длинный путь, его группа была атакована кем-то вроде лесных разбойников. И с тех пор он в одиночестве блуждает по незнакомому лесу.

— А разве вы не боитесь лесных разбойников? Живя прямо посреди леса? — спросил Ален.

— Нет. Они не трогают простых людей. Сами по себе они вроде творят хорошие дела… Но только никому не говорите, что я вам это сказал.

— Хорошо. Ну, я пойду, — с этими словами Ален вышел из дома. — Прощай, Ата! — сказал он девочке, которая возвращалась домой после утреннего ухода за козами.

— Не «прощай», а «до свидания», — ответила девочка и показала ему язык, затем нахмурившись, зашла в дом.

За эти дни Ален подружился с ней. Ата также любила болтать, как и её дед, но с ней было приятно гулять, она постоянно улыбалась и вытворяла мелкие проказы, которые развлекали Алена.

— До свидания! — крикнул он ей. С улыбкой Ален направился по той тропе, которую ему показывала Ата, прямо в Гараб. Слова Тиэля раздавались у него в сознании время от времени: «Ты — бог этого мира… Только не говори об этом, а то можешь умереть…» Что за чушь? Как бог может умереть? А может быть, он имел в виду что-то другое? Но минимум, что должен Ален сделать, так это выяснить всё о магии, если в этом мире он бог, то действовать он должен именно через магию. Особенных сил, кроме говорения на другом языке он в себе не заметил, и то, те силы были «подарены» Тиэлем.

Тропа была широкой и хорошо утоптанной — видимо по ней каждый день кто-то проходит — но в этот день Алену никто не попался на пути. Идти было легко, хотя в его душе была неопределённость, он не знал, что делать дальше, что он предпримет, когда попадёт в Гараб. Старик одолжил ему немного монет, сказал, что этого хватит, чтобы пару раз перекусить, если вдруг он не сможет сразу связаться со своими людьми. Но внутри помимо неопределённости теплилась странная, безосновательная надежда: «А вдруг пронесёт?». Ален не вспоминал или не хотел вспоминать слова старика, что лесные бандиты не трогают хороших людей, а город они подпалили — ну его. Все эти мысли только мешают, ведь нельзя вечно жить в домике старика, несмотря на страхи надо двигаться вперёд. Так, борясь внутри с собой, Ален не заметил, как пролетело три часа, и он уже подходил к Гарабу. От его мыслей его оторвала картина «ворот» в город, а точнее, того, что от них осталось. Две каменные башни высотой около двадцати метров (это выше пятиэтажки), были по сторонам покрыты чёрной сажей, ворот… не было. Между двумя башнями, где предположительно должны были располагаться ворота, был пустырь чёрного цвета. Около двух десятков людей стояли между этими башнями, видимо, это была охрана. Подойдя ближе, Ален увидел панораму города за бывшими воротами. Кроме чёрных руин ничего не было видно: хотя вдалеке и виднелись целые здания, но они находились на расстоянии более километра от входа в город. Пожар… Скорее, похоже на то, как будто эту часть города опалили напалмом. Вся земля была выжжена, пепел повсюду. В голове Алена никак не могла вырисоваться картина, каким образом «лесные разбойники» смогли такое устроить. Спалить дотла ворота высотой где-то в двадцать и длинной в десять метров, в радиусе километра уничтожить все дома и всю землю; если в этом районе города и были когда-то дороги, то теперь от них и следа не осталось.

Подходя ближе к стражам, Ален ощущал, что ему становилось всё больше не по себе. Они выглядели враждебно настроенными; о чём-то переговариваясь, они смотрели на него.

— Здравствуйте, — произнёс Ален.

— Кто ты?! — гаркнул один из них. Ни намёка на вежливый тон — может, это вовсе и не стражи города?

— Меня зовут Ален, я…

— Какая разница, как тебя зовут, — перебил его тот же человек, — я спросил, кто ты. Если у тебя нет печати, то тебе никакие слова не помогут, приятель…

О чём он?! Какая печать??? На их лицах появились злобные ухмылки. Сердце упало вниз, ноги задрожали. Бежать!

Ален развернулся, сделал пару прыжков, а потом упал на землю, быстро теряя сознание. Очнулся он уже в каком-то тёмном месте. Холодно… На нём нет одежды! И на полу вода. Всё тело ломит, трясёт от холода, ничего не видно. Ален попытался подняться во весь рост, но у него не получилось, его голова стукнулась обо что-то твёрдое, из горла донёсся хриплый стон. Понемногу он начал приходить в себя, вспоминая то, что было: последние слова стража, он бежит, слышит странный звук, а потом падает в обморок. Вот тебе и пронесло!

Он попробовал пойти на ощупь, вокруг четыре стены и невысокий потолок, малое замкнутое пространство. Пахло отвратительно. Всё это напомнило ему камеру, в которую его посадили буквально несколько дней назад, но та камера была хоромами по сравнению с этой. А может, это вовсе и не камера, а могила. От этой мысли всё внутри Алена вскипело, он начал стучать по стене, но удары были глухими, затем попытался кричать, но вместо крика выходил хрип.

«Успокойся, спокойно, спокойно», — твердил он себе. Пытаясь прислушаться, он перестал дышать, на миг ему даже показалось, что сердце перестало биться, но он ничего не услышал.

Ален потерял счёт времени, он был сильно измождён. Прилечь было нельзя: ледяная вода под ногами не позволяла даже думать об этом, ноги гудели и леденели, очень хотелось выпрямиться и вдохнуть свежего воздуха. Хотелось есть и пить, на полу оказалась не совсем вода, по вкусу она сильно отдавала мочой и ещё чем похуже. Сильно хотелось спать. Иногда тело не выдерживало усталости и падало, после этого сон отступал, но в ответ тело начинало стонать и дрожать по — страшному. Ален был не против того, чтобы умереть, лишь бы это мучение поскорее окончилось. Если бы только знать, как устроить это.

Сознание работало с перебоями, поэтому Ален не сразу понял, когда комната озарилась светом. Только после того, как он услышал окрик, доносящийся сзади, он обернулся и увидел, что стены нет, но во всю её ширину открыт проход.

— Выходи, пёс! Повезло тебе, всего сутки просидел.

Человека, который говорил это, Ален не видел, лишь размытый силуэт. Он вышел из своей камеры и последовал за ним. Глаза привыкали к свету несколько минут, человек, который шёл впереди, держал в руках факел и дубину, факел не был зажжён. Мозги так и не хотели работать, но Ален инстинктивно понял, что любое неповиновение будет наказано ударом дубины или чем-нибудь похуже. Идущий впереди Алена, остановился и кивнул головой в сторону. Пройдя вперёд, Ален увидел дверь, которую открыл сопровождающий. Зайдя внутрь, он оказался в помещении наподобие душевой, но очень странной. Освещения не было, вода текла прямо с потолка и утекала сквозь пол. Сопровождающий зажёг факел и вставил его в стену комнаты, сам закрыл дверь.

Вода была холодной, но зато чистой. Ален в первую очередь утолил жажду, а потом принялся избавляться от своего зловония. Холодная вода взбодрила его, и мозги начали соображать. Он был пленником? Или что-то вроде этого… Но что с ним будет теперь? Ему «повезло» провести в той камере всего лишь сутки, значит это не редкость, и таким образом его и подобных ему нарушителей хотят смирить. А что, собственно, он нарушил? У него не было пропуска, но он и не пытался проникнуть в город.

Ален всё понял, когда сопровождающий, отворив дверь, вывел его из душевой, а затем из помещения на улицу. На улице стояло, подобно ему, множество нагих людей, вокруг находилось несколько человек в одежде и с дубинами. Хотя они были не нужны, все нагие люди покорно стояли, смирённые, никто не двигался и не разговаривал.

— Хорошо. Постройте их! — скомандовал чей-то голос, и люди с дубинами начали расставлять нагих в шеренгу. Ален увидел молодого длинноволосого блондина в багровом плаще и ярко-красном наряде.

— Эту пару отдельно! Они — ценный товар, — сказал он, указывая на двух совсем молодых девушек, у которых лица выражали, пожалуй, самое сильное отчаяние среди присутствующих. Алена пропихнули в дальний конец шеренги, вместе с ним стояли худые и сильно израненные люди, в основном мужчины.

Два человека принесли деревянный подъём, метр на метр и высотой с полметра. Тот, который командовал всеми, забрался на этот подъём и отдал ещё один приказ о том, что можно начать торги. После этой фразы у Алена развеялись последние капельки сомнений и надежды. Да, это человеческие торги, а он в качестве товара на этих торгах. Человек на подъёме заговорил:

— Господа! Добро пожаловать на сегодняшнюю ярмарку! У нас сегодня особенное предложение, даже два! Обратите внимание на этих, — он указал рукой в сторону девушек, — молодых и красивых девственниц, они даже никогда не касались и не видели мужчины, сегодня их первый день.

В толпе покупателей началось явное оживление, длинноволосый блондин был доволен, оглядывая толпу.

— Рэзон, не тяни! Какая начальная ставка? — выкрикнул кто-то из толпы.

— За такую диковинку я приму только международную монету, сто церр! — толпа начала возмущённо гудеть.

Рэзон выдержал паузу, затем сказал:

— За обеих. Я не стану продавать их по отдельности.

После этих слов толпа сильно оживилась, начались торги. Люди прибавляли по одной, по две, иногда по пять церр. Итоговая цена составила почти в три раза больше стартовой. По виду Рэзона можно было сказать, что он весьма доволен. После того, как девушек увели обратно в здание и тот, кто их купил, удалился, людям позволили подходить к рабам и осматривать их. Рэзон сказал, что за других рабов можно платить чем угодно, но чтобы это было равноценно установленной цене, после чего сам он удалился в помещение. В начале шеренги стояли самые хорошие рабы, они не были худыми и их тела не украшали следы от истязаний, также их лица не были наполнены ужасом. Некоторые женщины даже улыбались, когда к ним подходили, как будто рекламируя себя, мужчины были мускулистыми и рослыми. В конце шеренги, там же, где находился Ален, стояли самые худшие рабы: изуродованные и худые. На лицах у них было либо отчаяние, либо ужас, и только у нескольких, самых обезображенных — скрытый гнев и ненависть. В какой-то степени можно сказать, что Алену повезло, так как худших рабов никто не желал ощупывать и проверять. Если их и покупали, то подходили к надзирателю с дубинкой и договаривались о количестве. Время шло, толпа постепенно рассасывалась, нагая шеренга тоже редела. Какой-то полный человек подошёл и, указывая на Алена, спросил у продавца:

— А почему этот выглядит совсем неплохо в сравнении с остальными из его группы?

— А, этот… Его доставили только вчера, сложно сказать какой он, но вроде вёл себя тихо.

— Значит, на него нет никаких гарантий?

— Также, как и на всех из этой группы! Хочешь именно его? Тогда доплачивай (оказалось, что выбирать из этой группы нельзя), он обойдётся тебе втрое дороже.

— Хм… конечно, он в итоге может оказаться более дорогим, но не настолько. Я хорошо разбираюсь в них. Посмотри на его лицо, он явно не слабовольный. Я плачу двойную цену, и на этом всё, тем более, что всё сверх нормы ты забираешь себе, ведь так?

— Ладно, забирай! Проклятый шиозоркиец, — продавец живого товара выглядел достаточно довольным, видимо, немного платили ему за это дело.

— Следуй за мной, — сказал полный человек, обратившись к Алену, — у меня есть одежда, не будем терять времени. Теперь я твой хозяин, зови меня просто хозяин. И запомни: мне хватит сил, чтобы справится с сотней таких, как ты, даже не вздумай учудить чего-нибудь.

Ален прошёл за своим хозяином. После всего, что случилось, он и не думал сопротивляться. Выглядел он богато: короткая стрижка с небольшой бородкой, чёрные волосы, тело было полным, на каждой руке было минимум по шесть перстней, с шеи свисала золотая цепочка с драгоценным красным камнем. Подойдя к карете, в которую была запряжена пара, хозяин достал оттуда штаны и рубаху, затем ещё откуда-то сандалии. Одевшись, Ален хотел было зайти в карету, но его хозяин сказал ему, чтобы тот не отставал и, закрыв дверь, тронулся.