Зорох

Артур Иванович Жейнов, 2019

Слишком часто нашим героям везло в первой книге. И этого мы им не простим. Цена удачи будет высока. Новые враги куда сильнее и хитрее прежних. Они могущественны, умны и непредсказуемы. Героям не выстоять. Нет сомнений, они обязательно погибнут, и уже скоро. При условии, конечно, что все пойдет по нашему плану. Дизайн обложки Жейнов А.И.

Глава 5

Медленно, глоток за глотком, Эмистан опустошил кубок. Мариша прильнула к владыке, поцеловала в губы, и, после короткого поцелуя, провела ладонью по его щеке.

— Ну иди, — прошептала она. — Мне страшно. Пусть это уже закончится.

Эмистан хотел еще раз прижать ее к себе, но девушка слегка отстранилась, и отвернула лицо.

— Не надо… Иди Эмистан.

— Леман не верит в бога, — произнес он, мельком взглянув на эрла. — Иногда он произносит его имя, но не верит. А я верю. Бог всегда со мной. Тот который знает прислал мне тебя. Не будем расставаться. Хочу, чтобы ты всегда была рядом.

— Будем вместе, пока мы живы, — ответила она. — Тебя ждут.

— Тогда давай жить вечно. — Эмистан усмехнулся, встал боком к арене, и, уверенно держа руку на мече, посмотрел вниз. Там волнительно вышагивая по краю смертельного круга, его уже дожидался Стах. Разминаясь, он делал короткие взмахи мечом, крутил шеей, и без конца поправляя шлем, поглядывал на балкон владыки. Он заметно волновался. Эмистана забавляло это. Он постоял бы еще, лишь бы подольше насладиться его страхом, но тянуть больше нельзя — барабаны смолкли, и трибуны затихли в ожидании.

Спускаясь по белым мраморным ступеням, Эмистан запнулся и чуть не упал. «Проклятье» — выругался он, с трудом сохраняя равновесие. По трибунам, как шелест листвы в парке, пронесся еле уловимый недовольный шепот. Будто читая мысли Лемана, Эмистан взглянул на балкон, и успокаивающе махнул рукой.

— Все в порядке. Эти ступени никуда не годятся, — смеясь, произнес он. — Они не рассчитаны на мой широкий шаг. Измельчал народ. — Он думал, что увидит рядом с Леманом Маришу, но на балконе ее почему-то не было, и это сначала его расстроило, а потом неожиданно развеселило.

— Тритоново племя, — выругался Эмистан, когда запнулся второй раз. «Хорошее вино научились делать, — подумал он, и с этой мыслью пришло первое неприятное предчувствие. — Хорошее, вот только не вовремя».

Он снова взглянул наверх.

— Куда им тягаться со мной, когда я для самого себя непредсказуем?! — пошутил он. Холодное, задумчивое лицо Лемана снова развеселило его. Удивительно — смешным сейчас казалось все, что раньше раздражало, или настораживало. Не было ни страхов, ни сомнений, только веселое безразличие, и небывалая уверенность в собственных силах.

Перед владыкой опустили мосток, по которому он должен был добраться в Круг смерти. Подходя к нему, Эмистан вытащил из ножен меч, и тут же уронил его в песок арены.

«И все-таки что-то здесь не так» — снова подумал он, чувствуя, как странно меняется его настроение. То паника, то беспричинная радость накатывали волнами овладевая сознанием. Он чувствовал, что руки его слабы, а ноги не слушаются, но еще не понимал, что жизнь в опасности. Думал только о том, что будет смешон, если выронит меч еще раз, или не дай бог, свалится в ров.

Леман не сводил с него глаз. Эмистан, конечно мог валять дурака, просто из вредности, чтоб в очередной раз позлить его, но эта игра, слишком затянулась. У каждого есть свой внутренний колокол, который предупреждает об опасности. И этот колокол давно уже должен был разбудить его страх, и подчинить волю одному желанию — выжить.

Леман обратил внимание на бокал, из которого пил Эмистан. Невозможная, но все объясняющая догадка, звякнула где-то в подсознании, как потерянный ключ в подкладке. Он посмотрел по сторонам, и только сейчас заметил, что Мариша, которой так не терпелось попасть на балкон, куда-то ушла.

Трибуны зашумели — Эмистан вошел в круг. Мостки поднялись вверх. Только один из них опустится обратно, чтоб поднять победителя над пламенем. Вновь ударили барабаны, вспыхнул ров, окружая дерущихся огненным кольцом.

«Соберись, — с отчаянием взмолился Леман. — Прошу: соберись! Теперь пора! Теперь, самое время!» Но Эмистан не слышал. Казалось, совсем не понимает, что происходит, и где находится. Не спеша, покачиваясь, он шел к Стаху в центр круга, бездумно глядя себе под ноги. Эртукийский клинок Лемана тянулся за ним в вытянутой руке по песку, как бесполезная палка.

Эрл взял в руки пустой бокал, и обратил внимание на белый налет, который остался на высушенном дне. Поднес поближе к носу, понюхал и с трудом, но уловил ядовитый горчичный запах. Отшвырнув бокал, Леман бросился вниз по ступеням, но было слишком поздно. Он что-то кричал, но рев толпы на трибунах заглушал его крики. Возбужденный подбадривающий рев харпийцев, сменился воплем отчаяния и боли. Леман понял, что произошло что-то ужасное и непоправимое. Барабаны стихли, а люди кричали все сильнее. Леман пробился через солдатское оцепление, выскочил на арену, и остановился перед горящим рвом.

За высоким огненным пламенем был виден только блестящий шлем Стаха, отблескивали стальные накладки на плечах, появилось и исчезло его испуганное и вместе с тем радостное лицо.

«Эмистан ранен, — твердил себе Леман, пытаясь заглянуть в круг. — Он не стоит, но он только ранен. Еще не кончено! Он встанет! Он еще может бороться!..»

На несколько секунд ветер разогнал пламя, и Леман, наконец, смог увидеть Эмистана.

Владыка стоял на коленях, и у Лемана перехватило дыхание. «Жив» — решил он, и на какую-то секунду испытал прилив невероятного радостного волнения, почти счастья, но эта волна мгновенно схлынула. Эмистан был мертв. Упасть ему не давал меч, который проткнул ему грудь, и вошел аж до рукояти. Лезвие вышло из спины и ткнулось в землю. Тело не соскальзывало по мечу на землю, только потому, что владыка перед смертью крепко двумя руками вцепился в рукоять, и не хотел отпускать даже теперь.

Лемана охватила злость и отчаяние — он был готов на любой безрассудный поступок. Только ров и предательское пламя отделяли его от Стаха, не давали убить прямо здесь и сейчас. На секунду боль утраты взяла над другими чувствами. Леман закрыл глаза, пытаясь осознать случившееся. Не стало его брата, не стало лучшего друга, не стало какой-то части его самого.

То, что произошло в Кругу смерти, не было поединком. Здесь состоялась казнь — дерзкая, жестокая и ужасная по своим последствиям. Ступив в Круг смерти Эмистан уже не видел Стаха. Земля уходила из под ног — трибуны, песок арены и пламя потеряли свои очертания, стали просто размытыми серо-желтыми пятнами. Руки не слушались, и даже глаза уже не смотрели в нужную сторону. Он утратил контроль над телом и мыслями. Чтобы не упасть пришлось упереться на меч, и своим первым ударом противник выбил эту опору из его рук. Вторым ударом Стах пронзил его своим мечом, и, наваливаясь всем телом, несколькими толчками проколол насквозь.

Взгляды Лемана и Стаха пересеклись. Злой отчаянный взгляд Лемана, и самоуверенный, надменный взгляд Стаха. Взгляд триумфатора. Взгляд, в котором чувствовался вызов и презрение.

На трибунах творилось что-то невообразимое. Вся толпа разом подалась вниз. «Измена!.. — сдавленно, надрывно кричали ото всюду. — Измена!.. Смерть Ротрикам!..» Солдаты харпского оцепления с трудом сдерживали их натиск. Владыки девяти Миров занимали нижние ряды. Вся их многочисленная охрана была сегодня с ними. Часть охранения, прикрывая владык щитами, уводили их к выходам, которые вели в скрытые под трибунами залы. Остальные, щетинясь мечами и копьями, заняли круговую оборону, готовясь к тому, что харпийцы не смогут сдержать натиск разгоряченной толпы. И скоро, вполне предсказуемо, этот неудержимый поток прорвался сквозь оцепление сразу в нескольких местах. Безоружные люди наткнулись на непроходимую преграду копий и мечей. Верхние ряды теснили тех, кто находился внизу, и остановить эту давку было невозможно. В считанные секунды от мечей ромульцев и отийцев погибли десятки, если не сотни харпийцев. Солдаты оцепления еще сдерживали натиск, но в их действиях уже не было уверенности, ведь за их спинами гибли соотечественники.

Над ареной, на удивление громко и отчетливо раздался приказ Лемана

— Солдаты, развернуть копья! Атарьер рух! — несколько раз крикнул он. — Атарьер рух! Наши враги за нашими спинами! Смерть Схале! Смерть Адломе! В атаку!

Вся восточная и южная сторона подчинялась Леману. Командирам корпусов даже не пришлось повторять приказ эрла. Солдаты сами бросились в бой. Леман был на самой арене и скоро оказался в гуще схватки. Злости его не было предела, и он наносил один смертельный удар за другим. Он так увлекся схваткой, что в какой-то момент оказался посреди вражеского отряда, и его верно бы зарубили, но верные охранники, крепкие, как дубы, бородачи из Диких земель, отбили своего хранителя.

Воины северного и западного оцепления подчинялись Харуму Адию, но и они развернули свои штыки. Сам Харум Адий, как растворился — его не было ни видно, ни слышно.

Численное преимущество скоро дало о себе знать. Болейцы и заптийцы были перебиты, адломцев осталось не больше полусотни. Ромульцам досталось меньше всех. Почти все они бросили свои мечи и упали на землю. Керчаки, мордовцы и воины Схалы еще защищали входы коридоров, в которых скрылись их владыки.

Чувство мести обжигало сердце Лемана, злоба с каждой секундой только разгоралась в нем. Он уже представлял срубленную голову Стаха, видел корчащихся в смертельной агонии владык, и порубленные на мелкие части «лапы» паука. Но что-то изменилось. В какой-то момент он заметил перед собой посеребренную харпийскую кольчугу. Такую носили штурмовики эрла Маера из пригородных гарнизонов. Леман еле сдержался, чтобы ни нанести удар. Опешив, он поднял голову, и увидел, что серебряные воины уже поднимались по ступеням трибун; они вклинивались в толпу, постепенно разделяли ее на множество частей. Неудержимый искрящийся поток проникал на арену через главные ворота. Огибая Круг смерти, «серебряные» заполняли собой все пустое пространство. Отгораживаясь щитами, они оттискивали все дерущиеся стороны друг от друга, перегораживали проход к коридорам и залам, в которых укрылись владыки. Бой постепенно сходил на нет.

— Леман, — услышал эрл голос Харума. Он повернул голову и увидел старика, возле кованной решетки входа, к которому он так хотел пробиться. — Это я привел их, — сказал он. — Этот бой закончен Леман. Отзывай людей.

— Я не собираюсь отпускать их! — крикнул эрл. — Они отравили Эмистана! Они убили моего брата. Домой они вернутся без голов! Пусти меня Харум. Не вынуждай меня проливать кровь харпийцев. Нам хватит сил прорвать оцепление. Не стой на моем пути!

— Мы не можем убить владык всех Миров Пятигорья.

— Можем! Они могут убить нашего, значит, и мы можем убить всех их.

— Кого ты собираешься убивать, Леман? Карт Натий и Талин Ротрик уехали из Харпы еще утром. Это они придумали убить Эмистана. Они знали, что ты станешь мстить. Ты убьешь владык, которые остались здесь, и тогда войны нам уже не избежать. И поверь, эта война будет стоить дороже ста тысяч ромбов…

— Но Эмистан!..

— МЕРТВ!!! — перебил его Харум. — И скоро у нас будет новый владыка, — сказал он уже тише. Помолчал немного, еле заметно поморщился, и дабавил: — А Сифеас жив. И пока еще жив Аль. Пока… Вот о чем надо думать.

С необычным проворством для старика, Харум залез на бетонный парапет.

— Командиры первого оцепления, слушайте меня! — крикнул он. — Приказываю: опустить оружие, и отступить! Бой закончен! Уводите солдат с трибун!

— Солдаты не слушайте его! — крикнул кто-то в толпе. — Старик вместе с ними! Харум предатель! Измена!..

— Измена!.. Измена!.. — поддержали его десятки голосов. Трибуны заволновались с новой силой. Опять зазвенели мечи. Солдаты оцепления ринулись к проходам, толпа толкала их в спины, и постепенно «серебряные» стали отступать.

— Леман! — крикнул Харум эрлу. — Останови их! Останови, пока еще можешь!..

Харум был прав, Леман понимал это, и как ни хотелось довести начатое до конца, но надо было остановиться.

— Щит на плечи! — скрипя сердцем, крикнул он своим бородачам, и через секунду один из них вытащил и поднял над головой деревянный круглый щит. Он, и еще трое других поставили его на плечи, и подперли шеями. Давка была ужасной, с большим трудом, но Леман все же смог вскарабкаться на эту качающуюся платформу, и, возвышаясь над толпой, стоя на одном колене, приказал отступить.

— Солдаты назад! — кричал он снова и снова! — Назад! — повторял, пока, наконец, его не услышали. Натиск стал ослабевать, щит Лемана перестал качаться и он смог встать в полный рост. — Поднять копья, мечи в ножны! — произнес он охрипшим, но все еще громким и уверенным голосом. — Командиры первого и второго оцеплений уводите отряды через главные и восточные ворота! Третье оцепление выходит через северные.

На мгновенье стало тихо, и уже через секунду, над трибунами раздались зычные команды командиров:

— Первый аклертит, конец атаки! Отступить на центр! Стройся на выход!.. Второй аклертит, конец атаки! Отступить на центр! Собраться на исходной!.. Третий аклертит, конец атаки! Атарьер рух! Всем идти к восточным воротам!.. Четвертый…

— Леман посмотрел на Харума. — Народ с трибун пойдет через западные. Пусть твои организуют, — сказал он устало, и повернулся к арене. Там, в Кругу смерти все еще стоял на коленях, пронзенный мечом Эмистан. Он так странно держался за рукоять, что казалось, проколол себя сам. Голова его была опрокинута лицом вверх, глаза смотрели в небо, дымный ветер трепал черные вьющиеся волосы. Когда-то, кажется, это было лет десять назад, они плыли на «Грозном владыке» по Бескрайнему морю на север Диких Земель, чтобы выбрать подходящую бухту, и построить на берегу Новый город. Леман вспомнил, как выхаживая вдоль правого борта, Эмистан часами смотрел на линю берега. Ветер тогда так же трепал его длинные густые волосы. И однажды он поднял руку, посмотрел на Лемана, и тыча пальцем в сторону нескольких завалившихся рыбацких изб, на изъеденном волнами каменистом берегу, крикнул: «Здесь! Здесь будет первый северный порт! Здесь мы построим город!»

Леман будто бы ждал, что сейчас он повернется так же, как тогда, но он оставался неподвижен. Руки, кожа лица и даже губы стали белыми и твердыми, как мрамор.

Стаха уже не было. Мост, по которому он ушел, окруженный черным дымом, полыхал надо рвом.