Чёрные облака, или Ты не останешься здесь! Научно-фантастическая повесть

Артур Журавлёв

На планете Троигенда существует отсталая, но подобная земной цивилизация. За ней установлено постоянное слежение прогрессоров. Но вдруг на благоприятной для поэтапного развития цивилизации планете начинается усиление тектонической активности, изменение климата. Обрушиваются природные катаклизмы, угрожающие гибелью молодой цивилизации. Объявлена срочная эвакуация наблюдателей и прогрессоров. Но Ромашов нарушил Устав – вступил в близкие отношения с туземкой, открылся и дал ей земное имя Настенька…

***

Она гладила его по волосам и внимательно смотрела ему в глаза. Большие, карие, глубокие и непроглядные, как две Марианские впадины на Земле. Что за ними скрывается, выдавали только мягкие движения рук и нежное, тихое дыхание. Совсем не так, как все эти звуки, что постоянно доносятся из-за стен его жилища. То крики, то рев, то визг, а то грохот разрывов…

— Настя… — засмеялся вдруг он и погладил её ладонью по щеке. Она улыбалась одними глазами, черные растрепанные волосы спадали до плеч, — Ты на ведьму похожа…

— Что?

— Ну, это… — он попробовал подобрать пару слов, точных и безобидных, чтоб объяснить кто же такая ведьма… Но отмахнулся мысленно и ещё больше рассмеялся, представив Настю в ступе и с метлой, летающую над обезумившими местными… Те кричат: «Воздух!» — если у них есть такое слово, и что её надо сжечь (такое есть) и стреляют по ней из катапульт большими зелеными пузырями. От этой картинки он ещё больше рассмеялся и поцеловал её в губки:

— Не важно!

Она пожала плечами.

— Ну ладно. Ты сегодня не уходишь чепарить?

И сразу всё погрустнело. Навалилась тоска, нет, не зеленая. На него обычная тоска уже давно не находила. Тут, на Троигенде, единственной живой планете системы Караган, два белых карлика ей светят, тоска тут… Бесцветная, безвкусная, беззвучная — оглохли уже все от нескончаемого грохота, зато страшно смердящая! Помои, трупы, гниль. Еда и та гнилая, здесь питаются падалью, причем специально — почему, прогрессоры разобрались. И доказали даже, что местные вполне могут есть «нормальную», по нашим земным меркам, пищу. Но… Падальщики! Ждут пока полежит, а потом в рот. Собирают целые компостные кучи, собственное, простите… Вот. Зубы не чистят. Евгений Ромашов, прогрессор-контроллер сектора 5, ДП-5, в первые дни подойти даже ни к кому не мог, пока не по привык. Долго приживался, месяц. Но еду готовил только свежую, ну или какой-то там запредельной десятой свежести, главное не гнилую… И Настю приучил. С боем не вышло, а вот по любви уже — еда стала съедобной, по его понятию. А ей было всё равно! Кстати, Настю отнюдь не звали Настей, это Ромашов её так назвал. Она — местная, служанка его. Каждому чепару, должность, вроде дипломата, как крингу (аристократу), полагалась кушатка — то есть она — Ныт. Всё тут, какое-то, жуткое… Красивой, очень нежной, тонкой как оказалось девушке — и такое имя.

— Ну какая ты — Ныт? Настя. Давай, я буду звать тебя Настя? Настенька…

По любви отозвалась.

— Ты уйдешь?

— Чепарить… Не хочу… — Ромашов погладил её по плечам, — Но придется, что делать. Ург Мак беситься будет.

Она сидела на его коленях, а он на скамье, затянутой шкурой. Настя прижалась к его груди, словно спряталась и оказалась сразу такой маленькой, черненькой мышкой. Не знал бы Ромашов, как бы он выживал тут, если бы не появилась вдруг Настенька. Рапорт о психической болезни, разве что… Но потом только отставка, не только из прогрессоров, но и из флота дальнего действия. Пенсия и лечение… Нет, только не рапорт, а терпение… И вот, на тебе — влюбился. В туземку.

— Посидим ещё чуть-чуть… — Ромашов поймал её теплый взгляд: «Ничего-то ты не знаешь, ничего… Небо — скалы, там, где-то гора Хуга, говорите… Эх, посол, посол-перебежчик, из-за Хребта Газу… Забрать тебя надо отсюда, нечего тебе тут делать. Взять и увезти с собой. Но это, однако, похлеще рапорта о психической болезни, это уже трибуналом пахнет. Тут и флот для меня закроется, но ладно уж… И пенсии не будет — ладно. Усыпить могут, как нарушившего Устав «Согласия и Помощи» развивающимся, и её, бедную девочку.

В руке дрогнуло, сжалось ещё, ещё… Ромашов замер. «Вызов… Сейчас мигнет. Настя-а-а…» — он тут же закрыл глаза — это означало прием, расслабился, прочистил мысли… Пустота… Лучше даже говорить просто «Пусто, пусто… И… Образы ушли… Ушли, сказал» — обнял Настю покрепче, в глазах вспыхнула диспетчерская и он услышал:

«-Прогрессор — Арг, прием. Арг! Прием!» — требовал строгий женский голос.

«Прием!» — мысленно ответил Ромашов. И тут же ворвался густой, взволнованный в высшей степени голос куратора Иевлева: старого, крепкого, взыскательного, седого, любящего рыбалку на Печоре и в океане, умеющего улыбаться и испепелять одним движением морщин, отличный мужик:

— Женя, Жень. Женя! Жень.

— Так точно.

— Прием, слышишь нас?

— Да.

— Ты где?

— Дома.

— На службу не уходишь?

— Ухожу.

— Проблем нет?

— Ну, как сказать…

— Облав не намечается? Войн в районе?

— Все есть, все будет.

— Без шуток.

— Идет одна война, идет.

— Плохо. Чего порядок-то не навел?

— Да тут уринги перешли и заняли источник Спаситель от Великого Мора, нарушили заповедь о не поднятии топора и…

— Ладно тебе! Не об этом. Топора… Слушай внимательно. Ситуация критическая. На планете назревает катастрофа. Полная эвакуация с планеты. Срочная. Челнок к тебе летит, будет через 70 минут, согласно плану эвакуации, сядет здесь…» — вспыхнула в фантазии карта, с отмеченной точкой. Прямо за городом, недалеко, и изображение: широкая полянка, кругом высыхающие древние растения, листья толстые, мохнатые, желтые, густые заросли шерстяной травы… Мимо ползет червь-скалозуб размером в четыре слона с красным раздвоенным жалом.

«-Все понял? Вроде простая задача. Домой, Женька! Радуйся. Но только когда на борт станции взойдешь, ха-а…» — рассмеялся Иевлев, морщины разгладились, глаза блестели отеческой заботой:

«-Ты молодец. Выдержал. Вопросы есть?

— Нет… То есть, да…»

Вдруг Ромашов почувствовал легкое поглаживание по лбу и голос как будто из далека, с неба, с орбиты:

— Арги! Ты что, уснул? Арги? — Настя встревоженно села и всматривалась в его лицо, — Тебе же уходить сейчас… Что с тобой? Арги, ты слышишь? Арги?

Она взяла его за руку, он тут же вцепился и крепко сжал.

— Арги!

«-Что там?» — строго спросил Иевлев. Ромашов нахмурил лоб, пот катился градом, сердце билось… Он понял

«-На службу зовут… Решу. Данные скинули мне, сохранил. Срочно вопрос.

— Слушаю.

— Сколько мест в катере?

— Обычный исследовательский челнок «Луч-СТ300», на орбиту сразу уйдете.

— Понял. Пилот один?

— Нет, там экипаж. Двое. В чем дело?

— Надо ещё одного человека забрать.

— Кого?

— Пришлите челнок свободный.

— Кто, позывной?» — неожиданно Ромашов почувствовал что-то влажное на лбу. Потекла вода по лицу. Тряпка, кажется и запах какой-то травы.

— Арги, скажи что-нибудь, Арги… — послышался всхлип.

«-Срываюсь со связи.

— Есть одноместный «Луч-Л10», на случай ЧП, локацию и изображение скидываю…

— Принял!» — кольнуло в руке и вдруг его дернуло за руку.

— Арги!

— Настя! — выдохнул Ромашов, но глаз не открыл, прошептал одними губами, — Тихо… Не шевелись… Десять секунд…

— Что?

«-Что?» — вспыхнула в голове картинка Иевлива, — «Переслали локацию. Позывной?

— Прерываю сеанс. Скоро выйду. До связи!» — Ромашов несколько раз сжал и отпустил руку Насти. Пот лил. Картинка погасла. В руке несколько раз кольнуло. В уши ворвались крики с улицы, всхлипы Насти. В голове словно разжали стальной кулак, стало легко, только немного гудело и ныло. Ромашов открыл слезящиеся глаза. Настя тихонько утирала капли пальчиком:

— Арги…