Сказки для инопланетян 2

Артур Арапов, 2022

В этой книге собраны сказки для инопланетян. Если они прилетят, выучат наш язык, купят эту книжку в магазине и прочитают, то непременно испугаются и улетят обратно в свою галактику. Почему испугаются? Потому что мы – люди – самые лучшие и могучие во вселенной! Об этом обо всём рассказывает эта книжка.

Встреча на том свете

Жил-был Маврикий Одисеевич Чушкин.

Графоман, каких свет не видывал. Жил, в общем, жил, писал, писал… и помер.

А как всем известно, люди на тот свет попадают в наказание за жизнь. Убийцы, например, попадают к своим жертвам. Воры — к тем, кого обокрали. Богатые — к бедным. А графоманы — к тем, кому больше всего завидовали.

Чушкин при жизни завидовал многим, и не только белой, но и чёрной завистью. Поэтому писал не хвалебные оды, а одни только критикующие эпиграммы, пародии и прочие издевательские штучки. Вёл, так сказать, неусыпную борьбу со своими воображаемыми врагами.

"Если бы не все эти кумиры, — думал Чушкин. — Читали бы мои вирши, а не ихние!"

А больше всего Чушкин завидовал Пушкину. Он его просто ненавидел.

"Одна буква разницы между нами!.. — кричал всякий раз Маврикий Одисеевич. — А ему все почести!.. А мне ничего!"

В общем, попал Маврикий Одисеевич на такой"тот свет", где одни только поэты были. И все, как один, Пушкины! Ну прямо, можно сказать, Пушкин сидел на Пушкине и Пушкиным погонял!

Кругом тысячи памятников великому Солнцу русской поэзии! На каждом метре — памятники! А все люди — с книгами в руках — на лавочках сидят, ходят, стоят, разговаривают, читают, декламируют… И всё — Пушкина!

"Катастрофа! — тут же подумал Чушкин. — Ещё хуже, чем при жизни!"

А тут ещё на площади со сцены какой-то коротышка-аниматор с приклеенными бакенбардами голосом Пушкина стихи орёт"на всю Ивановскую":

— Умом Россию не понять,

Аршином душу не измерить!

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить!

И народу полным-полно. Бабы в сарафанах, веерами обмахиваются. Мужики в пиджаках и лаптях. Детишки босоногие. Лошади, куры…

Протиснулся поближе к сцене Маврикий Одисеевич, прислушался к стихам.

"Так ведь это… ведь это Лермонтов написал, а не Пушкин!" — дошло вдруг до Чушкина. И такой смех его тут охватил! Стоит — смеётся и никак остановиться не может.

Перестал коротышка читать, посмотрел на Чушкина. И вся толпа тоже на него с любопытством уставилась.

Тут-то и случилось самое невероятное!

— О-о-о! — закричал радостно аниматор. — На ловца и зверь бежит! Сам Чушкин к нам пожаловал!

Толпа, как по команде, зааплодировала, засвистела, заржала, закудахтала.

— Долго же я ждал тебя, гобчик! — Спрыгнув со сцены, аниматор подошёл к Чушкину, демонстративно обнял его, поцеловал в обе щеки, и потащил за руки обратно на сцену.

— Вот, господа, наконец-то свершится правосудие! — торжественно объявил актёр с бакенбардами и ткнул пальцем в грудь Чушкина. — Как все вы знаете, этот негодяй много лет подряд поносил моё честное имя, измывался над моими великими стихами, воровал мои рифмы и даже писал нехорошие слова-эпитеты на моих памятниках…

— Постойте! — вскричал Маврикий Одисеевич. — Что вы меня разыгрываете? Да, я пародировал стихи Пушкина, и даже, признаюсь, накарябал на одном его памятнике нехорошее слово… Но вы то тут при чём? Лично вас, молодой человек, я знать не знаю! Я с актёрами, с аниматорами, вообще никогда дел не имел!

— С аниматорами? — переспросил коротышка. — Ха-ха! Да вы, Маврикий Одисеевич, вероятно забыли куда попали! Это"тот свет"между прочим-с!

Опомнился тут Чушкин. Сердце его сжалось в маленькую букашку.

— Стоп, стоп… Так вы, действительно… того?.. Сам Александр Сергеевич?

— Сам, сам. Собственной персоной, — кивнул кудрявой головой Пушкин. — А ты, Маврикий Одисеевич — мерзавец и бездарь! Вместо того, чтобы учиться у великих, всю жизнь только и делал, что завидовал и ненавидел. Поэтому и попал на такой"тот свет", где за все твои"заслуги"тебе и воздастся сторицей!.. Секундант! Секундант!..

— Постойте! — снова закричал графоман Маврикий. — Да, я, конечно, позволял себе всякие шалости, но ведь не со зла! А, напротив, из любви к вашим творческим потугам… Ой, простите! Опять я не то ляпнул!

— Дуэль! Только дуэль! — завопил Пушкин. — Любым видом оружия!.. Секундант, выдайте ему… то, что он попросит! Мне безразлично из чего он будет стрелять, лишь бы проучить этого негодяя!

— Я… только из рогатки умею, — признался Чушкин. — Да у меня всё равно рука не поднимется выстрелить в великого поэта…

— Вот, держите своё оружие, — протянул секундант Маврикию Одисеевичу деревянную рогатку и маленькую шпонку.

— А мне прикатите Царь-пушку! — потребовал Александр Сергеевич. — Это будет символично. Поэт Пушкин пристрелит обидчика из Царь-пушки! Ха-ха!.. Это звучит! Даже очень символично!

Народ встретил шутку Пушкина громкими аплодисментами, весёлым свистом, ржанием и кудахтаньем. Бабы стали подбрасывать в небо вееры, мужики — пиджаки и лапти, дети — лошадей и кур.

— Ну подождите! — взмолился Маврикий Одисеевич. — Нельзя же так! Да и всё равно ничего не выйдет. Какая может быть дуэль? Мы же на"том свете". Нельзя умереть дважды!

— Смерть не снимает ответственности за содеянное при жизни! — торжественно сказал Пушкин. — Дуэль неизбежна! Ваш выстрел первый.

Прикатили Царь-пушку, зарядили ядром. Дуэлянты разошлись. Маврикий Одисеевич поднял рогатку, сделал вид, что целится, выстрелил в небо, чтобы никого не поранить.

— Ну вот-с и настал час расплаты! — расцвёл всем лицом Пушкин, поднося факел к запальному отверстию.

Царь-пушка издала дикий звук, будто намедни объелась гороха. Ядро с рёвом вырвалось из дула и полетело в сторону Чушкина.

— Нет!.. Нет!.. — вскричал бедный графоман, хватая раскалённое ядро на лету руками и пытаясь его удержать. — Не надо!.. Не надо!..

Коварное лицо Пушкина продолжало победно ухмыляться. Бакенбарды вздыбились, отчего он стал похож на Чеширского кота. Кудри на голове сплелись в рога.

Несчастный Маврикий Одисеевич чувствовал, что куда-то проваливается. Проваливается всё глубже и глубже. Пушечное ядро несёт его в самую преисподнюю — в темноту, во мрак. Но отпустить его он боится. Вдруг взорвётся!

— Да отпусти же!.. — донёсся, наконец, до Чушкина чей-то голос. — Отпусти!..

Нет, это не был голос Пушкина. Какой-то незнакомый. А чей же?..

— Отпусти, тебе говорят!..

Чушкин продолжал крепко держать ядро Царь-пушки.

"Так ведь… это голос моей жены Мани! — различил тут графоман знакомые нотки. — Но откуда она тут взялась?

— Никакого покоя от тебя, придурок! — донеслось более отчётливо.

Тут что-то щелкнуло… Мрак в этот миг рассеялся и… В свете включенного Маней ночника Маврикий Одисеевич увидел, что держит не пушечное ядро, а Манину грудь!

— Придурок! — повторила Маня. — Писателишка хренов! Совсем ты свихнулся со своей графоманией! И во сне, видать, с Пушкиным воюешь!

— Так, значит, — спросил Чушкин, выпуская Манину грудь, — никакой дуэли сейчас не было? И.. я не на том свете?..

— Дурак! — Маня выключила ночник, отвернулась и захрапела.

— Ну и слава Богу! — выдохнул Чушкин. — Значит, всё ещё впереди!

21.11.2021