Сломанные сказки

Артем Портвейн, 2014

Сломанные сказки – это мир болезнетворной красоты и вдохновляющей боли. Тут люди торгуют своей памятью, биомашины боятся умереть, а клонированный учёный ведёт затворнический образ жизни. Тут нет вампиров, но есть наркоманы, которые днём ютятся по подвалам, а ночью охотятся за кровью голубоглазых блондинок. И конечно, это всё сказки. Только герои в них сломаны. Тринадцать фантастических историй в духе Эдгара Алана По

Доброе утро

История моего нового героя началась всего несколько лет назад, в красивом и уже знакомом многим Париже.

Герой, молодой человек, не старше двадцати пяти лет, одетый в неумирающую классику, прогуливался с молодой девушкой по парку. Несомненно, по глазам, по нежным жестам было видно, что он был влюблен в свою спутницу. В юную, стройную, зеленоглазую.

Как вспоминает герой, в такую просто нельзя было не влюбиться. В эту фигуру, в эти светлые волосы. Он даже не помнил, как с ней познакомился, ему казалось, что он был влюблён в неё всегда. Он всегда хотел держать за руку именно её, гулять именно с ней, целовать именно её.

И тогда, прогуливаясь по парку, он не хотел быть нигде и ни с кем, кроме как в этом парке с этой девушкой.

Не пойми меня неправильно, мой читатель. Я недаром начал свой рассказ с такого приторно романтического вступления. Просто с самых первых моих слов я хочу, чтобы ты понял, что эта зеленоглазая, белобрысая особа является основной шестерёнкой моей сегодняшней истории сломанного циферблата.

Некоторое время они шли молча.

Парк заливал солнечный свет, делая все краски насыщенно яркими. Солнце, птицы, бодрящая прохлада — маленький рай на земле.

— Как сегодня хорошо, — произнесла девушка.

— И не поспоришь.

— Ну, и какие у нас сегодня планы? — её голос был мягким.

— Я подумал, что можно весь день провести на улице. Гуляя… Я знаю один отличный ресторанчик, прогуляемся?

— Отлично. Ты мне что-то хотел рассказать про работу?

— Ах, ну да! Сегодня в редакции мне сказали, что меня повысят. Я скоро буду большим начальником! — молодой человек засмеялся.

— Так это же потрясающе! Надо отпраздновать!

— Вот поэтому мы и идём в тот ресторанчик. Там я расскажу тебе ещё одну новость, которая…

— Так, лекарство начало действовать! — голос был далёкий… как эхо.

Голос прозвучал из ниоткуда. Голос смешивался со звуками города и парка.

— Жан, что-то случилось? — обеспокоенно спросила девушка.

Жан, стоял растерянно.

— Я вижу реакции. Он поморщился. Он слышит нас! — голос продолжал быть эхом идущим из неоткуда.

— Жан… — девушка пыталась достучаться до молодого человека, который стоял как вкопанный.

— Ты это слышала? — спросил он её.

— Что именно?

— Это… Голоса.

— Ты меня пугаешь, — голос девушки был обеспокоенным.

— Наверное, солнце напекло.

— Может, нам вернуться домой?

— Нет, нет! Такое уже было… но давно. Пойдём.

Двое продолжали свой путь. Жан ещё несколько минут прислушивался, но слышал только гул с дороги, птиц и голоса проходящих, вежливо улыбающихся людей.

Парк кончился, и Жан указал на дом, который был в нескольких десятках метрах от них.

— Вон! Ресторан «Лё Вент», он чудный! Очень уютный!

— И когда ты это только успел без меня в ресторан сходить?! — с наигранным упрёком поинтересовалась девушка.

— Нет, я не ходил. Из окна он показался мне очень уютным.

— Ладно. — девушка улыбнулась, — выкрутился.

Они пересекли улицу и подошли к дверям.

Внутри действительно было уютно. Тихо. Немного народу. Много дерева и мягкого расслабляющего света.

Официант проводил их за столик.

Жан волновался. С каждой секундой всё больше. Потными подушечками пальцев он сжал в кармане пиджака маленькую коробочку.

— Что будете заказывать? — спросил их официант.

— Меню такое аппетитное. Жан, ты был прав, здесь чудесно.

— Я же говорил., — немного взволнованно произнёс он, — Нам нужна бутылочка шампанского. И, думаю, пять минут на размышления.

— Я вас понял, — официант удалился.

— Жан, шампанское, это конечно хорошо, но сейчас, ведь день, — До вечера я просто бы умер от нетерпения.

— Ты так хочешь отпраздновать повышение? Я думала, ты позовёшь друзей?

— Нет, не в этом дело… — у него вырвался истерический смешок.

— Ну…

— Диана… Фууух. Мы уже ведь давно вместе.

— Ну, прилично.

— И я очень тебя люблю… Ты же знаешь.

— И я тебя, милый.

— Просто раньше мне не хватало средств, чтобы мы перешли на новый шаг, но теперь…

— Так первый препарат введён. Вижу реакцию… — был снова слышан голос. Таким же эхом. Но ближе.

— Жан… Жааан, — девушка пыталась окликнуть молодого человека, который отвлёкся.

— Ааа… так вот, раньше мне не хватало средств для того, чтобы…

— Делайте вторую инъекцию.

— Так вот… — Жан повысил голос, чтобы заглушить неизвестный голос.

— Ты чего кричишь, милый?

— Я всю жизнь мечтал только об одном, чтобы прожить жизнь с тобой. Диана, ты.

— Завершайте!

— Доктор, думаете, получится? — голос был женский и также эхом.

— Будем надеяться.

Жан старался не слушать, не подавать виду, что он слышит голоса, что они заглушают собой все другие звуки, он вышел из-за стола и попытался встать на одно колено, но именно в этот момент пол стал вязким, рисунок плитки поплыл. Стены стали терять краски, а все звуки превратились в писк.

А потом всё превратилось в вакуум.

Потом полную черноту.

По рукам побежал холод.

Было темно, и только через минуту Жан стал понимать, что он лежит с закрытыми глазами. В нос ударили запахи, горькие, с примесью сырости.

Холод. Было холодно.

Жан открыл глаза и ему сразу же в глаза ударил холодный свет, превратив весь мир в белое пятно.

— Немедленно выключите прожектор, — голос, который раньше рассеивался в пространстве, стал четким.

— Доктор. Он проснулся! Проснулся!!! — был слышен женский голос.

— Да. Мы молодцы.

Жан не понимал, что происходило. Всего секунду назад он был в уютном ресторане, со своей девушкой. А теперь здесь… где здесь? В окружение врачей, которые прятали свои лица за масками, в комнате, набитой непонятным и диковатым медицинским оборудованием. Яркий свет, белоснежно белый кафель, неприятный горький запах.

Герой бегал глазами, крутил головой и глубоко дышал. Он вжался в кровать, словно снова хотел провалиться в вакуумную пустоту и выплыть обратно в уютный ресторан, туда, где хотел сделать предложение своей девушке.

— Доктор, что с ним? — спросила девушка в белом халате.

— У пациента шок, Вы разве не видите, — ответил врач, который стоял ближе всех и, по-видимому, был главным в этой комнате, — Думаю, ему понадобится еще несколько часов, а может и дней, чтобы прийти в себя. Главное, что наша методика по борьбе с Дианой работает.

— Где я?! Как я сюда попал? А?! — Жан кричал.

— Не кричите. Вы в больнице, в процедурном кабинете… Вы…

— Как я сюда попал?! Что вам нужно?!

— Вы в безопасности. И, от всего нашего коллектива, мы хотели бы Вас поздравить. Вы пятнадцатый человек из двадцати испытуемых, который проснулся.

— Что Вы несете?!

— Кажется, он не рад, — подметила девушка.

— Это вполне естественно, сестра. Сон, которым он жил, был настолько реален, что сейчас ему тяжело перестроиться… и думаю, он просто не верит в происходящее. Он один из самых «глубоких» пациентов.

— Да что Вы там несёте! — из его рта летели слюни.

Жан попытался встать с кушетки, но ноги не удержали его и он повалился на пол. Слабость, вязкая и тяжёлая, обволакивала всё его тело. Никогда раньше он не чувствовал себя таким слабым.

— Милый, куда же Вы, — обеспокоенно спросил доктор, — Ваше тело ещё слишком слабое, а многие мышечные ткани атрофированы после долгого бездействия.

— Что происходит? — Жан был растерян и напуган.

— Не переживайте. У Вас будет два дня на реабилитацию, после чего мы продолжим с Вами разговор.

Голова Жана кололась на сотни мелких кусочков боли. Глаза закатывались. Комната плыла, лица, люди, стены, оборудование — всё расплывалось.

Рвотный кашель.

— Пациент может потерять сознание. Немедленно ведите ему «А — согнорий», — мы же не хотим, чтобы вся работа пошла насмарку.

Двое санитаров, которых Жан не сразу заметил, одним рывком подняли несчастного с пола и водрузили на кушетку.

Подошла медсестра. Из-за маски лица не было видно, но глаза были карие — карие, напуганные и красивые. Она обнажила иглу шприца и взяла Жана за запястье.

Жан попытался вырваться.

— Так… держите его, — попросила медсестра, — Препарат нужно вводить медленно.

— Вот так! Всё, голубчик, не дёргайся, — басом произнёс санитар.

— Что Вы мне вводите?! Уберите иглу!

— Это «А-согнорий» — препарат, который блокирует некоторые каналы мозга, из-за чего Вы не будете видеть сны, — ответил ему Доктор, — Мы же не хотим Вас снова потерять. Сейчас он вводится Вам принудительно, в дальнейшем, мы надеемся, Вы будете принимать его добровольно.

— Кто вы?! Где я?! Зачем всё это?! — Жан пытался вырываться, но сильные руки санитаров не оставляли ему шансов, — Прошу, отпустите меня!

— Это… это реальность, — спокойным тоном отвечал ему доктор, — Это моя клиника, и здесь мы пытаемся «овощ» превратить обратно в человека.

Препарат вводили с минуту, Жан ощущал, как тепло бежит по вене.

— Через несколько минут пациент потеряет сознание. Переведите его в палату номер двадцать один… Ну и, конечно, обездвижите его!

— Куда Вы уходите!? Вернись, мерзавец!

— У меня есть другие пациенты. С вами мы поговорим через несколько дней.

— Объясните мне!

— Потерпите Жан. Потерпите.

Доктор оказался прав, уже через пару минут комната снова стала расплываться в глазах. И уже в скором времени Жан потерял сознание.

Когда Жан проснулся, за окном было светло. Был день, мрачный, пасмурный, серый день. Вся палата, в которой он лежал, была одной большой палитрой серого цвета. Светло-серый стол, две тёмно-серые кровати. Мутно-серые стены и так далее.

Мир словно лишился красок.

— Дааа… давно я не видел пасмурных дней, — произнёс Жан, когда проснулся.

Кто-то в палате засмеялся.

— И не говори… там то… тааам… там всегда солнечно. А если дождь, то только тогда, когда ты хочешь…

Жан приподнял голову. В палате был ещё один человек. Облысевший, немного нервный, одетый в больничную пижаму мужчина.

— Ты кто?!

— Меня зовут Оливер. Как и ты! Я… я пациент. Но я иду на поправку… честно… скоро я смогу выписаться отсюда. — его речь была прерывистой, нервной — А ты, ты, наверное, мечтаешь вернуться обратно.

— Куда обратно?! Я хочу, чтобы меня выпустили отсюда.

Жан попытался встать, но руки, ноги и грудная клетка были перетянуты ремнями из толстой бычьей кожи. Единственное, что он мог, это немного приподнять голову.

— Он нет! Лежи… ты ещё из тех… непонимающих…, поэтому ты нуждаешься в фиксации.

— Чего я не понимаю!? — Жан повысил голос, — Я понимаю, что меня незаконно похитили и привезли в какую-то больницу! Но этого я так не оставлю. Диана, она юрист. Она весь город на уши поставит.

— Диана. — Оливер рассмеялся, — вот про это я и говорю… ты не понимаешь! Но я не имею право тебе ничего рассказывать. Ведь я могу дать неправильную информацию. Доктор Этьен… он гений, он тебе поможет!.

— ЭЙ! Выпустите меня! ЭЙ!!! — Жан кричал.

— Тише! — сосед по палате забил указательным пальцем себе по губам, — Или тебе введут препарат и погрузят в вакуумный сон!

— Какой сон?! ЭЙ!

— Вакуумный. Здесь так называют сон без сновидений. Сны… ведь никто не хочет снова утонуть там… в том мире.

— ЭЙ!!! Я прошу — выпустите меня! — Жан продолжал кричать.

В комнату влетел крупного телосложения мужчина. Это был один из санитаров, на нём была белая, немного мешковатая роба. Взгляд был недовольный.

— Что здесь за крик!? — недовольно спросил он.

— Вот видишь, я же говорил!

— ТЫ! Немедленно освободи меня! Если мой друг или моя девушка вас найдут, то они тут камня на камне не оставят!.

— Так… У тебя ещё один день реабилитации. — ровным, строгим голосом ответил санитар, — Хочешь инъекцию? Думаю, не стоит. Веди себя тихо!

— Да иди ты! Когда я выберусь, я устрою такое! ЭЙЭЙЭЙ!!! Вы, на улице, услышьте меня!

— Значит, хочешь инъекцию.

Санитар медленно подошёл к привязанному пациенту, попутно доставая шприц из нагрудного кармана рубашки.

— Убери эту дрянь от меня! — Жан пытался извиваться.

— Я же говорил! Ну, зачем! — Оливер нервно закусил руку.

— ЭЙ! Спасите! Спасите!

— Да тихо ты! — Санитар грубо схватил нашего героя за предплечье и, не прицеливаясь, ввел шприц под кожу. Всего за несколько секунд комната превратилась в мутное пятно.

— Я же говорил… — голос соседа по палате растворялся.

Два дня, как их здесь называли — дни реабилитации, показались Жану вечностью.

На третий день, в палату вошёл уже знакомый санитар и стал методично отстёгивать ремни.

— Я поведу тебя к доктору Этьену. Так что без глупостей, у меня хватит силы и злости, чтобы скрутить тебя и снова приковать к кровати. Договорились?

Жан молча кивнул.

Целых два дня наш герой не видел ничего, кроме белого потолка палаты, своего соседа и пустых снов.

Его вели по коридорам, узким и широким, мимо палат, операционных и процедурных кабинетов. По лестницам. Вели по клинике, которая пропахла лекарствами и крахмалом.

Почти все больные прятались в палатах, только некоторые выходили в коридор. Других пациентов, замученных, с потушенными или безумными глазами, санитары вели из кабинетов врачей. Картина была удручающей.

— НЕТ! Я не вру, они были здесь! Я должен вести войско вперёд! — кричал кто-то из палаты.

— Я не хочу пить лекарства… нет, нет, нет! — слышно было из процедурного кабинета.

— Смотри, какой красивый, — сказала пожилая дама, которая стояла около подоконника, — Заходи сегодня к нам, мы живём здесь недалеко… Заходи обязательно.

— Мадам Мари, вернитесь, пожалуйста, к себе в палату, — произнёс Санитар, который дежурил на этаже.

Жану и провожающему санитару пришлось пройти несколько этажей, прежде чем они оказались около нужного кабинета.

Внутри было достаточно просторно. Много полок и книг. Светильник, шкаф. Стол, и за столом тот самый таинственный врач, из-за которого Жан и оказался здесь.

— Что ж, ну вот мы, наконец, встретились. Мне сказали, что Вы очень нетерпеливый пациент.

— Я не пациент! — огрызнулся Жан.

— Как вВам угодно, — ответил доктор Этьен, — Думаю, ты можешь ослабить хватку, Себастьян… Присаживайтесь, Жан.

Жан сел в удобное кресло и стал более тщательно осматривать кабинет. Санитар остался позади, не спуская взгляда со своего подопечного, он стоял не шевелясь.

— Вы знаете, где Вы находитесь? — начал беседу доктор.

— Ну, делая выводы из того, что я увидел, осмелюсь предположить, что я в психушке.

— Вы в клинике для душевнобольных, — поправил его Этьен.

— Я что, псих? Вы сказали, что Вы объясните, почему я здесь.

— Вы не псих. Вы лежите совершенно в другом крыле. В крыле, где изучают новый недуг человечества. Изучают «Диану».

— «Диану»?… это имя моей девушки.

— Ну да, конечно… Так вот. «Диана» — это болезнь… названа она так, потому, что пациент чаще всего шепчет её имя во сне. Причина не ясна.

— Какое кому дело до того, что шепчут люди во снах.

— Совершенно никакого, если эти люди спят не более двенадцати часов в день.

— И?

— Данные же индивиды проспали или же ещё спят по несколько лет… в нашем же, сегодняшнем случае… семь лет и сорок пять дней.

— Сегодняшнем?! То есть…

— Вы, Жан Бертран, после сильного удара по психическому состоянию, стали пропадать во сне. Сначала это было недолго. Всего несколько лишних часов в день, потом же всё больше и больше, пока полностью не провалились в сон.

— Что за бред?!? Я всегда спал не больше обычного. Всегда.

В обнимку со своей девушкой Дианой?

— Да… Если бы я пропадал в другой реальности, то думаю, я бы это запомнил. Если бы у меня была психологическая травма, то я бы запомнил.

— Болезнь «Диана» достаточно хитрая… она затрагивает мозг, а мозг умеет думать, значит и болезнь тоже. Создавая для Вас благоприятный мир иллюзий, она сглаживала реалии, всё больше и больше стирая негативное.

— Что Вы несёте! — всё сказанное казалось нашему герою бредом.

— Дайте, угадаю… до того, пока Вы не очнулись в моей клинике…. Вы жили со своей девушкой Дианой в небольшом домике. У Вас интересная работа и Вы уже несколько раз получали повышения по службе. И, возможно, Вы женаты на Диане, ну или собирались делать ей предложение.

— Откуда Вы всё это знаете?!

Жан был обескуражен. Удивлён. Врач бил в цель, не промахиваясь. Но как? Может, он следил за ним… Это самое логичное, нельзя же верить в весь его бред. Но зачем?

— Оттуда, что я знаю историю вашей психологической травмы и по ней без труда могу составить психологическую схему вашего сна — ваших сновидческих реалий.

— Сновидческих что?! Что за бред Вы здесь мне несёте?!»

— Это не бред, мой друг, — раздался голос за спиной.

Жан сразу узнал этот голос. Голос друга, товарища ещё со школьной скамьи. Он повернул голову, это правда был он — Франсуа.

— Франсуа! Это ты! Объясни мне, что здесь происходит?

Жан встал из кресла, но санитар одним движением посадил того обратно.

— Потише, Себастьян, — попросил доктор Этьен.

— Ты пришёл вытащить меня?! Да? Как там Диана, наверное, все нервы себе вытрепала.

Франсуа крепко обнял своего друга.

— Как я давно не слышал твоего голоса, — произнёс его друг.

— Перестань. Лучше вытащи меня отсюда. Я сделал Диане предложение… думаю, она тебя говорила, а эти… эти…»

— Он узнал своего друга. Я так и знал…. — прокомментировал встречу доктор Этьен, — значит, Диана оставила мостики комфорта, связывая тот и этот мир, чтобы подопечный не мог отличить реалии от сна. Умна, чертовка».

— Вот слышишь?! Слышишь! И так уже несколько дней… он ненормальный… Как ты меня нашёл, а?

— Доктор Этьен сообщил мне, что ты проснулся.

— И ты туда же…

— Друг мой, послушай,… я знаю, что тебе тяжело в это поверить, но меня вызвали, чтобы я рассказал тебе всю правду.

Франсуа сел рядом на стул и посмотрел на своего друга. Франсуа волновался, он не знал, как воспримет новость его старый приятель, ведь то, что он должен был рассказать — как волна горькой отвратительной правды, могла снести его голову. Промыть мозги и, может, всё-таки открыть глаза.

— Ты помнишь Натали? — начал он.

— Нет.

— Ты ведь веришь мне? Мне сказали, что половину всего ты забыл… того, что причинило тебе боль… Натали как раз та, кто причинила тебе боль. Вы были влюблены друг в друга… долго. У вас были совместные планы, идеи, решения. Я не мог нарадоваться на вас, вы были прекрасной парой. Ты думал делать ей предложение. Но твоя скучная рутинная работа не позволяла этого:… повышения не было, денег тоже,… да и на работе стресс. И вот прошло несколько лет и Натали… Натали встретила другого. Ты не верил, ты много пил, я не видел тебя месяцами…. Я очень за тебя переживал, как и твоя мама.

— Я не помню никакую Натали. Моя девушка Диана, и ты с ней знаком.

— Я не знаю никакую Диану. Точнее, знаю, ты говорил мне про неё, но я никогда её не видел. Ты пришёл как-то ко мне и сказал, что влюбился в девушку. Я спросил, где она, когда ты мне её покажешь,… а ты сказал, что она во сне. Сначала мне показалось это просто странностью, шуткой… но потом я понял, что это помешательство… Ты стал спать по четырнадцать, по восемнадцать часов в сутки. Тогда я и обратился к доктору Этьену, но когда он приехал, было поздно,… ты спал… Последнее, что я слышал, когда тебя забирали в эту клинику,… ты сказал «Диана, как чудесно… думаю, завтра стоит повторить».

Жан дослушал историю, он молчал. Всё, что ему сказали, не укладывалось в голове. Столько информации, которой он не понимал или не помнил.

— Я не верю, — сухим голосом выдавил из себя Жан.

— Жан… вспомните, как Вы познакомились с Дианой — спокойным, заботливым голосом спросил доктор, — Ну, или вспомните, когда последний раз Вам грубили на улице. А пасмурная погода когда последний раз была?».

— Я… Я не помню.

— Вы не помните, потому что сон не имеет начала. А пасмурной погоды нет, потому что сон «Диана», это как защитный механизм вашего мозга… ваша зона комфорта,… поэтому там все улыбчивые и всегда светит солнце.

Доктор говорил и говорил, и всё это казалось таким логичным, таким правильным. Доктор говорил, и Жан не понимал, как он мог быть так слеп.

— Мы… я и ваш друг, мы хотим, чтобы Вы перешли на добровольное лечение. Вам нужно будет принимать «А-согнорий» в капсульном виде. Два раза в день. Также капельницы для промывки морщинистых складок мозга. Вы согласны?

Жан сидел, молча переваривая всю информацию в своей голове. Снова начинало колоть виски. У мозга было самое настоящее несварение от настолько обильных и режущих фактов.

— Жан? Вы меня слышите?

— Да… — Жан проглотил слюну, — я согласен. Франсуа…

— Что?

— Пожалуйста, навещай меня каждый день… Ты… ты единственный, кого я помню.

— Конечно! Конечно, я буду навещать тебя каждый день.

— Ну, думаю, с этой позитивной ноты мы и начнём наше лечение, — доктор Этьен улыбнулся и жестом попросил санитара проводить пациента.

Себастьян взял нашего героя под руку и вывел в коридор.

В тот день его ждала последняя инъекция А-согнория, после чего Жан должен был перейти на добровольное лечение.

Так и было.

Со следующего дня, недавно проснувшийся пациент стал самостоятельно принимать лекарства. Днём он читала газеты, жадно. Газеты за прошлый год, за позапрошлый. Все новости, которые он пропустил. Многое его удивляло, многого он не понимал.

Сколько же он пропустил.

Но его смущало одно, если тот мир такой реальный, то почему и этот мир не может быть обманом. Ведь и здесь он не помнил, когда познакомился с Франсуа. Он не помнил начало своей истории, как попал в больницу… он помнил только то, что ему внушил доктор Этьен. Но ведь именно он и говорил, что болезнь умна… и она сама может внушать тебе новый реалии.

На седьмой день лечения Жан положил таблетку под язык, но не проглотил её. Через некоторое время он выплюнул её в раковину. На следующее утро он сделал так же.

И вот уже к середине дня Жан почувствовал вязкую и тягучую дремоту. Она крала кислород у него из под носа, заставляя зевать, наливала в руки и ноги свинец. Наш герой подошёл к кровати и лёг.

Моргая всё медленней, он проваливался в сон.

Всё медленней и медленней.

А потом…

Яркий свет резал веки, было слышно, как где-то вдали поют птицы. Жан открыл глаза, он снова лежал в палате, но теперь она была залита светом и цвета были более яркими.

— Проснулся!

К нему подбежала Диана, та самая, с которой он уже думал, что распрощался, та самая, которой он хотел сделать предложение в ресторане. Он обняла его и расцеловала.

— Проснулся! Проснулся! Позовите доктора! Как же ты меня напугал!

Диана села на кровать и влюблёнными глаза посмотрела на Жана. Её зрачки были переполнены радостью и восторгом.

— Где я? — спросил Жан.

— Ты в больнице. Ты упал в обморок в ресторане. Ты, наверное, переволновался. Ты спал несколько дней. Я так переживала. Слава Богу, у нас есть знакомый доктор, он и занялся твоим лечением.

В это момент в палату вошёл врач. Доктор, тот самый, который утверждал, что он вытащил его из сна, тот, который заведовал клиникой душевнобольных.

— Оооо, ну наконец-то мы проснулись, — радушно произнёс доктор Этьен, — Я же говорил, что мой препарат поможет.

— Я Вас знаю, — удивлённо произнёс Жан.

— Конечно знаешь. Это доктор Этьен, — ответила Диана, — Он у нас как-то ужинал со своей женой. Он ещё тогда заинтересовался твоей мигренью.

— Этьен… Да, наверное. Я плохо помню.

— Это не беда, думаю, пару дней реабилитации и Вы поправитесь. Завтра Вы придёте в мой кабинет и мы всё обсудим. Санитар введёт Вам специальный препарат. До завтра, Жан, отдыхайте.

Пришёл санитар и сделал инъекцию в вену. Диана продолжала радоваться, а Жан не мог поверить, что он снова вернулся домой, в прежний мир, где всё так привычно и знакомо.

* * *

Жан приходил в себя. Целый день он ни с кем не разговаривал. Тот мир был таким реальным — если это был сон, то он был таким реальным. Таким реальным кошмаром.

Диана беспокоилась, ей не нравилось состояние Жана. Он был молчалив, угрюм. Все, что он делал, это спал, ел и принимал лекарства.

На следующий день медсестра проводила его врачу — к доктору Этьену, которого Жан помнил из своего сна. Но где он впервые увидел его, тут или там? Где правда?… Жан запутывался.

Длинные коридоры больницы были залиты солнечным светом. Вымытые окна и стерильные палаты. Больница была идеально чистая.

В кабинете его уже ждал доктор. Он вышел из-за стола и поздоровался со своим пациентом.

— Ну, голубчик и перепугали же Вы свою супругу, я хочу Вам сказать, — его голос был радушным.

— Что со мной произошло?

— Вы провалились в сон — летаргию, если быть точным, и спали почти неделю.

— Доктор, Вы не поверите, мне снилось, что я лежу в больнице… в лечебнице.

— Так, так и…

— И… — Жан сбился с мысли, — доктор, а что эта за картина, девушка на ней мне очень знакома.

Доктор изменился в лице. Повернулся. На стене и правда была картина. Была нарисована девушка — рыжая, с курносым носом, волевым взглядом — её рот был открыт, как будто она что-то скандировала, а ниже была надпись: «Насыщайся горькой правдой — а не обжирайся сладкой ложью.» — Ах, эта! Эта картина девушки… эм… революционерки, кажется. Волевое у неё лицо, не правда ли?!

— Да. И такое знакомое, — лицо рыжей девушки щекотало память нашего героя, дразнило её.

— Может, Вы её видели в учебнике?

— Может.

Лицо с картины впивалось в Жана, резала ему память — словно шептало «вспоминай… вспоминай… вспоминай…».

— Так что Вы хотели мне рассказать.

— Сон… — Жан вернулся к потерянной мысли, — он был таким реальным. Там были Вы… и мой друг, Франсуа.

— Это вполне логично, во сне мы всегда видим, то, что видим в реальной жизни.

— Я боюсь этого сна. Меня держали взаперти, пичкали лекарствами.

— Это был кошмар. Он может быть связан с тем, что Вы водрузили на себя большую ответственность,… когда Вы делали предложение своей девушке, Вы просто-напросто переволновались. Думаю, Вам стоит полежать в моей лечебнице несколько дней, обследоваться. Если Вы, конечно, не будете против.

— Если это поможет, то я согласен.

— Это поможет, — заверил его Этьен, — Вы должны будете пропить курс лекарств и сдать некоторые анализы.

— Хорошо.

— Медсестра проводит Вас в вашу палату.

Жан и медсестра снова вышли в коридор. Девушка проводила нашего героя до палаты.

— Прошу сюда.

Палата была большой, одноместной и ярко освещённой. Стол, холодильник, кровать и… снова она. Картина большая — та же рыжая девушка, и такая же надпись «Насыщайся горькой правдой — а не обжирайся сладкой ложью».

— Ещё одна картина.

— Ох… наверное, повесили по ошибке… — ответила медсестра, — я попрошу перевесить её.

— Нет, не надо… мне нравиться эта девушка, — Жан невольно улыбнулся, — пускай висит.

— Что ж, хорошо. Располагайтесь поудобней, может что-то нуж…

Девушку перебил мальчик, который вбежал в палату.

— Папа! Папа! Не верь им… они плохие…

— Эрик, что ты здесь делаешь?! — возмутилась медсестра, — Немедленно вернись в палату.

Это был рыжий мальчик лет пяти. Курносый, с брызгами веснушек. Суетливый, с обеспокоенными глазами. Он подбежал к Жану и схватил его за рукав.

— Папа! Уходи!

— Что случилось, мальчик! — Жан был удивлён, обескуражен.

— Ты не узнаешь меня, папа?! — мальчик тянул за рукав и умоляюще смотрел в глаза нашему герою.

— Не слушайте его! Он лежит здесь, в детском отделении, — медсестра пыталась оттащить мальчика, — Мальчик потерял отца. И рассудок, теперь каждый, кто хоть отдалённо похож на его папу, автоматически им становится.

— Папа!

Медсестра потянула мальчика за руку и вывела из палаты.

А Жан так и остался стоять, в смятении и непонимании. Этот мальчик,… где он мог его видеть. Неужели этот обморок оказал на его мозг такое сильное влияние. Он стал забывать? Или же помнить то, что не знает.

Жан лёг на кровать и провалился в сон.

Он не видел сновидений. Просыпаясь с утра от яркого солнца, он вставал и шёл на процедуры. Капельница, уколы.

Вечером на его тумбочке лежали лекарства и записка. «Не забудьте выпить лекарства перед сном». Жан выпивал таблетки и ложился в постель.

Каждый день его навещала Диана.

— Дорогой мой, — говорила она, — Доктор говорит, что ты идёшь на поправку. Те таблетки, что ты пьёшь, они помогают тебе?

— Да. Кошмаров больше не было. Тут так скучно, только ты спасаешь меня…

— Скоро тебя выпишут, и мы поедем отдыхать, — Диана улыбалась.

— Давай поедем туда, где мы познакомились, м?

— Хорошая мысль!

— А где мы познакомились?

— А ты разве не помнишь? — девушка растерялась.

— Нет. Такое ощущение, что я никогда и не помнил.

— Милый, что же с тобой такое происходит?! — выражение лица Дианы стало заботливым.

— Расскажи мне, как мы познакомились?

— Ох… я плохо помню это день, но я сидела в…

В палату вошёл главврач. Как всегда, улыбчивый и приветливый.

— Приёмное время закончилось — проговорил он, — Прошу прощение Жан, но мы не можем позволить, что бы Ваш мозг перенапрягался.

— Уже восемь часов, ну и заболталась я тут с тобой. Я навещу тебя завтра, милый.

Она наградила Жана лёгким и нежным поцелуем в губы. Обняла его и встала.

— Я хочу, чтобы ты быстрее поправился, — произнесла она еле слышно.

— Думаю, Вам стоит пройти в процедурный кабинет, Жан. А вечером Вас, как всегда, будут ждать лекарства.

Доктор и Диана вышли из палаты, а Жан поднялся с кровати и направился по коридорам в кабинет номер тридцать два. Был уже вечер, половина персонала ушла домой, большая часть коридоров была окутана сумраком. Больница засыпала.

После утомительной капельницы Жан вернулся в палату — было темно. Но даже в темноте, в полусумраке луны, он увидел лекарства на тумбочке. И, как всегда, записка.

Он взял пилюли в руки, открыл рот…

Послышался детский смех.

Тот мальчик, тот рыжий, который подумал, что Жан его отец, пробежал мимо него и одним слабым ударом выбил таблетки из рук нашего героя. Синяя пилюля слилась с тёмным полом, а красная закатилась за тумбу.

Мальчик выбежал в коридор.

— Эрик, стой! — Жан выбежал за ним, — Стой! Почему ты не в своей палате?

Рыжий мальчик стоял в нескольких метрах от него. Он улыбался, потирая руки.

— Не пей эту гадость, папа, — произнёс он.

— Я не твой папа, Эрик.

— Ты просто не помнишь. Ты и маму не помнишь.

— Почему не надо пить эти лекарства?.

— А ты не пей и узнаешь. Здесь все лгут, папочка.

— Эрик, тебе надо вернуться в палату. Давай я тебя провожу.

Жан сделал несколько шагов в сторону мальчика, но тот отбежал дальше.

— Тут нет моей палаты, папочка.

— Хватит меня так называть.

— Не вини себя. Мы тебя давно простили. Не вини себя…

— Что ты такое говоришь?! — мальчик путал мысли Жана.

— Эрик! Где ты?! — послышался голос дежурной медсестры.

В параллельном коридоре мелькнул луч фонаря.

— Мне надо бежать. Я тебя люблю, папа.

Мальчик убежал в темноту, а Жан поспешил вернуться в палату. Ему было не по себе. Он поискал лекарства, но не нашёл их.

— Чёрт!

— Доктор я вижу реакцию. Он поморщился», — послышался голос, напоминающий эхо.

Снова голоса… снова далёкие. Это был голос медсестры, той, которая вводила ему инъекцию в кошмаре.

— Отлично, — послышался голос Этьена, — Диана ослабила свою защиту. Вводите препарат!

— Нет! НЕТ!!! Опять! — Жан упал на пол и судорожно стал искать лекарства. Две таблетки, которые могли избавить его от этих голосов, — Нет. Нет нет нет нет! Нет!!!»

В палате пропали окна. Пропала дверь. Палата стала похожа на замурованный, монолитный куб. Вот уже нет кровати и шкафа. Жан шарил руками по полу, пока пол не стал вязким, как прошлый раз. Его руки провалились, его стало полностью засасывать.

В нос снова ударил больничный запах. Жан почувствовал, что лежит на холодной, твёрдой кушетке.

Он открыл глаза.

— Ну, нет!!! — закричал он — НЕТ ЖЕ!!!»

Это снова была больничная палата, он снова был привязан ремнями. И снова, та же медсестра и обеспокоенный доктор Этьен.

— Жан! Вы, идиот! Зачем Вы отказались от лекарств!

— Нет! Нет! Это сон. Это кошмар. — как молитву тараторил себе под нос Жан, — Мне говорили, что это кошмар!

— Кто Вам это говорил?!

— Вы! — изо рта нашего героя летели слюни.

— Ах, я, ну как я сам не догадался, — Этьен улыбнулся, — Мы всегда во сне видим то, что уже видели в реальности.

— Вы и это говорили!

— Поймите, ЖАН! То, это сон. Сон манит Вас, потому что там комфортней.

— Нееет! Я скоро проснусь. Я не разговариваю с вами, нет! Вы не реальны. Тут вы держите меня взаперти, вы боитесь, что я сбегу от вас… это ведь кошмар!

— Знаете, почему вас не держали взаперти там?… Потому что, Диана знает ваш мозг досконально! Она может создать ситуации, поставить предложение так, что вы просто сами согласитесь остаться.

Жан, пытался вырваться из ремней. Но те были слишком тугими.

— Что вы делаете?!

— Это моё воображение. Я могу его контролировать! Я уничтожу вас сам!

— Жан, это реальность! А знаете, почему Вам пришла мысль контролировать своё сознание именно здесь и сейчас, а не там, в той реальности?

— Почему?

— Потому, что во сне всё всегда логично. Даже если всё абсурдно, Вы воспримите это в порядке вещей. Там! Вам нужно научиться контролировать реальность! ТАМ! — Этьен демонстративно ткнул Жана в лоб.

— Чёрт!!! Если бы не этот рыжий сорванец. — Жан выл от отчаянья, — Всё было бы хорошо, я закончил бы курс.

— Что? Рыжий сорванец? — брови Этьена приподнялись в удивление.

— Да.

— Любопытно… Наверное, это был Эрик.

— Что?! Вы знаете, кто это?!

Доктор Этьен проигнорировал вопрос Жана.

— Медсестра, введите ему А-согнорий. Пускай отдохнет. Мы продолжим завтра.

— Нет! Я хочу обратно!

Его снова держали санитары, он врывался, извивался. Но через минуту по его вене бежал теплый А-согнорий, медленно и плавно погружая его в вакуумный сон.

* * *

Жан проснулся в палате. За окном был солнечный свет, и вся палата была в ярких красках.

Наш герой обрадовался — проснулся, он снова проснулся. Попытался встать, но не смог — ремни из кожи стесняли движения.

— Солнечно. В нашем мире тоже так бывает, не только во сне.

Доктор сидел у окна, в руках у него была папка.

Жан осмотрел палату. Те же стены, две кровати, только в этот раз он был здесь один.

— Теперь у вас нет соседа, — произнёс Этьен, предвидя вопрос.

— Почему?

— Он зарезал себя, когда увидел, что вы снова заснули,… он услышал, как Вы говорите про Диану, и не выдержал… Зависть, жажда… желания. Много всего.

— Вы не вызовете у меня чувство жалости.

— Жан, поймите,… я пытаюсь Вам помочь.

— Нет! Там меня любят! Там Вы приветливы и там Вы меня не связываете ремнями.

— А ещё, там Вы не помните, как Вы познакомились со своей возлюбленной, как и она.

— Она помнит! Она хотела мне рассказать, но…

— Дайте угадаю, наверное, вошёл врач и перебил ее,… и она не успела рассказать…м?

Жан молчал.

— Знаете, откуда я это знаю?

— Да. Потому, что Вы в моей голове.

— Нет. Я это знаю, потому что я уже давно изучаю «Диану». Она умна. Каждый раз, когда её реальности грозит ошибка, включается защитная реакция.

— Если это реальность, то развяжите меня. Отпустите. Мне ведь некуда бежать.

— Только если в мир снов. Один раз я уже Вам поверил. И я потерял не только Вас, но и ещё одного пациента. Теперь Вы мне поможете осуществить один эксперимент. Именно Вы избавите мир от Дианы. Возможно….

— Мне давали лекарства! Зачем во сне лекарства!?

— Болезнь должна сохранять признаки реальности. Это плацебо! Самовнушение. Вы пьёте пустышки, думая, что Вы пьёте лекарство против кошмаров! Вам внушают, что Вы лечитесь и Ваш мозг верит! «Диана» хитра!

— Нет никакой болезни «Дианы», есть только моя девушка и та реальность, где я…

— Где Вы что?!?!?! — Этьен начинал нервничать, — А? Где Вы не чувствуете запахов. Какого вкуса там еда, а? Или может, там часто идёт дождь?! А Вы чувствовали, как Вам делают укол?! Может, Вы помните, как Вы устроились на свою работу?!

На все эти вопросы Жан затруднялся ответить. Работа, он работал журналистом, а давно ли он там работал. Как он познакомился с Дианой. В больнице подавали курицу… и она была…. Он не помнил.

— Жан, поймите… в скором будущем, я отпущу Вас в тот мир… честно, но сначала, я докажу вам, что этот мир реален.

— Если… если это реальность, то зачем Вы хотите отпустить меня туда?

— Эксперимент. Я всё Вам расскажу.

Жан откинулся на подушку. Он услышал, как врач открыл папку и стал что-то искать.

— Помните, мы рассказали Вам историю того, как Вы стали погружаться в сон? Причину того, что Вас подвигло.

— Да. Но я не помню ту девушку… Натали.

— Конечно, Вы не помните… — голос Этьена снова стал спокойным.

Доктор встал и подошёл к Жану. В его руках был снимок, он медленно повернул его лицевой стороной к связанному. И тот не поверил своим глазам. На снимке была она… та самая рыжая девушка. Та, с картины. Тут её взгляд не был волевым, она была в другом образе — была милой, улыбалась фотографу.

— Кто это?! Я помню, её профиль развешан там… в той больнице. Вы сказали мне, что это французская революционерка.

— Даже так. — доктор ухмыльнулся, — Это Натали. Это ваша жена, Жан.

— Но, Вы же сказали, что я только хотел сделать ей предложение. Что она сбежала от Вас.

— Эту легенду… — Этьен говорил медленно подбирая слова, — было решено рассказать Вам, дабы избежать, риска того, что Вы добровольно захотите вернуться в сон. Но теперь я не вижу смысла в этой легенде. И остаётся только рассказать вам правду.

— Правду. И где сейчас моя жена?

— Случилась… трагедия.

Доктор достал другой снимок.

— Вы говорили, что видели там рыжего мальчика. Этого?

На фотографии был Эрик, тот самый сорванец, который выбил таблетки из рук нашего героя.

— Да! Это он!

— Это Ваш сын. Образы вашей семьи… Ваш мозг создаёт эти образы, чтобы защитить Вас.

— Он… Он говорил мне, чтобы я себя не винил.

— Именно из-за чувства вины Вы попали сюда. Вы старались убежать не от разбитой любви… Вы пытались убежать от самого себя.

— Я не понимаю. Я не помню, что произошло.

Доктор молча залез в конверт и достал аудиокассету. Он медленно вставил её в свой карманный диктофон и нажал кнопку «Играть».

Сначала было шипение…

Потом:

— Запись первая, — это был голос доктора Этьена, — Пациент Жан Бертран. Добрый вечер, Жан.

— Здравствуйте.

— Вы знаете, почему Вы здесь?

— Да.

— Хорошо. Вы могли бы более подробно рассказать причину вашего поступка.

— Я… — в голосе пациента послышались надрывные нотки — … я просто больше не мог с этим жить. Понимаете?! Я ведь мог всё исправить. Мог всё,… но нет. Я видел, как горел дом, понимаете,… видел и не мог ничего поделать.

— Жан, но ведь в случившемся нет вашей вины. Вы это знаете?

— Есть! Она сказала мне. Ты видишь, как искрит коробка, там наверняка замыкание. Может, стоит посмотреть,… а я что, я ничего. Я сказал, что мне некогда… Я сказал, что не стоит меня отвлекать,… кажется, я даже наорал на неё. Понимаете, работа… ЭТА Чёртова работа! Вся голова была в цифрах. Она мне уже говорила про эти искры. А я не слушал.

— Многие бы не обратили на это внимание, Жан. Ваша жена могла бы сама вызвать электрика.

— Она всегда слушала меня. А я сказала, что сам посмотрю в выходные. Но выходных так давно не было…. И вот, я приезжаю домой,… а там… — пациент всхлипнул, — а там…

— Жан, успокойтесь.

— Дом полыхал! Пожарные тушили его. Они вынесли моего сына, но он уже не дышал…. Врачи не смогли ему помочь. Когда я увидел синеву его губ, которая пробивалась через сажу, мой мозг просто взорвался. Я не верил. Но Натали,… где же была Натали.

— Успокойтесь. Думаю, нам не стоит продолжать вспоминать об этом.

— Она осталась в доме! — пациент кричал, голос шёл на срыв, — Она сгорела. Сгорела! — послышался плач, — Мне всего лишь надо было сказать… да вызови электрика, ещё в тот первый раз, но я… Я сошёл с ума, я хотел умереть,… но мне помешали… и теперь я здесь.

— Что ж… думаю, для первого раза достаточно.

Доктор Этьен нажал на кнопку и запись начала быстро мотаться. Потом нажал снова «плей».

— Запись двадцать третья. Добрый день Жан, как Вы себя чувствуете?

— Лучше. Скажите, а меня ещё долго будут здесь держать?

— Пока мы не убедимся в стабильности вашего состояния. Что у Вас нового?

— Сегодня мне приснился чудесный сон… такой… я даже не хотел просыпаться. Там было так солнечно, и была девушка… такая красивая.

— Вот видите, хорошие сны — это залог выздоровления.

— Мой сосед по палате даже говорил, что я улыбался во сне.

— Это хорошо, если сон делает Вас счастливым, это хорошо… думаю, на некоторое время я могу прописать Вам снотворное. Возможно, сон окажет на Вас излечивающее влияние.

— Да. Думаю, это буде хорошо. Возможно, я даже снова увижу этот сон.

Этьен снова перемотал плёнку.

— Запись сорок первая. День добрый, Жан, — голос был тот же.

— Здравствуйте, доктор.

— После выписки мы долго не виделись. Ты пропустил несколько встреч. Что случилось?

— Я знаю, доктор. Простите. Просто в моей жизни появилась девушка.

— О! Так это замечательно…. И как её зовут?

— Диана. Она красивая.

— Можно будет с ней познакомиться?

— Нет. Эм, — Жан запнулся, подбирая слова, — Мы скоро уезжаем в путешествие.

— Даже так! Это просто потрясающе! Ты быстро идёшь на поправку после своей трагедии.

— Трагедии? — голос Жана был удивлённым.

— Ну да… Трагедии.

— А, Натали… в жизни всякое случается…. — голос пациента был пренебрежительным, — Если она решила уйти от меня… то и пускай.

— Уйти от Вас… Жан, Вы…

— Доктор, прошу меня извинить, — в голосе пациента появились капли раздражения, — мы можем перенести наш разговор на следующий раз? А то я опаздываю на встречу со своей девушкой.

— Что ж… думаю, мы можем продолжить в следующий раз. Но мы должны будем вернуться к этому разговору, насколько бы он неприятен для Вас не был.

— Хорошо, доктор. Я пойду.

— До свиданья, Жан. До следующей недели.

Этьен нажал кнопку «стоп».

— Это была наша последняя встреча, — доктор вздохнул, — Вы пережили страшную трагедию… смерть своих близких, и в их смерти Вы винили себя. Эта вина и заставила ваш мозг искать защиту, уютное место, без переживаний и упрёков самому себе. Вы стали видеть яркие сны, и с каждым днём ваше эмоциональное и духовное состояние выправлялось. Я думал, что в этом и есть ваше спасение, я собственноручно вёл Вас к могиле забвения, прописывая Вам снотворное. Тогда ещё о Диане никто не знал. Вы были первым заболевшим. Но она, Диана, как вирус, как неизвестная психологическая бацилла начала своё распространение. И до сих пор неизвестно, как она попадает в мозг людей. Есть теория… Кто-то слышит Ваш шёпот во время сна, потом этот кто-то тоже шепчет другому… другой следующему, пока болезнь не находит ослабший мозг.

Как грипп, как чих… как кашель. Как простуда для мозга. Я понял, что я дал почву этой болезни,… значит, я и должен был её уничтожить. Я искал лекарство, но сумел найти только «вакуумный сон». Но теперь… мне кажется, я знаю, как лечить Диану. И Вы мне в этом поможете».

— Я? Каким образом. Я до конца ещё не верю Вам.

— И это хорошо. Пока что Вам не нужно терять связь с тем миром.

— И что же Вам от меня нужно?

— Вы должны застрелиться. Застрелиться в том мире. Во сне. Тогда мозг проснётся, мозг отсеет ту реальность — ведь там Вы будете мертвы.

— Застрелиться?! — Жан рассмеялся.

— Послушайте, — голос Этьена остался спокойным, он был готов к такой реакции, — Я знаю, что это всё звучит абсурдно, но поймите. Запомните! Я рискую многим. Я знаю, что тот мир логичен и заманчив, и что Вы захотите остаться там. Но я прошу Вас, ищите изъяны там. Ищите ляпы. И запомните вот ещё что…

— Что же?! Может, под каким углом надо стреляться?

— Смешно… Я хочу, чтобы Вы запомнили одно… револьвер лежит в ящике моего стола… В кабинете.

— Зачем Вы мне это говорите!

— Просто запомните это! — Доктор залез в карман своего халата и достал шприц с короткой иглой. Внутри, на пару делений, шприц был заполнен мутноватой жидкостью.

— Зачем это?! — Жан вжался в свою кровать.

— Это выдержка коры из сонного дерева. Я отправляю Вас в тот мир. Помните, ищите ляпы! Револьвер лежит в ящике моего стола.

Доктор ввёл лекарство и отошёл от кровати пациента. Улыбнувшись напоследок, он направился к двери.

— Надеюсь, мы с Вами ещё поговорим, — Этьен вышел, и Жан слышал, как хлопнула дверь.

Жан подёргался ещё раз, на прочность проверяя ремни. Всё так же туго.

Посмотрел в потолок… медленно, плавно потолочные трещины и неровности стали растекаться, двигаться.

Жану стало тяжело дышать, ремни словно начали сдавливать рёбра. И вот он почувствовал, что под их давлением проваливается в матрац. Всё глубже и глубже — пока вся палата не превратилась в чёрное ничто. Новый вакуум.

А потом был яркий свет и пустоту стали наполнять звуки птиц. Яркий, бездушный свет превратился в солнечный.

Кислорода стало мало, и Жан глубоко вздохнул. Вздохнул и поднялся на кровати. Он был в своей палате, в той, в которой маленький рыжий сорванец выбил у него лекарства. В той, в которой он повалился на пол и провалился в кошмар. Он снова здесь, судьба дала ему ещё один шанс.

— Жан! Ты очнулся! Господи! Позовите доктора Этьена! — это был знакомый голос, голос его любимой Дианы.

Жан повернул голову и увидел её, всё такую же красивую и улыбчивую, несказанно радостную и плачущую. Она подбежала к нему и обняла его.

— Проснулся. Ты проснулся! Доктор говорил, что лечение подействует, и оно подействовало! — она душила его в объятиях.

— Сколько… сколько я спал?

— Около трёх дней. Медсестра нашла тебя на полу на утро среды. Лекарства валялись за тумбочкой. Почему, ну почему ты перестал их пить?! Что такое с тобой произошло!

— Мальчик… — у Жана кружилась голова, — Он выбил лекарства у меня из рук. И убежал.

— Мальчик?

— Да, он лежит здесь, в детском отделении.

— Уже нет. Его перевели в другую лечебницу, — в палату вошёл доктор Этьен.

— Доктор, Вы пришли! Вы были правы, лечение помогло! — Диана светилась от счастья.

— Я знал, что оно поможет. Теперь главное — закрепить результат.

— Доктор, мне снова снился этот же сон.

— Это неудивительно, вид вашего психологического расстройства как раз и предусматривает повторение снов, галлюцинаций или других отклонений в мозгу.

— Я там снова был привязан ремнями. Но потом, Вы пришли и сказали, что отпустите меня обратно.

— Наверное, как раз в этот момент начало действовать лекарство. А мозг уже воссоздал для Вас более естественную картину освобождения от сна.

— Там Вы мне сказали, что я должен… — Жан запнулся, задумался. Говорить или не говорить.

— Вы должны ЧТО?

— За… — взгляд доктора был обеспокоенный, и Жан решил довериться, — Застрелиться…

Диана округлила глаза и прикрыла рот рукой.

— Но я надеюсь, Вы понимаете, что это был всего лишь сон. И прислушиваться к нему не имеет никакого смысла?

— Да.

— Это хорошо. Такие позывы во сне, это серьёзно. Тем более, в вашем случае. Думаю, Вам придётся пройти более длительный курс лечения. Это же для вашего блага.

— И как долго мне нужно будет лежать в больнице?

— Около месяца.

Месяц! Но у нас же свадьба.

— Какая свадьба, дорогой! Тебе сначала нужно поправиться! Пожениться мы успеем всегда. — Диана погладила Жана по голове.

— Но у меня было столько планов…

— Послушайте свою будущую жену, месье Жан.

— Что ж, хорошо… главное, больше не видеть этого ужасного сна!

— Если Вы будете соблюдать все мои инструкции… я Вам это гарантирую. А сейчас.

Доктор достал шприц из внутреннего кармана своего халата и подошёл к нашему герою.

Жан невольно отпрянул.

— Не бойтесь, это простой препарат, что бы Вы не провалились снова с летаргию.

— Извините доктор, просто после того реального сна, мне сложно привыкнуть к Вам… радушному, к человеку, который не желает мне зла.

Доктор сделал инъекцию, быстро и безболезненно. Протёр укол ваткой и улыбнулся.

— Вам стоит отдохнуть. Даже во сне мы устаём. Поспите…

— Опять спать!

— Не переживайте, снов Вы не увидите.

Диана встала с кровати и, наклонившись, нежно поцеловала Жана. Она погладила его по щеке и улыбнулась.

— Щетина тебе идёт. Я навещу тебя завтра, милый.

Доктор открыл дверь и пропустил Диану вперёд.

Мы справимся с этой болезнью, Жан.

* * *

Жан не мог нарадоваться своему возвращению домой. Он с большим удовольствием ходил на все процедуры, пил лекарства. Больница не казалась ему чем-то замкнутым и однообразным. Его любимая приходила каждый день и подбадривала его. Целовала его. Врачи были улыбчивыми, все говорили ему, что он идёт на поправку. Он и сам так думал, уже более двух недель он не слышал голосов в своей голове, не видел кошмаров, жизнь налаживалась.

В целях безопасности и гарантии лечения, Жану больше не прописывали лечение обычными таблетками. Каждый день, в нужное время, в назначенную минуту, нашему герою ставили укол.

Рыжего мальчика и правда, больше не было видно, как и картин. Оказалось, как сказал доктор Этьен, данные картины попали в лечебницу по ошибке — курьер что-то напутал в адресах и привёз их сюда. И уже тут главная медсестра, подумав, что так и должно быть, приказала развесить картины по палатам и кабинетам.

Жан жил в своём уютном и комфортном мире, наслаждаясь каждой минутой. Но одно, одна вещь, как маленькая крошка в мягкой кровати, как тонкая иголка в шелковой рубашке, колола его изо дня в день.

Слова доктора Этьена, того доктора Этьена из кошмара.

Жана не покидала мысль, что сейчас он во сне. Он пробовал искать «ляпы», но забыл где и какие.

И только однажды, находясь на приёме у главврача, он стал вспоминать.

— Как Вы себя чувствуете, Жан? — спросил его доктор Этьен.

— Отлично. Я чувствую, что с каждым днём мне всё лучше и лучше! — Жан улыбался, — Даже больше нет упаднического настроения.

— Это очень хорошо. Думаю, через неделю мы сможем Вас выписать.

— Это чудесно! Мы перенесли свадьбу на октябрь. И были бы рады, если бы Вы пришли на неё.

— Оооо — Этьен расплылся в улыбке, — Это большая честь для меня. Я, конечно же, приду.

Доктор Этьен подошёл к своему столу и открыл верхний ящик. Он достал пару бланков и что-то написал на них. Поставил свою печать и протянул сложенный вдвое листок Жану.

— Это разрешение на новые лекарства для вашего лечения. Будьте добры, передайте их медсестре, когда пойдёте к палатам.

Жан встал со стула и нагнулся над столом, чтобы взять листок. И на секунду всё его нутро сжалось. Сознание перевернулось. Краем глаза, своей периферией герой увидел в ящике стола торчащую рукоятку пистолета.

Жан постарался не подать вида, что заметил револьвер, поэтому как можно спокойней взял из рук доктора листок с разрешением и удалился из комнаты.

Пока он шёл до своей палаты, в его голове жужжащим роем кружились мысли. «Искать ляпы!» «Неужели, это сон!». «Диана! Ты предала меня!», «А может, это не сон, может он просто видел краем глаза револьвер ещё тогда, давно, и во сне решил себе это повторить».

Жан зашёл в палату. Диана, как всегда, пришла навестить его.

— Что сказал доктор Этьен?

— Эм… всё хорошо, меня скоро выпишут.

— О! Это же чудесно. Он звонил мне, сказал, что после выписки пропишет тебе несколько новых лекарств.

— Да, он мне тоже это говорил. Скоро обед, может, пройдём с тобой в столовую?

— Да. Хорошо.

— Ты не будешь против, если я при тебе поем?

— Конечно нет, глупенький.

Они прошли в столовую, которая медленно стала наполняться больными. Разными больными, кто-то весело разговаривал, другие были замкнуты в себе. Кто-то громко кричал, бегал, а кто-то не мог без посторонней помощи сесть за стол. Такие разные, с разными диагнозами, но всех объединяло одно… из всех, Жан уже видел в другом мире. Таких же буйных и тихих. Видел их в своих палатах и на процедурах. В столовой и туалете.

Диана и Жан сели за стол. Перед нашим героем стояла тарелка: кусок отварной курицы, картофельное пюре, горошек.

— Здоровая пища — залог здоровой жизни, — с улыбкой на лице произнесла Диана.

— Да уж. Пускай даже она выглядит не шибко аппетитно.

Диана засмеялась.

Жан зацепил вилкой картофельное пюре и положил его в рот.

Ничего. Пустота. Как будто он жевал клейстер. Старую жвачку, без вкуса и запаха.

Жан поморщился.

— Что-то не так?

— Будь добра, передай соли. Совершенно невозможно есть.

— Конечно.

Жан взял соломку и сыпанул немного. Попробовал. Всё та же пустота. Снова взял соломку и высыпал больше. Взял немного в рот пюре. Пусто. Безвкусно.

— Смотри, не пересоли, милый.

Но Жан её не слышал. Он сыпал и сыпал соль, покрывая всю свою еду тысячью кристаллов. Сыпал и сыпал, а потом взял вилку и, зачерпнув большую долю картофельного пюре, забросил её себе в рот.

Он жевал, пережёвывал, превращая картофельное пюре в труху. Но вкуса не было.

— Милый, что с тобой, — Диана пыталась поймать взгляд Жана.

Жан не отвечал, он вскочил из-за стола и подошёл к цветку на подоконнике.

К этому времени, он привлёк внимание всех больных и нескольких санитаров.

Жан подошёл к цветку, наклонился и принюхался.

Принюхался сильней.

Он не понимал, куда всё делось… запахи, вкус. Всё было пустым, белым, как лист бумаги.

Диана медленно и осторожно подошла к взволнованному пациенту.

— Дорогой, что с тобой?

Жан молчал — он глубоко дышал и молчал. Неужели,… неужели, все, что он так любил, обожал — все, во что он верил — СОН!

— Дорогой…

— Диана. — Жан глубоко вздохнул.

— Да?

— Скажи мне… расскажи мне, как мы познакомились.

— Сейчас? Думаешь сейчас время?

— РАСКАЖИ! — крик разлетелся по столовой, и в помещение повисла тишина.

— Хорошо, хорошо… Это… это было весной…

— Так, так что здесь происходит? — Это снова был доктор Этьен, один из обеспокоенных санитаров вызвал его по рации. Он стоял посередине зала и суровым взглядом смотрел на нашего героя.

— Стойте, доктор. Я хочу, что бы моя любимая рассказала мне, как мы познакомились! У меня простой срыв. Именно это мне сейчас и нужно!

— Жан…

— Нет! Не перебивайте её! Рассказывай, Диана!.

— Что ж… мы познакомились весной… В мае кажется. И…

— Что и? — Жан напирал.

— Прости родной, я не могу сейчас вспомнить… — взгляд Дианы был виноватым, — Я хочу, чтобы ты успокоился.

Жан сглотнул появившийся ком в горле.

— Я так и думал.

И после этих слов он сорвался с места и в несколько шагов, в несколько прыжков выбежал из столовой.

Немедленно поймайте его, — это кричал доктор Этьен, — Пока он не навредил себе или окружающим.

Жан бежал по коридору — не оглядываясь, срывая дыхание — по коридорам, сбивая пациентов и медсестёр.

Санитары бежали вслед, но не могли угнаться за ним.

Жан вбежал в кабинет главврача и одним прыжком перелетел через стол. Он открыл верхний шкафчик и вытащил револьвер.

Вбежали три санитара.

— Стоять! Я выстрелю!

Санитары замерли, стараясь не провоцировать беглеца. Из-за спин высоких санитаров показался доктор Этьен, он был спокоен.

— Жан, что происходит? — его голос был ровным, — Почему Вы это делаете, ведь всё было так хорошо. Вы шли на поправку.

— Я не шёл на поправку. Я знаю, где я! Я знаю, кто вы!

— И где же Вы?

— Во сне. Я ВО СНЕ!!! А вы, вы всего лишь плод моего воображения.

— Но, это же смешно, — Этьен выдавил подобие улыбки, — Откуда у Вас такие мысли, Жан?

— Вы мне это сказали. Вы, тот из реальности!

— Вы хотели сказать, из сна? — доктор Этьен попытался поправить своего пациента.

Но Жан лишь ещё более уверенно выставил пистолет вперёд.

— Нет. Из реальности. Тут нет запахов, нет вкусов. Всегда солнечно. Это сон. Моя девушка не помнит, когда мы познакомились.

— Жан! Жан… послушайте. Вы не чувствуете запахов и вкуса из-за лекарств, которые я Вам прописал. А Диана, ну подумайте сами, кто захочет рассказывать самую сокровенную историю любви, когда её возлюбленный в таком вот состоянии. Мозг играет с вами, Жан!

— Нет. Вам меня не обдурить, больше я не запутаюсь. Я застрелюсь, и этот мир пропадёт!

— Вы не сделаете этого, — твёрдым голосом произнёс доктор.

— Почему же?

— Я никогда не держу свой револьвер заряженным.

Ну конечно! — Жан резко поднял револьвер и приставил его к виску. Он взвёл молоток и…

Раздался щелчок.

Револьвер и вправду был не заряжен. Жан повторил попытку.

Снова щелчок.

И ещё.

И снова…

— Схватите его и поместите в карцер — приказал Этьен.

Трое санитаров смело направились к Жану, медленно, но верно окружая его.

А наш герой продолжал нажимать на курок, отводить молоток,… но раздавались только щелчки.

— Отойдите от меня! Нет!

Двое санитаров скрутили несчастного, а третий ввёл тому препарат, от которого в три секунды мир стал расплываться в глазах.

Жан провалился в бессознание.

* * *

Несколько дней Жан не видел света, не понимал день или ночь, не видел людей. Он то открывал глаза, то снова исчезал в небытие. Мир напоминал туман — серый, размывающий всё.

Жана держали в карцере — в комнате, которая не взаимодействовала с внешним миром. Держали связанным ремнями — привязанным к кровати.

Через некоторое время, неизвестно через какое, дверь карцера открылась. На пороге, залитый светом коридорных ламп, стоял доктор Этьен.

— Доктор, это Вы? — Жан щурился от яркого света.

— Да, Жан, это я. Ты не представляешь, как ты меня разочаровал.

— Доктор, это был просто нервный срыв. Доктор, выпустите меня отсюда.

— Это случится не скоро, мой милый друг, — его голос был огорчённым.

— Но Вы не имеете права!

— Имеем, ваша Мать дала на это согласие.

— Мама, да она даже меня не навещала!

— Ох, Жан… Жан… что же я сделал не так, чем привёл Вас к этому состоянию. Я думал, ваше быстрое и такое феноменальное излечение будет моим триумфом, но нет… что-то пошло не так. Думаю, дело в лекарствах, но это мы только будем выяснять. А пока, мы не можем вас отпустить…

— Доктор! Но я понял…. — Жан умолял, — это был просто срыв, прошу Вас, отпустите меня!

— Я не могу, Вы были готовы навредить себе. Вы были готовы застрелиться,… простите. Но выпустить Вас из карцера в ближайшее время было бы настоящим преступлением.

— Но доктор!

— Жан, послушайте меня, мы понаблюдаем за вашим стоянием и, если оно улучшится, то мы обязательно переведём Вас обратно в палаты. Хорошо?

Голос доктора был успокаивающим, убаюкивающим. С его голосом даже карцер превращался в уютную комнату, из которой не хотелось уходить — в крепость, в которой ты чувствовал себя защищённым.

— Доктор… я запутался, — на глазах появилась влажная пелена, которая вот-вот должна была превратиться в слёзы, — Я не могу отличить реальность от действительности. Доктор, прошу Вас, помогите мне.

— Мы поможем Вам, поверьте мне. Мы поможем.

— А я могу увидеть Диану?

— К сожалению. Этого пока не стоит делать. Но, думаю, через несколько дней, сразу как мы увидим улучшение, мы пригласим её. Она очень переживает за Вас. И тоже рвётся к Вам.

— Спасибо Вам, доктор. — Жан искренне благодарил доктора, — Я ведь, правда, мог застрелиться.

— Я всё исправлю, мой друг. Всё исправлю.

Доктор вышел из лазарета и, как всегда улыбнулся напоследок.

И снова вся комната погрузилась во мрак. Непроглядную, вязкую, режущую глаз темноту.

Прошло несколько часов, Жан пытался заснуть, но мозг продолжал настойчиво бодрствовать.

И вот послышался скрип замка.

Дверь карцера медленно открылась, коридорный свет залил часть помещения. Жан не видел, кто вошёл, но слышал тихие, быстрые шажки. Кто-то дотронулся до него.

— У тебя ведь почти получилось, Папа, — голос был детский.

— Эрик?

— Да. Привет, Пап.

— Я тебе не папа! Что ты здесь делаешь, тебя ведь перевели в другую лечебницу?!

— Ну вот, ты снова веришь во всякую ерунду, Папа. Тебе нужно покончить со всем этим.

— Что ты такое говоришь?

— Папа, но как ты не понимаешь, если бы это была реальность, то как семилетний мальчишка смог преодолеть половину Франции, пробраться в лечебницу и открыть лазарет?

Жан с секунду молчал…

— Никак.

— Именно…

Эрик, своими маленькими ручонками пытался расстегнуть ремни. Один за одним, это давалась ему нелегко, но он упорствовал.

— Зачем ты пытаешься меня освободить?

— Чтобы ты завершил начатое, — Эрик не отрывался от дела. Один ремень был расстёгнут.

— Но ведь если я это сделаю, то и ты перестанешь существовать.

— Папа… я и так не существую. Я вызван, я придуман тобой, защищать твой мозг.

— Значит… я должен застрелиться?

— Да.

— Но это бесполезно. Револьвер, который лежит у доктора Этьена, не заряжен, а где патроны, я не знаю.

— Он не был заряжен, потому что доктор Этьен так сказал. Он внушил тебе это, но если ты подумаешь об обратном, то револьвер будет заряжен.

— Ха… интересно. А ты смышленый малый!

— Нет, папа. Это ты умный, я — это одна из твоих извилин. Одна из твоих мыслей, только и всего.

Маленький рыжий мальчуган расстегнул последний ремень и Жан наконец смог размять свои кости. Он встал с кровати и потянулся, развёл руки.

— Уууух… Как же хорошо!

— Не трать время на ложь. Нам надо идти. Я проведу тебя к кабинету доктора Этьена.

— А санитары?

— Многие из них сейчас спят.

— А если кабинет доктора заперт.

— Он не заперт.

— С чего ты это взял?

— Главное, чтобы ты так думал.

Жан улыбнулся. Ему нужно было взять за привычку, что этим миром, в первую очередь управляет он. Он и никто другой, не придуманные им врачи, не сотворённая им девушка… никто, только он.

Они вышли в коридор и направились к выходу из карцеров.

Больница была погружена в сумрак, тут и там было видно, как мелькают фонари ночных санитаров. Было слышно, как храпят и стонут больные — как храпят некоторые из санитаров.

Эрик и Жан шли медленно, стараясь никого не разбудить — стараясь оставаться незамеченными. Мимо регистратуры и туалетов, ползком через столовую под столами, замирая на минуты в коридорах и почти не дыша около постов охраны и комнаты отдыха санитаров.

И вот они подошли к кабинету, на котором было написано «Доктор Этьен Решар. Главврач».

— Давай, папа, — произнёс Эрик шёпотом, — Помни… дверь не заперта.

Жан медленно подошёл к двери, взялся за ручку.

Дверь не заперта, дверь не заперта — повторял он себе в голове.

Он сжал ручку ещё сильней и аккуратно, как подрывник во время работы, повернул её.

Дверь поддалась.

Жан издал звук облегчения.

Они тихо вошли в кабинет, который тонул в темноте и только жёлтый свет уличного фонаря освещал небольшой треугольник пола.

Жан подошёл к столу и открыл его, револьвер лежал под стопкой бланков. Взяв его в руки, Жан сразу проверил наличие в нём пуль.

— Отлично, он заряжен.

— Ну что ж, Папочка — думаю, нам стоит прощаться, — мальчик помахал рукой.

Конец ознакомительного фрагмента.