Демоны Юга

Артем Каменистый, 2016

Гигран разделен непреодолимой стеной Срединного хребта. Юг оправился после страшнейшей катастрофы, а Север о ней давно забыл. На Юге процветает мир волшебства и древних тайн, там все еще сражаются с темными магами. Север дошел до эпохи индустриализации, по железным дорогам колесят паровозы, небеса бороздят дирижабли, магия неизвестна, религиозность высмеивается. Большинство населения, что на Севере, что на Юге, уверено – за горами жизни нет. В истинное положение дел посвящены немногие, и для того чтобы все оставалось по-прежнему, они не жалеют ни сил, ни жизней. Причем – не только своих. Леону пришлось познакомиться с устройством Гиграна на собственной шкуре, хотя он никого об этом не просил…

Глава 6

Мне неоднократно доводилось летать на самой разной авиатехнике: самолетах, вертолетах, пару раз весело прокатился на мотодельтаплане и не совсем весело, на убогом дирижабле, накачанном взрыво-опасным газом. И на спине невообразимого монстра тоже путешествовал, а сейчас занимаюсь этим второй раз. И никак понять не могу, каким образом не околел в первый. Тогда ведь на мне была лишь самая легкая одежда, такую принято носить в благодатных тропиках и уж никак не в холодных широтах или на запредельных высотах.

Смешно, но получается, что экватор в этом мире — самая суровая область. Ну, или одна из самых суровых. Не на всем, конечно, протяжении, но в основном это так. Все дело в высотной поясности: чем дальше от уровня моря, тем ниже температура. Какая бы жара ни стояла у подножия Гималаев, их вершины всегда утопают в снегах.

В таком полете все усугублялось тем, что я непрерывно пребывал во встречном потоке ледяного воздуха. Изогнувшаяся шея Талашая слегка от него прикрывала, но вот именно что слегка. Несмотря на то что сейчас на мне были обновки из заскорузлых столетних шкур, околел так, что зубы отбивали барабанную дробь.

А ведь в первый раз одет был куда легче. Плюс шатало от целой кучи болезней. И тем не менее добрался живым, и даже не могу вспомнить, чтобы так смертельно мерз. Должно быть, Талашай тогда из шкуры лез, чтобы обогреть меня своей магией или защитить как-то иначе, — сути его способностей я не знаю. А сейчас решил, что и так сойдет, и почти не снисходит до нужд наездников.

Очередное узкое ущелье, каких тут неисчислимое множество. Талашай, руководствуясь лишь одному ему понятными соображениями, начинает пикировать, вытянув шею в струну. Теперь ничто не прикрывает меня от встречного потока, и впечатления от этого самые негативные. Еще и держаться приходится за костяные выступы вдоль хребта. Несмотря на то что выросты на теле муунта образуют что-то вроде гнезда, сидеть в нем в такие моменты страшновато.

Впрочем, по дороге к стражам я, даже будучи без сознания, не выпал, так что и сейчас должен усидеть.

И кстати, зачем ему нужны эти выступы? Будь они чуть продуманнее, получилось бы что-то вроде кабины старинного аэроплана. Маги со способностью к биоинженерии добавили? Или в этих гнездах муунты катают своих птенцов? Без понятия.

Мучительное пикирование завершилось, муунт перешел в горизонтальный полет, вновь прикрыл меня изгибом шеи. Внизу тянулась лента ледника, и чуть дальше виднелось его окончание: россыпи камней, округлая чаша незамерзшего озера. Отлично, впервые увидел свободную ото льда воду, мы уже здорово снизились.

Должен отметить одну странность: не успели мы удалиться от форпоста исследователей севера, как резко изменилась погода. Аквамариновую синь чистейшего горного неба затянуло беспросветными тучами, время от времени с них щедро сыпался снег. Сейчас это начало превращаться в проблему из-за его влажности: начал налипать на одежду с пугающей скоростью. Того и гляди обледенеем, как настоящие самолеты.

Холодно. Очень холодно. И, по-моему, я начинаю чувствовать едва уловимый запах моря.

Да нет, вряд ли. Судя по температуре, еще слишком высоко. До него еще лететь и лететь.

Я ошибался. Это в нормальных горах сперва видишь слабо всхолмленную равнину, затем холмы становятся все выше и выше, появляются первые скалы, и так, постепенно, подбираешься к главным вершинам. Здесь же ничего подобного не было. Как будто кто-то щелкнул огромным переключателем ландшафтов: только что куда ни плюнь вздымались каменные пики, поверху украшенные снегом, и вдруг все изменяется в одно мгновение — и перед тобой расстилается безбрежная морская гладь.

Муунт занервничал, начал вести себя неуверенно, то увеличивая высоту, то резко снижаясь. Талашай не знал, каков конечный пункт нашего маршрута и ждал дальнейших указаний.

Хуже всего, что я тоже этого не знал.

Первая, самая очевидная мысль — добраться до северного берега моря. Даже при ослабленном муунте это возможно. Там Талашая можно как следует накормить и разжиться припасами, благо золота у меня более чем достаточно, можно стаю летающих обжор обеспечить.

Никогда, ни при каких условиях не стоит хвататься за первую подвернувшуюся мысль. Очень часто она не самая лучшая. Не так много времени прошло с тех пор, как меня усиленно разыскивали. И разыскивали успешно, под конец я был на волосок от поимки. Не стоит и надеяться, что все эти люди резко поглупели. Скупка припасов подразумевает неизбежные контакты с населением, и я могу подвернуться на глаза доносчику. Да что там говорить: трудно не заметить летающего человека. Даже в диких Чафанских джунглях хватает народа, риск разоблачения есть везде. А то, каким образом я ускользнул от погони, уже, возможно, вошло в местные легенды.

Меня ищут повстанцы, ищут военные власти, сектанты тоже рады припомнить мне кое-что. А теперь к этому списку прибавятся тайные агенты, чьей задачей является сохранение тайны юга. Как ни оправдывайся, а после всего случившегося они будут уверены, что я прибыл именно оттуда.

Имея за спиной оставленную в горах группу бедствующих стражей, я не могу так рисковать. Они от меня зависят, да и что там говорить — я тоже завишу от них. На севере успел набедокурить так, что меня многие рады подвесить над землей, а с такими союзниками, глядишь, и что-нибудь наладится. Ну, в самом-то деле, не бросать же все и не драпать с помощью верного Талашая на далекий юг, где я никто и никого не знаю, а фамильный муунт — штука заметная, и есть те, кто усиленно разыскивают его хозяина.

И цели у них нехорошие.

Так что первую идею я забраковал почти мгновенно и, после некоторых раздумий, пришел к выводу: нам надо подыскать укромное местечко, где мы устроим временную базу. Та, где стражи засели сейчас, категорически не устраивает. И дело уже даже не в том, что там нет припасов, а в отбитом нападении. Не исключено, что при этом враг мог каким-то образом узнать наше точное расположение, и пусть добраться туда нелегко, но возможно. Не исключено, что прямо сейчас собирается военная экспедиция на север, и на этот раз все будет куда серьезнее.

Где можно устроить новую базу? Стражи понятия не имели, а я тем более. Ну не было у меня глубоких географических познаний, я ведь здесь пробыл всего ничего, да и область моих интересов располагалась севернее, куда бездумно соваться нежелательно.

Так что прости, Ташалай, но поведать тебе о нашей конечной остановке не могу. Будем искать варианты.

Где искать? Где-где… Да прямо здесь. Пролетим вдоль берега, не везде же волны бьют в отвесную скалу, должно что-то подвернуться. Нам много места не надо, хоть что-нибудь.

* * *

Сняв с плеча винтовку, я передернул затвор, прижал приклад к плечу.

— Что ты собрался делать? — поинтересовался Ильконс — мой единственный спутник.

Я указал в сторону моря. Там, у кромки прибоя, сновали упитанные чайки.

— Муунту надо много еды.

— Твое оружие очень шумное. Убьешь одну, остальные сразу разлетятся. Талашаю такая птица на один зуб.

— Лучше, чем ничего.

— Подожди.

Ильконс вытянул руку раскрытой ладонью вперед, над одной из чаек заколыхалось едва заметное марево, сверкнула искра электрического разряда, прошедшего через тело в мокрую гальку, до ушей донесся треск неслабого короткого замыкания. Жертва свалилась замертво, пикнуть не успев. Ближайшие птицы насторожились, но понадобилось еще четыре миниатюрные молнии, прежде чем до остальных дошел простой факт: их убивают.

Проводив их взглядом, я констатировал:

— Все равно улетели.

— Да, но вместо одной нам досталось пять. Выгода.

— Ага, выгода несомненна, но Талашаю этого то-же мало.

— Знаю, Даатлькраас по несколько раз в день проклинал его за неуемную прожорливость. Леон, это хорошее место, просторное.

С сомнением обернувшись, я поднял взгляд к затянутым тучами небесам, откуда через каждые несколько минут обрушивался кратковременный дождь, пожал плечами:

— Ничем не лучше других. Скала, под ней завал из валунов, пляжа, считай, нет.

— Как нет? А мы на чем стоим? Это пляж из гальки. Крупной гальки.

— Не хочу тебя разочаровывать, но это всего лишь полоса отлива. Вода скоро поднимется и все затопит. Приливы тут, конечно, не такие, как в океане, но все равно волны будут плескаться как раз возле вон тех валунов. Сам посмотри, на их поверхности приросли раковины, а они не могут долго на суше оставаться.

— Да, ты прав. Места остается мало, но и нас не так много. Разместимся, не страшно. Но Талашай не сможет перевезти всех. Ему надо очень много еды. И нам она тоже нужна. Здесь ее не найти.

Я указал на море:

— В воде ее полно. Тут много дельфинов, есть акулы и другие крупные рыбы. Даже киты часто заплывают из океана. Но я понятия не имею, как их можно добыть. Ты сможешь сделать с ними то же, что и с чайками?

Ильконс покачал головой:

— Вряд ли. Мне надо видеть цель, но здесь я ничего не вижу. И водная среда — не мое.

— Глубины тут хорошие, мелочи рыбной много, надо подождать, должны подойти. Я плавал по этому морю, дельфины нас преследовали почти все время.

— Хорошо, подождем. Гляди! Чайки возвращаются!

— Не спеши, дай время, убьешь одну, остальные не сядут. Сам же учил.

— Да жду я, жду.

— А в воздухе не можешь их доставать?

— Нет, Леон, так не могу. Мне нужна земля под целью, молния сама находит к ней дорогу. Не уверен, что убью чайку, если она просто-напросто усядется на толстую сухую доску. Точнее, убить смогу, но потребуются лишние затраты энергии. Сильные маги могут управлять электричеством так, как мне и не снилось, но такие секреты Дома чужим не выдают, вот и я не знаю.

— Ты из тех, кто ребенком попал к стражам?

— У нас почти все маги были взяты детьми, одаренные вроде Даатлькрааса — большая редкость.

— Так он не был ребенком, когда к вам попал?

— Он маг в третьем поколении. Его дед был великим магом, отец магом, Даатлькраас не был особо силен, но все равно одарен. Такая семья — великая редкость. Даже два поколения нечасто встретишь, а уж целых три… Ты говорил, что он не страдал?

— Да, он умер мгновенно.

— Это хорошо. Мы все любили этого чудака. Он пришел к нам взрослым, по убеждению. И мы не смогли его принять.

— А мне он говорил, что был стражем. Да и с вами сюда ушел.

— Не совсем так. Если бы мы его приняли, пришлось бы враждовать с его Домом. Очень сильным Домом, а у нас и без них врагов хватало. Он ведь даже не просто маг, а маг в третьем поколении. Это такая редкость, что ни один Дом от подобного не откажется просто так. Хотя бы изучать на нем преемственность магического дара — вопрос совершенно неизученный. Мы не могли им предложить равноценный обмен, а принятие взрослого мага — это нарушение всех правил.

— Но в итоге он все равно попал к вам.

— Даатлькраас помог нам спастись. После такого разве можно было ему отказать? Но он не прошел через посвящение в Великом Зале. Поэтому с самого начала называл себя отрекшимся стражем канона. Такие у нас были во времена одного из расколов. Очень давно, когда еще было чему раскалываться, хватало сил. Отрекшиеся позже воссоединились с теми, кто остался, но все равно какое-то время существовали отдельно. Если бы не Даатлькраас, мы бы ни за что не добрались до форпоста.

— Точнее, если бы не его Талашай.

— Они были неразделимы. Я до сих пор удивляюсь тому, что его муунт тебя признал. Леон, ты что делаешь?

— Раздеваюсь. Я грязный, как шелудивая собака, уже не помню, когда мылся последний раз. А тут целое море воды.

— Слишком холодно.

— А ты ее потрогай, она теплая. С гор лавиной спускается ледяной воздух, оттого и воздух прохладный, но море ему не остудить, здесь же экватор в двух шагах.

— Да тут можно не забредать в море, дождь сам тебя быстро вымоет. Он уже достал…

— Радуйся, с погодой нам еще повезло.

— Почему?

— Жаркий экватор, море и близкий океан, откуда испаряются огромные массы воды, и холодные горы, которые стеной поднимаются на пути туч. Дожди здесь, бывает, льют по несколько дней без малейшего перерыва. И туманы постоянные. Солнечный свет можно дожидаться месяцами, и не дождешься. Оглянись вокруг: дождь иногда прекращается, а тумана вообще нет. Чудная погодка, самое время искупаться.

* * *

Если откровенно, вода оказалась не такой уж и теплой. Должно быть, про мизерные возможности ледяного воздуха, что спускается с гор, я слегка погорячился. Слишком уж резкая граница между ними и морем, доводилось слышать разговоры, что здесь иногда чуть ли не айсберги можно встретить — обломки ледников, падающих в волны с высоченных уступов. Мне такие истории казались неправдоподобными, но это до тех пор, пока сам здесь не оказался.

Да тут можно поверить во все что угодно.

В форпосте с гигиеной все было просто: есть снег на улице, можешь им обтираться, пока не околеешь. Женщины иногда позволяли себе немного растопленного льда, а мужчинам приходилось о таком только мечтать. Слишком мало дров, чтобы тратить их на разогрев воды. Да и посуды кот наплакал, и большей частью неподходящая. Видно, что народ убегал в большой спешке, времени на серьезную подготовку к такому непростому походу не оставалось.

В общем, сейчас не тот случай, чтобы слезно жаловаться на морскую прохладу. Гораздо хуже, что песка нет — все же простейший заменитель мыла. Галечные пляжи я видел самые разные, и этот был один из самых худших. Это и галькой-то можно назвать лишь в отдельных местах, в основном валуны самых разных размеров. Те, что с лошадиную голову, — еще не самые большие.

Кое-как оттерев мелкими камешками почти все, куда смог дотянуться, поплыл прочь от берега. Маски у меня не было, но вода здесь такая прозрачная, что и без нее дно можно рассматривать за несколько метров, пусть и смутно. Но долго им любоваться не пришлось: несколько взмахов рук, и оно мгновенно пропало из виду. Похоже, под водой здесь проходит приличный уступ, и его низ так далеко, что его не разглядеть.

Набрал в грудь воздуха, нырнул, заворачивая под водой назад. А вот и кромка того самого уступа. Монолитная скала, покрытая пятнами скудных нитчатых водорослей. А это что такое? И еще, и еще. На камнях пристроилась колония чернобоких мидий. Не любитель морепродуктов, но скудная диета последних дней сказалась: рот моментально наполнился слюной, вспомнились устрицы с лимонным соком. Ракушки крепко сидят, но против оголодавшего вора двух миров они ничто, все равно моими будут.

А это у нас кто такой? Конкурент — здоровенный краб с толстенными угрожающего вида клешнями. Устроился среди черных раковин, копается в содержимом одной, чей панцирь уже успел сокрушить. Оценив его габариты и пугающий вид, я решил, что не стоит терять пальцы ради удовольствия попробовать на вкус местных ракообразных. Так что пришлось отплыть в сторонку. Краб же меня презирал настолько, что не только не сдвинулся с места, но даже не посмотрел.

Ничего, деликатес членистоногий, я до тебя еще доберусь.

* * *

— Ильконс, ты ничего не имеешь против моллюсков?

— Я, Леон, не то чтобы не против… Я почему-то все больше и больше думаю о тех кровососах. Может, они не настолько ядовитые, или их можно как-нибудь приготовить, чтобы не отравиться. Извини, что поначалу был против твоей идеи, они точно не люди, значит, можно считать, что ничем не отличаются от, допустим, барашка.

— Забудь уже о них, каннибал, Талашай даже костей тебе не оставил.

— Вообще-то, это была шутка.

— Я тоже не всерьез.

— Моллюски — это здорово. Их там много?

— Много, но вряд ли получится накормить эту бездонную утробу, — я кивнул в сторону Талашая.

Муунт и не думал сворачиваться в клубок глубокой спячки. Пристроившись на валуне, он периодически расправлял крылья, подставляя их прохладному ветерку, но большую часть времени вообще не шевелился, если не считать ритмичных поворотов головы. Следил за нами в оба, стараясь не упустить момент убиения очередной чайки. Сам же даже не предпринимал попыток охотиться за ними. Видимо, считал, что преследование такой мелочи для ужасного монстра далеких южных болот — слишком унизительное занятие.

— Чаек здесь много, — заметил Ильконс.

— Они не такие уж тупые, быстро поймут, что этот берег не слишком полезен для здоровья.

— Талашай хорошо наелся теми кровососами, чайки его немного подкрепят, он легко осилит дорогу к форпосту и назад.

— Ты о чем?

— Я видел дельфинов, но они слишком далеко от берега. Можно попробовать, конечно, убить и там, но как их потом сюда тащить?

— Может, Талашай сумеет?

— А если туши будут тонуть? А если появятся акулы? Есть способ проще и надежнее.

— Какой?

— Привези сюда Литтейгису. С ней все получится легко.

— Почему?

— Она попросит дельфинов подходить ближе.

— И они ее послушаются?

— Она умеет просить так, что ее слушаются.

— Может, она попросит Талашая слушаться ее, а не меня? Очень уж холодно летать туда-сюда, пока всех не перевезу.

— Извини, Леон, я выразился не совсем точно: ее слушаются почти все. Муунт слушаться не будет. Точнее, в чем-то будет, но не до такой степени. Она, допустим, скорее всего, сможет заставить его перевернуться в воздухе, чтобы сбросить седока. И то не уверен, у муунтов слишком высокое сопротивление, может не справиться.

— Кстати, Талашай, похоже, не первый муунт здесь.

— О чем ты говоришь?

— Ходят слухи о летающих людях. Я даже встречал очевидца, который был на корабле, над которым пролетел всадник на ком-то вроде муунта. И я этому человеку верю.

— Муунты — большая редкость. Есть другие летающие животные, их гораздо проще приручать, а некоторые даже разводятся в неволе, пусть и плохо. Но муунт лучший: самый выносливый, сильный, защищенный, неприхотливый, предан хозяину абсолютно. У нас поначалу были другие, но все они остались далеко в горах, не выдержали. Только Талашай осилил весь путь, без него мы бы ни за что не дошли до форпоста.

— Ну, может, это был и не муунт. К сожалению, не догадался попросить описать животное до мелочей, а теперь и не попросишь, тот человек уже мертв. Убил его тот же генерал, который убил Дата. Точнее, отдал приказ.

— Тот еще мерзавец…

— Да нет, просто тут к смерти относятся легкомысленно. Считают ее лучшим инструментом. Грул не хуже и не лучше других.

— У нас тоже некоторые так считают…

— Ну да, иначе вас бы здесь не было.

— Твоя правда. Никогда не слышал, чтобы кто-то перелетел через горы. Мы первые. Хотя все я знать не могу, да и не интересовался таким.

— Это было не в горах. Там, на западе, есть проход, куда течение уносит воды океана. Очень тяжелое место для кораблей, они его избегают. Много рифов, сплошные отвесные скалы по берегам без единой бухты, непредсказуемые ветра и почти все время держится густой туман. Вот там и видели летающего человека.

— Я понял, о чем ты говоришь. Этот океан там не заканчивается, он идет дальше на самый юг, до полярных гор, что остались на месте вершины мира. Воды, разгоняемые по кругу шустрой Ярри, там замедляют свой бег, разбегаются ручейками по мелким морям и глубоким фиордам, чтобы потом, пройдя через их сито, остудиться и вновь воссоединиться. И на другой стороне их поток движется уже назад к экватору. Там есть второй проход, по нему они уходят куда-то на север.

— Что-то такое северяне мне рассказывали. Они тоже это предполагают.

— Они не знают, как выглядит этот мир?

— Откуда им знать?

— Но мы же знаем.

— Вы маги, а у них магов нет.

— Не представляю, как они без них живут.

— Нормально живут.

— Да? Вот не будь у нас магов, как бы ты сейчас добывал чаек?

— Стрелял.

— А кончатся заряды к твоему оружию, и что дальше? Как добыть дельфина?

— Понимаешь, Ильконс: мне не нужны ни чайки, ни дельфины. Они нужны Талашаю, а он магическое создание. То есть не будь магии, не было бы и его, а себя бы я здесь спокойно прокормил. Тех же мидий можно без труда набрать на десяток человек, плюс мелкая рыба в лужах после отлива, плюс те же крабы. Не пропал бы, не сомневайся. Я не пропаду, и другие тоже не пропадут, и заметь — это безо всякой магии.

— Я тебя понял. Но все равно не могу представить жизнеспособное общество, где обходятся безо всякой магии. Вы ведь даже не знаете, как выглядит наш мир. У вас нет памяти. Смешно.

— Без этого можно спокойно прожить.

— Можно. Но это глупая жизнь.

— Скоро ты сам увидишь, как здесь все устроено. Убедишься, что еще как жизнеспособно.

— Ты думаешь, что нам стоит прийти к северным людям?

— Другого выхода нет. Или ты мечтаешь прожить здесь остаток дней, питаясь мидиями и наваристым супом из дохлых медуз?

— Ты забыл упомянуть дождь. Мне он очень не нравится. Тут даже на камнях плесень растет и ни одной сухой деревяшки не найти.

— Хорошо: мидии, медузы и дождь. Тебе это сильно нравится, или ты готов сменить обстановку? Тогда придется находить общий язык с местными.

— Эти люди убили Даатлькрааса.

— Не обобщай. Большая часть северян понятия не имеет, кто такой Даатлькраас и ему подобные. О вашем существовании знают единицы, и еще меньше тех, кто посвящен в мелкие детали. А все не знает никто. Положение ваше не из тех, чтобы носом вертеть. Понадобится, будете вприпрыжку искать общий язык даже с этими посвященными. Вы здесь в такой печальной ситуации, что, покажись сейчас корабль, нам придется прятаться. Стоит тем, кто этим занимается, пронюхать о том, что на этом берегу высадились южане, они здесь камня на камне не оставят. Уж поверь, и безо всякой магии средств у них более чем достаточно.

— И часто здесь появляются корабли? — насторожился Ильконс.

— Что? А… ты об этом. Не волнуйся, эти воды слишком опасны для судоходства. К тому же берег бесплоден, тут ни деревень, ни портов, морякам нет смысла сюда заглядывать. Разве что случайно кого-нибудь занесет, но риск на таких нарваться невелик.

— Так ты привезешь Литтейгису?

— Сюда придется перевезти всех, так что не имею ничего против того, чтобы она была первой. К тому же женщина весит немного, можно взять еще кого-нибудь.

— Учти, что Литтейгиса весит много. Она у нас совсем не крошка.

— Я помню. Можно взять ее и Кайру, та как раз крошка.

— Кайра нужнее там, возле больных.

— Да, ты прав.

— Она тебе нравится?

— А разве она может кому-то не нравиться?

— Ну… не в моем вкусе. Я, вообще-то, пухленьких люблю, и чтобы обязательно глупые, хорошо, если с губками бантиком, улыбались почаще.

— Да уж, со вкусом тебе крупно повезло.

— Почему?

— Скоро ты окажешься там, где пухлые чуть ли не все.

— Шутишь?!

— Да какие шутки, я поначалу чуть волком не выл, глядя на это мясное изобилие. Ничего стоящего. С моей точки зрения, ничего стоящего.

— Тогда, получается, на севере не так уж и плохо. А глупышек там много?

— Да через одну, если не чаще. И губки бантиком.

— Рай!..