Апатрид

Артем Головин, 2019

Пишу эти строчки описания жизни обычного человека, рожденного обычной матерью, должного прожить обычную жизнь. Но нет… Порой написанное кажется таким нереальным, фантастическим, – но это реальная жизнь человека, который волею судьбы, или как там по-настоящему называются неведомые силы, оказался на розе ветров фортуны и выживает, несмотря ни на что…

Глава 15 Бандитский Арбат

Прилетев в Москву, Арсен первым делом стал звонить Зэду. Но трубку никто не брал, и он решил прогуляться по центру города, по Арбату. Денег с собой он взял немного, в надежде, что при необходимости Гюнель, его жена, всегда ему вышлет. Он бывал в Москве и раньше, но разница была ощутимой. Раньше, в советские времена, лица людей были дружелюбнее, улицы города чище, магазины ломились от всякой всячины. Теперь Москву было не узнать: озабоченные лица людей, снующих по магазинам в поисках товаров, на улицах мусор и грязь, всевозможные ларьки с кооперативными товарами, расползающимися и линяющими после первой стирки, ломающимися при первом использовании, и везде небольшие кучки молодых ребят в спортивных костюмах, снующих между прохожими в жажде легкой наживы. Иногда встречались пацаны постарше и покрепче, в кожаных косухах, стоящие возле кафе, ларьков или в переходах. Это было новое поколение молодежи, выросшее на улицах, на задворках домов, приехавших со всех концов страны за легкими деньгами. Рождался новый класс — братва 90-х, эдакий гибрид криминальной и уличной молодежи под руководством лидеров-выходцев из криминального мира, которые курировались и направлялись бывшими комсомольскими, милицейскими работниками, криминальными авторитетами, имеющих информацию, знакомства и власть.

Сидя в одном из многочисленных открытых кафе на Арбате, Арсен своим пытливым взглядом стал подмечать незаметные простому прохожему нюансы, выдающими пропитанный во всем этом многообразии торговых точек, кооператоров, торговцев всевозможными сувенирами, — криминал. Все, где действие сопровождалось звоном монет, хрустом денежных знаков, — облагалось поборами, данью со стороны крышующих молодчиков. Иногда были слышны крики возмущений, о помощи, ругань, — но все было чинно и спокойно со стороны парно стоящих милиционеров. Блюстители порядка за всем наблюдали со скукой, и желанием поскорей закончить свою смену, получив очередную порцию мзды от бригадиров криминальных группировок. Это было самое злачное место Москвы 1991 года, и Арсен тогда даже представить себе не мог, что ему вскоре на себе придется ощутить весь этот балаган торговли и криминала.

Стоя в телефонной будке, Арсен в очередной раз звонил Зэду. В этот раз трубку подняли и незнакомый женский голос на английском спросил, — чем я могу вам помочь?

— Мне нужен Зевдынех, его спрашивает друг из Баку,-Аслан…

— Извините, это его сестра, Зевдынех погиб, его с нами нет…

— Как погиб, что произошло? А его жена, дочка где?

— Он выкинулся из окна, самоубийство. А жена и дочка уехали на родину, в Аддис-Абебу. Извините, я много слышала о Вас, брат всегда очень хорошо о Вас отзывался. Вот такая беда. Прощайте, — на другом конце провода, всхлипнув, повесили трубку. Арсен еще долго не мог прийти в себя от услышанного. Лишь через два года, случайно встретив в аэропорту Риги их общих знакомых, от них он узнал, что по официальной версии Зэд стал членом какой-то секты и они обманом выудили у него все состояние. Не пережив этого, он покончил с собой. Арсен знал друга очень хорошо, и поверить в это не мог. Единственное, что приходило ему на ум, из опыта предыдущей жизни — это обычное сфабрикованное убийство. Но друга нет. Это была большая потеря для него. Надеяться в большом, чужом городе, было не на кого.

— У меня кончились деньги, Гюнель, что я взял с собой. Надеялся на Зэда, но его нет в живых, он погиб. Возьми из моего стола и вышли мне тысячи три, на первое время хватит…

— Какие деньги, Аслан, откуда мне их взять, у тебя в столе ничего нет.

— Откуда ты знаешь, что нет, Гюнель, — не надо так шутить, мне не до шуток. Там было двадцать тысяч рублями, и еще в валюте тысяч пятьдесят, куда они делись? Я еще и тебе оставлял две тысячи, и их уже нет? — ведь прошло всего семь дней…

Он остался в Москве без денег. Гюнель ему просто соврала, банально, но неужели из-за денег? Сумма была для нее немаленькая, чтобы прожить какой-то период. Матери он звонить не смел, не тот случай. Надо было что-то предпринять. На нем была дубленка и норковая шапка. В сумке была еще кожаная куртка, спортивный костюм и кроссовки известной марки. На вырученные деньги от их продажи месяц-два можно было прожить. Поужинав в чебуречной, Арсен на оставшиеся деньги снял комнату на три дня, — надо было как-то жить дальше.

На следующий день, спросив у хозяйки ближайшую комиссионку, Арсен поехал туда. В то время в Москве около комиссионок крутились фарцовщики, предлагая приезжим джинсы, кожаные куртки, кроссовки и другие дефицитные вещи. В обычных магазинах это не продавалось, а открытого доступа к заграничным фирменным товарам у людей, любящих модно одеться, еще не было. Этот товар можно было купить только в комиссионках, где принимали вещи на комиссию от простых людей. Около таких магазинов возникали стихийные рынки-«толкучки», как их тогда называли, куда приезжали за модными вещами и новоиспеченные кооператоры, и бандиты, и у кого просто была возможность купить модную вещь.

Сняв с себя дубленку, Арсен встал в толпу. И тут же около него возник мужчина лет тридцати, с помятой внешностью, неплохо одетый по тем временам:

— Что продаем, почем? — прохрипел он, щупая и рассматривая дубленку.

— За три косаря, полцены, отдам, — Арсен вытянул рукав куртки из цепких рук парня.

— Пройдем во двор, там в подъезде примерю. Если подойдет, заберу, — опять прохрипел он, пытаясь вытянуть куртку из рук Арсена.

— А земляк, здорово, что, — продаешь, и почем? — вдруг появился еще один покупатель, кавказкой внешности, отпихнув предыдущего.

— Да, прошу три косаря, деньги нужны срочно, — Арсен с опаской стал оглядываться по сторонам. Такое внимание к его персоне было неспроста.

— Я возьму, вижу размер мой, — сказал кавказец, протягивая купюры Арсену, — что-то дешево продаешь, видать цен не знаешь, приезжий, откуда?

Выйдя из толпы, они остановились поодаль.

— Я из Баку, — протянув руку для рукопожатия, сказал Арсен,: — а ты?

— Я так и понял, я тоже из Баку, ты — армянин? — и получив утвердительный ответ, с радостью стал жать руку Арсена.

— Тебе повезло, брат, что я рядом был, они уже собирались тебя кинуть*. Здесь же все схвачено, новичков со стороны грабят только так, осторожнее надо быть. Давно в Москве, чем занимаешься, как звать? — засыпал вопросами новый знакомый Арсена.

Через час, познакомившись, — земляка из Баку звали Сергей, — молодые люди сидели в ресторане «Прага» на Арбате.

— У меня здесь бригада, работаем на двух столах, продаем всякую хрень, что подкинут. Надо следить за всем, и за ментами, и за ворами, и за ребятами из бригады, чтоб не напортачили. Может пойдешь ко мне, за одним столом будешь смотреть, но деньги общие. У нас общак*. Живем все вместе, в одной квартире, продукты покупаем вместе, так проще и дешевле, — соглашайся, тебе все-равно некуда деться?! Так началась столичная жизнь Арсена, — сытая, хорошо обеспеченная, но полная неизвестности, риска и тревоги. Познакомившись с ребятами из бригады Сергея, он с удивлением отметил, что все они не москвичи, приехали из разных концов страны за легкой жизнью, заработать денег. Но у всех была какая-то своя история, что-то не сложилось в жизни, пошло не так. Был там Назир — парень из Узбекистана, маленького роста, но с отличным голосом. Он раньше пел в переходе перед Арбатом и песня Лозы «…на маленьком плоту» в его исполнении собирала всегда толпу зрителей. Была Марина, девушка Назира, приехавшая поступать в театральный из

*кинуть — обмануть

*общак — деньги, собираемые криминальными элементами для определенных целей

далекого Челябинска, но не смогла, и пробовала поступить уже третий год. Была еще одна семейная пара молодых из Саратова, — два года назад, привезя какой-то товар на продажу, были обворованы и ограблены. Теперь собирали деньги, чтобы вернуть за товар. И еще пара, тройка ребят, пацанов из институтов, подрабатывающих на жизнь. Сам Сергей был мелким воришкой, карманником, прошедший школу воровства еще на малолетке*. Дело, которым они занимались на Арбате, было нехитрое, но требующее артистизма и харизмы. В принципе, все было рассчитано на нехватку всех видов товаров в стране и дефицита, и спроса на них у большого количества проходимых приезжих по Арбату из других регионов страны.

Были поставщики товаров, — различных: рубашки, обувь, свитера, кофты, платья и многое другое. Создавая искусственный ажиотаж вокруг стола, выкрикивая в толпу призывы к скупке всего, потому что дешево и такого нигде нет, за день удавалось выручить на каждого — месячную зарплату инженеров на заводах. Молодые люди из бригады не бедствовали, одевались по последней моде, гуляли по кабакам и веселились. В общем жили одним днем, не задумываясь о туманном будущем вообще. Так называемая «крыша*» на Арбате постоянно менялась, там в разное время хозяйничали и «чехи», и «казанские», и «тюменские», и «люберецкие», но договариваться всегда ездил Арсен, — Сергей все время проводил в казино, сидя за «однорукими бандитами» и просаживая день за днем деньги бригады из общака. И однажды, когда Сергей не смог выплатить месячную дань «крыше», проиграв все в автоматах, — за ним приехали чеченцы и избив у всех на глазах, старшим поставили Арсена.

Прошло полгода. Все члены бригады уже жили отдельно, снимая для себя жилье сами, новый бригадир деньги делил между всеми поровну, без всяких «общаков». Арсен понимал, что такая жизнь не для него, и готовился уехать, понимая, что просто уйти ему не дадут. Денег он скопил достаточно, чтобы прожить месяцев шесть на первое время. Общаясь с домом, с родителями, он узнал, что Гюнель живет хорошо, и дочка его — Айлин, становится красавицей день ото дня. Арсен решил съездить на два-три дня домой, чтобы забрать семью. Оставив за старшего Назира, он вскоре уже сходил по трапу самолета в аэропорту Баку.

Позади были уже радостные обнимания и поцелуи с родными. Уложив дочурку спать, Арсен и Гюнель сидели на кухне.

— Я не поеду сейчас с тобой. Лала еще маленькая. Жилья там своего нет. Работа не официальная, не стабильная. Да и мать с сестрами здесь, — Гюнель говорила какими-то заученными фразами, не своими словами. Явно был слышан посыл ее старшей сестры Назы.

*малолетка — ребенок в криминале

*крыша — обеспечение защиты бизнеса со стороны криминала

— В конце концов я женат на тебе, а не на Назе. У тебя что, своей головы нет? А как же наша семья, ребенок наконец? Ты же знаешь, что я здесь жить не смогу. Да, кстати, а где деньги, золото, куда все подевалось?

— Все лежит у мамы, для сохранности, целее будет, — с невозмутимым видом ответила Гюнель.

— Ты очень изменилась, Гюнель, а где чувства, любовь наконец? Куда все это делось? — Арсен пытался хоть как-то достучаться до нее. Она молчала, и все было тщетно.

На следующий день Арсен продал свою машину и попрощавшись с родителями, собрался в дорогу. Мама еще работала на своей должности, но намеки на увольнение уже стали поступать в ее адрес. Отчим где-то работал, но его денег хватало только на него самого, как и было всегда. Аида была рада, что сын уезжает:

— Я же тебя предупреждала, сын, что она не искренняя и тебя не любит, а только девочку жалко. Ну ничего, я за ней присмотрю. Езжай поскорее отсюда, от беды подальше, — обняв сына на прощанье и незаметно от него вытерев слезы, тихо сказала она.

Уезжал он с тяжелым чувством, словно чувствуя безвозвратную утрату чего-то очень дорогого и родного. Любовь, как кувшин, наполненный чувствами, дал глубокую трещину. Ему так казалось…