И грянул свет

Артем Гаямов, 2023

В канун Нового 1995-го года подросток Костя лишается родителей и обретает дар открывать двери в прошлое. С тех пор он, ведомый таинственным инструктором, вынужден жить двойной жизнью. Обычные юношеские будни чередуются с тяжёлыми испытаниями, цель которых полностью овладеть даром и спасти родителей. Однако механизм прыжков в прошлое оказывается не так прост, да и Костино будущее, как выясняется, уже поделено – на верные и неверные вариации.

5. О НЕКОТОРЫХ ОСОБЕННОСТЯХ

ПЕСЧАНОЙ ЭФЫ

? /?

— Константин! — голос отца эхом донёсся сквозь сон.

— Пап, мне такой кошмар приснился. — Костя поёжился, протирая глаза.

— Сынок, — позвала мама. — Скорей иди сюда.

Прозвучало будто издалека, но в то же время у самого уха. Костя сел и растерянно закрутил головой. Поначалу показалось, что вокруг пустыня, но нет — всюду лежал снег. Искрился на солнце, слепил глаза. А родители стояли неподалёку на вершине заснеженного бархана — то есть никакого не бархана, а холма — и махали рукой.

— Видишь, сын, — радостно крикнул Игорь. — Снег на Новый год. Всё, как ты хотел.

— Смотри, что мы с папой сделали, — весело подхватила Марина.

Родители шагнули в разные стороны, и за их спинами Костя увидел снеговика. Коренастого, кривого и вообще слепленного неумело. Просто три снежных кома, поставленных друг на друга, два углубления на месте глаз и красная гвоздика вместо носа-морковки.

— Внушает? — наивно поинтересовался отец.

— Внушает, — соврал Костя и, широко улыбаясь, побежал к холму.

Снег с хрустом проминался под подошвами тапочек и лизал босые ступни, заставляя дрожать от холода. С каждым шагом в груди нарастало тревожное предчувствие, какое-то необъяснимое подозрение. Взобравшись наверх, Костя заметил, что на снегу только его следы, а следов родителей нигде нет. Нерешительно остановился в нескольких метрах и спросил:

— А где Кике?

— Кике? — отец озадаченно наморщил лоб. — С нами его нет.

— Сынок! — мама упёрлась руками в бока, её взгляд стал строгим. — Разве я не просила присмотреть за собакой?

— Да, но… — виновато замямлил Костя. — Просто что-то случилось. Не помню, что именно, но… Что-то мне помешало.

— Ничего, Константин, — Игорь ободряюще улыбнулся. — Ты его найдёшь. Обещаю.

Слова прозвучали так странно и многозначительно, будто несли некий скрытый смысл. Костя вдруг понял, что родители просто его разыгрывают. Сами спрятали пса и стоят теперь с серьёзными минами, а мысленно посмеиваются.

Наверняка отец придумал — ему ведь вечно не сидится. Но где же всё-таки Кике? Это ведь не иголка в стоге снега. То есть в стоге сена.

Взгляд вдруг упал на кривого снеговика, и Костя возмущённо крикнул:

— Да вы что, сдурели?! Он же замёрзнет!

Родители напустили на себя удивлённый вид и переглянулись. Раздражённо махнув рукой, Костя бросился ломать снеговика, чтобы вытащить пса. Комьями посыпался снег, упала красная гвоздика, а в двух углублениях, под которыми цветок был воткнут, сверкнули глаза. Карие, не широкие и не узкие, без какого-либо выражения. Их взгляд буквально отбросил Костю назад, кинул наземь.

— Нет! Нет! Нет! — кашлем из груди вырвались крики ужаса.

Из снеговика выросли ноги в красных штанах, потом высвободилась рука, сжимающая своё логическое продолжение — пистолет с глушителем.

— Нет! Нет!

Не в силах подняться, Костя принялся изо всех сил пинать дядю Славу по ногам, но те оказались твёрдыми, будто каменные. Ушибленную пятку пронзило болью, а киллер лишь усмехнулся и посоветовал:

— Не кипишуй.

В ушах дважды хлопнуло с присвистом, и Костя, тяжело дыша, проснулся. Нога, несмотря на боль в пятке, продолжала рефлекторно стучать по крепкому, будто каменному стволу дерева.

Вокруг стояла глубокая ночь, и только звёзды в небе да всполохи потрескивающего костра нарушали густую темноту. Костя приподнял голову и тут же уронил назад. Всё, о чём удалось забыть во сне, теперь снова отравляло мысли. Пустыня, горе, отчаяние.

«Всё, как ты хотел», — стояли в ушах слова отца.

Из глаз проступили слёзы, Костя сильнее закутался в одеяло и перевернулся на другой бок, отворачиваясь от костра. Сердце вдруг бешено застучало.

«Одеяло? Костёр?!»

Костя резко обернулся к огню и между подёргивающихся языков пламени увидел чёрные очки-заглушки и разноцветную бандану.

— Это всего лишь я. Хэд, твой инструктор, — донёсся знакомый насмешливый голос.

— Не подходи! — угрожающе закричал Костя, вскакивая на ноги. Мельком отметил, что «одеялом» оказался длинный, плотный плащ. — Не подходи! Я тебе устрою!

Он подпрыгнул и тяжело повис на ветке, сам толком не понимая, что именно хочет сделать — отломать её и драться не на жизнь, а на смерть, или же забраться от инструктора на дерево. Через пару секунд в голове поплыло, к горлу подкатила тошнота. Руки сами собой разжались, и Костя, охнув, упал в песок. Лежа на спине с закрытыми глазами, упрямо повторил:

— Я тебе устрою.

— Ладно, ладно, — согласился инструктор. По голосу было непонятно, издевается он или нет. — У саксаула, кстати, очень крепкие ветви. Так просто не отломишь. И я бы посоветовал тебе не делать резких движений.

— Это почему это? — хмуро поинтересовался Костя, не вставая и не открывая глаз.

— У тебя солнечный удар, — невозмутимо объяснил Хэд. — Голову напекло. А ещё ты неправильно шёл. Через такыр. Вверх-вниз, вверх-вниз. По пустыне так не ходят. Двигался бы по прямой, вышел бы рано или поздно на верблюжью тропу.

Снова этот напыщенный лекторский тон, снова куча малопонятной информации.

— Верблюжья тропа, такыр, сексаул какой-то… — Костя медленно сел. — Я что, умер и попал в ад на урок географии?

— Лишний урок географии тебе бы не помешал. Может, помог бы понять, где ты очутился.

— Ну и где же?

— В Каракумах.

— В Каракумах, — повторил Костя и безнадёжно всплеснул руками. — Ну, давай, радуйся! Смейся! У меня солнечный удар, одежду потерял, только трусы и кроссовки остались. А скоро вообще умру от голода. Или от жажды. Не знаю, от чего именно, но ты почти добился своего.

Он с ненавистью покосился на Хэда и замолчал. Несколько секунд лицо инструктора оставалось неподвижным и непроницаемым, лишь чёрные очки-заглушки загадочно посверкивали в отблесках костра. Наконец тонкие губы медленно, нехотя разлепились.

— По-твоему, я добиваюсь именно этого?

— Ну а зачем ещё бросать меня здесь умирать?

— Бросать умирать? — над очками показались удивлённо поднятые брови. — Я последовал сюда за тобой. Не сразу нашёл, по правде говоря, потому что Сдвиг, он такой — путает следы. В общем, тебя я обнаружил уже затемно, без сознания. Накрыл плащом и развёл костер.

— Вот спасибо. — Костя хмуро уткнулся взглядом в огонь. — Всегда мечтал, чтоб меня перед тем, как убить, накрыли плащом.

— Несмотря на солнечный удар, будь так добр, вбей в свою перегретую голову, что я не собираюсь тебя убивать.

— Ты угрожал в парке. Сказал, что всё знаешь и «нос вемос». — Костя обернулся, недоверчиво щурясь.

— Я действительно всё знаю. А с каких пор «увидимся» стало угрозой? Ты сказал «фелиз навидад», я — «нос вемос». — Инструктор пожал плечами. — Просто налаживал контакт.

Немного помолчав, Костя поднялся и, бросая на Хэда косые взгляды, вернулся под дерево. Закутался в плащ, потом спросил:

— Зачем?

— Потому что я — твой инструктор по Сдвигу. Запомнишь наконец или мне ещё сто раз сказать?

— Да нет, я помню, просто я не понял, что это значит, и…

— Просто ты не пытался, — перебил Хэд. — Думал, тебя это не касается.

Он резко поднялся и, перешагнув костёр своими длинными ходулеподобными ногами, подошёл к Косте. Огромный рост инструктора посреди пустыни выглядел пугающе, но выказывать страх не хотелось.

— Да, Сдвиг непостижим. Никогда не угадаешь, кого коснётся и почему.

Нависая над Костей, Хэд поднял руки. Зашевелил пальцами и на миг показалось, что между ними пробежали искры.

— Живёшь себе, живёшь, а потом вдруг — хлоп! — Ладонь инструктора звонко впечаталась Косте в лоб. — И ты — носитель.

— Носитель чего? — не понял Костя, оскорблённо потирая лоб.

— Сдвига, — снисходительно пояснил Хэд. — А это означает способность. Талант, если угодно.

— Погоди, Хэд. — Костя провёл руками по лицу и тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. — Ты хочешь сказать, что я получил какую-то способность? Ну и какую же?

— Судя по тому, что вижу я, — инструктор развёл руки в стороны и стал похож на пугало, застывшее посреди поля, — твой талант — оказываться не в том месте не в то время.

— Тоже мне, — Костя разочарованно фыркнул. — Это я давно умею. Вечно во что-то вляпываюсь. А что вообще такое этот Сдвиг?!

— Ответ на наши молитвы.

Костя даже вздрогнул, настолько странно это прозвучало. Мечтательно, с грустью и одновременно с надеждой, уверованно. В общем, точно не в стиле Хэда и поначалу показалось, что эти слова произнёс не он, а кто-то ещё. Но нет — говорил всё же инструктор, но говорил куда-то вдаль, в пустоту, будто их с Костей разделяла целая вечность.

— А о чём вы молились?

— О чём молились? — машинально переспросил Хэд и повернул голову, словно только что заметил Костю. — Отсрочить конец света, естественно. О чём же ещё?

— Действительно. О чём же ещё? — растерянно повторил Костя, стараясь как-то осмыслить сказанное. Наморщил лоб, а потом вдруг повёл носом. — Хэд, а чем это так пахнет?

— Так и быть. Отложим разговоры о конце света до лучших времён. — Инструктор вернулся к костру. — Тем более ты грозился умереть с голоду. А я вот как раз кое-что приготовил.

Он зашарил руками у костра. Костя остался на месте, но не удержался и любопытно вытянул шею.

— Ну как? Аппетитно? — Хэд поднял вверх палку, вокруг которой было обёрнуто нечто, похожее на огромного жирного червя.

У Кости из груди непроизвольно вырвался сдавленный стон, внутренности скрутило приступом тошноты. Но за секунду до того, как его должно было вырвать, инструктор объявил:

— Песчаная эфа. Очень ядовитая, но вполне съедобная.

— Змея? — с облегчением переспросил Костя.

— Ну да. Такая, с зигзагом на боку.

Хэд махнул рукой — неподалёку от костра кучкой валялись змеиная шкура, кишки и отрезанная голова.

— Эй, точно такая меня чуть не укусила! — удивлённо воскликнул Костя. Он поднялся, накинул плащ на плечи и подошёл ближе.

— Считай, что ты отмщён. Но она бы тебя не укусила.

— Это почему это? — по-детски возмутился Костя. — Вон какие зубищи.

Он протянул руку к змеиной голове и успел коснуться её одним пальцем, когда Хэд вдруг сорвался с места и побежал. Ринулся на Костю со всех ног, так что разноцветная бандана расплылась в воздухе радужным шлейфом, а в отблесках костра сверкнуло лезвие ножа. Широченное, остро заточенное, с глубоким долом и крепкой рукоятью.

«Вот и всё! — мелькнула в голове мысль. — Заболтал, обнадёжил. А теперь убьёт. Выполнит заказ. Садист! Сволочь!»

— Сволочь! — в отчаянии выкрикнул Костя и зажмурился в ожидании смерти.

Услышал, как что-то звонко клацнуло, и робко открыл один глаз, потом второй. Застыл с приоткрытым от ужаса ртом — змеиная голова крепко вцепилась зубами в лезвие ножа и раз за разом судорожно сжимала пасть.

— Хэд, как это? — еле слышно выдавил Костя.

Инструктор ничего не ответил. Зажав нож в руке, неторопливо подошёл к костру, снял с ноги тяжёлый ботинок и хорошенько стукнул им по змеиной голове, а затем стряхнул её в огонь. Сел спиной к Косте, надел ботинок и ровно произнёс:

— У змеи очень низкий метаболизм и медленная циркуляция крови. Поэтому укусить она может даже спустя часы после смерти. Не всё мертво, что кажется таковым.

В лекторском тоне мелькнули оскорблённые нотки, и Костя почувствовал себя виноватым. Открыл рот, собираясь извиниться, но инструктор опередил.

— Поешь или поспи, — сказал он, не оборачиваясь. — Как хочешь. На рассвете выдвигаемся. Здесь неподалёку город. Нефтезаводск. Отправимся туда, по дороге раздобудем тебе штаны.

— Где мы их раздобудем? — недоверчиво фыркнул Костя. — Сделаем из змеиных шкур? Стой, Хэд. Ты сказал «Нефтезаводск»? Ведь там мои родители познакомились! Отец сто раз рассказывал. Вот так совпадение!

Инструктор это никак не прокомментировал, только буркнул: «Спокойной ночи» и лёг на бок, спиной к костру.

— Спокойной ночи, — отозвался Костя, глядя в огонь.

Змеиная голова больше не шевелилась. Застыла в пламени с вытаращенными глазами, а остатки яда, кипя и пузырясь, медленно вытекали из распахнутой пасти.