Художница

Артем Васьков, 2021

Прага, 1909 год.Моя жизнь уже не будет прежней. Выбраться из холодного пражского леса – только часть дела. Несколько лет я скитался по Европе в поисках впечатлений, пока одна роковая встреча не изменила все! Даже не знаю, было ли это на самом деле… Я долгое время не верил в рассказы нового знакомого, но теперь все чаще нахожу подтверждения его пугающих слов. Ещё многое предстоит понять, но в одном я уверен точно – всему виной помешательство и… всепоглощающая любовь. Любовь к юной художнице,ставшей невольной актрисой театра человеческой драмы!

ХУДОЖНИЦА

Свободный старик ступает

по лесу

в сторону города снов.

ЧАСТЬ 1

В этот день было холоднее, чем обычно. Снежные хлопья — в новинку для октябрьской Праги. Они падали, сразу же тая на бледной земле. То и дело поднимался сильный ветер, кидая в лицо колючие снежинки. Маленькие домики покрывал тонкий, едва заметный иней. Он придавал окружающему некую таинственность и необычную привлекательность. Узкие мощеные улочки завели меня в тупик. Я заплутал, потерялся в родном городе. Как обидно не уметь ориентироваться там, где провел детство и отрочество. Казалось, именно в этих районах я играл, будучи сорванцом, а сейчас не могу ступить и шагу, не спросив у прохожего короткий путь. Но меня это мало тревожило. Я просто любовался хмурым, но таким знакомым небом. В окнах — в одном за другим — гас свет. Люди готовились ко сну.

Через несколько минут погода взяла свое. Мороз согнал вечернюю романтику, заставив искать временное прибежище. Вдалеке горели тусклые огни. Это был небольшой бар с громким названием «Пивной рай». До него было не более двухсот метров, но даже это расстояние преодолевалось с трудом. Окоченевшие ноги совсем не слушались. Пришлось напрячься, чтобы заставить их двигаться. И вот, приложив усилия, я был на месте. От теплоты и уюта стало невероятно хорошо, но острый запах дешевого алкоголя моментально вывел из блаженного состояния. «Пивной рай» не был таким уж утопичным — лишь небольшое заведение с барной стойкой и несколькими столиками. Я заказал виски, дабы окончательно согреть и тело, и душу. Бармен откликнулся на мою просьбу, и уже через секунду передо мной стоял бокал, наполненный полупрозрачной коричневой жидкостью. Напиток пришёлся по вкусу, и я заказал ещё, а потом ещё. К концу вечера я успел опорожнить пять бокалов на солидную сумму. Мимо меня то и дело сновали люди, задевая мой табурет у стойки. Это изрядно надоело, и я перебрался за столик. Сидя в одиночестве, очень приятно смотреть на ночную Прагу. Такая немая и неподвижная, с тусклым освещением и лёгкой белизной. Я бы мог любоваться городом до самого утра, если бы меня не отвлекли. Грузный мужчина, судя по всему, работник заведения, робко коснулся моего плеча. Он объявил, что бар закрывается и мне стоит удалиться. Оказывается, прошло уже три часа. Три часа моей жизни, очередные три часа…

Идти было некуда, я не озаботился ночлегом. У меня много родственников в Праге, но являться к ним в столь поздний час, а тем более в пьяном виде, верх неуважения. Прага — первое место, в котором я задержался хотя бы на день. Я старался избегать остальных городов, даже если это сулило мне убыток. Моя поездка не была увеселительной или ознакомительной. Я просто держал путь из Вроцлава в Нюрнберг. Прага же была промежуточным звеном. Стоило бы вообще забыть о её существовании, несмотря на то что именно в ней я родился и вырос. Но что-то тянуло меня в это место, заставляло остаться здесь — хоть на чуть-чуть.

— Вы, случайно, не знаете, где поблизости можно переночевать? — спросил я у мужчины.

— Да, господин, знаю. Тут на углу есть гостиница. Я запамятовал название, но там довольно неплохие условия. Могу помочь отнести багаж, если он у вас есть.

— Нет, спасибо. Я путешествую налегке. Благодарю за сведения.

Я пожал мужчине руку и удалился. За порогом меня вновь встретил ледяной ветер. Но я был пьян, так что не обратил на это ни малейшего внимания. К ночи ещё похолодало. Снег больше не таял, прикасаясь к поверхности, а плавно оседал на крышах и фонарных столбах. Свет погас уже во всех окнах. Я шёл один посреди улицы, не опасаясь, что мне навстречу выедет повозка или автомобиль. Я и не заметил, как тьма окутала все.

Разглядеть надписи на вывесках было невозможно. Ситуация вынуждала подходить к каждому дому и вчитываться. Пройдя мимо нескольких хозяйственных лавок, я наконец-то добрался до гостиницы. Смутило полное отсутствие света в окнах. Дверь нараспашку, но персонала не было. Как будто бы все спали, забыв про свою работу. Так и оказалось. Я два раза нажал на миниатюрный звонок. Испуганная фигура вынырнула из-за стойки. Человек начал суетливо зажигать керосиновую лампу. Сонный работник протер глаза и очень удивился моему виду. С самого начала поездки я пренебрегал бритвой и со временем стал походить на бездомного. Хоть борода и входила в моду, эта тенденция, возможно, обошла мои родные закоулки.

— Простите. Я задремал. Как-никак, время ночное. Вы хотите снять номер?

— Да. И что-нибудь получше.

— Хорошо.

Я подписал какие-то бумаги, и после оплаты мне вручили ключ.

— Третий этаж. Номер 37. Приятного отдыха. Мне отнести ваш багаж?

— Нет, спасибо. Я путешествую налегке.

— Может быть, стоит вас проводить? Мне кажется, вы немного пьяны. У нас очень крутые лестницы. Будет печально, если вы разобьёте голову.

— Извольте.

Лестницы действительно оказались очень крутыми. Пару раз я чуть не скатился кубарем вниз. Интерьер гостиницы был весьма скудным. Наспех расписанные стены, грубая лепнина, фальшивый мрамор — все в этом месте оправдывало свою невысокую цену. Номер также не произвел фурор. Двуспальная кровать, небольшой столик и ванная комната. Дешево и сердито, под стать уровню заведения. Я распрощался с помощником, вручив ему щедрые чаевые. Он их действительно заслужил.

Оказавшись в номере, я тут же лег на кровать, даже не снимая верхней одежды. Снег на моем пальто вмиг растаял при комнатной температуре, и матрас стал мокрым. Но это было неважно. Не прошло и десяти минут, как я заснул.

Ночь я провел спокойно, спал крепко. Спирт свел мое обычное напряжение на нет и помог забыться в теплых объятьях перины. Проснувшись, я почувствовал легкую головную боль, но она прошла, стоило мне распахнуть шторы. За окном потеплело. Солнце вновь показалось из-за туч; вчерашний снег исчез, оставив вместо себя лужи.

Спустившись на первый этаж, я увидел множество людей — постояльцев гостиницы. Даже и подумать не мог, что столь посредственное заведение может быть таким популярным. Все оживилось: по коридорам бегала горничная, а у входа стоял швейцар, одетый в строгую форму. Казалось, что этот швейцар стоил больше, чем вся гостиница, настолько безупречно сидел на нем костюм. За кофейным столиком две милые кокетки увлеченно общались. Я ненароком подслушал их диалог. Речь шла о погоде. Это и неудивительно, такого похолодания Прага не видела никогда.

Я любезно обратился к юноше из персонала. Он посоветовал мне хорошее местечко для плотного завтрака. Единственное, что может насторожить, заметил он, солидные цены. Но это меня не пугало. Я запасся достаточным количеством денег, чтобы питаться даже в лучших ресторанах.

Место и вправду оказалось приятным. Из-за внезапного потепления мне удалось сесть на веранде. Прохладный ветерок все еще обдувал лицо, но солнце компенсировало это неудобство своими жаркими лучами. Я действительно проголодался, поэтому на завтрак заказал довольно сытную еду: стейк с овощами и кружку темного пива. Пища оказалась изумительной. Мясо идеально сочеталось с хмелем. Закончив первую часть трапезы, я приступил ко второй, более изысканной. Захотелось побаловать себя вином на пару с сыром пармезан. Официант удивился и предупредил меня о цене. На это я только кивнул. Торопиться было некуда, так что я неспешно распивал французское бордо, поглядывая на небо сквозь виноградную амброзию. Через час принесли счет. Официант выставил довольно крупную сумму, но это того стоило. Я уже собирался уходить, как вдруг мне на глаза попался человек с очень знакомой внешностью. Где-то мы с ним встречались, вот только где, я не помнил. Я стоял, пытаясь извлечь из глубин памяти его имя, но тут он сам повернулся ко мне. Это был невысокий пузатый мужчина лет пятидесяти. Лицо его выглядело молодо, но возраст выдавала плешь на голове — он был наполовину лыс. Лоб его лоснился, а на губах блестело подсолнечное масло. Фигура его напоминала бочку из-под вина, а короткие ножки выглядели комично.

— Ярослав! Ярослав! — закричал он.

Тут я узнал в мужчине моего дядю. Это действительно был он, старый дядя Ян. С последней нашей встречи он очень изменился. Сильно пополнел и отрастил усы. Но в общих чертах оставался все тем же. Мы обнялись. Я почувствовал его грузное тело, постоянно наполненное пивом и соленой рыбой. Дядя Ян был человеком состоятельным и владел усадьбой. Отец много про него рассказывал, про его способности и характер.

— Ярослав, дорогой! Я и не узнал тебя с бородой. Как я скучал! — продолжил он торжественным тоном. — Официант! Коньяку, самого лучшего коньяку! Ты сядь, сядь, дорогой. — Мы сели. — Ну, рассказывай, как ты оказался в нашей родной Праге?

— Я проездом. Сегодня собирался уезжать.

— Никаких сегодня! — возразил дядя. — Ты обязан погостить у меня, хотя бы пару деньков. Я представляю, как будет рада тетя Алика! Она не видела тебя с пеленок. Официант! Где наш коньяк?

— Вот, держите. — Официант поставил на стол небольшую бутылку.

— Это самый дорогой? — спросил дядя.

— Самый. Можете не сомневаться.

— Ха, ему всего-то десять лет! Это не коньяк, а шкет какой-то! Ярослав, поехали лучше ко мне, попробуешь алкоголь из моей личной коллекции.

— Даже не знаю. Я ведь собирался уезжать.

— Никаких «но»! Поедем, побываешь в моем саду. Можем даже сходить на охоту. Кучер, — позвал он с веранды, — мы возвращаемся домой.

Сопротивляться бессмысленно. Дядя Ян в своем рвении был неугомонен. Мы сели в роскошную карету, обитую красным бархатом, и отправились в путь.

— Дорогой мой Ярослав! Я же тебя с детства не видел. А тут такая встреча! Я зашел в это кафе отведать шницель, а встретил тебя! Как хорошо, что я проезжал по городу и решил перекусить. Я отправлялся на важную встречу, но без зазрения совести отменю ее. Уж больно по тебе скучал!

— Да, дядя. Я тоже соскучился.

— Куда бы ты съездил? Бильярд? Скачки? Казино? Охота? Рыбалка? А может, все сразу? А может, не по разу? Мне ничего не жаль для любимого племянника!

— Я, пожалуй, подумаю. — От его энергичности мне стало некомфортно.

— Конечно, конечно. Кучер, прибавь ходу!

Мы выехали за пределы города. Это сразу бросалось в глаза. Плотно стоящие домишки сменились редкими сараями.

Мое пребывание в Праге затянется. Возможно, это даже к лучшему. Я в постоянной спешке, хотя торопиться и некуда. Навестить родителей еще успею. А тут подвернулся случай хорошо отдохнуть. Без лишних проблем и без траты денег.

Папа так и не рассказал, чем занимался дядя Ян, но одно было известно точно — он баснословно богат. Я родился в небедной семье. Фабрика отца приносила хороший доход, но даже мы не могли себе позволить ту роскошь, которой ежедневно пользовался дядя Ян. Его жена Маргарет носила самые дорогие кольца из лучшего золота. Они путешествовали по экзотическим странам. Их дочь Габриэль училась в Оксфорде и приезжала к родителям только летом.

— А где ты ночевал? — спросил дядя.

— В гостинице. В той, что на углу.

— В этом бараке?! — воскликнул дядя с ноткой злости в голосе. — В этом рассаднике чумы и лепры?! Что же ты не пришел ко мне? Даже если тебе будет некомфортно у нас с Маргарет, я сниму для тебя лучший номер в самом достойном отеле столицы.

— Не надо, дядя. Мне и у вас будет хорошо.

— Вот это правильно, вот это по-нашему. Расскажи-ка мне, как у тебя дела с женским полом? Твой отец говорил, что ты терпишь крах на любовном фронте, а это печально. Ты только намекни, есть ли у тебя кто-то на уме, и я дам тебе самые красивые украшения, которые только возможно. Серебро, золото, платина — все что угодно. Мой личный ювелир даже сделает колье с ее инициалами, только дай знать! Если захочешь, то мы пришлем ей тысячу и одну розу из нашего сада! Уж поверь, эти цветы просто прелестны!

— Не надо, дядя. К сожалению, любви пока нет. Но если появится, я обязательно скажу тебе об этом.

— Ладно, ладно. А ты бывал в Швейцарии? Нет? Прелестная страна! А какие там горы! Загляденье! Маргарет говорит, что если я выпью пива и скачусь по местным склонам, то превращусь в снежный ком и вызову лавину! Вот умора! — Мы засмеялись. — Может быть, съездим в ближайшее время? А еще там есть Женевское озеро! Говорят, в нём поймали самого большого окуня в Европе. Рыбалка в тех краях — просто наслаждение! А воздух так чист! Может быть, съездим?

— Я подумаю, дядя.

Мы удалялись все больше от города. Пропали даже маленькие сараи. Осталась только дорога, да и та ухудшалась с каждым километром. А я просто смотрел на горизонт. Мы проезжали мимо полей и маленьких деревушек. В них бурлила жизнь. Трубы задыхались от печного дыма, а около домов кипели деревенские страсти. За чертой города вновь стало прохладно. Ветер проникал в карету, обдавая нас ледяным воздухом. Я поежился, но дядя Ян даже усом не шевельнул. Все так же сидел, вальяжно развалившись.

— Говорят, деревенские девушки — самые преданные. Может быть, заедем к ним, Ярослав? — Дядя состроил забавную гримасу.

— Ну дядя! Я, конечно, не влюблен, но и не отчаянный. — Мы оба засмеялись.

Поля плавно перешли в лес. Сначала это были невысокие деревья, но вскоре редколесье превратилось в настоящую чащу. На возвышенностях стали появляться усадьбы и замки. Судя по всему, мы приближались к району, в котором жил дядя Ян. Замки отличались замысловатой архитектурой. Многие башенные сооружения казались громадными.

— Красиво? А наш еще больше! — с гордостью сказал дядя.

Я удивился, но промолчал. Наконец мы подъехали к поместью дяди. Хотя сложно назвать поместьем то сооружение, которое я увидел. Оно состояло из трех или даже четырех огромных строений, и каждое было похоже на замок.

— Величественно, — вырвалось у меня.

— А то! Мои зодчие строили это по чертежам какого-то дворца в России. Peterhaf называется.

— Peterhof, — поправил я дядю

— Да, точно, Peterhof. Я не был в России и не знаю, как он выглядит, но деловые партнеры из той морозной страны говорят, что «odin v odin». В постели Маргарет называет меня «Император всея Руси». — Мы засмеялись. — Да, она у меня веселая. Постоянно шутит. Ты ведь ее не видел?

— Нет, — ответил я, закрывая дверцу кареты.

— Она просто прелесть. Красавица, умница.

Чугунные ворота распахнулись, и открылся вид на позолоченные фонтаны. Они извергали огромные потоки воды, которые блестели на солнце, образуя небольшие радуги. Лестница из мрамора вела ввысь. Непонятно, как дядя Ян, такой неспортивный человек, поднимался по ней изо дня в день. Все поместье окружал парк с густым кустарником и деревьями. Как сказал дядя, некоторые из них старше самой Праги. У дверей нас встретил дворецкий. Это был невысокий человек лет сорока. Прямые брюки со стрелками и жилет добавляли образу официальности. Голос слуги звучал очень строго, но с нотками почтительности:

— Господин Ян, а как же ваша встреча? Вы обещали вернуться не ранее трех часов дня.

— Ты не поверишь, дорогой мой Базиль, — начал дядя, подкручивая свои усы. — Я абсолютно случайно встретил любимого племянника! Передай поварам: пусть готовят пышный ужин часам к восьми. Хотя нет, пусть к семи: уж очень я тороплюсь разделить долгожданную трапезу с моим любимцем. А где Маргарет?

— Госпожа Маргарет уехала в город примерять новое платье.

— Хорошо. Базиль, а не провести ли тебе моего племянника Ярослава по всему дворцу? Пусть взглянет на внутреннее убранство.

— Мистер Ян, боюсь, для обзора всего дворца понадобится не меньше дня.

— А ты покажи только самое интересное. Наиболее важные места! Я же переоденусь. Как закончишь, приведи Ярослава в мою комнату.

— В какую из трех?

— В главную. Что в правом крыле.

— Непременно.

Дядя Ян спешно удалился, взбежав по лестнице на второй этаж. Наша встреча ободрила его. Он превратился в атлета, быстро двигался и прыгал, несмотря на свое массивное тело. Дворецкий с легким недоверием косился то на меня, то на убегающего дядю. В его голове, возможно, промелькнули мысли: «А не обманщик ли этот Ярослав? Мало ли по городу ходит мошенников, которые только и делают, что набиваются в гости к богатым особам». Вскоре он отбросил свои сомнения прочь, переменился в лице и обратился ко мне:

— Меня зовут Базиль. — Мы пожали друг другу руки.

— Очень приятно, — проговорил я.

— Дворец просторный, так что готовьтесь к долгим переходам. Может быть, мне пригнать для вас коляску? Многие люди не выдерживают столь длительных экскурсий и валятся с ног. Для таких случаев у нас есть кресло на колесиках.

— Нет, спасибо. Я достаточно молод, чтобы передвигаться самостоятельно.

Дворецкий кивнул, и мы проследовали на второй этаж. Отперев широкие ворота с яркой позолотой, он впустил меня в первый зал. Помещение было оформлено в венецианском стиле. Пастельные тона, многоярусные люстры и диваны с большими пышными подушками. Стены изобиловали картинами разного размера и формы. В центральную стену был вделан камин, такой красивый и уютный. В нем тлели угли, испуская иногда крохотные искры.

— Ваш дядя, пожалуй, приукрасил, сказав, что дворец в точности повторяет Peterhof. Строители филигранно выполнили фасад и кровлю, но чертежи залов и комнат раздобыть не удалось. Мы втайне посылали наших людей в Россию. Они пытались запомнить расположение мебели и декор. Но планировка по памяти дала только частичную схожесть. Также не удалось раздобыть и некоторые картины. Большинство из тех художников уже мертвы. Писать копии мистер Ян запретил. Приходится довольствоваться произведениями наших современников. Мы попытаемся добиться большей идентичности, но…

— Все это и без того прелестно, — перебил его я. — Зачем вам точная, но бездушная копия? С капиталом дяди ему по силам сделать что-то свое, неповторимое. Это же так легко — украсть чью-то идею и бездумно ее воплотить. Моя реакция была бы мощнее, если бы мне не сообщили, что это просто двойник Peterhof. Разве человечеству нужны вторые Висячие сады? Или новые пирамиды в Гизе? Кому вы доказываете свое величие? Что вы показали народу, сделав все это? Как хорошо ваши строители повторяют чужие задумки? Или как ваши архитекторы ничего не делают, опошляя заморские ценности?

Базиль стоял в замешательстве, потирая лоб. Я застал его врасплох, показал истинную цену этой фальши.

— Должен признать, мистер Ярослав, вы первый, кто возразил. Абсолютно все гости кивали, восхищаясь качеством сооружения. Судя по всему, вы настоящий ценитель искусства, и с вами приятно иметь дело. Другие гости были пузатыми невеждами. Они только и делали, что рассуждали о банкнотах. Единственная просьба к вам. Не говорите все это вашему дяде. Он в ярости огреет вас по голове и выкинет из дворца. Вложив столько денег, вряд ли хочется слушать критику.

— Вот именно что денег! Всего лишь денег.

— Не будьте так предвзяты. Вы, видимо, не знаете, откуда берет начало ваш род. Фамилия Безруч поднимается с самых низов социальной лестницы. Вашим дедам и прадедам было не до духовных ценностей и высокопарных речей. Им хотелось прокормить семью и запасти продуктов на зиму. Мистер Ян, также как и ваш дорогой отец, перенял этот навык. Иначе они бы не стали такими состоятельными. Не стоит судить их за столь практический склад ума.

Я промолчал. Отчасти Базиль был прав. Мы прошли в следующее помещение. На этот раз все было выполнено в готическом стиле.

— А в этом зале мистер Ян любит пить вечерний чай. Он любуется видом из окна или читает сводки новостей.

От старинной и антикварной мебели исходил резкий запах лакированного дерева. Прогулка быстро наскучила, но заканчивать ее раньше времени было невежливо. Я молча ходил за дворецким, слушая его нудные объяснения. Каждая новая комната имела свою историю. Мебель, привезенная из Италии, Эфиопии, Франции — все имело необычайную цену. Но только не для меня. В моих глазах это были дорогие безделушки и пафосные изыски.

— А это опочивальня мистера и миссис Безруч. — Базиль указал на огромную кровать с пышным покрывалом.

Ее размер превышал размеры обыкновенной двуспальной кровати. При желании на ней могло уместиться десять или более человек, причем очень высокого роста. «Странно, — подумал я, — ведь дядя Ян — человек приземистый, он ниже меня на полголовы». Мания величия налицо. Мы бродили по дворцу еще около двух часов. Я предался скуке и унынию, но терпел, как полагается мужчине.

— В этой комнате госпожа Маргарет приводит себя в порядок и прихорашивается.

— Да, да, да… — ответил я.

— Вижу, вам уже надоело. Из всех гостей вы продержались дольше всех. Терпения вам не занимать. — Слуга улыбнулся. — Больше не буду вас мучить, пора отправляться к вашему дяде.

Я оживился в предвкушении чего-то нового. Мы прошли по длинному коридору и встали у двери. Дворецкий тихо постучал, на что последовал ответ: «Войдите». За столом сидел мой дядя. На нем были черные брюки и лакированные туфли, белоснежная рубашка очерчивала живот. В руках он крутил бутылку коньяка. На ней отчетливо были видны пять звездочек. При тусклом освещении углубились впадины и морщины на его лице. Он больше не казался таким молодым и задорным.

— Оставь нас, Базиль.

— Конечно. Удачного дня. — Дворецкий вышел, затворив за собой дверь.

Воцарилось неловкое молчание. Дядя скрупулезно вчитывался в слова на этикетке и что — то бормотал себе под нос. Его лицо выглядело уставшим.

— Ха, этот коньяк — твой ровесник, Ярослав. Не желаешь отметить встречу?

— Я бы хотел отведать местного ликера. Говорят, что пражский ликер самый лучший.

— Это ты верно подметил. — Дядя выдвинул ящик и достал маленькую бутылку. — Ликер у меня для особых случаев. Сегодня именно такой.

Мы чокнулись и залпом выпили содержимое рюмок.

— Скажи, племянник, — начал дядя, потирая красный нос, — что привело тебя в наш город? Молодая душа ищет приключений? Ты говорил, что проездом, но куда?

— К родителям, конечно.

— Ну, это благое дело! Я бы тоже навестил брата, если бы не работа. Передай им привет от меня и спасибо, что вырастили такого славного юношу. — Дядя улыбнулся.

Мы опять замолчали. Дядя глядел на меня, и лицо его было таким добрым и родным. Я прочувствовал его тепло. И тепло ликера. Этот бархатный шоколадный вкус — он обволакивал желудок, вызывая умиротворение. Поистине великий алкоголь.

— Скоро приедет моя Маргарет и я вас познакомлю. Уверен, что она тебе понравится. Мы встретились пять лет назад. Я сидел в парижском ресторане и молча пил вино. В тот день у меня было подавленное настроение. Не буду скрывать, что изредка меня посещают печальные мысли, я задумываюсь над смыслом бытия. Это свойственно людям моего возраста. То был траурный вечер. И тут она — такая невинная, неподкупная. В то время я был в лучшей форме, чем сейчас. Я заинтересовал ее, а она привлекла мое внимание. Разговорившись с ней, я понял, что она моя любовь. Было трудно переключиться на другую женщину после смерти моей бедной Элизабет. Я стараюсь о ней не думать, и это получается. Многие говорят, что Маргарет интересует лишь мой кошелек, но я уверен, что это неправда.

Я опять промолчал. Сказать было нечего.

— Какой-то ты неразговорчивый. Старый добрый ликер развяжет тебе язык. — Мы выпили еще.

Дядя встал и раздвинул шторы. Из окна открывался прелестный вид на сад.

— Жалко наш сад. Он особенно красив осенью, но эта красота обманчива. Не пройдет и двух недель, как все листья опадут, оставив лишь голые ветки. Приятно смотреть на оранжево-желтые переливы кустов и последние дни цветов-одногодок. Они так быстро вянут, что не успеваешь насладиться. И вот остаются лишь тонкие стебельки, да и те быстро заносит снегом.

Я понял, что являюсь плохим собеседником для дяди Яна: «Он хочет излить свою душу, но мое настроение не подходит для такой исповеди». Мне стало неудобно: он такой чуткий и милый, а я — циничный и бездушный. Надо было что-то придумать.

— Дядя, мне надо кое-что тебе сказать.

— Да, сынок?

— Вообще-то у меня есть предмет обожания.

— Правда? — Лицо дяди переменилось. — Вот это по-нашему! Вот это по-мужски! Кто она? Француженка? Испанка? А может, итальянка? Ох, уж я знаю этих итальянок! Горячие девчонки!

— Она австрийка, но с самого детства живет в Испании.

У меня действительно была знакомая из Испании. Я встретил ее во время одного круиза. Почуяв симпатию с ее стороны, я спешно покинул страну, дабы не войти в искушение.

— Умница. Испанки очень страстные и импульсивные! Пылкие дамы из пылкой страны. Я так рад, что ты становишься настоящим мужчиной! — Он похлопал меня по спине. — Я надеюсь, ты заедешь к ней после визита к родителям.

— Возможно. Всё возможно.

— Одну секунду, Ярослав.

Он стал копаться в комоде и достал оттуда маленькую шкатулку. Он отпер ее, и я увидел платиновое колье, усыпанное брильянтами и изумрудами.

— Вот, бери. Это колье я дарил Элизабет, до той траурной ночи. Оно эквивалентно целому состоянию, но того стоит! Если ты хочешь, я могу дать другие украшения, но из всех, что я видел, это самое лучшее.

— Спасибо, но я не возьму.

— Бери, бери! Такая красота свалит любую наповал! Уж поверь.

Сопротивление было бесполезно. Я взял украшение и сунул его в карман.

— Обязательно позови нас с Маргарет на свадьбу. Я подарю вам самый лучший дом в любой стране. — Дядя чуть не плакал от счастья. — За это стоит выпить! — Мы выпили еще ликеру.

Я решил окончательно развеселить дядю. Он слишком добр ко мне, и я должен платить тем же.

— А не сыграть ли нам в бильярд?

— Отличная идея, Ярослав! Ты возмужал у меня на глазах! Базиль, готовь бильярдную!

— Сию минуту, сэр. — Из-за двери раздался глухой голос, все это время дворецкий стоял в коридоре.

Мы выпили еще. Спирт действительно развязал мне язык. Мы начали беседовать на отвлеченные темы и громко спорили об искусстве, а особенно — поэзии. Дядя оказался весьма эрудированным в области литературы и театра. Но я не отставал, выдвигая свои аргументы и отстаивая собственное мнение.

Мы перешли в бильярдную — просторную и тихую. Здесь приятно пахло сукном. У стены, как полагается, была сооружена барная стойка.

— Что ты хочешь, Ярослав? — спросил меня дядя.

— Не откажусь от вина.

— Самого лучшего вина из самого старого погреба, — сказал дядя Ян бармену.

Тот быстро налил нам по бокалу, и мы неспешно распивали вино, изредка ударяя киями по шарам. Я часто играл в бильярд с отцом, но дядя лидировал с большим отрывом. Меня это не трогало, мы просто пили вино, разглагольствуя о всякой всячине. Дядя уговорил меня остаться на три дня. Я быстро понял, что легче согласиться, чем вступать с ним в спор. В крайнем случае он может просто закрыть пражский вокзал, и на этом все закончится. Мы играли около двух часов, пока не прибежал Базиль и не сообщил, что прибыла госпожа Маргарет. Это оказалась очень статная женщина примерно сорока лет. Особенно удивлял ее рост — она была выше дяди на две головы. По сравнению с ней он казался пигмеем. Теперь я понял, зачем им такая большая кровать. Несмотря на свои габариты, Маргарет имела тонкую осиную талию и женственные пропорции. Меня она встретила добродушной улыбкой, но что-то в ней было не так. Что-то дьявольское, стервозное.

— Маргарет, знакомься, это мой племянник Ярослав. Очень приятный молодой человек. Я наткнулся на него сегодня утром в городе. Он проездом, но останется у нас на три дня.

— Очень приятно. — Я поцеловал ей руку.

— Ты купила платье, дорогая?

— Купила, и не одно, а целых пять. Очень огорчил небольшой выбор. Ты не против, если завтра утром я отправлюсь в Милан за новыми нарядами? Хотелось бы прикупить действительно стоящей одежды. Это займет у меня пару деньков. Я очень щепетильно выбираю вещи.

— Конечно, поезжай. Что не сделаешь, чтобы ты красиво одевалась!

Маргарет улыбнулась и быстро окинула меня взглядом.

— Базиль сказал, что у нас запланирован ужин в честь вашего приезда, — обратилась она ко мне. — Будет приятно узнать вас поближе.

— Взаимно.

Маргарет ушла переодеваться, а мы с дядей остались стоять посреди бильярдной.

— Чем займемся, Ярослав?

— Можем сходить на рыбалку, если ты не против.

— Я не против, но, боюсь, мы не успеем до ужина. Маргарет очень устала, это видно по глазам. Будет плохо, если мы задержимся. Обычно после поездок она ложится пораньше. Как насчет скачек? Я слышал, что сегодня намечаются хорошие скачки.

— Одобряю. Буду рад насладиться зрелищем.

Мы вышли из дворца. Дядя позвал кучера, и вот мы уже ехали в сторону Праги. В городе медленно, но верно начиналась ночная жизнь. На улицах мужчины подшофе кутили с дамами легкого поведения, а сильно пьяные буянили, выкрикивая нецензурную брань. Всю дорогу дядя Ян рассказывал мне про свою любимую Маргарет. Упомянул ее уважаемых родителей, воспитание, образование, в общем, все, что представляло ее в выгодном свете. Она казалась очень доброй и очаровательной, если бы не ее возраст и ехидная улыбка. Но это не смущало дядю, да и меня не тревожило.

Мы подоспели к стадиону как раз вовремя. Прием ставок уже заканчивался, но дядя успел поставить на одного скакуна. Всего бежало десять коней. Все они были разной породы и масти, и мы выбрали самого красивого. Белогривый жеребец отливал серебром и казался очень грациозным.

— Ты часто бываешь на скачках? — спросил меня дядя.

— Нет, я в первый раз. Я не очень азартный.

— Странно! Я думал, у Безруч это в крови. Мы с твоим отцом просаживали большие суммы, играя в казино и карты. Даже тетя Алика обожает гонки! Помнится, она выигрывала на них сотни крон! Кстати, ты должен ее навестить. Завтра же съездим к ней домой и посидим пару часов за крепким чаем. Рад, что у меня наконец-то нашелся повод встретиться с ней. Последнее время мне не хватает семейного спокойствия, ведь…

Дядю прервало начавшееся противостояние. Зрители закричали, заглушив его голос.

Наш конь плелся позади всех. Довольно долго первенство держала пара бурых скакунов, но со временем они выдохлись, отдав лидерство черной кобыле. Та тоже быстро сошла с дистанции, уступив место пепельному жеребцу. Так продолжалось долгое время, пока все лошади не сбавили ход. И лишь наш серебристый красавец по кличке Ветер все держался в арьергарде, ни разу не сделав ни одного рывка. Я уж начал подозревать что-то неладное, но на финишной прямой животное удвоило темп, оставив противников с носом. Конь изящно пересёк черту под рев трибун.

— Ура! Ура! — закричал дядя. — Ну и молодчина же он! Оказался умнее всех! Сегодня просто отличный день! Умница зверь, обхитрил остальных!

— Да, он молодец.

— Вот только, боюсь, в предпринимательстве такая стратегия не сработала бы. Там надо действовать быстро. Если будешь ждать удачного случая, то им воспользуются другие, уж поверь. В этом ошибка большинства. Сидя на одном месте, далеко не уйдешь. Это только на скачках все так просто, а в жизни тактика черепахи приведет к могиле.

— Ты прав, дядя, — согласился я.

После скачек дядя Ян забрал выигрыш. Для него это были не деньги, но и им он был рад как ребенок. Фактор риска придает любой вещи особую ценность. Мы отметили это в местном кафе, заказав по бокалу светлого пива. Медленно темнело, город вновь покрывался мраком. На веранде стало прохладно, и пришлось спешно покинуть заведение. Кучер оказался тут как тут и был готов довезти нас до усадьбы. Дорога назад оказалась быстрой. Я поддался искушению и задремал. Плавное покачивание кареты и стук лошадиных копыт легко нагоняют сон. Вскоре меня разбудил дядин громкий храп, который раздавался на всю карету. Мы еще только выехали за город, так что оставшийся путь я посвятил размышлениям: «А что если мне не покидать Прагу? Поселиться у дяди Яна и жить в разных частях дворца? Он настолько огромен, что если я буду пребывать в самом дальнем крыле, то дядя даже не заметит мое присутствие. Он очень щедр и готов оплатить мне даже проживание в отеле. Или я могу найти себе девушку и вместе с ней получить к свадьбе дом в любой стране Европы. Съезжу к родителям, после доберусь до Испании, сделаю той даме предложение руки и сердца, вернусь с ней к дяде, сыграю роскошную свадьбу и поселюсь в Португалии или Греции. Можно попросить у него дом даже без всякой женитьбы. Он не откажет».

Я не заметил, как мы добрались до места назначения. Дядя проснулся, мы вышли из кареты и направились к дверям. Базиль завел нас в гостевой зал, посреди которого стоял стол, заставленный всевозможными изысканными блюдами. На стуле скромно сидела Маргарет, вглядываясь в свое отражение в блестящем лезвии ножа. Она преобразилась, немного подкрасилась и больше никак не походила на сорокалетнюю женщину. Ей можно было дать от силы тридцать. Платье на ней сидело как влитое, подчеркивая талию. Скрестив ноги, она наблюдала, как мы неуклюже проследовали на свои места. Она глядела на нас как на маленьких детей, которые только что вернулись с игровой площадки. Возможно, так мы и выглядели.

— Как ваши скачки? — спросила Маргарет.

— Прелестно, — отозвался дядя. — Наш жеребец победил, как ему и полагается.

— А выигрыш?

— Пустяковый.

— Ты снова пытаешься увлечься азартными играми? В последний раз это быстро тебе наскучило, Ян.

Воцарилось молчание. Дядя уже уплетал копченую свиную голень, чавкая и хлюпая. На моем лице выразилась легкая брезгливость, но я подавил это чувство и принялся за пищу. На глаза попались медальоны в вишневом соусе. Сочное мясо оказалось весьма пикантным, а соус придавал ему фруктово-ягодные нотки. Я жевал, вглядываясь в картину, висевшую на противоположной стене. Это был невероятно красивый горный пейзаж, написанный маслом. Глубокие краски, мягкие полутона, мерцающее небо. Я подумал, что именно после созерцания такого шедевра и начинаешь тяготеть к искусству.

— Здорово русские малюют, — начал дядя, запивая мясо малиновым соком.

— Не позорься, Ян, — пригрозила Маргарет, разрезая свой ароматный бифштекс. — Ты у нас любитель нести околесицу. Неужели тот итальянский архитектор зря давал тебе уроки? Ты должен был запомнить хоть что-то!

— Я слушал его, честно! Пока мне не подали вино…

— Так я и думала. Ярослав, Базиль сказал, что вы разбираетесь в искусстве. Это так?

— Да, так оно и есть.

— Слава богу! Хоть один член семьи думает о чем-то, кроме еды и пива! А еще он говорил, что вы проездом. Куда вы направляетесь?

— К родителям. Стоит их навестить.

— Ян много рассказывал о вашем отце, и только все самое хорошее.

— Он славный человек, — перебил дядя. — Мой племянник многому у него научился. Жаль, у меня нет времени его проведать.

— Конечно! Ты слишком занят курением сигар. В твоем графике просто не может быть места для родного брата!

— Если бы ты знала, какие идеи приходят в мою голову во время курения! Без никотина я бы не смог заработать и кроны! Но об этом позже. Сегодня днем Ярослав признался, что у него есть девушка. Чистокровная испанка.

— Не придумывай, дядя. Я такого не говорил. Она не испанка. Да и вообще это не девушка, а…

— Как интересно! — перебила Маргарет, не дав мне договорить. — И когда свадьба?

— Но…

— Как только он к ней приедет. Или она к нему, — отрезал дядя. — Я вручил ему колье, то самое, что дарил Элизабет.

— Не упоминай о своей бывшей жене за столом.

— А что в этом плохого? Она такой же член семьи. Хоть и бывший.

— Вот именно — бывший. А ты до сих пор оставляешь для нее стул во время застолья. Как будто бы ждешь, что она вернется. — Маргарет указала на лишний стул.

Дяде стало неловко, он побледнел и как будто сник.

— Ян, у тебя есть я. И я тебя люблю. Забудь о ней. Это прошлое. Если будешь так убиваться из-за мертвецов, неровен час пополнишь их ряды.

— Он и так неровен. Вся надежда — на будущее поколение. Вот только оно к нам не очень уж и тянется. Габриэль учится в своем паршивом Оксфорде и даже не думает о нас. Как знал, что стоит пристроить ее куда-нибудь поближе. Смогли бы ее навещать. Единственная дочурка, да и та так далеко…

— Скоро она выйдет замуж и совсем про тебя забудет, — продолжила Маргарет.

— Вот тебе только этого и надо! Единственная наследница променяет нашу чистокровную фамилию на прозвище британского простолюдина. Я оберегал ее столько лет, но все было бессмысленно. Сердцу не прикажешь, это и так понятно. Остался только Ярослав, на него вся надежда. — Все взглянули на меня с умилением. — Он должен продолжить род во что бы то ни стало. Как приятно будет возиться с внуками своего брата. Дарить им подарки, игрушки. Разве ты не мечтаешь об этом, Маргарет? Я ведь стану двоюродным дедушкой!

— Нет, еще рановато. Мы молоды. Впереди долгие годы совместной жизни.

— Я понимаю тебя. Они все тебе не родные, не кровные. И интересуют тебя не более чем дети с улицы. Но для меня это шанс — шанс вновь обрести вкус к жизни. — На глазах дяди выступили слезы.

Я сидел и слушал эту откровенную беседу. За себя стало очень стыдно. За свою судьбу. «Нет, я не останусь в Праге, — размышлял я. — Не останусь здесь, в мире сплошных развлечений и праздности. Дядя достиг всего в пятьдесят лет, и ему скучно мирское бытие. Если я получу все то же самое в двадцать пять, то моментально потеряю смысл существования».

К нам подошел официант и поднес бутылку игристого вина. Дядя подвинул ее в сторону Маргарет, а сам попросил принести ему курительную трубку и рому.

— Ян, я боюсь за твое здоровье, — сказала Маргарет. — Ты беспробудно пьешь и куришь целыми днями. Мне нужен здоровый, крепкий муж. А еще ты употребляешь много кофе, а он вреден для сердца. Врач же советовал тебе чаще гулять и меньше увлекаться спиртным.

— Эти врачи — самодуры, которые просто вытрясают из меня деньги. Вот пусть сами и откажутся от алкоголя, раз такие умные.

— Чем вы живете, Ярослав? — спросила Маргарет, попытавшись сменить неудобную тему. — Где работаете? Чем увлекаетесь?

— Работаю заместителем управляющего в папиной компании. Он удачно меня пристроил. Синекура, одним словом. Увлекаюсь искусством. Живопись, стихи, проза.

— Пора закончить этот нудный разговор, Ярослав. — Дядя явно был не в духе. — Идем в мою комнату, я угощу тебя отличным глинтвейном.

— Не спаивай мальчика! Он еще совсем молод.

— Как ему угодно, — пробубнил дядя.

В своей комнате он вновь изменился. Но это было уже не веселье, а скорее спокойная усталость. Налив глинтвейна, он опустился в кресло, закрыл глаза и попивал напиток, глубоко вздыхая. На улицу опустилась ночь.

— Может быть, глинтвейну? — предложил дядя.

— Не откажусь, — ответил я.

— Ох уж эта Маргарет! Я ведь ее так люблю. Но лицо Элизабет никак не выходит из головы. Оно мерещится в темноте, иногда появляется даже днем, проступает на картинах. Прошло уже столько времени… Она была молода, мы бы успели завести еще пару детей или даже больше. У меня был бы наследник. Сын. Пропади оно все пропадом… Я люблю свою Габриэль, но всем очаровательным девушкам свойственно выходить замуж в раннем возрасте. У нее есть возлюбленный, Джозеф. Как-то раз я приезжал к ней в Англию. Познакомился с ним, у нас даже было застолье. Габриэль сообщила, что собирается выйти за него замуж. Я возразил, ибо она слишком молода. За это мне отказали от дома. Я не сержусь на нее, это было правильным решением. Теперь я понимаю, что слишком много о себе возомнил. С того момента мы не общались. Не знаю, возможно, они уже обвенчались. Так я и живу, без какой-либо цели. Очень опрометчиво думать, что все хорошо обеспеченные люди счастливы, потому что у них есть состояние. Иногда семейные проблемы затмевают всю сладость богатства. Твоему отцу повезло — он воспитал очень умного юношу. Такого холодного и рассудительного. — Дядя закурил трубку.

— Да, но и вы не все потеряли, — успокаивал я дядю. — У дочки собственная жизнь, она выйдет замуж, родит деток, будет навещать вас. Хоть у них и будет другая фамилия, они все равно будут вашими внуками и внучками.

— Эта мысль согревает меня морозными ночами. Габриэль сказала, что после окончания обучения останется жить в Англии. Я думал бросить все хозяйство и перебраться поближе к ней. Но цена отстроенных мной хором гложет меня. Нельзя просто так оставить всю эту красоту. А может быть, ты заберешь все себе, Ярослав? Мы построим виллу недалеко от Лондона и переберемся туда, а тебе оставим деньги и поместье. К чему мне такой большой дворец? Я даже не бывал во всех комнатах! Какой позор…

— Это безумие! — перебил я дядю. — Вы усердно трудились все эти годы и заработали целое состояние. Я знаю, что еще несколько поколений назад наша семья едва сводила концы с концами. Только благодаря вашей целеустремленности наш род, род Безруч, стал знаменит на всю Прагу. Неужели вы готовы распрощаться со всем своим наследием только ради меня?

— Забавно. В твоих словах я узнаю молодого себя. В те годы я тоже гнался за статусом, пытался выбиться в люди. Теперь это прошло. От былых стремлений мало что осталось. Я надеялся, что смогу утолить жажду открытий и свершений. Но человеческие мечты безграничны. Постарайся уяснить это сейчас. Иначе будет слишком поздно. — Дядя тяжело вздохнул. — Надеюсь, теперь ты не считаешь меня безумцем.

Дядя долго уговаривал меня забрать дворец и часть состояния, но я не соглашался. С его стороны это было слишком щедро и легкомысленно. Да и мои родители были бы против. Дядя выпил еще и изъявил желание немедленно отправиться к тете Алике. Мне пришлось чуть ли не силой его останавливать. Я долго объяснял, что на дворе ночь, что не стоит тревожить спящих людей по пустякам.

— Она нас примет, Ярослав! Ты же соскучился по ней?

— Да, соскучился. Но уже слишком поздно. Мы пьяны, наговорим ей глупостей.

Дядя утихомирился, вновь опустился в кресло и уснул, выронив стакан. Он тихо засопел. Теперь я понял опасения Маргарет. Он слишком много пьет. Это и неудивительно, алкоголь помогает забыться, уйти от мирских невзгод. Я тихо вышел из кабинета, прикрыв дверь. От усталости ноги подкашивались, день получился насыщенным.

Зайдя в первую попавшуюся комнату, я рухнул на кровать прямо в одежде. Постель была мягкая, гораздо мягче, чем в гостинице. Махровое одеяло казалось нежным, а пышная подушка упруго поддерживала голову. Так хорошо мне давненько не было. Но вожделенное забвение не пришло. Мозг активно работал, невзирая на позднее время. В голову лезли глупые, посредственные мысли, растлевали сознание. Появились странное беспокойство о здоровье дяди Яна и неосознанный страх за своих родителей: «Отец и дядя уже в возрасте, и оба зависимы от вредных привычек. Но если мать силком заставляет отца отказаться от спиртного, то Маргарет весьма лояльно относится к зависимости Яна. Она упрекает его, и не более. На мужчин не действуют слова, в таком возрасте им кажется, что они мудры и знают все наперед. Но от эгоистичных юношей их отличают только солидные капиталы».

Видимо, сон покинул меня на всю ночь. Глаза успели привыкнуть к полной темноте, и я уставился в потолок. Вдруг я вспомнил о девушке, той самой, о которой говорил дяде. Ее звали Виктория. Да, Виктория. Хоть она и не была коренной испанкой, ее внешность ничуть не уступала девушкам из той жаркой страны. Смугловатая кожа, шелковистые пряди, стройная фигура и изящная талия. «Именно такой образ, — думал я, — всплывает при упоминании испанки у типичного туриста или обывателя. Стоит ли навестить Викторию? Оправданно ли желание встретиться с ней? Я стараюсь трезво оценивать любую ситуацию и жить в согласии со здравым смыслом. Любовь же заставляет следовать инстинктам. Между нами, безусловно, пробежала искра, но от одного неправильного движения эта искра спалила бы обоих. Эти отношения можно охарактеризовать как легкий роман, но не более того. Такой роман, о котором не рассказываешь даже друзьям. Нет, мимолетное искушение не может привести к серьезным отношениям, но говоря уж о браке».

Несколько часов я лежал в полной тишине. Лишь иногда была слышна возня горничной и пение ночных птиц. К четырем часам усталость взяла свое. Я заснул и проспал до позднего утра. Когда проснулся, было около одиннадцати. В коридоре послышался топот и хлопанье дверей. Звук все нарастал, приближался к моей комнате.

— Госпожа Маргарет, я его нашел! — раздался голос Базиля. — Господин Ярослав заснул тут.

— И тебе привет, Базиль, — с иронией проговорил я.

— Простите за шум. Маргарет уезжает. Она хотела кое о чем вас предупредить.

— Ах, вот он. — В комнату зашла Маргарет. — Ярослав, я хотела бы попросить тебя об одолжении.

— Я к вашим услугам.

— Во время моего отсутствия последи за Яном. В последнее время он совсем сник. Лишь твой приезд пробудил в нем хоть какие-то чувства. Постарайся оградить его от алкоголя. Я боюсь за его здоровье.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, Ярослав. — Она поцеловала меня в лоб и вышла. В комнате остался только Базиль.

— Господин Ярослав, не желаете завтрак? Наш повар приготовил отличную яичницу со шпинатом. Мистер Ян еще спит. Он пробудится не раньше часа дня. А если вчера вы выпили больше, чем полагается, то ожидайте его не раньше двух.

— Вы могли бы принести завтрак в постель? Я еще не готов встать, голова побаливает.

— Конечно, я непременно принесу его сюда. Попробуйте наш фирменный травяной чай. Он снимает хандру как рукой.

— Несите.

Базиль удалился. Я подошел к окну, раздвинул шторы и закурил. Вид на сад действительно прекрасен. По опавшей листве ходил садовник и педантично подрезал кусты. Его сморщенное лицо выражало предельную сосредоточенность, но легкость движений выдавала в нем мастера. Он увидел меня и с добродушным видом помахал рукой. Я поприветствовал его в ответ. У главных ворот сновали грузные мужчины, перенося бочки и тюки. Очередные поставки продовольствия. Весь персонал поместья жил непосредственно в нем же, и для обеспечения такой толпы требовалось много продуктов. Перед парадным крыльцом дворник легкими движениями смахивал пыль. Поместье походило на отдельный городок, слаженный механизм, живущий по своим правилам.

Базиль вернулся с подносом в руках. Он удивился моему внешнему виду.

— Ярослав, не поймите меня неправильно, но почему на вас уличная одежда?

— Базиль, я, может быть, и хотел раздеться, но вечерний алкоголь выразил свое недовольство и поменял правила. Он буквально приковал меня к постели, запретив раздеваться, а тем более разуваться. — Я указал на ботинки.

— Ох уж этот алкоголь! — Мы рассмеялись.

— Вы принесли хваленый чай?

— Да, вот он. Запах весьма странный, но на то он и травяной. Ваша бабушка поила таким вашего деда. Рецепт бережно передается из поколения в поколение. Господин Ян старается пить этот чай каждый день. А вот ваша яичница. — Дворецкий поставил поднос на стол.

— Спасибо, Базиль.

— Если понадоблюсь, обращайтесь.

Я вновь остался один. Блюдо оказалось очень сытным, так что получилось осилить только половину. А вот чай действительно полностью избавил от головной боли. Я подумал: «Стоит расспросить дядю о рецепте. Такой чай обязательно понадобится после следующей пьянки». Трапеза была окончена, а ждать дядю оставалось несколько часов. Я ходил из угла в угол, думая, чем заняться. Неусидчивость заставила меня выйти из комнаты, а затем и из дома. После недолгой прогулки вокруг здания я вернулся и решил заглянуть в кабинет к дяде в надежде, что он уже проснулся. Я робко приоткрыл дверь и взглянул на кресло. Нет, он все еще спал. Я смотрел на его обмякшее тело, и у меня сам собой возник вопрос: «А дышит ли он?» И вправду, не было слышно ни храпа, ни сопения. Я подошел поближе. Признаков жизни не было. Я встревожился. После моего очередного шага по скрипучей половице дядя вздрогнул, вскрикнул и открыл глаза. Мое беспокойство немного улеглось.

— Ярослав! — крикнул дядя, переведя дыхание. — Зачем ты так пугаешь? Я чуть душу богу не отдал! — Его лицо расплылось в улыбке.

— Прости, хотел убедиться, что ты спишь, — объяснил я.

— Маргарет уже уехала?

— Да, час назад.

— Как ты спал?

— Нормально.

— Дай секунду, я приведу себя в порядок, и мы отправимся на завтрак. — Дядя подтянул брюки и застегнул рубашку. — Базиль! Пусть повара готовят завтрак! И завари мой фирменный чай!

— Хорошо! — раздался глухой голос из-за двери.

— Как ты, сынок? Голова не гудит?

— Болела, но ваш чай поставил меня на ноги.

— Я же говорил, что он просто волшебный. Помню, как мы большой компанией отмечали день рождения Габриэль, а наутро повар заварил целый чан с этим напитком.

Мы спустились на первый этаж и сели за стол. Официант принес дяде тефтели, а также чай. Позже на столе появился бокал темного пива. Тут я вспомнил о наставлении Маргарет.

— Дядя, меня тревожит, что ты слишком много пьешь. Я еще молод, и мой организм может выдержать весь этот яд. Но ваше слабое сердце при такой нагрузке рано или поздно даст сбой. Может быть, хотя бы на время моего пребывания вы ограничитесь одним бокалом вина или пива?

— И ты туда же… Признайся, тебя Маргарет подговорила? Она твердит мне об этом без умолку. А зачем мне себя беречь, если я все уже сделал? Дом построил, дочь вырастил, дерево посадил. И не одно! Только сына осталось родить, но это за меня выполнил твой отец. — Дядя Ян похлопал меня по плечу.

— Я понимаю, но подумай о Габриэль. Сегодня я подошел к тебе и разбудил, так как боялся, что, не выдержав вчерашней попойки, ты не проснешься! Это действительно настораживает. А если рано или поздно так и будет? Что если сердце откажет? Очень трудно это осознать, но в твоем возрасте может случиться удар, или сердце остановится.

— Хорошо, я откажусь от алкоголя. Частично. Но ты не лишишь меня утреннего пива! Его изо дня в день подают мне уже десять лет! — Дядя в шутку стукнул по столу и рассмеялся.

Мы сидели и медленно потягивали хмельной напиток, пока в помещение не вбежал Базиль.

— Господин Ян, спешу сообщить о приезде господина Мирослава. Он ждет вас в гостиной.

— Как? Неужели сегодня понедельник? — возразил дядя.

— Да, господин, понедельник, — монотонно ответил дворецкий.

— Я совсем забегался и забыл про его визит! Пускай подождет еще пять минут. А ты приготовь мой охотничий костюм.

— Кто такой Мирослав? — спросил я.

— Мой старый приятель, заядлый охотник и рыболов. Я обещал ему пострелять сегодня, но в связи с твоим приездом совсем об этом забыл.

— Мы поедем на охоту?

— Да. Очень неприлично отказываться. Мы обо всем договорились еще месяц назад.

— А как же тетя Алика?

— Она подождет до завтра.

— Вчера ты говорил по-другому.

— Не воспринимай мои слова всерьез. В пьяном виде можно и не такое наговорить.

Мы вошли в гостиную. На небольшом диване сидел среднего роста мужчина в штанах, грубом жилете и кепке. На поясе у него висел нож, из-за спины выглядывал чехол для ружья, а рядом лежал ранец.

— Ян! Дорогой! — Они с дядей обнялись.

— Мирослав! Как дела? Мы не виделись уже целый месяц. Как жена? Все так же ссоритесь?

— Все нормально. А с женой я развелся, — сказал Мирослав с улыбкой.

— Молодец! Я знал, что рано или поздно до тебя дойдет, что она стерва! — Они рассмеялись. — Знакомься, Мира, это мой племянник. Его зовут Ярослав, он славный малый. А главное, любит охоту!

— Я не говорил такого, дядя.

— Очень приятно, — сказал Мирослав, пожимая мою руку. — И скольких животных вы подстрелили?

— Ну, пару уток, — ответил я.

— Неплохо. Вы, конечно, не господин Филип, но для начала сойдет.

— Кто это — господин Филип? — поинтересовался я.

— Это великий человек, — начал дядя. — О нем можно слагать легенды! В свое время он убил вепря весом с полтонны, а количество его трофеев не поддается исчислению! Жаль, что сейчас он не в лучшей форме.

— А что с ним? — спросил я.

— Что, что… В приступе белой горячки всадил себе в ступню картечь! Сейчас в больнице отлеживается, отдыхает! — Мы засмеялись.

— Базиль, принеси Ярославу мое ружье и все остальное для охоты! — крикнул дядя.

— Какое именно ружье желает господин Ярослав? — спросил дворецкий.

— То, гладкоствольное, с художественной гравировкой, — ответил дядя.

— На кого мы будем охотиться? — поинтересовался я.

— Сейчас самое время для тетеревов. Но если повезет, можем встретить и кабана, — ответил дядя.

— И не только кабана, — добавил Мирослав. — Если зайдем в чащу, то наткнемся на оленя.

Вернулся Базиль с какими-то вещами и подал мне ружье. Оно больше походило не на орудие убийства, а на произведение искусства. Позолота, гравировка и даже роспись по дереву. Я с опаской взял оружие и запихнул в кожаный чехол. Потом быстро оделся и встал у выхода в ожидании спутников. Через минуту появился дядя. Охотничий костюм еще больше полнил его, а ремни и подтяжки впивались в жировые складки. В руках он держал французское крупнокалиберное ружье.

— Все готово? — спросил Мирослав.

— Да, — ответили мы хором.

Вся компания вышла из здания и направилась к кучеру. Карета заметно просела под нашим весом. Путь предстоял долгий, так что я рассчитывал подремать и тем самым компенсировать бессонную ночь. Но мои ожидания не оправдались: дядя и Мирослав то затягивали песню, то спорили по пустякам.

— Мирослав, а какой у нас с собой алкоголь? — спросил дядя.

— Я взял только брагу.

— Брагу? Как ты ее пьешь? Это же помои! — возмутился дядя.

— Не так уж она и плоха. Ведь она моя, домашняя. — Мирослав протянул флягу с жидкостью Яну.

— Я не буду, дай лучше Ярославу.

— Будешь? — обратился ко мне Мирослав.

— Не откажусь. — Я взял флягу и сделал глоток. Приторный вкус меда оттенялся запахом хмеля. — Пить можно.

— Вот видишь, Ян! Мальчику понравилось. — Мирослав достал еще одну флягу из своего ранца и сунул мне. Я молча принял подарок.

— Он просто ничего не смыслит в алкоголе, — раздраженно ответил дядя.

— Если ты хочешь, Ян, можем по пути заехать в винную лавку, — предложил Мирослав.

— Хорошая идея! Кучер! Меняй курс! Мы направляемся в лавку!

— Дядя, ты ведь обещал, что ограничишься одной кружкой пива в день, — возразил я.

— Ты не понимаешь, Ярослав. Охота — особенное дело. Без спиртного нельзя! Как завещал великий господин Филип, «На охоте нужно пить и стрелять». — Дядя засмеялся.

— Золотые слова! — добавил Мирослав.

Карета съехала с дороги и направилась в город. Холодный ветер обдувал мне лицо, и, чтобы согреться, я пил брагу. Мирослав крутил на пальце свой охотничий нож — клинок с зазубринами на лезвии. Дядя протирал ружье тряпкой, вглядываясь в свое отражение в металлических пластинах. В них его лицо казалось еще более широким и полным. Повисла неловкая тишина.

Мы приближались к городу. Я давно не был свидетелем рабочего дня пражан: все бегали, копошились, словно муравьи. Важные господа с тугими кошельками степенно направлялись по своим делам. Был обеденный перерыв, и из окон зданий выглядывали мелкие торговцы и со смаком затягивались тонкими сигаретами. Мальчуганы в забавных шляпах ходили вдоль тротуаров и предлагали купить газеты.

— А вот и лавка, — сказал дядя, указав на маленькое заведение.

Мы вылезли из кареты и вошли в дверь под красивой вывеской. Помещение окутывал бархатистый запах винограда, полки были заставлены сотнями бутылок. На стуле сидел пожилой мужчина, который при нашем появлении встал.

— Приветствую вас, господа!

— Здравствуйте! Можете посоветовать нам хорошего вина? Мы отправляемся в поход и хотим здорово повеселиться, — начал дядя почтительно.

Мужчина окинул нас внимательным взглядом и указал на дальнюю полку.

— На той полке стоят самые дорогие и изысканные вина со всей Европы.

— Вы уверены, что они самые лучшие?

— Поверьте мне. Я сомелье с многолетним стажем. — Он подошел к полке. — Вот, например, испанское полусладкое. Тридцатилетней выдержки. Очень советую.

— Мы возьмем все, — сказал дядя.

— Все? Хорошо. — Мужчина поставил десять бутылок в ящик и отдал его Мирославу.

Дядя расплатился и пожал руку услужливому господину. Ящик оказался очень тяжелым, и мы с трудом несли его. Когда мы выходили, мне на глаза попался полицейский. Он стоял у стеклянной витрины и наблюдал за нами. Когда мы погрузили ящик в карету, жандарм подбежал и обратился к дяде:

— Здравствуйте! Вы знаете, что ваша карета стоит в неположенном месте?

— Мы сейчас уезжаем. Дайте нам пару секунд…

— Это хорошо, — перебил полицейский. — А есть ли у вас лицензия на оружие?

Дядя Ян и Мирослав переглянулись. Служитель порядка стоял, прислонившись к нашей карете. Его глаза горели азартом и желанием легкой наживы.

— Да, есть. Вот, держите. — Дядя сунул ему в руку несколько купюр.

— Ваша лицензия просрочена. — Полицейский улыбнулся. Дядя дал ему еще одну купюру.

— Это лицензия лишь на одно ружье. А у вас их три!

— Грабеж! — вырвалось у Мирослава. Одной рукой дядя прикрыл ему рот, а другой всучил вымогателю несколько купюр.

— Надеюсь, теперь все в порядке?

— Да. Все отлично. Хорошего дня, господа. — Полицейский вприпрыжку удалился.

— Ты транжира! — закричал Мирослав. — А он — продажный чиновник! Мздоимец!

— Тише, тише, Мира. Лучше не шутить с ними. Как-то раз я нагрубил одному офицеру, так тот привел меня в участок. Пришлось заплатить еще большую сумму, чем сейчас.

— А почему нельзя просто приобрести лицензию? — спросил я с недоумением.

— Лицензия — это лишняя волокита, — ответил Мирослав. — Трата времени и сил. Тем более у нас с Яном не идеальное зрение. Это нам не мешает на охоте, но официально для стрельбы необходимы очки. А нет ничего хуже, чем охота в очках. Они постоянно пачкаются, падают, да и просто мешают. Нас не в первый раз останавливают полицейские. Увидев наши дорогие охотничьи костюмы, они пытаются получить с нас лишние деньги. Я давно предлагал Яну одеваться более скромно, но он все причитает: «Костюм должен оправдывать положение!»

— Так и есть! — воскликнул дядя.

Мы забрались в карету и тронулись в путь. Дядя Ян тут же вытащил из ящика бутылку и начал пить вино прямо из горлышка. Мирослав покосился на него, но промолчал. Через несколько минут он не выдержал и достал свою брагу. Они вновь начали кричать и буянить. Я вспомнил историю про господина Филипа — он выстрелил себе в стопу. И предался размышлениям: «А если дядя и Мирослав что-то не поделят на охоте, начнут ругаться и… Дай бог, если будет прострелена лишь чья-то нога, а если голова или грудь? Тут уж будет не до смеха, если они изувечат или перебьют друг друга. Да, все может быть, ведь на охоте необходимо быть трезвым и крайне внимательным».

За чертой города вновь похолодало. Я боялся, что пойдет дождь или даже снег. С раннего детства я не отличался крепким здоровьем: меня могла подкосить обычная простуда.

Я опасался, что днище кареты не выдержит нашего веса вкупе с тяжелым ящиком вина и проломится. Несмотря на невесёлые мысли, я задремал. И увидел серебристого коня. Того самого, на которого ставил дядя во время скачек. Это было приятное, успокаивающее видение. Он бежал по большой вытянутой поляне, окруженной мерцающими фонарями.

— Ярослав, Ярослав, вставай, — сквозь сон послышался голос дяди.

Оказывается, мы уже приехали. Я проспал целый час. Мое тело как будто переродилось. Я чувствовал себя фениксом. Потребовалось совсем немного времени, чтобы утренний недосып сняло как рукой.

— Быстрее, Ярослав. Мы только тебя и ждем.

Мы подошли к лесной опушке. Пейзаж был великолепен. Я вдыхал бодрящий воздух и наслаждался ароматом хвои.

— Надо зайти поглубже, — сказал дядя. — У самой дороги водятся разве что черви.

В чащу вела узкая тропинка, протоптанная грибниками и охотниками. Часть листвы уже опала, но ветки заслоняли небо, почти не пропуская дневного света. Мирослав сказал, что где-то в лесу есть небольшое озеро и в нем водится отличная рыба. Он захватил с собой удочку для рыбалки, если охота не удастся.

— А часто вам удается подстрелить кого-нибудь? — поинтересовался я.

— Да как повезет. Иногда куропатку, иногда тетерева. Пару раз расправлялся с кабанчиком, — сказал Мирослав.

— Это был не кабанчик, а годовалая свинья. Такой зверь даже убежать не может, — пошутил дядя.

— Ну да. Он был совсем мал, но это был кабан.

Тропинка резко оборвалась перед густыми зарослями кустарника. Пробираться через них было очень трудно. Словно колючая проволока, острые ветки впивались в кожу, оставляя царапины и порезы. Мы вышли к перелеску. Сухая трава шуршала под ногами. Я смотрел на дядю Яна. Ему с трудом давались все эти передвижения, лицо налилось румянцем, появилась легкая одышка. Мирослав же шагал бодро, ритмично переставлял ноги.

— Вы уверены, что мы не заблудимся? — забеспокоился я.

— Уверены. Я этот лес как свои пять пальцев знаю. Еще в детстве ходил сюда по грибы. Каждый сучок и пень помню. Тем более у меня есть компас. С ним мы точно не заплутаем.

Слова Мирослава обнадеживали, но оставляли толику сомнений: «Мы уже час бродим, постоянно меняя направление. А что если компас даст сбой? Лес простирается на многие километры. Заблудиться в нем равносильно смерти».

— Я его вижу, — сказал дядя шепотом.

— Кого? — спросил я.

— Тише. Ты его спугнешь. — Мирослав указал пальцем.

Я долго вглядывался и через минуту смог распознать среди веток и стволов фигуру — вытянутое тело и тонкие ноги. Это быль олень. Стройное животное с плотным мехом и ветвистыми рогами. Желания стрелять не было. Хотелось просто наслаждаться его грациозностью. Но от меня ничего не зависело. Раздался залп. Я заткнул уши. Звук эхом разнесся по всему лесу, потревожив птиц, они с криком взмыли к небу. Пороховой дым рассеялся, но ни живого оленя, ни его тела не было. Они промазали. Я почувствовал облегчение. Я был рад за этого оленя, он не заслужил такой нелепой смерти. Мы подбежали к месту, где животное стояло до выстрела, но обнаружили лишь пули, вошедшие в кору деревьев.

— Как мы могли промахнуться? — с удивлением спросил Мирослав. — Ярослав, ты стрелял?

— Нет. Я отвлекся. Простите.

— Ладно, еще не все потеряно. Идем дальше.

— Постойте, — начал дядя, тяжело дыша. — Я уже не в той форме, чтобы носиться по лесу как в двадцать лет.

Он прислонился к дереву и медленно сполз на землю. По его щекам струился пот, грудь тяжело поднималась. Дядя выронил ружье, и оно упало в грязь.

— С тобой все хорошо? — спросил я.

— Да… Да… — Дыхание его сбилось, лицо покраснело как помидор.

— Мне просто стоит… передохнуть. Мне бы твои здоровые ноги, Ярослав. У меня уже и суставы ни к черту, и спина побаливает. А лет десять назад мог пробежать сто метров, даже не заметив. Подождите пару минут, и я приду в себя.

— Ян, не шути со своим сердцем. Оно может и… Тише, слышите? — Вблизи раздавалось какое-то бормотание.

— Куропатка? — спросил я.

— Тетерев, — задумчиво ответил Мирослав, заряжая ружье. — Вставь-ка вот этот патрон. — Он протянул мне капсулу. — Мелкая дробь идеально подходит для небольшой цели. Ян, подожди тут, а мы на разведку.

— Хорошо. — Дяде уже стало лучше.

Мирослав прицелился и медленно шагал в сторону источника звука. Тетерев то замолкал, то вновь начинал бормотать. Послышался шелест крыльев. Вот он, пернатый. Блестящее черно-фиолетовое тело и красные бровки. Раздался выстрел. Дробь вылетела из дула и врезалась в землю. Но часть смертельного снаряда долетела до птицы, в ее бок попало несколько дробинок. Тетерев закричал.

— Вот удача! — воскликнул Мирослав. — Какой богатырь! Около двух килограммов будет! — Он поднял еще живую птицу за ноги. Несколько секунд она конвульсивно двигала головой из стороны в сторону, но вскоре затихла навсегда.

Меня начало мутить. Из ран на теле тетерева сочилась кровь, глаза становились как будто стеклянными.

— Хочешь подержать? — спросил Мирослав.

— Нет, ни в коем случае. — К горлу подступила тошнота.

— Ян, мы подстрелили прелестного тетерева! — закричал Мирослав. Ответа не было.

Мы подошли к месту, где оставили дядю. Он спал. Вновь возник вопрос: «А жив ли он?» Я не слышал его дыхания.

— Дядя, просыпайся! — Молчание.

Я заволновался. В прошлый раз он проснулся, как только я ступил на скрипучую половицу. Сейчас он был действительно похож на мертвого.

— Дядя! — Я начал его трясти. — Дядя, очнись!

Напряжение нарастало. Мирослав стоял рядом, крепко прижав к себе ружье. Одна страшная мысль сменяла другую: «Неужели у дяди инфаркт? Это не похоже на крепкий сон. Это вечный сон».

— Дядя!

— Бу-у-у! Ха-а-а! — внезапно раздался дядин баритон. От неожиданности я отскочил и чуть не врезался в Мирослава. — Испугались, сопляки? Уж что-что, а пугать я умею на славу.

Напряжение спало, но мое сердце все еще бешено колотилось. «За что я люблю дядю, — подумал я, — так это за то, что он любую ситуацию может превратить в шутку. Пусть и в жестокую шутку».

— Зачем ты так делаешь? У меня душа ушла в пятки!

— Видел бы ты свое лицо! — хохоча, произнес дядя, потирая живот. — Ты похож на растерянного суслика! Обычно я люблю валяться в постели до позднего утра. Маргарет встает рано и носится по дому как оголтелая. А я накрываюсь одеялом и не произношу ни звука. И когда она подходит к постели проверить, все ли со мной в порядке, я со всей силы обхватываю ее ногу и тащу под одеяло. Слышали бы вы этот визг! — Он вновь залился смехом.

— Ян, посмотри на этого тетерева, — восхищенно начал Мирослав.

— Его Ярослав убил? — спросил дядя.

— Нет. Он так и не сделал ни одного выстрела.

— Это огорчает. Раз так, пусть он ощиплет это тельце. Прямо здесь. Разведем костер и устроим трапезу посреди леса! Разве на романтика?

Меня вновь начало мутить. Я представил, как я выдираю перья у этой бедной птицы, и меня пробил пот. А ведь требуется еще и выпотрошить её. Нет, это невозможно.

— Не буду этого делать, — огрызнулся я.

— Будешь, — сказал дядя. — Из тебя пора выковать настоящего мужика! Ходишь рядом с нами как неприкаянный! Запомни: настоящий мужик должен сам добыть дичь, сам ощипать да выпотрошить и сам приготовить. Только после этого его можно отпускать в свободное плавание. Считай, что первый пункт мы вместо тебя выполнили.

— Согласен. — Мирослав протянул мне трупик тетерева.

— Вы оперируете доисторическими понятиями. Времена мезозоя давно прошли.

— Ишь ты, философ! А ты думаешь, человек сильно изменился? Раньше борьба велась кулаками и зубами. Таким образом отвоевывали территории и жизни. Сейчас все изменилось, но вектор остался тем же. Ожесточенная борьба за существование ведется теперь на биржах и аукционах. Мужчины меряются не силой бицепсов, а акциями и кошельками. Вот только древние правила все еще действуют. Кто быстрее и сильнее, тот и выиграл. Считай разделывание этой птички уроком реальной жизни. Представь, что это животное — пища для всей твоей семьи, и только твои действия спасут родных от голодной смерти.

— Хоть мы и кажемся легкомысленными, но в жизни побольше тебя понимаем, — добавил Мирослав. — Иногда приходится переступать через свое «я» и делать неприятные вещи. Но это учит не пугаться неизбежных трудностей. — Он подошел ко мне еще ближе.

От их разглагольствований тошнота не проходила. Взяв еще теплого тетерева, я начал, не глядя, его ощипывать. Процесс этот казался мне варварским, противоестественным. Дядя внимательно наблюдал за каждым моим движением. Сердце стучало как бешеное. Я взял нож, выпотрошил птицу и разрезал ее на большие куски. Нож легко входил в плоть, как будто в сливочное масло. Нет сил все это описывать, стоит опустить подробности и забыть про это.

К тому моменту, как я закончил работу, дядя и Мирослав натаскали веток для костра и соорудили вертел. Я насадил мясо на длинную заостренную палку и зажег огонь. Самое страшное позади. Осталось просто приготовить пищу.

— Я не сомневался в тебе, Ярослав, — сказал дядя, хлопая меня по плечу.

Я не ответил, только улыбнулся. Хотелось забыть, стереть из памяти эти десять минут. Я выхватил из рук Мирослава бутылку вина и залпом опорожнил наполовину. Запахло жареным мясом. Аромат искушал, но, вспоминая, через что пришлось пройти, я вновь покрывался потом.

Вечерело. В костре тлели угольки, иногда вспыхивая от порывов ветра. С ветвей доносилась негромкая перекличка усталых птиц. Моя тошнота прошла как-то сама собой. Мы все трое с аппетитом ели свежеприготовленное мясо и наслаждались общением. Мирослав оказался интересным собеседником. Он рассказал много поучительных и забавных историй из своей жизни. Дядя подтрунивал над его неудачами на любовном фронте: «Пятая жена — и та жаба!» На лице Мирослава появлялась легкая улыбка, но за ней скрывалась обида. Мне рассказали, что у него есть дочь, моя ровесница. «Слава богу, эта милашка не унаследовала желчь от своей матери, второй Медузы горгоны нам не надо!» — говорил дядя. По рассказам, это была умная красивая девушка. Но она меня не интересовала. Вспомнилось, как продавцы в дешевых лавках расхваливают свой залежалый товар. На хорошие вещи и на хороших девушек всегда есть спрос. Навязывают только порченые продукты.

— Пора собираться, — начал дядя. — От свежего воздуха клонит в сон похлеще, чем от травяных настоек. Однажды я уснул посреди леса, а проснулся с бронхитом. Кстати, Ярослав, ты изумительно приготовил тетерева, я не ожидал, что у тебя такой кулинарный талант.

— Согласен, — добавил Мирослав. — Такой дичи я не ел со времен моей бабушки. Она мариновала мясо в специальном соусе, а затем запекала. А тут и без всяких приправ шедевр!

— Спасибо за комплименты, — отозвался я.

Дядя стал запихивать свое ружье в чехол. Он был немного пьян и даже не думал очистить оружие от древесной трухи и перегноя. Красивая кожаная сумка в считаные секунды стала грязной. Закончив приготовления, он встал и подтянул брюки.

— Я на секунду отлучусь. Питье вина не прошло для меня даром, — сказал он, удаляясь к кустам.

— Я тоже отойду, — подхватил Мирослав.

Я сидел у костра, вытянув руки над догорающими углями. Приятный жар согревал пальцы, вызывая легкую дрожь. Внезапно я проникся уважением и любовью к моим спутникам. Они уже не казались мне безалаберными детьми. После истории с тетеревом я осознал, что у этих людей можно многому научиться. Дядя из шутника и пьяницы превратился в мудрого, состоявшегося человека. Все это время он прятал свои знания за личиной круглолицего озорника. Мне стало уютно в их компании.

Вдруг за деревьями послышался шорох. Кто-то там копошился, шурша листьями и ветками. Сначала я подумал, что идет дядя или Мирослав, но отбросил эту мысль, услышав их голоса в другой стороне. Я встал, взял ружье и сделал несколько шагов вперед. Было темно, но я отчетливо увидел фигуру, стоящую от меня в паре десятков метров. Все те же ветвистые рога и тонкие ноги. Олень. «Теперь я его не упущу», — решил я. Ощипывание и потрошение тетерева меня чему-то научили. Я стал воспринимать зверя или птицу не как живое существо, а как добычу. Свою роль сыграл и алкоголь: он сделал меня более решительным и бодрым. «Сейчас главное — не спугнуть его», — подумал я и медленно поднял ружье. Как будто учуяв меня, олень шевельнул ушами, поводил мордой из стороны в сторону и побежал. Медлить нельзя. Я выстрелил навскидку и тут же вспомнил, что в стволе находится патрон, предназначенный для мелкой дичи. Дробь полетела к цели, вошла в тело жертвы, но плотный мех защитил зверя от серьезных повреждений. Олень взревел и помчался. Я не отставал, продираясь через заросли и перепрыгивая через кочки. Нет, я не подведу дядю. Я покажу, на что способен. Уворачиваясь от препятствий, я на ходу вставил патрон. На этот раз в ход пошла пуля крупного калибра. Зарядив ружье, я на секунду остановился, задержал дыхание, прицелился и… Осечка. Да, оружие, наверняка сделанное на заказ, дало сбой. Не раздумывая, я перезарядил ружье, но олень был уже далеко. Его силуэт постепенно расплывался в темноте.

Да, олень оказался под прицелом моего ружья, и металлический снаряд без труда мог прострелить его насквозь… Но этому не суждено было случиться.

Я отправился в обратный путь, проклиная создателей моего оружия: «Зачем нужны все эти гравировки и золотые украшения, если они не улучшают качество стрельбы? Людям пора перестать думать о красоте и помпезности изделий, им нужно повысить качество изобретений. Мастеру стоило уделить больше внимания спусковому механизму, нежели бесполезному украшательству».

И вновь поднялся ветер. Он дул прямо в лицо, кидая в глаза всякий сор и грязь, так что приходилось прикрывать их ладонью. Под его напором тонкие деревья гнулись почти до земли. Сквозь переплетенные ветви проглядывала луна. Она была единственным источником света. Хотелось поскорее вернуться к нашему погасшему костру и всем вместе возвратиться домой. Я не думал, что охота продлится до самой ночи. И за все это время мы подстрелили лишь несчастного тетерева! По сравнению с оленем или кабаном — жалкая добыча.

От лагеря я отбежал примерно на сто метров. Двигался по прямой и не менял направление. Или все-таки менял? Все время я был сосредоточен на погоне и мог не заметить, что куда-то сворачиваю. Может, и сейчас я шел в другом направлении? Нет, вряд ли. Хотелось узнать свое местонахождение, но деревья оказались не лучшим ориентиром: они все одинаковы, словно близнецы. Я пытался сориентироваться с помощью канав и кочек, но и они казались мне похожими одна на другую как две капли воды. Ни одной возможной зацепки. Пройдя еще пару сотен метров, я пришел к выводу, что заблудился. В груди все сжалось и образовалась пустота. Кусты, деревья, земля — все казалось враждебным. В темноте мерещились зловещие силуэты. Весь лес ополчился на меня. Мрачный и призрачный, он желал моей смерти. Голову как будто стянуло обручем, руки стали холодными, как у мертвеца. Напрягая голосовые связки, я выдавил из себя спасительное «Ау!», но никто не отозвался. Лес окутала зловещая тишина. Птицы смолки, но каждый звук внутри меня был слышен отчетливо: и биение сердца, и пульсация крови в венах. В ушах то и дело возникал металлический гул — как предвестник чего-то ужасного.

Еще через час бесполезных скитаний я окончательно выбился из сил. Вновь дал о себе знать выпитый алкоголь: голова раскалывалась, в висках стучало в предсмертном ритме. В голове метались мысли: «Ищут ли меня? Может быть, дядя и Мирослав бегают по лесу, проверяя каждый уголок? Хотелось бы в это верить. В любом случае мое отсутствие не осталось незамеченным. Возможно, в лес уже направлены полицейские с собаками-ищейками. Если так, меня обнаружат через несколько часов. От усталости смыкаются глаза. Но спать на промерзшей земле посреди леса — самоубийство. Можно получить воспаление легких или, того хуже, застудить почки. Не исключено, что меня увидят кабаны или волки, они без труда съедят все мое бедное тело. Может, влезть на дерево и заночевать там? Нет, я физически не смогу это сделать. Решено. Я разожгу костер и лягу спать около него. Вероятно, огонь отгонит и диких зверей, и холод. А если повезет, пламя заметят и меня спасут».

Конец ознакомительного фрагмента.