Орочьи сказки. Том 1

Артем Балиев

Поют ли орки песни? Сочиняют ли стихи? Рассказывают ли они своим орчатам сказки? Оказывается, что да. Если внимательно их прочитать, нам откроется удивительный мир этого древнего народа с их историями и легендами. Этот мир ничуть не похож на то, что описано в эльфийских газетах и людских хрониках. Есть тут веселые сказки, страшные сказки, грустные сказки и просто притчи, которые орки бережно сохранили для своих детей. Поэтому добро пожаловать в «Орконорлоин», или, по-нашему, «Орочьи сказки».

Волшебный цветок и жадная ящерица

Давно, в очень тяжелые времена, жил-был на свете старый орк по имени Бравлин, и однажды случилось с ним большое несчастье. Гномий банк, в котором он держал все свои деньги, разорился, и остался Бравлин ни с чем. Нечем стало платить за дом, не на что стало купить еду, а на работу его, старика, уже никто брать не хотел. А все потому, что Бравлин всю свою жизнь прослужил в наемниках и ничего, окромя военного ремесла, не знал и не умел. Так что ни в плотники, ни в кузнецы, ни в пахари его не брали. Кто-то отказывал ему, ссылаясь на его седины, кто-то не хотел иметь дело с бывшим рубакой, а иные просто говорили: «Самим жрать нечего, еще тебя кормить». Так что, хотя и была еще сила в богатырских руках Бравлина, ничего ему не оставалось, кроме как продать за гроши свой дом, повесить за спину старый боевой топор и отправиться в дорогу, чтобы или лучшую долю найти, или славную смерть повстречать.

Прошла неделя-другая, и вот Бравлин оказался на севере, там, где вздымаются Заиндевелые горы и вечно лежит снег. Остановился он на ночлег в темном сосновом бору, развел огонь и, кутаясь в медвежью шкуру, решил побаловать себя скромным ужином. Половинка кролика, высохший кусочек сыра и корка хлеба — вот все, что у него осталось.

— Если так продолжится, — невесело подытожил Бравлин, дожевывая последний кусок крольчатины, — я останусь в этих треклятых снегах голодной уставшей сосулькой. Счастливая старость, нечего сказать.

Вдруг слышит орк чутким ухом голоса за ближайшей сосной. Недобрые такие голоса, заговорщические.

— Эй, выходите! — крикнул он. — Я вас слышу!

Вышли из леса трое. Один точно был из Гномгарда, кряжистый, коротконогий, с покрытой инеем бородой до пояса и тяжелой секирой в руках. Второй был снорком с подрезанными на эльфийский манер ушами и двумя кривыми саблями за поясом. Третьим был человек среднего роста, с крысиным лицом, колючими глазами и шипастой палицей в правой — единственной — руке.

Бравлин поднялся на ноги, отряхнулся от снега, взял в руки топор и спросил, недобро глядя на незнакомцев:

— И кто же вы будете, трое из леса?

Человек вышел вперед и ответил:

— Перед тобой, орк, славные рыцари из ордена Серого Волка.

Про этот орден (а точнее, давно уже не орден, а просто банду разбойников) Бравлин слышал и слышал недоброе. Со всего света стекались на север Дормора наемники, разбойники и всякое отребье, принимали клятву Серого Волка, охотились на ледяных великанов и прочую нечисть, а порою грабили и убивали заплутавших на севере путников. Понял орк, что драки не миновать, и приготовился к битве.

— А, так вы из тех, — усмехнулся он, — которым даже в родных краях не нашлось порядочной работы? Слышал-слышал о вас, бегаете тут, пальцы отмораживаете.

Сказал он так, а про себя подумал: «А ведь и мне в родных краях порядочной работы не нашлось».

— Осторожнее, старик, — огрызнулся на орка снорк, — а не то…

— А не то что, мальчик? — Бравлин скинул с плеч медвежью шкуру и перехватил топор поудобнее. — Я много зим пережил и много угроз слышал. Ты думаешь, что я вас троих испугаюсь? Нет, уж если я умру, то умру согретый хорошей дракой, а не замерзший и умирающий от голода.

— Ты сам напросился, орк, — проворчал гном, и трое бандитов бросились в атаку.

Битва была жаркой, хотя и недолгой. Разбойники оказались хорошими бойцами, но старый Бравлин раскидал их в разные стороны, а его топор сделал все остальное. Но только орк подумал, что все закончилось, послышался топот огромных ног и гигантская тень накрыла поле боя.

— Идти долго! — прогудел в вышине сосен чей-то голос. — Идти охотиться! Добыча мертва!

Перед орком стоял ледяной великан. Ноги его были как колонны, руки походили на стволы вековых дубов, головы не было видно, лишь сверкали, как звезды, холодные синие глаза.

— Прости, что испортил тебе охоту, — говорит ему Бравлин, а сам думает, как побыстрее сбежать от такого чудовища. — Мне пришлось защищаться.

Глаза-звезды стали ближе, великан наклонил голову, и орка обдало его ледяным дыханием.

— Добыча убила братьев! — великан оскалил острые, величиной с три кулака зубы. — Старый орк отомстил за братьев! Гвоорх должен орку. Гвоорх присмотрит за орком.

— Будешь всюду ходить за мной? — Бравлин не смог сдержать улыбки.

— Камни — мои братья, — прогудел Гвоорх, — деревья — мои глаза. А теперь Гвоорх заберет добычу!

С этими словами он в один мах подобрал с земли троих мертвых разбойников, зажал их в кулаке, развернулся и пошел обратно. Совсем скоро тяжелые шаги великана стихли и Бравлин остался в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием уже догорающего костра.

Все случилось так быстро, что орк не сразу понял, насколько чудовищно он замерз. Подобрав со снега медвежью шкуру и закутавшись в нее, Бравлин вернулся к костру. Подкинул несколько сухих веток, помешал угли палкой, чтобы лучше горело, и тут же уснул.

Орк проснулся утром оттого, что стало очень тепло, даже жарко.

— Ну и сон мне снился, — пробормотал он спросонья. — Путешествие на север, холод, драка, да еще и великан.

— Нет, это был не сон, — сказал кто-то насмешливым голосом.

Бравлин тряхнул косматой головой и окончательно проснулся. Он все еще был в лесу, среди снегов, костер его давно потух, зато в углях… в углях сидела огромная, плоская, как ремень, ящерица золотого цвета, и ее чешуя ослепительно сверкала в лучах зимнего солнца.

— Ящерица разговаривает, — орк сильно ущипнул себя за палец. — Либо я уже мертвый, либо мне вчера здорово прилетело по голове.

— Ни то ни другое, — заявила ящерица. — И вообще, я же обидеться могу. Сижу тут, понимаешь, грею тебя, жду, когда ты проснешься. Неблагодарные вы.

— Кто — мы? — спросил Бравлин.

— Орки, — буркнула в ответ ящерица и отвернулась.

— Ладно уж, прости меня, — орк присел рядом с ящерицей и улыбнулся. — Ну не встречал я еще говорящих ящериц. А за тепло тебе большое спасибо.

— Чего уж там, — смягчилась ящерица. — Я ж лицо заинтересованное.

— Ты про что? — не понял Бравлин.

— Ну нужно мне от тебя кое-что, чего тут непонятного. Видела я вчера, как ты бандитов раскидал, видела, как с топором обращаешься. Вот и подумала, что ты можешь мне помочь.

— Так я и знал, что ничего просто так не бывает. Ну, рассказывай, чего хочешь.

— Есть далеко отсюда пещера, — начала ящерица. — В пещере редкий цветок растет с двумя лепестками. Если лепесток оторвать, можно желание загадать. Любое желание — и оно преобязательно исполнится. Сторожит цветок чудище…

— Не продолжай, — покачал головой орк. — Не хочу в петлю лезть ради какого-то цветка.

— Ты что, уши не чистил? — возмутилась ящерица. — Два лепестка — два желания. По одному на каждого. Любое желание, понимаешь? Домой там вернуться, князем стать, богатства несметные. Или ты хочешь бродить по северу, пока не помрешь от старости, холода или шальной стрелы?

— Есть правда в твоих словах, — подумав, согласился Бравлин. — Лучше один раз рискнуть всем, что осталось, чем остаток дней жалеть о том, что этого не сделал. К тому же, — добавил он, — осталось у меня не так уж и много. Показывай дорогу.

— Собирайся, орк, — улыбнулась ящерица, закружилась на месте, забила длиннющим хвостом. — Три дня идти к той пещере.

Так Бравлин и говорящая ящерица отправились в путь. Рядом с ящерицей орку было тепло, а ее нескончаемая болтовня служила хоть каким-то, но развлечением. Под конец первого дня сказала она:

— Тут недалеко есть зайцы. Поймай нам зайцев на ужин.

Бравлин отправился на охоту, добыл четырех зайцев. Зажарили они мясо и только сняли с огня, видит орк, как ящерица свою половину разом проглотила и к его зайцу тянется.

— Осторожней, ящерка, — предупредил ее орк. — Будешь жадничать, натяну твою кожу на рукоять топора — и глазом моргнуть не успеешь.

Ящерица примирительно подняла вверх передние лапки с длинными коготками, и Бравлин спокойно доел свой ужин.

Под конец второго дня увидели они оленя.

— Поймай нам оленя, — сказала ящерица.

Бравлин согласился и добыл на ужин оленя. Сел орк разделывать тушу и видит, что ящерица уже начала сырое мясо кусками отрывать и проглатывать.

— Я тебя второй раз предупреждаю, — орк взялся за рукоять топора. — Не жадничай. Третьего предупреждения не будет.

Успокоилась ящерица, дождалась, когда мясо зажарится. Так они поужинали и спать легли. Проснулись наутро, глядят, а в снегах тропинка появилась, которой раньше не было.

— Мы совсем близко, — сказала ящерица.

И действительно, не успело солнце войти в зенит, как вышли они к горе, у подножья которой черной пастью зияла пещера.

— Ну что, — Бравлин поудобнее перехватил топор. — Пойдем разбираться с твоим чудищем.

— Одному тебе придется, — вильнула хвостом ящерица. — Пока чудище живо, его магия не пускает меня к цветку.

— Ох и сколькая же ты, — буркнул орк и направился в пещеру.

В пещере было темно, а без ящерицы рядом еще и холодно. Орк пожурил себя за то, что не догадался изготовить факел, и шел медленно, почти наощупь пробираясь под низкими сводами, покрытыми ледяной коркой. За очередным поворотом увидел он вдалеке синий огонек. Может быть, подумал орк, это ловушка, а может быть, что это тот самый цветок так светится. Думая об этом, он шел на свет, пока не оказался в просторной зале, круглой, будто арена в цирке, накрытой ледяным куполом. И в центре этой арены на камнях рос огромный цветок с толстым стеблем и двумя синими лепестками, свесившимися в разные стороны и сияющими, будто гномьи светильники. Остановился орк возле цветка, окинул глазами круглую залу и крикнул:

— Эй, чудище, я пришел за цветком! Хватит сидеть в засаде, выходи на честную драку.

Стены вокруг злобно ухнули, задрожал ледяной купол. Одна из теней рядом с цветком начала вдруг расти, в нос орку ударил запах ладана, смешанный с вонью гниющего мяса. У тени выросли руки с кривыми когтями, ноги стали как мохнатые лапы, похожие на собачьи, только намного больше, сверкнули в свете цветка острые зубы.

— Дурак, — прорычало чудище. — Такой старый, а такой дурак. Уходи, иначе порву!

— Если бы я ушел, — ответил орк, — все мое путешествие не имело бы смысла. Нет уж, цветок мне нужен. Может, отдашь мне его и мы разойдемся, пока никто не поранился?

Чудище хохотнуло и бросилось в атаку, но Бравлин был к этому готов. Он увернулся от удара косматой лапы и что есть силы рубанул чудище по ноге. Брызнула кровь, раздался вой, страшнее которого Бравлин ничего в жизни не слышал. Чудище отпрыгнуло, забралось по стене и кинулось сверху на орка. И тут Бравлину повезло. Он отступил назад, поскользнулся в луже крови и грохнулся наземь, отчего кривые когти, нацеленные ему в голову, лишь слега подрезали старому орку его седые волосы. Чудище, не рассчитав силы, покатилось кубарем по земле и с треском врезалось в противоположную стену. Не давая ему опомниться, Бравлин вскочил на ноги, подбежал к чудищу и три раза ударил его топором по голове. В пещере повисла тишина, чудище было мертво.

— Молодец, орк, — раздался позади него голос ящерицы. — Я знала, что ты сможешь.

Бравлин не ответил. Он опустил топор, подошел к цветку и потянулся к лепестку.

— По одному на каждого, — сказал он. — Такая у нас была сделка.

И тут что-то сильно ударило его по руке, а потом по спине, повалив Бравлина наземь.

— Я передумала, — раздался насмешливый голос. — Я заберу себе все.

Поднял орк голову и видит, что нет больше ящерицы. На ее месте странное создание — сверху женщина в золотистых доспехах, снизу змея, и огромный хвост этого создания угрожающе бил по земле точно хлыст.

— Я тебе два раза уже говорил про жадность, — стиснув зубы, прорычал орк, — третий раз предупреждать не стану.

— Ты говоришь с Цахити! Никто не смеет так разговаривать с Цахити!

Взметнулся хвост так быстро, что орк ничего не успел сделать. Могучий удар отбросил его в дальний конец залы, и он крепко приложился головой о камень.

— Ты смелый орк, — рассмеялась Цахити. — Мне это нравится, но мне не нравится, когда мне не дают то, чего я хочу!

Вот и смерть моя пришла, подумал орк, прикрыв глаза, не в силах пошевелиться. Раздался тут звук удара, со звоном разлетелся над головой ледяной купол, холодный ветер ударил в лицо, а уши заложило от знакомого рева.

— Гвоорх!

Цахити взвизгнула, когда могучая рука великана обрушилась на нее. Раздался взрыв, ярко-красный свет на мгновенье заполнил всю пещеру, а когда померк, на месте полуженщины-полузмеи лежала бездыханная ящерица.

— Спасибо, Гвоорх, — Бравлин с трудом поднялся на ноги. — Но как ты узнал, что именно сейчас мне нужна помощь?

Великан смотрел на него через дыру в потолке, и при свете солнца было заметно, что он улыбается.

— Камни — мои братья, — прогрохотал Гвоорх раскатистым басом, — деревья — мои глаза. Долг уплачен.

Он развернулся и пошел прочь, оставив Бравлина одного.

Финал этой истории тебе могут рассказать в любом орочьем трактире и каждый раз — по-разному. Кто-то говорит, что Бравлин забрал цветок и впустую потратил оба желания. Кто-то рассказывает, что он потратил желания с пользой для других и закончил свой жизненный путь священником в Церкви Нерэ. А третьи будут тебя уверять, что он попросту сжег цветок, натянул шкурку ящерицы на рукоять своего топора и продолжил странствовать. Прогуляйся, друг-человек, по тем местам, послушай, что тебе расскажут, и сам решай, какой у этой сказки конец.