Смена

Арсений Руднев, 2023

Накануне Нового года одиннадцатый класс выигрывает путевку в недавно открывшийся детский лагерь «Луч». Вскоре, после череды страшных событий часть одноклассников натыкается на прибор, заставляющий их попасть в прошлое, в последнюю смену заброшенного лагеря «Космос», находившегося когда-то на месте нового. В нем заводится неизвестный маньяк-сектант, заставляющий подростков исчезать по ночам и поклоняться некой «Вселенной». Вожатые с отрядами ничего не замечают, а директор лагеря делает вид, что все в порядке. Разобраться в тайнах «Космоса» и перемещениях во времени придется шестерым друзьям всего детства. Но для начала им предстоит понять, остался ли в недалеком прошлом хоть кто-то, кто мог бы им помочь.

Часть 1

Глава 0. КОНЕЦ НАЧАЛА

…Друзья лежали на сухом, прогретом полуденном солнцем, асфальте. Прямо перед чистыми, словно только что построенными и отполированными, центральными воротами «Космоса». Как бы они ни стремились от него убежать, детский лагерь все равно их находит.

Фигурный высокий забор весь был украшен воздушными разноцветными шарами и ленточками с лозунгами: «Мы открылись!».

Лагерь казался живым и безжизненным одновременно. Стояла ватная, давящая на сознание тишина.

Ни единой души.

— Что ты сказал? — Андрей сжал руки в кулак, но ударить первым боялся. Он всегда всеми силами так старался избегать драк и конфликтов, что уже забыл, каково быть победителем.

— Не тебе решать, что я могу делать, а что нет, неудачник, — хромая, Миша сделал пару шагов навстречу. — Ты действительно не догоняешь? — Он плюнул Андрею под ноги и так толкнул того в грудь, что его некогда лучший друг с пыльным грохотом упал на землю.

Иногда с виду лицемеры и гнусные твари тоже люди. Люди, которых тем более нужно обходить мимо. Живя по совести, не пропусти момент, когда друзья твои забудут дарованный тобою свет…

— Я здесь не останусь, и точка. Предлагаю голосование. Кто за то, чтобы Андрей пожертвовал собой ради нашего спасения, ради наших семей и близких. И тем самым мы все вернемся домой! Напоминаю, Катюха ранена, ей срочно нужна медицинская помощь. — Миша невозмутимо поднял ладонь вверх. Все, не решаясь, продолжали, недоумевая, молчать.

— А я верил, что мы друзья, через столько бок о бок с тобой прошли. Двенадцать лет друг друга знаем, в один горшок срать ходили. Мудак ты, вот кто…

Андрей тотчас же очухался, вскочил на ноги и, скорчившись, бросился на Мишу с кулаками. Со всего маха толкнул того вперед, чуть сам не упав лицом в грязь. Миша попятился вперед, но в самый последний момент упал все же на локти и схватился за перебинтованную ногу. Незамедлительно развернулся, подлетел к Андрею и замахнулся рукой в озлобленную физиономию своего товарища.

Андрей, удивившись собственной реакции, отшатнулся на миг, увернувшись от удара, и с новыми силами впечатался сдавленными костяшками в Мишину челюсть.

Тот пошатнулся, чертыхаясь, назад, чуть не потеряв сознание. И Андрей, окрыленный этим ударом и уверенный в своих силах, сразу же, оскалив зубы, прошелся взглядом по всем присутствующим, наивно ища поддержку и веря, что они не такие же, как Миша, и поймут то, что он единственный, кто пытался им всем помочь, и тот, кто действительно заслуживает право голоса.

Но самолюбование длилось недолго.

В этот же момент уже Леня, будто блохастый черный пес, рванувший с воображаемой цепи, побежал на Андрея.

И мир лишился четкости, расплылись контуры косматых берез, затуманились лица всех друзей, безмолвно стоящих позади. Очки его с хрустом слетели на землю, стекляшки безвозвратно разбились.

Андрей, отпихнув Леню, быстро подобрал лежавшую рядом палку и, уже явно забыв о последствиях, ударил ею по лицу Лени, разбив тем самым тому бровь, а глаз его залился чем-то красным. Обескровленные губы Андрея растянулись в страшной улыбке, его зрачки загорелись яростным пламенем.

— Саша, ну же! — закричал ему Андрей, все еще полагая, что хотя бы он должен встать на его сторону, как тут…

— Хватит! — завопил Саня, подняв над головой прибор для перемещений, и со злостью кинул его на землю.

Прибор глухо падает на асфальт, но не разбивается. Словно невидимая рука, в сантиметрах перед столкновением, успевает поймать машину времени, не позволив той разбиться.

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ!? — в один голос заорали все.

Стало непостижимо страшно. Страшно за невозвратность поступков. Сильнее, чем когда-либо.

В ту же секунду из прибора раздался донельзя приятный бархатный женский голос:

— Запущен протокол самоуничтожения. Пожалуйста, обратитесь к вышестоящему.

Прибор самовоспламенился, и не успел кто-нибудь хоть что-то предпринять, как он начал плавиться, а следом яркое пламя разлилось изнутри, будто искры сварки между швов металла. Через никчемные секунды лишь одна горсть пепла осталось от «Вселенской игрушки».

— Ты что сделал, дурак?! ТЫ ЧТО НАТВОРИЛ! — закричал следом Миша.

Глаза всех пересохли и покраснели, застыв в одной мертвой точке.

Их жизнь уже никогда не станет прежней.

Глава 1. БЕТОННАЯ КОРОБКА

Щелчок. Металлические колышки лениво вошли в железные ставни входной двери. Дождавшись лифта на десятый этаж, Андрей натянул шарф до глаз, поправил очки на переносице и нехотя побрел в школу.

На улице все еще было темно, одинокие проблески продолжали скрываться за темными облаками. Шел грубый, только что рожденный снег. Ветра не было, лишь городская тишина.

Улица продолжала притворяться спящей. Миролюбивой. Неживой. Машины, наполовину вкопанные в землю, подобно мумиям погребенные в свои саркофаги, постепенно выходили из спячки. Утренние дворы были пустые, замерзшие. По субботам так было и будет всегда. Кто-то все еще спит и валяться под одеялом будет до обеда точно — счастливые люди. А кто-то с шести утра на ногах, идет на уроки либо пары или едет на ненавистную, тем более в рань субботы, работу.

Путь до школы пролегал по заснеженной дороге, хорошо освещенной фонарями. Андрей не спеша переходил от одного круга света к другому, под защиту электричества. На мгновение проскакивали мысли вернуться домой, в теплые мягкие объятья кровати. Хотелось так и продолжать весь день ни о чем не думать. Отдаться потоку мыслей, гласящих о постоянных мечтах.

***

Через полчаса перед глазами появился знакомый двор школы. Грязно-желтая бетонная коробка в три яруса, застрявшая в нескончаемой ночи. Обычно свет ее окон не сулил ничего хорошего, но не в этот раз. Сегодня уроков не будет, только классные часы по окончании полугодия и очередное наставление на скорые экзамены, «способные раз и навсегда решить судьбу каждого», до которых всего-навсего осталась вторая половина одиннадцатого класса.

«Да уж… Начать бы уже к экзаменам основательнее готовиться. „Девяносто-плюс“ — сами себя не наберут. Хотя я же не один такой. Прорвемся. Куда денусь».

***

Вдруг в кустах у тротуара что-то зашелестело — что-то крохотное, невзрачное. Кругловатые окуляры уже успели как следует запотеть, поэтому различить что-либо, пусть и в голых зарослях, было крайне непросто. На линзы одна за другой падали снежинки: маленькие, пока никем не тронутые, ранее не виданные.

Любопытство взяло вверх. И приоткрыв кусты отцовской кожаной перчаткой, Андрей увидел черного котенка, изрядно напрыгавшегося в сугробах.

На груди его что-то поблескивало в свете одинокого моргающего фонаря возле калитки школы. Андрей снял очки, прищурился. Это был маленький крестик на красной веревочке. Православный кот? Зачем на него это натянули?

«Углем или Чернышом его прозвали?» — про себя гадал Андрей.

Угощения для нового знакомого у него не было. Даже если бы оно и было, вряд ли он дал бы коту что-нибудь. Поэтому все, что ему оставалось делать, это взглядом проводить кота на путь истинный и продолжить свой собственный путь в школу.

Андрей не являлся большим любителем домашних животных. Лишь мысль о заведении питомца вводила его в ступор. Много ненужной мороки в виде сомнительной заботы и опеки, а это его совсем не воодушевляло.

«Зачем нести ответственность за кого-то живого, когда ты и сам не способен разобраться в самом себе? В своих желаниях и мотивах… Тем более котов этих. Пол квартиры засрет шерстью своей, нассыт по углам, а ты убирай потом… Так как же он здесь оказался?»

***

Родная школа. Все то же крыльцо с косыми ступенями и оббитыми краями, которые обещали отремонтировать еще со времен его первого класса, но спустя столько лет так и не сдержали свое обещание.

Андрей переступил их своим огромным шагом и направился к главному входу. Железная дверь уже успела снова подмерзнуть, приклеиться. Рядом висела всевозможная информация о правилах поведения в различных ситуациях. По факту обычные, криво повешенные, листы «А-четыре», но как много они могли рассказать: от важности ношения медицинских масок в большом скоплении людей до всем известной школьной сменки. Возле запечатанной морозом двери он нащупал кнопку школьного домофона. Та с треском прогнулась, и понадобилось еще несколько секунд, чтобы вахтерша успела на это среагировать.

Зайдя в здание, Андрей застал следующую картину: девочки средних классов вместе с учителем технологии развешивали остатки новогодних украшений на окна — снежинки, новогодние плакаты, узоры мороза.

Сделав еще один шаг, он тут же почувствовал тот самый запах котлет в тесте и самодельных пельменей, которые подавались в школьной столовой. Этот аромат невозможно было ни с чем спутать. Если лишь только с запахом одного из его приятелей из класса: «внебрачный сын столовой», — шутил он.

Лестница на третий этаж плыла вместе с желанием Андрея поскорее усесться на свое место — быстро и смутно.

Класс был относительно небольшой. Дверь; все еще темные окна по всей длине стены; мутная от мела, будто в тумане, доска; два шкафа, визит тараканов в которые случался нередко, и учительский стол с партами — все, как у всех — самый обыкновенный школьный класс, но, безусловно, имевший некий уют, свою уникальность, что-то родное, свое.

В классе его встречали все те же, уже какой год знакомые лица: за первыми партами по-прежнему сидели лишь одни подлизы с «заучками», чьи мотивации были весьма спорными; на задних партах «отбросы общества» и те «аристократы», у кого были занятия куда важнее «бесполезной» учебы перед предстоящими экзаменами. Центральные же парты, в свою очередь, считались своеобразной золотой серединной — и писанину с доски видно, и списать можно, и за жизнь потереть с такими же, как ты, единомышленниками. Там и сидели Юля — лучшая подруга с самого детства Андрея, по совместительству староста класса, вместе с подругой Катей — ее верной правой рукой.

***

Юлю он не видел давно, за это время она заметно изменилась. Каре, которое так сильно шло ей, Андрей заметил сразу, но было и что-то еще. Не только отсутствие двадцати сантиметров волос удивило его, Юля с виду стала более закрытой, холодной, что-то явно в ней поменялось во время его двухнедельного отсутствия. Она не смеялась о своем с Катькой, не отсиживалась по «важным делам» в учительской, чтобы легально прогулять очередную контрольную, а лишь уткнулась в экран своего смартфона. Под широким темно-зеленым свитшотом он разглядел в ней маленького беззащитного зверька, пытающегося изо всех сил скрыться от чужих глаз. Она мило поджала свои длинные ноготки в рукава и что-то увлеченно строчила в мессенджере, но Андрея так и не замечала — или не желала замечать. Хотелось прикоснуться к ней, обнять ее за хрупкую талию, пощекотать, услышать ее ласкающий уши смех. Но желание подойти к ней Андрей все же унял.

***

Задребезжала трель звонка, извещая о начале урока. Противный вой школьного звонка заставлял привести себя в порядок и на время забыть о свободе, погрузившись в тягучую слизь под названием учеба. На деле это лишь означало, что ближайшие сорок пять минут ты будешь слушать нудные нравоучения из старых учебников и записывать материал под диктовку, который очень вряд ли тебе действительно пригодится в жизни.

Наивно Андрей полагал и верил, что ему подвластно хоть что-нибудь изменить в общепринятом строе образования, даже не задумываясь, каково быть истинным революционером, хотя задатков и способностей было предостаточно и для своей крохотной личной революции.

К его счастью, так продолжалось не всегда. Иногда было и правда интересно послушать об эволюции животных на биологии, о правах и обязанностях на обществознании, проникнуться философией и бессмысленных представлениях идеальной идеологии прошлого на литературе либо истории. Ну и конечно же просто поржать с соседом по парте.

Начался урок.

— Есть ручка? — с невинным взглядом, как будто не помнящий, что задавал точно такой же вопрос на позапрошлой неделе, но так и не вернул обещанную им ручку, спросил Саня. — И листик, а то тетрадь закончилась, никак купить новую не могу.

Вроде он так недавно Андрею хвастался, мол новый айфон наконец-то купил на новогодней распродаже. Да, модель двухлетней давности, и да, в минимальной комплектации, но айфон же! А вот в пенале как было пусто, так и остается. К тому же и новую тетрадь уже какой раз завести он не может.

— Да, конечно, держи, — не стал высказывать ему Андрей, открывая середину блокнота.

«Друг, как-никак…»

С Саней они знакомы давно. Светловолосый, крепкого телосложения, временами рассеянный (впрочем, как и сам Андрей), частенько вспыльчивый и очень упертый собеседник. Спорить с ним было без толку — компромиссов у него не было, лишь собственные, не пойми кем навязанные, убеждения. Сидели они вместе, за предпоследней партой. Еще с пятого класса всегда вместе — горя не знают.

Впереди сидел еще один приятель Андрея — Витек. Пухлый и странноватый, но одновременно искренне добрый и местами наивный, имевший нескончаемое множество тараканов в голове: от африканских до австралийских. Витя всегда был добр и отзывчив ко всем. Его безотказностью и частой неспособностью ответить «нет» можно было пользоваться, правда, сам Андрей старался этим часто не злоупотреблять. Хотя очень хотелось.

Позади, на крайней парте, находился Миша — лучший друг и товарищ, знающий его уже двенадцать лет, еще с детского сада. Миша был подтянут и собран, темноволосый, два метра ростом. Вроде разница в пятнадцать сантиметров между ним и Саней с Андреем на цифрах была не сильно велика, но на деле же это было крайне заметно.

«На него точно можно положиться!» — всегда проговаривал про себя Андрей, при каждой их встрече.

И Леня, сидящий с Мишей, — приятель, который вечно так и жаждет найти себе приключений на всякое место. Ростом он не вышел, был от силы метр шестьдесят пять, правда, в честной драке мог одолеть многих. Шустрость и выносливость — вот его преимущества. Но в школе ему дали прозвище совсем не за его способности. В шутку его называли Черным, в худшем случае Чурбаном — в зависимости от ситуации и обстоятельств. А все из-за того, что он брюнет с карими глазами и смуглым оттенком кожи. И на все эти клички, слышащиеся с каждого угла, он порой мог действительно в глубине души обидеться, пусть и не показывая это внешне, а лишь втащив смачного подзатыльника.

***

Десять минут… Двадцать. Повторяющее из раза в раз тиканье часов, будто маятник часового, постепенно давало о себе знать. Но учительницы как не было, так и нет. Раньше это был отличный повод оттянуть время до неизбежного. Определиться с одноклассниками, чем можно заняться на следующих выходных. Но на сей раз что-то было не так.

— Андрюха! — Леня неожиданно со всей мощи хлопнул его по спине. — Пошли в «дурака онлайн».

— Сейчас, как… — Андрей только собирался ответить ему тем же, но оставшиеся слова «втащил бы» он все же проглотил. — Ладно, давай. Создавай комнату и приглашай меня. В подкидного?

***

И вот в кабинет заходит учительница Елена Александровна: их классный руководитель и по совместительству главный завуч школы. Елена Александровна была обычно строгой учительницей, требующей вечной дисциплины на своих уроках, идеальной зубрежки всех терминов по обществознанию и дат по истории, а в душе являлась веселой, доброй и понимающей женщиной.

— Тс-с-с! — кто-то крикнул спереди.

— Слышь, Вован! Вставай, жопа ты жирная! — Послышался противный смех с задних парт.

— Тс-с-с! Встаем, Еленка наша зашла, — прошептал кто-то.

Классуха неспеша вошла в кабинет. Подошла к столу, оставив на нем свою стопку важных бумаг. Затем скрестила руки на груди и принялась водить по классу тяжелым надзирательским взглядом.

— Андрей, убери телефон. Пришла уже, — прошептал ему Саня на ухо, резко нажав на кнопку выключения смартфона — тот в свою очередь послушно выключился.

— Ах ты! Да выключаю, выключаю, — буркнул Андрей.

Елена Александровна еще какое-то время постояла, ожидая пока все смешки и цоканья прекратятся.

— Одиннадцатый класс… Все, готовы? — хватка ослабла, лицо стало живым. Она резко заулыбалась. После этого класс тоже выдохнул. — Ребята, напоминаю. Как вы все помните, наш замечательный класс смог выиграть удивительную возможность отправиться в путешествие всем вместе. Сегодня у нас начнется долгожданное приключение. Мы отправимся в новый лагерь «Луч»!

Андрей сразу же вспомнил их отчаянные старания. Было крайне непросто придумать идею для новогоднего флешмоба, а самое главное, его снять и смонтировать. Все эти танцы, сценарий, музыка… Не один час ушел на обычные согласования мыслей, разговоров ни о чем и организации всех участников. К счастью для Андрея, он был больше «на подтанцовке», поэтому к нему лично претензий было немного. В отличие от Юли с Катей — всеми любимой старосты и не менее любимой ее правой руке. Те выслушали упреков достаточно…

— Я родителям вашим уже написала, но еще раз повторюсь: поедем группами, для нас выделили два автобуса. Собственно, поэтому ехать будем двумя группами — по девять человек. Просьба взять с собой как можно больше теплых вещей. — Елена Александровна сделала небольшую паузу, так и показывая важность ранее сказанного. — Наши даты выпали на самый снегопад, — затем она резко замолчала, но вскоре вновь улыбнулась, показывая всем свою радость предвкушения. — Итак, сейчас я вас снимаю с классного часа. И вы тихонько поднимаетесь, ставите стульчики. Не как вчера, да, Богдан?

«Эх, Богдан, Богдан».

— И быстренько идете домой за вещами. Классный час проведем уже в самом лагере.

Все одноклассники ликовали, стали друг другу хлопать. Даже те, кто не ехали со всеми, не оставаясь в стороне, подыгрывали их радости, пусть и не полностью искренне.

Шум Елена Александровна мгновенно пресекла.

— Затем в половине третьего встречаемся на крыльце школы. Буду встречать всех там. Не опаздываем! А то уедем без вас. Дорога дальняя, возвращаться не будем.

Андрей посмотрел на Саню с Мишей.

— Ну, че, парни? Дождался ты, Андрюха, своего лагеря, все уши мне им прожужжал. — Миша сверил дату, достав айфон из кармана. Числа на его выражении лица и смартфоне совпали.

— Ага. Осталось только с вещами закончить, а так все готово, — дал понять Андрей.

— А вчера не судьба была сумки собрать? — уткнул его этим Сашка.

Андрей лишь зевнул.

— Да ну. Лень — мое все. Мне-то тут нужно часик от силы, и готово.

— Ну дерзай. — Миша хлопнул его по плечу.

И только собрался встать, для того чтобы снять куртку с крючка, висящую прям позади них с Леней, как тут же обратно повернулся к Андрею.

— Кстати, так где ты на той неделе пропадал? «ВКонтакте» вообще не заходил, в онлайне тебя не было. Слышал, ты болел…

Стук в дверь.

— Извините. Здравствуйте. — Кто-то скромно приоткрыл дверь, но Андрей не обратил на постучавшего внимания.

— Сидите, сидите. Одиннадцатый класс, правильно? Лебедевский Андрей — есть такой? — севшим голосом проговорила в щель медсестра. Слух сразу же резануло. Андрей выпрямился, расправил плечи, навострил уши.

— Да, здесь, — подняв руку, как флаг корабля, крикнул Андрей, зачем-то сделав свой голос ниже и объемнее.

— Зайди, пожалуйста, на перемене. Прививку нужно поставить.

— Хорошо, понял.

***

В кабинете медпункта его ждала новая медсестра, которую раньше в стенах школы он не встречал. Ухоженная девушка, на вид лет тридцать — не больше, в белом халате, с кулоном в виде полумесяца, составленного из разноцветных блестящих камушков разной формы, цветов и размеров.

— Здравствуйте, утра доброго. Вы к нам только что заходили. Прививку поставить…

— Да-да, точно. — Она, невзрачно вздохнув, переложила стопку медицинских карт на край подоконника и, встав со стула, подошла к шкафчику.

Андрей осмотрелся. Это был самый классический школьный медпункт: белые стены с плакатами, на которых красовались забавные персонажи из «смешариков», рассказывающие о важности полезного питания и здорового образа жизни; книжные шкафы с большим количеством разных бумаг с документами и резкий запах спирта, к которому было легко привыкнуть.

Сев на кресло, Андрей по просьбе медсестры закатал рукав. Игла показалась ему толще и длиннее обычных, а именно тех, которые ему кололи в больницах. Но больно не было, все так же слегка неприятно. Место прокола, куда ужалил шприц, забавно надулось, словно бусина залезла под кожу руки. После Андрей расписался в каком-то бланке, и его отпустили домой.

Глава 2. КТО ГОВОРИТ?

Он наспех застегнул черную куртку — цвета настоящего современного русского человека, перекинул через шею красный шарф и, успев уже изрядно спариться, спускаясь с третьего этажа, вышел на улицу. Андрей не спеша, медленно вдыхая столь леденящий небо, но от того еще более бодрящий воздух, выудил из кармана кейс беспроводных наушников и бережно вставил эти незамысловатые белые бусины в уши.

Наконец комбинат по производству узкомыслящих поколений окончательно вышел из спячки и вдруг ожил. К тому моменту как Андрея отпустили, классные часы уже закончились. И счастливые от предвкушения долгожданных каникул и Нового года дети по одному выбегали из школы, скрипя своими штанами и крепко-крепко держа в своих руках, словно запретный божественный дар, расписные коробки с конфетами.

А кто-то уже вовсю кидался снежками и скакал в сугробах возле школьного стадиона на заднем дворе, пытаясь закинуть сосульку за шиворот и повалить своего дорогого и любимого одноклассника на землю.

Вдруг Андрей ощутил стремительно надвигающиеся шаги. Кто-то сзади следовал по пятам, не отставая. И не успев еще включить плейлист с музыкой, он обернулся.

— Лень, ты? Я думал, ты уже ушел.

Близко они с ним не общались, только по необходимости или при случае. Леня был неплохим хоккеистом, последним раздолбаем и самое главное — первым подстрекателем. Однако при этом он отлично умел убеждать и сидеть на ушах. Улыбаться всем за глаза может и плохо, но определенно очень тактично.

— Стой, подожди! Вместе пойдем.

До дома Андрею было идти еще достаточно, а дороги их пересекались — отвертеться от него не получится.

— Кстати, я-то, чего у тебя хотел спросить… — он невинно улыбнулся.

— Если честно, я тороплюсь сейчас сильно. Вещи собирать еще нужно. Сегодня же в лагерь поедем наконец. Да и к тому же я одну новую аудиокнижку купил, хочу послушать. Так что, давай, бывай, все равно мы с тобой даже вместе едем. Вот и расскажешь, чего хотел, в дороге. — Только Андрей хотел ускорить шаг, как Леня успел пресечь его маневр, тоже набрав скорость.

— Вот, ты где будешь Новый год праздновать? — прямо поинтересовался Леня, даже не думая отступать.

— В смысле? — Андрей все же решил подыграть диалогу.

— Ну, в смысле, с семьей или компанией?

«С чего бы Леня стал вдруг интересоваться этими вещами, тем более у меня. Да и были бы действительно друзья, с которыми можно провести Новый год. Проще и комфортнее одному, а с семьей тем более лучше», — думал про себя Андрей.

— С семьей, конечно. Как по мне, Новый год — это больше семейный праздник, как ни крути.

— Да, да, не спорю. Но можно же его встретить и с теми, и с теми. Как считаешь?

— Это как?

— Я имею в виду, что ты можешь дождаться бой курантов вместе с родаками, а затем, после двенадцати, пойти к кому-нибудь на хату. А? Как тебе идея?

Андрею и в голову не могла прийти мысль, чтобы к кому-то завалиться в Новый год, а звать не пойми кого, да еще и к себе домой, тем более.

— Да, наверное, было бы здорово… — взглянув на экранчик наручных часов, явно слукавил Андрей. — Только скажи, вот чем вы там будете заниматься?

Обычно такие посиделки заканчивались одинаково: находится смельчак, который не против запустить к себе домой кучку таких же отморозков, как он, а вскоре один из них уже несет своего товарища пьяным на руках домой. Про такие застолья потом узнавал каждый, ведь именно только от участников этого «шоу» частенько можно было учуять неповторимый запах дешевого пойла следующим утром на уроках.

Леня все еще продолжал смотреть в глаза Андрея, будто выискивая там, что-то.

— Ну как чем? Общаться по душам, играть в карты и, само собой, культурно выпивать понемногу. — Последнее «понемногу» означало явно в точности обратное.

— Не знаю, если что, напишу тебе. Но звучит интересно, не спорю…

Только сейчас Андрей с облегчением понял, что они уже миновали большую часть дороги, дойдя до двора его попутчика, благо тот жил ближе.

— Тогда договорились! Тридцать первого ко мне. Скинемся, вискаря возьмем с колой. Водочки там… Значит, с наступающим, Андрюха! Не прощаюсь! — кричал ему на прощание Леня, прикладывая ключи к домофону.

— Да. И тебе не хворать.

Ни на какие квартирники Андрей все равно точно не пойдет, что бы кто ни говорил.

***

Наконец их дороги разошлись. До Нового года осталось совсем ничего — неделя. А там и новогодний стол с одними и теми же салатами и блюдами, повторяющимися из года в год. Тазик оливье — король новогодних праздников, и тем более наутро, успев как следует настояться в холодильнике за ночь; толстый слой красной икры на черном хлебе с маслом; тарелки с нарезкой колбас и разных сыров; соленые оливки и многое другое. Куча подарков, и, конечно же, поздравление президента, которое из раза в раз остается неизменным, неся один и тот же смыл: «Этот год был тяжелым, но вы держитесь. Следующий будет лучше…» — и так по кругу.

«Интересно, нам специально выбрали даты выезда классом прям перед Новым годом? Так мы вернемся только тридцатого, пока отойдем, пока вещи разберем, пока постираем все, там уже и первое января тут как тут».

***

Обычно Андрей шел домой через дворы, маленькие ларьки, детские сады. И вечно загадывал, мол, кого из знакомых, живущих во всех этих кирпичных двадцатиэтажках, он встретит на этот раз.

Вычищенный еще с раннего утра от снега тротуар пролегал через все дворы, подобно паутине, связывающей все дома и площадки вместе. Где-то вдалеке слышались отдаленные удары лопатами по подмерзшему снегу на дорогах. Маленькие дети резвились на горках, играли в снежки, лепили снеговиков, пока их мамы так увлеченно лайкали посты своих подруг на скамейках.

— Молодой человек, стой, подожди! — внезапно послышался тихий голос, будто прям в ухо прошептали сбоку.

До подъезда Андрея оставалась пара десятков метров. Но прежде чем он успел до конца перейти дорогу, разделяющую детскую площадку и его дом, он обернулся в сторону, откуда его звали.

Уже седая, лет семидесяти, старушка, сидела на скамейке в ожидании того, как Андрей удосужится к ней подойти.

«Чего ж она сразу мне не сказала, чего она там хотела? Куда я ключи мои утром кинул?»

Но в итоге послушно подошел к той самой бабуле.

Видит он ее впервые и раньше не встречал. К его удивлению, она отлично выглядела для своих лет. Старушка сидела прямо, не горбясь, с достоинством, на уже не первый раз перекрашенной, но так и не определившейся, какой цвет краски ей подходит больше, скамейке. Андрей сразу же обратил внимание на ее руки, они не дрожали, а наоборот, были намного живее рук большинства его знакомых, так любивших курить всякую дрянь в школьных туалетах. Бабушка была в пальто нежно-бежевого цвета. На груди ее висела солидная брошь с цветком лаванды, на пальце — серебряное кольцо со звездой.

— Рада тебя видеть, родной мой. Спасибо тебе за все… — В ее глазах Андрей смог разглядеть наворачивающиеся слезы, постепенно превращающиеся в сосульки, но не от сожаления или какой-то утраты, а от искренней радости. Наконец, отведя взгляд куда-то в небо, старушка до жути знакомым голосом прошептала, как будто себе в душу: — За все спасибо…

Андрей ничего не ответил.

«За что спасибо-то? С возрастом же многое бывает, может маразм какой-нибудь или слабоумие у нее, вот и перепутала меня с кем-то из своих внуков».

Неясно откуда взявшееся осуждение к этой странной бабуле сменилось жалостью и пониманием, что не все могут сохранить здравый смысл в старческие годы.

«Может, она хозяйка того кота? Тогда что она тут делает и как она про меня узнала? Подглядывала? А может, шизанутая просто…»

— Андрюша, любовь моя, тебе нельзя туда. Посмотри, посмотри! Что ты и они с нами сделали. Я осталась здесь, я…я… я не смогла справиться, не смогла переехать в столицу, осталась здесь, в нашем чертовом городе, — старуха, вцепившись ему в руку, встала на колени, начав шептать, словно одержимая. Глаза ее были стеклянные, а радужка глаза стала бесцветной, белой, мертвой. — Я не смогла. Я не смогла, не смогла справиться… Сошла с ума, с ума сошла! И все ты! Ты-ы-ы-ы! Ты был мне другом, моим женихом, Андрей, помнишь?!

Незнакомка, теперь все сильнее походившая больше на говорящий труп, нежели на милую старушку, завопила, сжав руку Андрея так, что костяшки его побелели, а вены начали пульсировать. Багровые слюни вылетали клочьями из ее рта. Андрей намеревался вскочить, броситься прочь, но тело не повиновалось, руки ослушалась его и словно плети повисли вдоль тела мертвым грузом. Он просто смотрел.

— Семья не узнала меня, посчитали сумасшедшей. Но я не психичка! Я все еще помню лагерь, помню всех, помню казнь и костры, темный лес, заброшенную школу, кресты, реку, много снега, стрельбу!

Старуха начала истерически трястись, колотить руками все вокруг, сдирая с себя прядями гнилые волосы. Лицо сводилось судорогами и в конце концов застыло посмертной маской.

— Не пущу тебя, не отдам никому. Никогда. Я всегда тебя любила, ты мой!

Язык Андрея отказывался реагировать на приказы мозга. И только зрачки перемещались по неестественным изгибам ее морщин.

Хватка ведьмы на миг ослабла, и Андрей только подумал рвануть прочь, как, собрав свою многолетнюю боль и страдания, старуха вцепилась ему когтями в ноги, разрезая ногтями брюки и разрывая кожу в мясо. Андрей хотел тут же завопить, заорать от неистовой боли, но что-то заткнуло его. Будто губы его были залиты клеем, прибиты скобами степлера. Обжигающая слеза тяжелой каплей скатилась по холодной щеке.

— Глушилки! Школа — это засада, не беги туда, когда Он придет за вами с леса! Данил Сергеевич говорил правду! Ему пришлось, не допусти того, чтобы он умер из-за вас! Он ключ к разгадке!

Она заревела. Вынула руки, вырывая ногти из плоти. Образовавшиеся раны начали кровоточить, брюки намокли красным, постепенно замерзая на морозе. Тут же хлынуло пламя, ее кожа обуглилась. Стала гнить, течь, рваться.

— Сука, отошла от меня! Иди на хрен, тварь! Не трожь меня, сука! — Наконец, рот разомкнулся. Клубы пара обволакивали сгоревшую мумию. — Прочь, прочь! Не трожь меня! — Он зажмурил глаза.

— Андре-е-е-ей!

— Прекрати, прошу!

— Андрей!

— Спасите меня, помогите! Люди!

— Андрей, что с тобой? Ты в своем уме?

Он разомкнул веки. Адская боль улетучилась, колени не были раздроблены, брюки вмиг стали сухими и чистыми. Он стоял посреди площадки. Дети его боязливо обходили, а родители оборачивались, шушукались.

— Я все понимаю, ты любишь всякую чепуху вытворять, но это уже слишком…

— Витя? — уже не веря во все происходящее, робко спросил Андрей.

— Да. Слушай, если тебе хочется покричать, иди домой лучше покричи. На тебя уже все прохожие смотрят. — Стоящему рядом Вите стало неловко и стыдно за своего одноклассника.

— А баба? Огонь, вопли, слезы, где это все? Вить, че сейчас было?

Андрей грузно задышал, стал водить головой по сторонам, не обращая ни на кого внимания. Даже на своего внезапного спасителя. Старуха исчезла, будто ее здесь никогда и не было. На месте, где сейчас должен был стоять обуглившийся труп, как прежде лежал обычный снег. Ничего больше.

— Слухай, мой тебе совет, иди домой лучше, шо-нибудь хлебани. Чая горячего с медом и баранками выпей. Вид у тебя больной. Шо с тобой?

Андрей растерянно кивнул головой. И абсолютно молча, не проронив ни слова на прощание, пошел в сторону своего подъезда. Нужно успеть еще вещи собрать…

Глава 3. ДОРОГА

Ветер противно свистел за окном, приглашал в новую жизнь, навстречу относительно сомнительным приключениям. Для Юли это означало, что пора откинуть свою подушку, так крепко обнятую несколькими мгновениями ранее, в сторону и наконец встать с кровати. На любимую фразу: «Еще пять минуток» времени уже не оставалось.

Она лениво поднялась с кровати. Дома царила умиротворенная тишина. Юля вспомнила, как мама говорила ей вчера вечером, что их днем позвали друзья в гости.

— Д-д-ру-гая! — подал голос одиноко постукивающий клювом по клетке попугай с другого конца квартиры.

Заговорил он недавно, хоть и завела его Юля лет семь назад. Жаль, что попугаи умеют лишь повторять услышанное, а не говорить то, о чем они на самом деле думают.

В сумерках вечно завешанных штор она быстро накрасилась — благо утренние стрелки у глаз все еще просвечивались. На всякий случай проверила чемодан с рюкзаком, которые она успела собрать еще со вчерашнего вечера. Заглянула в клетку Кеши: корма достаточно, вода свежая.

— Вс-еле-н-н-а-я! — восторженно прочирикал тот, словно пытаясь сделать своей любимой хозяйке комплимент.

Договорившись встретиться по дороге с Катей и выйдя на улицу, она отправилась в школу. Легкий ветерок, будто старый приятель, увязался за ней, подталкивал в спину, навстречу новым впечатлениям.

***

Юля с Катей подошли раньше всех, за тридцать минут до обговоренного времени. На крыльце их уже ждала классная.

— Девочки, подходите сюда! — помахала им Елена Александровна. — Вы в списках первые, так что далеко не уходите, через минут двадцать-тридцать автобус должен уже подойти…

На улице начинало снова морозить, поэтому они решили подождать внутри школы. Через несколько минут Юля могла наблюдать через окно, расположенное по всей длине стены фойе, как один за другим подходили остальные: Витя, смешно поправляя свою шапку-ушанку одной рукой и неся во второй свою сумку с вещами; Миша и Леня, шедшие вместе. Они о чем-то увлеченно болтали, Миша забавно корчил лицо от возмущения, Леня подыгрывал.

В отличие от Лени, Мишу Юля знала давно, еще с далекого детского сада. Высокий, очень симпатичный и самодовольный Миша старался быть всегда рядом. В целом они отлично ладили. Вопрос о чем-то большем вечно умалчивался. Юля стеснялась этого, первый шаг никогда не делала, да и в целом мало кому открывалась полностью. Страх перестать быть любимой и манящей в глубине души сдерживал ее истинные желания.

Затем подтянулся Саша, после Настя с Лизой — лучшие подружки, не разлей вода. Голова одной была полностью забита японскими комиксами, второй — маниакальным беганием за школьными оценками. Возможно, как раз поэтому Лизе удавалось все еще держаться на доске почета, в отличие от Юли. Лишние несколько четверок в конце десятого класса отняли у нее последнюю надежду на красный аттестат. Но все же понять до конца Лизину философию выпрашивания фальшивых циферок в журнале любыми способами не удавалось даже такой, всюду правильной Юле.

И вот, все в сборе. Каждый подошел, кроме Андрея.

Остальные тоже прислушались к совету Елены Александровны, решив подождать автобус в тепле.

— Привет! — еще не успев скинуть с себя куртку, обнял ее Миша. — Рад тебя видеть.

Миша внимательно обвел Юлю взглядом, стараясь найти тему для разговора, не замечая стоящую рядом с ней Катю.

— Привет, Кать. — Он уже привычно пожал ей руку, продолжив выбирать следующую трек в своем плейлисте.

Катька была в меру скромной, но очень закрытой девушкой, искренне ценящей личное пространство. Никого не подпуская на близкое расстояние, держа дистанцию, в отличие от периодических, на ее скромный взгляд, выходок Юли.

— А Андрей где? Все здесь, только его нет. На сообщения не отвечает, — в полтона проговорила Юля.

— В душе не чаю, может опаздывает, может еще что-то. Сама его знаешь, не меняется. — Миша пожал плечами, наконец убрав свои наушники из ушей.

В разговор втиснулся Леня.

— Как по мне, поездочка будет веселой! — Он приоткрыл рюкзак. В небольшом отверстии потертого жизнью рюкзака поблескивал бутылек водки. Юля улыбнулась, хотя сама прекрасно понимала, что пить она ни в коем случае не будет. Особенно после того раза… (Разве что по праздникам она могла себе немного позволить выпить.) Да и Миша, вроде, тоже не был любителем. Зачем ему водка? Если только в одного пить. В одно горло — фу, глупость такая.

— Я считаю, это здорово, что у нас получилось выиграть эту поездку. У меня рядом с лагерем этим подруга работала, слышала, мол там даже баньку с бассейном построили, — Миша аккуратно приобнял Юлю за талию. Та ревниво вздохнула, но сопротивляться не стала — прижалась поближе.

— Банька — это хорошо… Отец бы мой оценил. — Юля бросила взгляд на заиндевевшее окно.

Елена Александровна в своей привычной размеренной манере зашла ко всем в школу.

— Все, автобус уже на месте, выходите. В салон возьмите только самое необходимое — воду там, покушать что-нибудь, разберетесь в общем, уже взрослые. — Она сделала особый акцент на последнее слово и взглянула на Леню. Похоже, сомнение в этом вызывал не только его рост, былые «заслуги».

Послышалась мелодия открытия входной двери, кто-то зашел с улицы в школу.

«Андрей?»

На пороге, меж металлоискателей Юля узнала не Андрея, а свою давнюю хорошую знакомую и вместе с тем бывшую ученицу Елены Александровны Эмилию: миловидная, с азиатскими корнями, с черными густым и длинными волосами, скрывавшимися сейчас за обернутым, словно капюшон, шарфом. В одной руке черная кожаная сумка, во второй пара праздничных новогодних пакетов.

— Елена Александровна! — с горящими глазами, тут же подбежала Эмилия.

Оказалось, что с ней были еще две подруги, тоже выпустившиеся в том году и также поступившие сейчас в институты.

— Девчонки! А вы какими к нам судьбами? — Они по очереди крепко обнялись.

— Да у нас сессии закончились, вот зайти поздороваться, вас поздравить, — заулыбалась одна из подруг.

Наконец, Эмилия, обратила внимание на Юлю и остальных. И незамедлительно подошла ко всем тоже обняться и поздороваться.

— Ну, раз такое дело, сейчас я своих в автобус посажу и к вам присоединюсь, а вы пока в кабинете моем чайник вскипятите. Надеюсь, не забыли уже, где я тот чудесный чай прячу? — Они рассмеялись.

В ту же минуту у Елены Александровны зазвонил телефон. Юля подошла к окну. Вымытый светло-серый заказной автобус заворачивал прям на центральную аллею перед главный входом школы.

— Отлично вам отдохнуть всем, может увидимся еще! — на прощание еще раз обняла Юлю Эмилия.

Они с Катькой сели на предпоследние сидения. На крайние места решили бережно разместить куртки и остальные вещи, взятые с собой.

Не успели еще завести автобус, как в самый последний момент в салон забежал Андрей. Он уселся возле них, но по какой-то причине решил поехать один, сразу же свернув и уложил куртку с портфелем вместо подушки возле себя.

— Кать, смотри. Мы еще не успели отъехать, а Андрюша наш уже успел заснуть. Наверное, не выспался, — с улыбкой шепнула Юля Кате на ухо.

Учительница тоже вошла с ними, но ненадолго.

— Так, все, поднимите глаза на меня. Сейчас начнется наша долгожданная поездка в лагерь «Луч». Просьба: пожалуйста, не вставайте во время дороги со своих мест и обязательно пристегнитесь. Я поеду со второй группой. Наш автобус придет только через час, поэтому вместо меня вас будет сопровождать ваш водитель — Армен Ильич (мужчина, средних лет, странноватый, нерусской национальности, имеющий на лице карикатурные пышные черные усы).

— Хорошей дороги! — крикнула с улыбкой на прощание Елена Александровна и тут же поспешила обратно в школу — в тепло.

***

Внутри автобус казался уже не таким большим. Раньше Юля с классом уже ездили на таких: то в театры, то на утренники. Салон весь в синей обивке; ряды по два сидения с маленькими подлокотниками и постоянно заедающими ремнями; узкий проход по центру салона, в который то ли по закону подлости, то ли по обычной тупости каждый пытается пролезть первым; полки для курток и мелких сумок над сидениями и много небольших окошек со шторками.

Усатый водитель вылез с кресла, набросил на себя утепленную жилетку и только после того как лично убедился, что все чемоданы были погружены в багажники правильно, дал газу.

***

Музыка заиграла в подсознании, гипнотизирующая и влекущая. За окном все было в движении. Куча машин, ехавшие по дорожному течению в никуда, попутно успевая друг друга обгонять и сигналить, глубоко веря, что проехать должен именно он. Бесконечные ларьки и магазины на каждом углу и люди, много людей. Даже в такой мороз и надвигающийся снегопад находились те, кому не сидится дома. У каждого своя дорога, свой путь, невзирая ни на какие условия. Город жил своей полной жизнью. Юля, не отрывая взгляд от окна, будто пытаясь что-то вспомнить, но не осознавая до конца, что именно, наконец нашла в своем бездонной сумочке, глянцевый кейс белоснежных наушников. В телефоне играла уже не первый раз прослушанная композиция. В ней было прекрасно все. Клавиши фортепиано, перебирающиеся рукой загадочного исполнителя, заставляли Юлю забыться, погрузиться в самые тайные уголки души. Это было поистине волшебно.

***

Через какое-то время Юлю стало клонить в привычный сон, проехав первую сотню километров (из трех сотен обещанных). Дальнейшую дорогу она помнила смутно, нескладно. Лес. Много берез, прям как зубочисток. Подобно окрасу зебры, они перекликались с черными стволами, образовывая густую чащу, повторяющиеся из раза в раз. Время от времени попадались редкие мелкие поселения домов и деревень, заснеженные поля и много снега, очень много снега. За окном в прямом смысле творилась настоящая снежная вьюга, поэтому автобус шел медленно, в буквальном смысле пробивая себе дорогу к пункту назначения, словно ледокол к торговому порту.

Глаза закрывались…

***

Вдруг автобус немного тряхануло. Юля вскочила. В ее ушах по-прежнему играла музыка. Очередной хей-поп, но какая именно песня, спросонья она разобрать не могла.

За окном уже темнело. Взглянув на экран телефона и бегло осмотрев салон, Юля кинула наушники в карман джинсов.

— Пс-с, Андрей. Доброе утро, — она дернула его за руку. — Ты наконец-то проснулся. Где ты был? Я тебе писала, почему не отвечал? — уставилась на него Юля.

— Доброе-доброе. Ночью не спал, мысли всякие в голову лезли, сама знаешь, — он отвел взгляд на выключенный экран своего смартфона. — Вот и досыпаю свое положенное время. Спасибо, что без меня еще не уехали. — Он криво улыбнулся.

— Да… поспать нам всем нужно. — Она скрестила руки и перевела глаза в начало салона, в сторону водителя, закрывшегося в своем закутке, но тут же вспомнила про окна.

За шторками царила тьма, манила своей загадочностью, будто умоляя на миг остановиться, отвлечься и наконец взглянуть туда — в неизвестность, в самые дебри дремучего леса, протягивающего к дороге свои крючковатые лапы. Под колесами скрипело снежное покрывало, а сверху ветви сплетались, обрезая все от жалкого мерцания звезд.

Изредка пролетали одиноко стоящие фонари. Каждый из них светил тускло, на последнем издыхании, а каждый третий из случайных спутников не горел вовсе. Складывалось впечатление, что фонари даже не подозревали о существовании кого-то еще, кто так же, как и они сами, пытается выполнить свою задачу, свой долг.

Юля не могла оторвать взгляд от них. Ей искренне хотелось верить, что фонари тоже живые, что им одиноко, что они попросту, заблудились в своем маленьком мирке.

На повороте боковым зрением она заметила крохотные огоньки, будто кто-то с фонариками бегал в обманчивых сумерках засыпающего леса. Или просто кусты на ветру шевельнули заиндевелыми шпицами веток.

И вдруг мысль, чтобы вновь заснуть, пускай и до прибытия примерно оставалось чуть меньше часа, показалась ей весьма разумной и желанной.

— Юля… — пресек ее попытку заснуть заново Андрей. — Ты же не веришь в сверхъестественное, в высшие силы и прочую фигню?

— Не-а, если только в Бога, наверное… — наклонилась в проход к нему Юля, стараясь случайно не разбудить Катю, которая, забавно посапывая, спала как убитая. — А что спрашиваешь? Случилось чего?

— Нет, нет. Просто думаю, мол, это я дурак, лыжи не едут, или насмотрелся чего… — Андрей подозрительно посмеялся, запрокинув голову на заднее сиденье.

А когда-то они отлично ладили. Но все прекрасное неизбежно конечно. От дружбы и симпатии остались лишь теплые воспоминания, в конце концов обрубив общение еще с начала этого лета. Но ради вежливости она сейчас все равно улыбнулась в ответ. Может он и вел себя раньше, как эгоист и придурок по отношению к ее чувствам. Пусть все еще оставался осадок, но Юля давно уже простила его. И за все прошлое она уже привыкла к тому, что Андрей иногда мог нести всякую чушь. Пусть и в большинстве случаев это было и правда смешно. По крайней мере, когда-то. Но делать шаг навстречу их примирению она принципиально не собиралась. Убеждала себя, что выше этого общения с ним.

«Он и утром не поздоровался, сейчас тоже сам не свой. Что с ним?»

Больше ни он, ни она разговор продолжить не стремились. Только Юля обрела желание расспросить его о том, где он пропадал все те две недели, которых его в школе не было, но тут же передумала.

«Не хочет со мной разговаривать, пусть, помолчим тогда вдвоем. Все равно для пустых разговоров с ним настроения у меня нет…»

Андрей продолжал бурить окно взглядом, размышляя о чем-то действительно важном для него. А ей лишь оставалось додумывать за него, что тогда он имел в виду, когда послал ее на все три веселые буквы прям за день до первого сентября.

Она почувствовала вибрацию в кармане. На телефон пришло уведомление. Фронтальная камера в секунду распознала ее лицо. Провела пальцем по экрану блокировки. Задернула шторку уведомлений — ей кто-то написал. Связь постоянно прерывалась, но сообщение смогло дойти. Юля зашла на свою страничку почты. Отправитель высветился, как «инкогнито»:

«Так держать! Вы скоро приедете до места назначения. Юлия, будьте осторожнее, держитесь со всеми. Отличного времяпровождения в новом лагерь „Луч“».

Автобус забуксовал…

Глава 4. ВСТРЕЧАЙТЕ ГОСТЕЙ

— Витек, ты че, опять в облаках витаешь?

Он продрал глаза.

«С вами полетаешь…» — сонно подумал Витя, отклеивая припечатанную щеку от окна. По какой-то необъяснимой причине его мышцы слегка ныли, но это было приятное чувство. Все вокруг отчего-то слонялись по салону. Доставали куртки, передавали друг другу сумки, смеялись. Вставать с места совсем не хотелось. Становиться несокрушимым японским супергероем, противостоя разной нечисти и паря в облаках звездного неба под покровом ночи, ему во сне понравилось гораздо больше, нежели вновь увидеть знакомые физиономии его одноклассников.

Витя вновь протер сухие глаза, запрокинул голову на сиденье и тут же увидел торопящегося куда-то, но все равно терпеливо ждущего его Леню.

— Харе дрыхнуть. Давай, вставай скорее. Приехали, родной. — Он продолжал трясти его за рукав свитера.

***

Надев весьма практичную кожаную шапку-ушанку и выйдя наконец-то из автобуса, Витя улыбнулся. Да, пусть и слегка натянутая спросонья, но все же улыбка Сумерки брали свое, погружая постепенно во тьму все вокруг. Но разглядеть яркие, светящиеся разными цветами в ночи новые домики, уверенно стоящие в снегу, еще удавалось. Кирпичные двухэтажные здания под звездами, выполненные в общей тематике космоса, смотрелись весьма и весьма неплохо. Сам же Витя в лагерях никогда не был. Считал это пережитком прошлого. Строжайшее расписание, пошаговый план дня. Куча сверстников, измученные вожатые, работающие на самом деле за копейки. Это совсем не заставляло его гореть от счастья. Хотя стоит и брать в расчет его застенчивость; возможно, все из-за неуверенности в себе и страха нового коллектива и вынужденных знакомств.

Красочные рисунки планет, звезд, разных созвездий фигурировали на каждом видимом корпусе. Засыпанные снегом спортивные площадки с кучей всевозможных тренажеров встречали их уже от самих ворот.

«Б-р-р… Вот и то самое место строгого режима. Хотя, возможно, днем здесь будет поинтереснее… Но я б лучше дома остался, не следовало папу слушать в этот раз», — Витя карикатурно потер свой второй подбородок, затем внутреннюю стенку ноздри. Каждому свое.

Их встречали двое вожатых — совсем еще молодые парень с девушкой, лет двадцати пяти — не больше. Оба в одинаковых желтых жилетках с логотипом лагеря и какой-то компании, по видимости спонсирующей все здесь.

— Мы очень рады вас видеть! — тут же начала, убедившись, что все вышли из салона и забрали свои чемоданы, низенькая и слегка пухленькая вожатая. — К сожалению, из-за погодных условий остальные приедут позже. Но мы с ними уже связались и забронировали им придорожную гостиницу. Так что вы можете начать заселяться уже сами. — Она изо всех сил старалась говорить громко и важно, но ее высокий и звонкий голос не позволял. Однако эта новость из ее уст казалась чем-то обыденным, внушала мнимое спокойствие. А вот мужчина был менее разговорчив. Да и на вид ему казалось все-таки больше двадцати пяти. Он, хмурясь так, что переносица сменялась глубокой морщиной, стоял позади нее. Строгими глазами присутствовал и сострадал всему сказанному.

«Ну да. Каждый день же в восемь вечера на трассе автобус останавливается. Хорошо, что мы нормально доехали. Зачем я только поехал… Сейчас бы дома сидел, в приставку дальше играл. Зря, что ли, три тысячи за игру отдал на новогодней распродаже?»

***

Витя с трудом заволок свой чемодан в корпус — тот нехотя оббивался о порожки. Андрей, отчего-то громко смеясь, держал входную дверь, пропуская внутрь Витю с остальными — за это спасибо.

«Хоть что-то полезное можешь сделать. Спасибо».

Внутри перед ними открывалась центральная лестница на второй этаж и два прохода по левую и правую руку от входных дверей.

Последними вошли вожатые. Девушка раскрутила шарф, скинула шапку с пышным помпоном.

— Здесь разувайтесь и аккуратно ставьте ботинки на полки для обуви. Если нужно — есть батареи. На них тоже можете поставить, но подошвой вверх. Дальше можете расходиться по своим комнатам. Комнаты мальчиков, — вожатая указала на левый проход. — Девушки там, — теперь на правый. — Меня зовут Мария Алексеевна, а это Никита Юрьевич. На всю эту неделю мы будем вашими вожатыми. В холле пока не собираемся. Сегодня у нас обязательно состоится наш первый огонек, но чуть позже… Расскажем, что да как. Чем будем заниматься и какая у нас будет программа. Но нужно дождаться остальных. Отбой в одиннадцать. Свет выключаем за пятнадцать минут. Душ, туалеты — все работает. Если хотите, можете сходить помыться и уже начинать разбирать вещи. Немного позже Никита Юрьевич принесет каждому из вас второй ужин в комнаты. Вот… — и только сейчас вожатая смогла сделать паузу, — А сейчас нам нужно ненадолго уйти. Скоро вернемся.

Они резко вышли, так и не успев отдышаться.

***

Комната была достаточно просторной, рассчитанной на пять человек. Покрашенные стены в пастельно-голубых и бежевых тонах. Кровати, идущие друг за другом в два ряда. Несколько тумбочек, намекающих на то, что некоторым придется делить с соседом по ночлегу свой тайник по прятанью возможной запрещенки. Пара шкафов, в которых уже находились криво сплетенные проволочные вешалки. И окно.

Огромное заиндевевшее окно, смотрящее прямиком в лес. Снаружи все больше и больше сосны с березами зарастали тьмой, но не они привлекали внимание Вити. Декабрьские узоры лепили картинку. Лепестки мороза охотно складывались в сказочную мозаику, во что-то, напоминающее ему морду кота с нелепыми для него большими ушами. Сейчас уже больше напоминающего чебурашку, нежели мяукающего хищника. Похоже на оптические иллюзии на задних обложках тетрадок или коллекционных карточек из журналов. Узоры ползли по стеклу, похожие на вытянутые листья крапивы.

Парней было шестеро, нужно решаться, кто, где и с кем. Андрей занял первую кровать, стоящую ближе остальных к дверному проему. Саня ухватил койку за ним — ближе к окну. Леня с Мишей заняли те же кровати, как и Андрей с Саней, но с правой стороны. Леха — еще один очередной одноклассник Вити, подрезав его, успевает ухватить последнее свободное место под подоконником. Выбора не оставалось. Ему же пришлось довольствоваться любым на его усмотрение местом, но уже в следующей комнате. Но до отбоя он мог присутствовать где угодно.

***

Стук в дверь. Сорок минут прошли незаметно. Половина вещей уже лежали на полках шкафа, особенно у тех, кому повезло с бронью вешалок.

— Второй ужин.

Это был тот вожатый, чье имя Витя еще не успел запомнить. Он, придерживая ногой дверь, нес коробку с едой.

— Так, парни, держите по варенцу и упаковке печенья.

«Варенец с печеньем, да еще перед сном, что может быть лучше?» — подумал Витя. У него планка удовольствия была чересчур низкой, поэтому привередой он не был.

Наконец, подошла и его очередь. Вожатый сунул брикет печенья и стакан теплого варенца ему в руки. После вожатый незамедлительно вышел из комнаты.

— Фу… убери это на хрен, — кислая пенка пристально наблюдала за Леней из небольшого пластикового стакана. — Терпеть его не могу. Лучше «дизеля» или «жигулевского» принесли, чем это. Хотя я бы эту дрянь тоже пить не стал бы. — Он начал неспешно копаться в закромах сумки с вещами.

Миша с Саней тоже последовали его примеру, не став пробовать деликатес кисломолочной продукции. Предпочтя кто газировку, а кто что покрепче, они по очереди приступили к долгожданной трапезе. В автобусе их конечно же кормили, но даже упаковка пары бутербродов с ветчиной и сыром, залежавшийся банан с плиткой молочного шоколада и бутылка воды не могли сравниться с удовольствием, получаемым от поедания чипсов с сухариками, да дешевого пойла с еще более дешевым лимонадом. Даже Андрей, так придерживавшийся здорового образа жизни, за здоровье и встречу пару глотков затуманившего разум зелья все-таки облагородил. Но тут же поморщился и отдал бутылку со спиртным. Миша же который раз оставался на своем, держась от этого подальше. Вот и правильно. Спортсмен же все-таки, как-никак. Хоть он, верил Витя, единственный адекватный среди них и травить себя дрянью сам же не будет.

И сам Витя был вовсе не против кисломолочного чуда. Поэтому порции тех, кто решил лишний раз продезинфицировать свою печень, достались ему. Это переросло в некий спор, поединок со своим желудком. Отставив банки в сторону, все начали наблюдать за ним, успевая делая ставки, с какого стакана его пищеварение даст слабину. Но почти два литра (благо на такой случай была добавка) все же Витя осилил. Варенец быстро обволок стенки желудка, заставляя расслабиться, ощутить теплоту.

— Витек, ты место только оставь, тебе еще мое допить надо, — сказал Миша, аппетит которого пропал насовсем.

Наконец Витя мог поверить в то, что он часть большой компании. Варенец стекал по животу, скрытому майкой. Он пытался изо всех сил сдержать свой смех, стараясь ладонью скрыть свои молочные усы, надеясь, что смеются не над ним, а вместе с ним. По крайней мере, ему искренне хотелось в это верить во время его очередного выступления на публику, ради забавы других.

***

— Пацаны, может, в карты рубанемся? — предложил Андрей, держа незамысловатую стопку при себе еще с самого заселения.

— А на деньги слабо? — вкинул идею Леха. — Или на желание?

— На маму лучше чью-то, а? — Леня ловко выхватил стопку только что перетасованных Андреем карт.

Грань между безобидным приколом и откровенным стебом была давно стерта. Лучшим примером этого явления была дружба Лени и Миши.

— Вот знаешь чем, Андрей, отличается бумеранг от твоего отца? Бумеранг один, а отца у тебя два, — угорал Леня.

— Давай быстрее карты тасуй, чурка! — делая глоток энергетика, купленного по дороге в школу на автобус, прикрикнул на того Миша.

Было решено играть в дурака. Играли все. Но, видимо, все же без Вити. Леня стал неспешно раздавать каждому по шесть карт. Он потянул Витину стопку карт ему в руки, как тот тут же отказался.

— На меня не раздавай. Я пойду умыться, что ли, схожу. — Покопавшись в тумбочке, в надежде отыскать влажные салфетки, Витя вышел из комнаты.

— Клапана уже давят после варенца? Давай беги скорее, пока еще не поздно, — наигранно крикнул ему вслед Леня, но Витя уже не слышал.

***

Корпус делился на две части: по одну сторону — комнаты мальчиков, другая — девочек. Туалетов тоже было несколько, так же, как и душевых кабинок, по паре с каждой стороны. Душевые были небольшими, пусть они и два на два метра, зато горячая вода была всегда. Несколько белоснежных раковин стояли бок о бок друг с другом. Пара чистых туалетных кабинок со всем необходимым и большое общее зеркало.

Витя провернул ручку нового крана. Сразу же пошла теплая вода.

Умыв как следует лицо, он развернулся. Оказывается, и в туалетах бывают окна. Замерзшие окошки открывали вид на детскую площадку с комплексом спортивных тренажеров, будучи зимой ненужными, они стояли неподвижно — лабиринт, засыпанный небесным покрывалом; на березовый бор, полный сказок, чье могущество скрывалось за еще недостроенным в паре мест забором. Сквозь снежную мглу Витя разглядел пару человек — по видимости еще одни вожатые, шедшие в сторону его корпуса. Один из них нес в руках портфель, а у второго вытянутая сумка, перекинутая через плечо. Какой-то из них помахал ему рукой — заметили. Витя мигом отшатнулся от окошек. Голова закружилась. Вспотел.

Витя выудил телефон из кармана. Интернета почему-то не было, а вот со связью пока все отлично. Почему им никто не пытается дозвониться? Уже столько времени их нету… Все же — утро вечера мудренее. Витя вытер руки об одноразовое полотенце. Смяв салфетку в клочок, кинул его в мусорку и вернулся обратно в комнату.

***

— Ну что, живой? Стульчак смотри у меня не обоссы! — заправляя постель и со смехом матерясь, вылез из-под пододеяльника Леня.

— Я спать. — С непоколебимой уверенностью в своих намереньях и стеклянными глазами Витя завалился на кровать в соседней комнате. Даже не удосужившись снять с себя одежду, он со скрипом кровати нырнул подобно моржу под чистое одеяло. Заснул как убитый. Перьевая подушка своими пушистыми иглами впивалась ему в нос, но ему было уже все равно. На секунду могло показаться, что он больше не жилец. Однако как следует потыкав Витю тапками в пухлый живот и соорудив башенку из выпитых стаканов и алюминиевых банок, все окончательно поверили, что он действительно спит.

Банки продолжали стоять неподвижно. Со стороны он и правда был похож на спящего моржа, чьи ноги были криво разбросаны по всей кровати.

Глава 5. НОЧЬ НАЧАЛА

Никто так и не позвонил. Запястье вибрировало, сигнализируя о постепенном замедлении сердцебиения и наступлении полного покоя. Миша махнул рукой, на небольшом квадратном экранчике часов высветилась иконка прыгающего зеленого человечка, советуя встать и размяться. Даже часам было непривычно погружаться в сон так рано. Он заглянул в телефон, с которым он заснул на груди: девять часов пятьдесят минут. Всего час до официального отбоя, а весь класс так и не в сборе.

«Знают ли они, что у нас нет связи? А как вожатые тогда до них дозвониться смогли? Почему это других не смущает? Вышки долбанные рядом стоят, ведь… Да и вообще, зачем меня только в глушь уговаривали эту поехать… Юля-Юля…» — Все это он мямлил про себя, все больше и дальше закапываясь в своих внезапных вопросах. Мозгу требовался отдых, а сознанию сон. Может, все само собой рассосется?

«Утро вечера мудренее…»

Кровати были действительно новыми — и это ощущалось. Широкие и мягкие матрасы, чистое и белоснежное постельное белье. А как только прикоснешься голой спиной к холодной стене и мурашки пробегут по телу, сон придет сам собой. А если еще и перевернуть подушку — вообще сказка…

Миша высунул одну ногу из-под одеяла, переворачиваясь на правый бок в сторону кроватей Сани и Андрея. Те двое тоже уснули, не дожидаясь остальных. Дверь в комнату была прикрыта и через щели легко улавливался противный Витин храп.

«Встать бы и будануть его, ибо не хрен на весь корпус храпеть! Но так в лом сейчас. Может, Андрея попросить, чтобы Витька разбудил? Или Леню этого… Где там черт мой? По сути все спят, что ли?»

Послышались мелкие шорохи. Миша тут же повернулся лицом к стене, не открывая глаза, превращаясь в покойника, спящее и закутанное в одеяло привидение.

— Че не спишь, мой сладенький?! — внезапно подкравшись к Сане, как бесшумная змея, как лилипут-паспарту из «Форт Боярда», прошептал на ухо ему, так желая вмиг закричать во все горло, разорвав тишину в клочья, Леня.

— Лень, ты?! Тебе чего надо от меня? Я чуть под себя не наложил. Совсем конченный, пошел отсюда! — вообще не ожидая этого, полусонный Сашка, закрыв рот ладонью, изо всех сил стараясь не заржать, что есть мочи, прошипел сквозь сжатые зубы: — Нет еще, как видишь. Пытаюсь во «ВКонтакте» зайти. То ли тариф на инет забыл продлить, то ли и правда связи здесь нету.

— Ну вот, как раз. Я место одно приметил. Когда мы из леса только выехали, за пять-десять минут до «Луча», смотрю, а тут же совсем рядом оказывается заброшка имеется своя. То ли лагерь тоже, то ли стройка вообще, фиг знает в общем… Так я это к чему, — Леня обвел взглядом комнату, как будто выискивая кого-то, кто мог их ненароком подслушать, — может туда кабанчиком метнемся, пока все спят? А то мы с Лехой уже договорились, он всеми руками за, а вот тебе я еще не предлагал. Там и связь с интернетом, я уверен, появится, всем и напишем, спросим, как Еленка наша с остальными. Когда еще такая возможность появится? Нам еще спасибо скажут, что не зассали сходить. Героями будем! — Леня улыбнулся, стараясь сделать выражение лица самой невинности. Но выглядело это очень смешно. И немного лукаво. Но в целом идея-то праведная.

— Серьезно? Ты видел сколько времени? Ложись спать уже.

— Там снегопад, нас не будет видно, — с горящими глазами так и жаждущими навести очередную сомнительную суету, подкинул новый аргумент Леня. — Давай, Сань, бери скорее куртку. Как раз вернемся, и часа четыре поспать даже успеем, — сказал Леня, наконец поднявшись с корточек.

— Эй, слышь, народ. Кто не спит? Кто с нами на заброшку пойдет? Позвонить сможете, написать, кому надо. Елена Александровна может нам и под конец года оценочки подрисует за такое отважное дело, — подал голос Леха.

— Или на хрен тебя лично, Леня, пошлет с твоими хотелками, герой, — прошептал Миша. — Но тебе не привыкать.

— Да пошел ты.

— Сгоняйте пока на разведку. Вдруг и правда, чего путного найдешь. А завтра меня возьмете, — сказал Андрей.

Скинув с себя одеяло, в которое он был с ног до головы закутан минутой ранее, Леня встал в центр комнаты.

— Харе орать, я сплю. Иди давай сам уже, раз в мозг моча ударила. — Теперь уже послышался севший бас Миши. — Андрей, забери его, а то потом искать этого придурка придется с фонариками.

— Только под одеяло… — Андрей протяжно зевнул. — …Что-нибудь подсуньте, чтобы не спалили. Мало ли в комнату зайдут, да проверять начнут…

***

Друзья решили выйти через окно. Залезли на кровать Лехи, а оттуда на подоконник. Обули сменные кроссовки и, торопясь, спрыгнули на улицу.

— Сань, захвати еще мой рюкзак, — крикнул шепотом Леня. — Пацаны, закройте за нами кто-нибудь окно. Спасибо. Люблю, вас, любимки! Не поминайте лихом!

Леня помахал парням и побежал в сторону Сани с Лехой, те пока высматривали, нет ли кого рядом, были на шухере.

Чисто. Шалость удалась.

***

Пять минут… десять, двадцать, тридцать. Счет времени стал угасать. Миша снова открыл глаза. Голова трещала, словно отбойный молоток на улице под окном. Заново заснуть у него не получалось. Сна не было ни в одном глазу. Сбитый режим и вечные переживания постоянно напоминали о себе. Не отпускали. И прежде всего его тяготил последний матч по баскетболу. Они так и не прошли в международный финал. В последний решающий момент он оступился, мяч прокрутился на кольце и предательски отскочил в сторону. Команда вместе с тренером от него отвернулась. Капитан подвел своих товарищей. А когда-то, года два назад, дай ему мяч, и он мог в одиночку обвести всех соперников, но сейчас расклеился, стал хуже…

Лагеря Миша сам по себе не любит. Разок с Андреем и Лехой в началке ездил и все. Но с этими двумя времени нормально не проведешь. Казалось, что все против него. Хотя на сей раз с ним вместе хотя бы поехали Леня с Юлей — уже что-то…

— Андрюха, слышь, ты че не спишь-то, какой сейчас час? — почесывая затылок и протирая глаза, спросил Миша. — Те не звонили, когда придут?

— Без двадцати три, — уже на автомате ответил Андрей. — Ну если ты про пацанов — звонили. Вот только голубя повторно отправил. Говорят предыдущий не долетел — телеграмму мою сожрал по пути.

— Хорошо, — еще ничего не понимая, медленно касаясь пяткой холодного пола, будто стараясь не обжечься, стал подниматься Миша.

— А сон… Не знаю, что-то мешает, предчувствие плохое. А телефон… Да в заметках всякое строчу. На высоко этические темы философствую.

— Хм… Неплохо, — сев на кровати, зевая во весь рот, ответил ему Миша. Все еще не понимающий ни слова…

***

Одиннадцать часов сорок минут.

В комнате по-прежнему находились только Миша с Андреем. Ну и Витя, которого так никто и не удосужился разбудить, напоминал о себе своим тягостным бурчанием.

— Слышь, я в толкан… — стараясь засунуть правую ногу в правильный тапок, заявил Миша.

— Давай, только не потеряйся там.

— Обязательно…

Он умыл лицо, вытащил линзы и посмотрел на себя.

«Вроде полегчало…»

Голова кажись затихла. Связи по-прежнему не было. После выдернул несколько одноразовых полотенец и насухо вытерев руки. И ту Миша приметил что-то блестящее в мусорном баке в углу помещения. Подойдя ближе, он увидел кучку разбитых пузырьков в рваном целлофановом пакете. Может, лекарства какие-нибудь? Похоже на снотворное. Может, антибиотики? Хрен разбери. Но трогать и убедиться, что это именно, он не захотел.

***

Миша вернулся в комнату и тут же завалился на кровать. И только тогда увидел: за оледенелым окном, будто в утреннем тумане, кто-то стремительно сокращает расстояние. Кто-то мчался, даже не думая останавливаться, в сторону их корпуса. Затем что-то постучало в окно. Он, выпутавшись из-под одеяла, будто ящерица из своей кожи, медленно встал и подошел к окну. Его рука обессиленно упала. Комната колебалась, словно ветер надул стены, как парусник. Углы плыли и изгибались — линзы снял не вовремя. Только силуэт между подоконником и гардиной оставался различимым. Он продолжал бить костяшками по стеклу. Миша, облизав пересохшие губы, потянулся к шторе. Не страх неизвестного больше мотивировал Мишу, а изрядно надоевшее стуканье, повторяющее с удивительной скоростью и периодичностью. Уже совсем вплотную подойдя к окну, наконец он все понял:

— Так это ты долбишься, — Миша подобрал оконную ручку, лежавшую на краю подоконника, и приоткрыл окно. — Нагулялись что ли? Давай руку… А негра нашего в снегу забыл?

Это был Саня. Он тяжело дышал, было похоже, что он только что от кого-то бежал. Его друг продолжал биться в окно, ожидая, что Миша наконец, найдя ту самую заветную ручку, сможет впустить его.

Пальцы его соскальзывали, никак не получалось защелкнуть окно. Стиснув зубы, Саня дернул пластиковую ручку, загоняя щеколду в проем планки. Спрыгнув с подоконника и скинув с себя шапку, Саня с удивительной скоростью начал кидать себе в рюкзак все, что первым попадется ему под руку. Уже который раз перерыв всю тумбу и застегнув свой портфель, Саня стал таращиться в окно, что-то, а может даже и кого-то боязливо высматривая.

— Ты что? Время видел, ты решил в первый же день вещи начать собирать? Молодец, конечно, но куда такая спешка? Перестань шуршать, ложись спать. А лучше расскажи, что интересного нашел, а я запишу, для вдохновения будущих историй. Может, тебя одним из моих персонажей книги сделаю, — Андрей вскочил с кровати, пытаясь пожать своему другу руку.

— Где вожатые?! — У Сани не оставалось места на лице для эмоций. Физиономию свело судорогой непонятного для Миши неподдельного страха. Чего он задумал, может прикалывается? Только зачем? Не могло его так вынести с глотка водки. Больше всех из них выпили Леня с Лехой, а Саня слегка лишь пригубил за компанию. Остальные так, «на втором плане». Но его поведение не казалось игрой — ролью в плохом, никому не известном театре. Нет, напротив. Он был полностью уверен в том, что он видел, давая отчет своим действиям. Что с ним?

Превозмогая усталость, Миша снова слез с кровати и резко задернул шторы.

Внезапно отчего-то пробежали мурашки с ног до головы. Как будто облитый холодной водой из таза, он замер, развернувшись назад, в надежде понять, что заставило его напрячься. Дверь распахнулась, в прямом смысле открывая черную бездну общего холла корпуса, прорубая скважину в стене. За порогом, тонким и жалким, бесполезнее одеяла, кто-то стоял. Тихое дыхание проникало в комнату и накатывало волнами. Две темные фигуры, стоявшие в ожидании внимания. Похоже, в этой комнате их присутствие ощущал только один Миша. Андрей продолжал трындеть с Саней, пытаясь достучаться до него. Но тот все время повторял: «Секунду… Подожди… Помолчи пока. Кинь кофту со шкафа».

Может это оставшиеся пацаны? Но зачем они вернулись со стороны главного входа, через все камеры, по главной тропе — как на ладони. Может, это вовсе не они. Но кто? Кому, кроме этих «недоразвитых», может не сидеться на месте глубокой ночью? Тут же вслед за нерасторопно пробегающими мурашками Миша ощутил противный глухой звук, похожий на неостанавливающийся топот копыт призрачной лошади. Зрачки снова поплыли. Гул не останавливался. Он нарастал все сильнее и сильнее. Воображаемое копыто било, как чертик в табакерке, даже не думая останавливаться. Что с ним происходит? — Саня, объясни, что вы там наделали!

Глава 6. ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

Сорока минутами ранее:

Тени берез раскинулись, погладив треть пустыря. На подходе к расшатанному, небрежно сплетенному проволокой забору, Саня спрятал нос под воротник. Набросил капюшон. Весь нахохлился, ссутулился, вклиниваясь в просеку. Высокие деревья так и намеривались затмить собой, сожрать всякого, кто пожелает зайти в лес. Он кинул беглый взгляд на пацанов.

«Может, они передумают, развернутся и кинутся обратно назад?»

Но этому не суждено было сбыться. Друзья продолжали пускать едкие клубы дыма то от электронных сигарет, то просто от обычного воздуха, даже не думая отступить назад — от никчемной ограды. Судя по всему, им и правда было интересно, какие дары может скрывать забытое всеми место, да и петарды со спичками жали карманы. По правде своей, Саня был и сам не прочь хотя бы на миг вернуться в то время, в тот лагерь, который они вместе с Андреем и Лехой вдоль и поперек облазили в свое время. А как сам Саня знает, тот лагерь хоть и заброшен уже как пять лет, но все равно стоит где-то рядом. Не весь же его перестроить на этот смогли. По сути вещи только все перетащили и новые корпуса отстроили. А суть та же осталась, лишь название поменяли да рисунки новые нанесли, чтобы не так заметно было, что тоже самое построили. Но зачем его вообще заново отстраивать нужно было — этого он не знал. С тем же нормально все было? Разве что пару раз по новостям показывали, как детей со смен раньше срока домой отправляют. То с водоснабжением было что-то не так, то отравились вроде…

«Ночью, конечно, только конченный будет блуждать по ночному лесу, но глянуть, как там знакомые по детству корпуса поживают, было бы неплохо. Все равно нас фиг когда кто-то отпустит в одиночку, целый лагерь по лесу искали, тем более давно заброшенный».

— Санек, че встал как вкопанный? Кидай рюкзак свой, помогу. — дал понять Леня, уже перелезший кривое препятствие и махая застывшему Сане.

***

Большую часть дороги шли молча, то ли чтоб не наглотаться леденящего легкие воздуха, то ли попросту от отсутствия уместной и подходящей одновременно для них троих темы для разговора. А вот Саню это невольно начинало напрягать. Становилось неловко, тишина давила на уши. Разные мысли лезли в голову, обволакивали.

«Почему здесь нет связи? Как же остальная часть класса, что они подумают? Елена Александровна и другие… Может, им нужна помощь? Так что там случилось с дорогой… «Снегопад», «метель» — серьезно? Может, попросту не думать. Быть здесь и сейчас. У них все хорошо. Может, они уже здесь, вот-вот сворачивают, выезжают из леса и готовятся к выходу. Или вовсе…»

— Пофиг. Какая разница, мы же нормально доехали.

— Санек, чего там бубнишь?

— Не, ничего. Вспоминаю кое-что…

— Лады. — Парни пожали плечами.

По природе своей Саня был тем еще пофигистом, в некоторых ситуациях даже похлеще самого Андрея, но тот — уже совсем другой разговор. А теперь Саня сам удивлялся, почему же это вроде бы безобидное приключение начинает его напрягать. Послать бы все… Да нельзя.

— Вы, в курсе, что ходят слухи, мол, место это нечистое, проклятое? — окончательно разорвав всю загадочность неизвестности этой чащи, принялся разгонять разговор Леха, смотря себе под ноги и не сбавляя темп шага.

— В смысле? — приподняв бровь, поинтересовался Леня, замедляя шаг и затаив дыхание.

«Ну конечно — страшные истории. Вот тот самый повод лишний раз поржать вместе с пацанами, вспомнив, какими мы были раньше доверчивыми детьми. Верили же во что только можно. Эх, было же время… Проще все было, относились к времени и моменту легче. Не ценили то, что вот-вот может закончиться».

К Санькиному удивлению, Леня, вечно искавший повод для неуместного стеба, отныне шел молча, подобно рыбе в воде (правда, очень смуглой рыбе), даже и не думая тут же издевательски заржать над этой нелепой новостью. А вот Саня напротив, он не верил ни в мистику, ни в проклятия. И слышать «наш лагерь» вместе с «проклятый» в одном предложении было как минимум глупо и смешно.

— Мне с параллели рассказывали, типа в этом лагере по ночам люди всякие ходят, стоны и всхлипы непонятные издают, ни глаз, ни рта, только глубокие впадины и тонкие прорези.

«Вот же бред… Бред же?»

Ему уже говорили, что здесь неподалеку деревня или поселок какой-то находится. Пару тысяч человек живет — не больше. Вот и заходят некоторые время от времени поздороваться всего-навсего, все равно все вокруг друг друга знают, зачем им что-то от кого-то скрывать. Но Леня насторожился, продолжая идти, не проронив ни слова.

— Так вот, один мой кент, который здесь уже был, рассказал мне, мол, одно из таких существ всю ночь стояло неподвижно и пристально смотрело, если так можно выразиться, в окно его комнаты, периодически подергивая головой… То ли бабка старая была, то ли дед помятый — фиг его знает. А снега тогда было немерено, прям как сейчас…

— И… и чем все кончилось? — прервал его Саня своим саркастическим смехом.

— Может, как раз из-за этого все те люди пропали? Уже как пять лет найти не могут их… — голос Лехи помрачнел.

— А че лагерь тогда не закрыли, раз ты сказал, что здесь люди пропадают? — Он презрительно уставился на Леху прищуренным взглядом от недавнего смеха.

— Закрыли. Вот до него сейчас и дойдем скоро, — глухо ответил Леха, нагибаясь под ветками.

Вдруг он замедлил шаг, а затем вообще остановился и замер. За его примером последовали остальные. Саня сглотнул ком в горле.

— Ты че, серьезно в эту хрень поверил? Да я прикалываюсь просто. Сам знаешь, мы же раньше с тобой и Андреем туда еще совсем малыми ездили. И все норм было. Нет тут ничего, обычный лагерь как лагерь. А закрыли и почему новый, нынешний «Луч» построили — фиг его знает, — с улыбкой успокоил их Леха. — Чего встали, давайте скорее, немного осталось.

Леня был прав, до проблеска заброшенного старого лагеря оставалось совсем ничего.

В сугробах снега, похожих на горбы верблюда, уже были различимы знакомые силуэты каменных дорожек, по видимости, ведущие к входным воротам.

Стоя перед ржавой железной калиткой, друзья переглянулись.

— Точно пойдем? — в последний раз спросил Леня пацанов. — Не зассали?

***

Они собрались кучкой возле ворот — двух железных столбов, над которыми была укреплена дуга железной рамы с большими буквами: «К», «О», «С», «М», «О», «С». Саня достал телефон, проверяя наличие связи — все еще тщетно.

— Ну, вперед! — махнул головой Леня и первым, держа наготове фонарик вспышки смартфона просунулся в щель ворот. Те протяжно заскрипели.

Вошли колонной.

— Ну? Заходи. — Захотелось пропустить Леху. Но тот оказался «вежливее» его, поэтому роль замыкающего досталась не ему.

Судя по двухэтажному зданию, расположенному в двадцати метрах от ворот, вход, в который залез Саня, был не центральным.

— Глянь, да нам повезло. Корпуса родные так и стоят. Вроде здесь школа у нас была. Туда тогда? — вбросил обрадовавшийся Саня.

— Школа в лагере? — тут же удивился Леня.

— Да. Чтобы в учебное время халявные оценки получать за глаза красивые. Андрея забыл, что ли? Он же так делал, когда в последний раз один гонял сюда. В классе шестом уже.

Вблизи здание напоминало уставшую, побитую жизнью старуху — осыпанная штукатурка, битый кирпич с некогда красочной отделкой, разваливающееся постепенно крыльцо, обрывки рубероида, свисающие с крыши. И только стекла в окнах — и это сразу бросается в глаза, настораживая своей странностью и каким-то диким несоответствием всей картине — блестели, словно десять минут назад отмытые старательной уборщицей.

Ступив на крыльцо, Саня повысил яркость фонарика телефона. Первым в здание намеревался зайти Леня, а вот Леха все это время продолжал стоять в стороне.

Он замер, прислушиваясь: внутри стояла могильная тишина, лишь протяжный гул легкого ветра чесал перепонки. Затем заглянул в одну из щелей в двери. Взгляду его открылся темный квадратный пыльный холл с лестницей, один пролет которой поднимался на второй этаж, а другой спускался в подвал. Кроме лестницы, здесь также имелись четыре двери — две справа и две слева — и пятая — прямо, сделанная в виде арки. Следом они отвели пластиковую дверь в сторону, чуть приподнимая ее на петлях, чтобы сильно не скрипела. Вошли внутрь. За аркой открывалось еще одно помещение с разбросанными тут и там по полу серыми от пыли игрушками, пустыми картонными коробками с логотипами бывшего лагеря, расшатанными стульями и прочей школьной и лагерной атрибутикой прошлого, от которой уже успел отвыкнуть Саня. Повсюду валялись разные колбочки и битые стеклышки, хрустящие под ногами. Похоже первая дверь вела в класс, предназначенный для естественных наук.

На стенах висела уже знакомая таблица Менделеева, а на доске, пусть и покрытой многолетней пылью, все же можно было разглядеть процарапанные кем-то химические формулы и соединения.

— Пацаны, глядите в оба, авось самогон найдем! Как раз выдержанный, качественный. — Леня плюнул на пол.

Кроме того, в кабинете имелись небольшие шкафчики, умывальник, объемный, но уже пересохший аквариум с мумией рыбки и четыре здоровенных прямоугольных окна. Друзья продолжали перемещаться колонной: впереди по-прежнему старался идти Леня, за ним Саня — светил фонариком телефона по сторонам, а за ними Леха.

Леня развернулся к товарищам.

— Смотрите под ноги.

Леха кивнул, обшаривая ярким лучом вспышки дверной проем в противоположном конце помещения и становясь так, чтоб держать на виду и пацанов, и арку. Саня, медленно приблизившись к окну, внимательнейшим образом осмотрел раму, но ничего необычного не заметил. Рама как рама. Ухватившись за нее, он попробовал открыть окно — куда там. Ручка не поддалась, стояла словно влитая.

«Ну что ж… попытка не пытка».

Друзья незаметно разошлись. Леха с Леней уже успели разбежаться в соседние классы, а Саня слегка отстал, оставшись в первом же кабинете изучать сверкающее окно. Возле струи света ему было уже не так страшно и жутко от запустения этого места. Словно заколдованные, пластиковые окна вдоль всей стены сковывали его движения, замораживали, не позволяя увести взгляд.

Из соседнего кабинета неожиданно послышался шум. С резким грохотом, уничтожающим всю здешнюю могильную тишину, с треском повалилось что-то массивное. А после, как ряд из домино, по инерции другие вещи попадали вслед.

— Все отлично, живой… Сорян, пацаны! Это я! Все нормально. Сраный шкаф грохнулся. — Леня начал громко смеяться.

— Конченный… — Хохоча сказал Саня в полтона, так, чтобы его он все же не услышал.

Вдруг только собравшись начать искать пацанов, он в последний раз всмотрелся в окно. И побледнел… Чистейшее, без единой пылинки стекло. А за ним ни снега, ни холода — чистый солнечный день. Все изменилось до неузнаваемости. По аккуратным чистым дорожкам, по гладкому свежему асфальту мимо подстриженного кустарника на газонах бегали люди. Много детей. Вдруг прошла, торопясь, пухленькая тетка с планшеткой в руках, а за ней пробежала стайка ребятишек, похожих на семью утят — все друг за дружкой, держатся за руки, образовывая идеальный строй. Все это происходило абсолютно беззвучно, словно в немом кино, хотя Саня отчетливо видел, как смеются и разговаривают люди за окном и как кричат что-то пробегающие мимо них дети.

— Какого… — От изумления прошептал он, медленно отходя назад, продолжая смотреть с открытым ртом в окно. И тут же суетливо начал включать камеру на своем телефоне, чтобы запечатлеть необъяснимый феномен и убедиться, что он не спятил. Но пальцы не слушались, дрожали, будто не его вовсе. Он мог лишь медленно отходить и смотреть…

Бац! Подойдя совсем вплотную к массивному шкафу, стоящему возле дверного прохода, он услышал, как что-то с пыльным хрустом упало на пол. Стараясь не терять из вида окна, он поднял упавший предмет. Это оказался увесистый красный кожаный блокнот. Саня застыл в ужасе. На развороте, успевшем открыться во время падения, он увидел несколько быстрых зарисовок. Идеальные карандашные штрихи складывались в до жути знакомые силуэты. На развороте красовались три фигуры со спины. У всех в руках по телефону, вокруг высветленные ластиком подобия сугробов, из границ листа к центру тянутся черные ветви деревьев, в нескольких местах въевшиеся пятна и кляксы бурого цвета, а в углу аккуратно выведенные чернилами надписи: «Из раза в раз, из года в год. Не знаю уже, который раз очередная вариация меня пыталась все исправить… (неразборчиво), мне жаль, что так получилось. Я не хотел вам зла, я не желал вам смерти… Пойми меня (неразборчиво)… Наблюдатели заставили меня. Все это было проверкой, им нужен был кто-то, кто сможет пройти через весь этот ужас! И отец Данила мог помочь, но это они его вынудили покончить с собой. И в смерти Данила нет (неразборчиво) вины. Но Бог простит всех грешников, а я нет».

Страницы склеились, раскрывались плохо. Похоже блокнот лежал здесь уже не первый год. Получилось рассоединить следующие страницы. На них была нарисована какая-то девушка. В углу этих страниц тоже что-то было написано:

«(неразборчиво) знала бы ты, как же я хочу вновь прикоснуться к тебе. Как же я (неразборчиво), что все именно так кончилось (неразборчиво), почему ты соврала мне на той смене. Да, такие времена, да, за нами охотились, но мы могли быть вместе. Я всего лишь хотел любить и оберегать тебя… (неразборчиво)… (неразборчиво)… Я был всегда рядом с тобой… (неразборчиво), а ты меня предала… (неразборчиво)… (неразборчиво)… тварь драная!»

Что-то щелкнуло в голове. Взявшись за висок, Саня украдкой глянул в окно еще раз.

Видение исчезло.

— Леня, Леха! Вы где!? Не оставляйте меня здесь одного! — закричал он и тут же замолк, учуяв чье-то нарастающее животное дыхание.

— Уже поздно, дорогой мой. Лучше к друзьям своим иди… Потому что сегодня ночью за вами всеми приду уже я… — послышался хриплый шепот из дверного проема. Темная фигура стояла неподвижно как гора, держа в руках что-то массивное.

Выстрел!

Окна выбило целиком. Осколки разбросались по всему кабинету. Но Саню, на удивление, не задело. И лишь стеклышки разлетелись в метре от него.

— Ну, что встал, родной? Беги давай. Фору тебе даю. Ну, давай тогда я буду считать: раз, два…

***

Будто сорвавшись с цепи, не раздумывая, Саня бросился прочь через разбитое окно. Подальше от этого места. Казалось, что этот силуэт в тот же момент последовал за ним, выбежав из темноты, ломая осинник и стремительно сокращая расстояние. Ноги вязли в снегу. В голове метались безумные мысли: «Это было ружье! я умру! Меня сейчас убьют!». Но был и другой голос — голос разума. Он придавал сил, ускоряя бег: «Давай же! Ну же! Ты сможешь!». Саня кинул беглый взгляд в тьму леса, окружающую его. Позади раздался чей-то рев, сменяющийся отчаянным криком. Такой громкий, что уши заложило. Он, не оглядываясь, продолжал бежать вперед, куда угодно, главное не обратно. Шнурки на его кроссовках так и жаждали расслабиться, дать просечку и наконец развязаться, давая фору уже тому, кто наверняка все еще продолжал бежать за ним.

«Ты сможешь, быстрее, беги. Не оглядывайся!». Словно в дурном сновидении, снежная поляна стала вязкой, как зыбучие пески. Ветки тут и там тянулись, лезли своими щупальцами в лицо, стараясь разрезать куртку и выколоть глаза. Втыкались в шапку, стягивали капюшон. Саня топтался на одном месте. Метался, вдыхая леденящий воздух ртом. Силы постепенно стали покидать его. Все сильнее и сильнее появлялось желание сдаться и наконец упасть носом вниз, закопаться головой в снег. Но все же что-то заставляло его верить, что спасение уже близко…

Угрюмый, пусть и свежий фасад их корпуса уже не казался обычной двухэтажкой. Корпус был его защитой от мелькающих теней, от возможно ползущих под снегом существ. Саня поскользнулся на снегу и врезался в здание. Стук сердца в ушах заглушал прочие звуки — он не слышал, идет ли кто-то за ним.

«Что, если он прямо за мной, а Миша с Андреем уже спят?»

Захлебываясь страхом, он стал колотить по стеклу — то не поддалось… Перчатки стягивали движение. Толчки значительно смягчались, становясь плоскими, никчемными.

— Миша! Быстро открывай!!

Глава 7. НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ

— Ка-тя! Ты спишь? — с заботой прошептала Юля, собирая волосы в крохотный хвостик.

Но Катька лишь что-то неразборчиво пробубнила себе в стенку.

— Я спать не хочу. Пошли парней позовем!

Юля села на кровать, укутавшись в одеяло.

— Ну же, пойдем, ленивая ты задница! Миша что-нибудь интересное расскажет, с Андреем вместе посмеемся, ну? А может быть и вообще твоя любовь придет… Витя твой еще не спит, кажется. Ты же все еще помнишь его влажные ладошки, когда он с тобой за одной партой сидел. — Юля зловеще захихикала.

— Ага, еще чего. Мне тут Вити только и не хватало, — Катю передернуло. — Если хочешь, иди. Но давай без меня в этот раз, я сегодня не выспалась. — Нащупав второй край одеяла, она свернулась калачиком.

— Ну, как знаете, Екатерина Максимовна. Мое дело предложить…

Медленно прикоснувшись носком к ледяному полу, Юля не спеша встала с кровати. Разгладила руками свою оранжевую футболку — на два размера больше нее — и потопала к двери.

Помимо их двоих в эту же комнату заселились Настя с Лизой. Но те, как только вожатые сообщили о задержке остальных и назначили на всякий случай сегодняшний отбой пораньше, сразу же уснули. Хотя первыми всем уши прожужжали о том, какая ночь эта будет незабываемая и, как долго они не будут спать. «Взрослые» уже ведь. Ага…

Юля осторожно взялась за ручку двери, будто боясь того, что какой-то незнакомец может, сорвав Юлин план, вырвать ее с петель.

«Аккуратно, тихонько, не спеша… Только не смей у меня скрипеть!»

Но дверь даже не пыталась сопротивляться. Она сразу же распахнулась, плавно, беззвучно, как шлюз космического корабля в открытом космосе.

— Юля-я… — пробубнил кто-то из-за спины.

— А!? — она боязливо обернулась.

Лиза скинула с себя одеяло. Стала выискивать что-то у себя под подушкой.

— Стой! Я с тобой пойду.

Наконец Лиза нащупала свой телефон. Вскочила с кровати и отправилась за ней.

Юля осмотрела коридор. Никого. Ни единой души. По левую руку находилась вожатская, но и в той было пусто. Никаких звуков не доносилось, да и сама она не слышала, чтобы после отбоя к ним в корпус кто-то заходил. Вожатые как ушли, так и не возвращались.

«Странным решением было оставлять нас одних. Они сейчас накуролесят, а мне из-за них прилетит! Оправдываться потом придется перед Еленой Александровной…»

По правую же руку был пластиковый проем с прозрачным окном, выступающий в качестве пожарного выхода. Сейчас же завывал неясным свистом ночного двора. Она остановилась, всматриваясь в улицу. По какой-то причине окно было покрыто инеем и лепестками мороза не полностью. Юля сразу же обратила внимание на большое пятно ночного неба, словно от дворников на заднем окне машины.

«Как так? Вожатые ходили нас проверять? Или уже здесь? Вернулись с планерки… Ну или куда они там ходят, по словам Андрея… А если узнают, что я шарахаюсь в такое время? Тем более в комнату к мальчикам. Хотя они видели, сколько нам всем уже лет. Кто-то явно бродил здесь, вот и заглянул из любопытства. Только что он хотел увидеть? Прямой коридор с четырьмя проходами, ведущими в комнаты девочек? Ладно. Проехали…»

— Юля, п-с-с. В холле никого… О! Вау, смотри! А тут даже телек нормальный есть. Надо будет попросить что-нибудь посмотреть на нем, — восторженно прошептала Лиза, изучая небольшое центральное помещение корпуса.

— Ага. Ужастик какой-нибудь можно было бы.

Холл оказался достаточно просторным: общий кулер с питьевой водой; рядом маленький столик с разбросанными на нем стаканами и папкой офисной бумаги; возле пуфики для вожатых; там же на стене висел большой плазменный телевизор. В углу стояло несколько картонных коробок. А под самым потолком в виде гирлянды висели буквы, складывающиеся в единое предложение: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛУЧ!». А по центру расстилался огромный пушистый ковер во всю площадь пола.

— Так-с… Какая у них комната была, не помнишь? — спросила она Лизу. — Первая, вторая, третья… Вторая вроде. Заходи, только не шуми.

***

— Спите? — зашла первая в комнату парней Лиза, затем уже Юля.

Миша зачем-то стоял возле зашторенного окна. Саша копошился в своих сумках, а Андрей что-то увлеченно строчил в смартфоне.

— Это кто? Юля, Лиза? Вы что ли? Почему не спите? Время детское уже прошло, — начал Андрей. — А у нас прогулочка была, свежим воздухом дышать ходили.

Лиза захохотала и, словно глупо заигрывая, на секунду закатила глаза наверх.

— Миша? — напрягаясь даже неясно от чего, спросила на всякий случай Юля.

— А!? Кто? Да, я…

— А мы к вам! — она осторожно захлопнула дверь, убедившись, что больше за ней никто не пошел.

Андрей тут же вскочил с кровати. Улыбнулся во все зубы.

— Да, мы к вам пока. А то девочки наши спать легли уже, — Лиза показала в сторону холла. — Вот и захотели вас проведать.

— У вас тоже инет здесь не ловит? Я сейчас с ума сойду! — Юля присела на свободную койку. — А остальные где?

Тут же Мишу переклинило. Будто в нем что-то пробудилось. Залез на кровать под подоконником и распахнул шторы. Вытащил с кармана шорт какую-то ручку и вставил в окно. Прокрутил подмерзшие шпингалеты. Сразу же с улицы в комнаты запрыгнули Леха с Леней. Оба замученные, красные, мокрые, будто только что вернулись с многокилометрового марафона.

— Вот, кстати, и они, — обрадовался Андрей.

И тут же, перестав так увлеченно искать что-то в тумбочке, подлетел в ту же секунду к ним Саша.

— Это что сейчас там было!? Розыгрыш? Вы куда пропали? Че глаза вылупили, куда тот маньячела пошел? Он за вами бежал? Где он, ответьте же, придурки!

Леня с Лехой, будто с луны свалившись, ничего не понимали из Сашиного бреда. А он лишь истерически продолжал свой импровизированный допрос.

— Ты нормальный? С какой стати ты убежал без нас? И на хрена ты окно разбил?! — Леня толкнул его в грудь. — Это ты придурок! Мы по всей школе тебя искали.

«В школе? Какой школе?»

Все замолчали в ожидании то ли бурной потасовки, то ли того самого, кто сможет объяснить, что здесь происходит.

«Чего? Они сейчас и правда куда-то в ночь ходили? Точно — придурки. Вот чего Миша посреди комнаты стоял — их ждал. А Сашка тогда чего такой напуганный рычит на всех сейчас?»

— И что у вас здесь стряслось? Мы только душ горячий успели принять, вещи все на вешалки развешать, да по тумбочкам разложить всякое. — Не выдержав нарастающего напряжения, повисшего сейчас в воздухе, вмешалась Юля.

Не сдержавшись, на эмоциях Саша вставил смачного подзатыльника зачинщику их разногласий — Лене. Тот, не церемонясь, сразу ударил его куда-то в бок. Саша на миг согнулся, но устоял. Вроде только намечалась драка, но Миша успел всех унять. Треснул каждого по спине мощным хлопком. Поэтому дальше конфликт разгораться не стал.

— Сядьте все, быстро! — забыв, что на втором этаже корпуса, возможно, могли спать их вожатые, прикрикнул Миша. — Задолбали сраться.

Вроде все успокоились. Даже Саша.

— Мы с Андреем уже стали засыпать, эти трое, — он обвел рукой Леху, Леню и Сашу, — решили пойти на заброшку, какую-то.

«Заброшку? Они в своем уме…»

— Через минут сорок прибежал испуганный Саня. Начал зачем-то рюкзак свой вещами всеми набивать. Тут Андрей подлетел, стал у него расспрашивать, мол на хрен ты это делаешь. Тот начал какую-то ахинею полную нести про выстрелы какие-то, волшебные окна и прочую лабуду…

Все это Миша говорил пусть и слегка с надрывом, меняя интонацию и громкость в зависимости от повествования, но все равно рассудительно, стараясь объяснить в первую очередь самому себе, как сильно каждый переоценивает важность всего происходящего.

— Тут эти двое приперлись. Тоже начали хрень какую-то нести. Вы ненормальные, а? — Он вновь кинул беглый взгляд на Леню.

— Да еще и Еленка с остальными так и не приехали, — вставил свои пять копеек Андрей.

— Да хрен бы с ними. У нас тут сейчас и без них фигня какая-то творится. — Миша присел на ту же кровать, где сидит сейчас Юля, чтобы держать во внимании всех присутствующих в комнате. Но Юле было так даже спокойнее — рядом с ним.

Сквозняк с треском ударил плохо закрывшееся окно о пластиковую раму. Леха ловким движением руки выхватил у Миши ручку и, вставив как следует ее в оконную щель, закрыл форточку до конца. Лиза, обхватив плечи, стала таращиться на него покрасневшими от надвигающихся слез глазами. Юля затаила дыхание, как будто боясь услышать все нюансы их положения. А вот Андрей вальяжно сидел на кровати, так желая окунуться в историю их неудачного, по всей видимости, похода.

«Странно, чего это Андрей первым не пошел с ними? Такого бы он явно не пропустил. Мозгов у него мало, амбиций много. Любит же во всякие сомнительные приключения с головой окунаться. А в этот раз, на удивление, решил остаться в стороне. Ладно Миша. Он не лезет туда, куда явно не стоит — в опасности или бессмысленные авантюры. Вот и молодец, правильно делает. Не то, что они…»

— Вы прикалываетесь же? Какие еще выстрелы, Саш? — еще сама не понимая, начинать ей смеяться или воспринимать все сказанное действительно всерьез, спросила Юля.

Но Саша лишь опять потупился и промолчал. Наверное, собираясь с мыслями или обдумывая все ли с ним в порядке. Конечно же, не все в порядке.

После вновь затянувшейся паузы роль рассказчика на себя взял Леха:

— Мы решили сгонять до лагеря заброшенного: Я, Леня и Саня. Дошли нормально, тут недалеко совсем. Идти минут двадцать, не больше. Мы туда с Сашей уже ездили, поэтому решили юность вспомнить, как по детству там время проводили. Помним же, как там до закрытия было… Так вот, мы с Леней на второй этаж решили сбегать, глянуть что там. Начали Сашу звать. Он не отвечает. Мы кричать ему стали уже. Вдруг грохот на все здание. Ну мы и погнали на первый этаж, откуда шум доносился. Смотрим, а там окна все выбиты и Саши нет нигде. Ну мы сразу же к вам рванули. Как видите, не прогадали. Саша здесь, — саркастически улыбнулся в конце Леха.

***

Внезапно раздались чьи-то шаги. В комнату влетела Катька. Глаза размером с яблоко. Дышит быстро, с каждым вздохом все тяжелее и тяжелее. Видно, что хочет что-то сказать. Что-то действительно важное. И не только для нее одной. Не может, не решается. Но подбежав к Юле и взяв ее за тонкую руку, все же собралась с мыслями.

— Ребята! Идемте к нам в комнату. Настю помогите успокоить. Говорит, там, кто-то за окном на нее смотрит. Ну же, идем скорее…

***

Андрей, превозмогая усталость, слез с кровати и отправился за остальными. Задернул шторку на экране своего смартфона: «Сорок процентов аккумулятора». Было бы неплохо поставить телефон на зарядку, и даже свободных розеток в холле было предостаточно. Раньше это вызвало бы дикий ажиотаж. Ведь каждый раз, когда Андрей бывал в подобных лагерях, свободная розетка считалась роскошью, эксклюзивом или большой удачей. Но это не удивительно. У каждого свой телефон, а значит и своя зарядка. А иногда охота за незанятой розеткой доходила до стычек. Хорошо, что ныне об этой проблеме можно было забыть. Смена необычная, детей нет. Лишь их класса. И новейший лагерь со всеми удобствами, предоставленный только для них одних.

«Может быстро сгонять в комнату, достать зарядник из рюкзака? Как раз встал уже. Ночью и зарядится до ста… Хотя ладно. Позже поставлю. Розетки же не смогут занять все, с чего бы?»

Все уже успели пройти за Катей, а Миша даже подождал Андрея, придержал ему дверь, пропуская вперед себя. Сама комната была аналогичной, зеркальным отражением остальных. Пять кроватей, общий шкаф, несколько тумбочек. Правда стены были розовыми, а в остальном то же самое. На кровати под подоконником сидела Настя. Вся на мокром месте, глаза опухшие, но к одноклассникам не поворачивается. Внимание от окна не отводит.

— Настя, он до сих пор там? — Катя осторожно подошла к ней и крепко, что было крайне чудно ее характеру, обняла ее. — Пусть залезет кто-нибудь на подоконник. Скажите ей, что это просто охранник обычный или дворник какой-то. Накрутила сама себя. Вообразит маньяка себе, а потом…

Наконец, будто выйдя из глубокого транса, Настя поняла, что на нее все уставились. Каждый терпеливо, как мог, стоял возле все еще распахнутого дверного проема. Леня тоже подлетел к ней. Обнял и присел возле нее. Стал нелепо успокаивать, что-то наговаривая ей на ухо. Но и в его утешениях чувствовались нотки лукавства.

— Настя, может и правда привиделось просто. Ночь же, лагерь новый. Вот и ходит охрана, нас сторожит. Радовалась бы, что за нас переживают, — выдохнул Андрей.

— Ну-ну, раз уверенный такой, сам и посмотри, — вытирая слезы, выдавила из себя Настя.

— Вы чего? Всего-навсего бомжара какой-то. А вы ревете уже, — усмехнулся Леха.

— Просто дворник, ничего особенного. Успокойтесь же, — уверил всех Миша.

Было как минимум непривычно видеть Настю такой. Обычно самой чувствительной и ранимой в их классе была Лиза. В ее руках слезы могли стать отличным инструментом на пути к липовому красному аттестату. Но сейчас же Настя была сама на себя не похожа, говорила на полном серьезе, давая своим словам отчет. Это был не подменный страх. И такой страх от беззащитности Андрей резко прочувствовал на себе снова. Его вмиг передернуло. И тревога стала нарастать. Ему вновь на секунду привиделась перед глазами та старуха, которая остановила его во дворе и тут же исчезла. Рассказывать об этом он, конечно же, пока не решался. Списал на галлюцинацию от недосыпа. А может просто съел чего не то. Вот и белку словил… Или и правда крыша едет, как когда-то предсказывал ему Витя. Он вновь прожил то мгновение ужаса от увиденного. Поэтому Настю он понять мог точно. А вот она бы его вряд ли.

«Кстати, а где Витя… Точняк, он же спит давно. Так о чем все сейчас…»

Андрей подошел к Насте поближе и сел рядом, но трогать ее пока не решался. А стоило. Но продолжал бояться, что она тоже может легко исчезнуть. Быть всего лишь глюком. И стараясь при это не смотреть наружу на пики сосен, на тайгу, которая в сумерках словно приближалась к корпусу. Хотя конечно это лишь падающий снег и тени создавали впечатление, что деревья двигаются. И конечно же, на замершую темную фигуру, кого-то замершего метрах в пятидесяти. Он стоял со стороны центральной улицы, которую Андрей пока мог лицезреть только по фоткам на сайте «Луча». Теплое свечение фонарей до него не доставало. Поэтому сказать, кем является этот человек наверняка, было невозможно. Тем более без…

«Очков… вроде я их на тумбе оставил. Надо будет в футляр их на ночь положить, чтобы утром не искать. Главное не забыть…»

— Андрей, ну че там? — с детским любопытством дернул его Леня. — А ну, слезь-ка на фиг с подоконника. Ща разберемся, кто вас потревожить там мог!

Андрей молча слез, возражать не стал. Ему самому так даже лучше. Он отошел, будто ожидая чего-то страшного. Леня тут же хотел махом запрыгнуть на подоконник, но мигом застыл.

— Ложись!

Окно вылетело, кирпичная пыль образовалась в облако. А осколки стекла, будто детали огромного пазла, разлетелись по всей комнате. Резко зазвенело в ушах. Немое кино на мгновение стало явью. Андрей взялся за голову, ища обжигающие красные подтеки. Но нет, их не было. Тут же звон стал рассеиваться. И на его место пришло осознание. Наигранное и пока еще липовое, но осознание…

Юля с Настей вырвали куртки из шкафа, Катя с Лизой судорожно последовали их примеру и в ту же секунду каждый с криком вылетел из комнаты.

***

— Быстрее! В нашу комнату все! Живо! — сначала испугавшись собственного голоса, заорал Андрей. — Саня, срочно в вожатскую! Быстрее, она возле туалета! Миша, а, ты тоже беги в вожатскую, но с нашей стороны! Бегом!

Они оба послушно, без каких-либо пререканий действовали по его приказу. Леня с Лехой увели девочек, а Андрей, убедившись, что все вышли, тут же захлопнул дверь. Та с грохотом ударилась шпингалетом о рамы.

— Пусто! — послышался растерянный голос Сани.

— У меня тоже никого, — сообщил следом Миша.

Через считанные секунды все оказались в комнате парней. Стали скитаться. Что делать никто не знал. Связи нет, позвонить некому. Вожатых тоже нет, а до главного корпуса руководства бежать опаснее всего. Девочки начали рыдать, а с каждым выстрелом их истерические визги лишь усиливались.

— Куда побежим? — первым сказал Леня.

— Бежать нельзя, прятаться будем! — тут же отчеканил ему Саня.

— Не получится спрятаться. Мы здесь одни на все здание, — сообразил Миша.

— В лес тогда…

— Андрей, какой лес? Я не побегу больше в лес. Там точно нам звездец.

Следующий выстрел дал всем понять, что ни времени, ни других вариантов на возможное спасение у них нет. С другого торца корпуса был слышен нечленораздельный рев, а бывшее окно уже разлеталось щепками, уничтожая внутренность самой комнаты.

— Решено. Значит в лес, — мигом вынес для всех вердикт Миша, сам не веря в то, что на это решился.

Без единого слова каждый стал выдергивать полки из шкафа, выгружать все нужное и ненужное. Тут же накинули куртки и побежали, кто в чем. Кто-то, как Миша, в обычных трико и кроссовках, кто-то, как Леня с Лехой, успели напялить джинсы, в которых как раз только что ходили на улицу. Хорошо, что из девчонок в юбках или шортах никого не было. Кто-то даже успел схватить рюкзак с телефоном — и на том спасибо.

Крики неизвестного становились все ближе, а надежды и шансов на спасение становилось катастрофически меньше.

***

На подоконнике, ожидая остальных, уже стоял Миша. Он что-то кричал, подзывая к себе.

— Юля, давай руку! Кидай мне рюкзак!

Все происходило слишком быстро. Повсюду что-то летало. Выстрелы ружья эхом рикошетили по перепонкам. С горем пополам у всех остальных получилось выбраться наружу. Юля последняя замешкалась, поэтому ее пришлось вынимать силой.

— Миша, принимай!

Она перебросила ноги через оконную раму, спрыгнула на снег. Андрей подал ей из комнаты рюкзак и сразу же двинул сам.

— Юля, а теперь беги! Быстрее. За остальными! За Мишей беги, умоляю тебя!

Не задавая вопросов, она послушалась Андрея, не сказав ему ни слова, но все же кинула на него прощальный взгляд. Будто про себя говоря: «Скоро увидимся. Будь осторожен, прошу».

***

Понадобилось меньше минуты, чтобы Андрей сумбурно оделся и вылез на улицу. В последний момент накидал в свой рюкзак все, что попало ему под руку, и затянул потуже лямки на спине. Сердце стучало пулеметной очередью. От леса тянуло холодом, а где-то в поле трещал мороз. Впереди у забора и калитки маячило много теней. Он помчался вперед, за Сашкой и Мишей, за Юлей и Катькой, за всеми остальными. Но не успевал за ними вровень, слушая вой ветра в ушах и ритмичный скрип под подошвами белоснежных кроссовок. Фигуры впереди устремились к чащобе. Плавно, будто конькобежцы по льду.

«Очки, мои очки!»

Только сейчас, погружаясь в абсолютный мрак березовой чащи, Андрей вспомнил, что он забыл свои очки в комнате. Либо на тумбе, либо на подушке, но это уже не имело смысла. Без них он ощущал себя голым. Чувствовал и все больше верил в то, что он лишь пушечное мясо, беззащитный зверь, на которого ведут охоту. Все это больше и больше затуманивало ему разум.

Чудь дальше стали появляться маленькие сверчки — огоньки фонарей. Андрей тут же выудил из кармана свой телефон, благо, к счастью, его он не забыл. И машинально, по щелчку пальца включил яркий фонарь вспышки смартфона. До забора оставались считанные метры. Рядом отблескивала тощая калитка. Кто-то уже успел пересечь коварное препятствие, а кто-то отчаянно, жалко карабкался на него, пытаясь запрыгнуть.

Но как лучше поступить самому Андрею? Броситься, что есть силы на ограду, или все же сдать правее и добежать до калитки. А если там здоровая цепь с замком? Она же должна быть закрыта. А если нет? Но куда потом? Времени на раздумья уже не оставалось. Поэтому он рванул просто прямо. За всеми. К двухметровой ограде.

«Ну же, давай!»

Адреналин ударил в мозг, кровь гонялась по венам, сердце било в груди все сильнее и чаще. Сам не ожидая того, что это получиться настолько просто, Андрей запрыгнул на пересечения широких прутьев, вцепился голыми руками в перекладину и спрыгнул, чертыхаясь в подмерзших сугробах, на другую сторону территории. Забор прогнулся под ним, заскрипел, но на месте устоял. Он по инерции обернулся назад. По ту сторону к ограде, уверенно сокращая своими громадными шагами и вдалбливая снег в землю, шел Он. И в этот самый момент этот некто вновь прислонился к прикладу и сделал повторный выстрел.

Мимо.

Он стрелял выше основной массы, как будто этими выстрелами отсчитывая их время. Дробь ружья летела с неба, поливая градом свинца кроны деревьев.

— Бегите, бегите, родные мои! Все равно на этот раз не уйдете! — завопил Он.

Еще выстрел. На этот раз уже ниже. Гораздо ниже и точнее. Но и в этот раз мимо Андрей. Оборачиваться больше нельзя.

«Не смотри назад! Просто беги. Беги! За остальными… Куда они побежали!?»

Внутренний голос стал задыхаться.

***

Андрей продолжал бежать к зубчатой и пахнущей хвоей кромке леса. Удары сердца отмеряли время. Было жгучее желание обернуться. Разум стал отключаться. Хотелось визжать, упасть на землю. Правая нога застряла в припорошенной лунке. Он выдернул ее и тут же рухнул на землю. Заструились зыбучие снега, мешая подняться, упереться во что-то. Белые кеды постоянно скользили. Но дикая жажда жизни буквально вырывала его из ловушки. Тьма подкрадывалась все ближе, напоминая едкий дым погребальных костров. Уши звенели, Андрей стал скитаться по кругу, переводя дух. В голову лез шквал всего:

«Кто это? Почему именно я? Где остальные? Хоть бы я не отстал. Где Юля с Саней? Как сейчас себя чувствуют мои родители? В какую сторону побежали Миша с Леней? Куда теперь… Он близко! Давай же!»

И затем снова побежал, всасывая колючий воздух. Падая, Андрей обронил шапку, и уши запекло от лютого мороза, пока сам он весь взмок от пота. Волосы стали лезть в глаза, не давая как следует разглядеть что-либо, не говоря уже про плохое зрение. Очки бы ему сейчас не помешали. Вдруг неподалеку от Андрея послышался отчетливый крик.

— Ай,…ять!

Из кустов послышался крик Лени, а через ветви Андрею удалось разглядел пробегающий силуэт Лехи.

Вот он и должен ему помочь.

***

Чаща стала заканчиваться. Начали виднеться проблески старых домов. Леня был прав. Здесь и правда что-то есть. Понимая, что было не лучшим решением мчаться в самые глубокие уголки леса, он свернул за деревья. Не останавливаясь, он бежал, прикрывая ладонью лицо, чтобы случайная коряга не лишила его глаза. Ветки били по одежде, колотили кожу, как мясники, гнавшие скотину прямиком в мясорубку. Узел выбившихся из почвы корней прихватил его за ногу. Андрей врезался в шершавый ствол, сполз к самому его основанию. В глазах начало темнеть, затем резкая вспышка, как из мощного фотоаппарата.

Он поднялся на ноги, оббивая коленки от жгучего снега. В голове стоял легкий звон. Похоже ему немало влетело от зловещего ствола коряги. Неподалеку, в метрах двадцати перед ним, сверкала знакомая, предательски приоткрытая калитка с облезшими слоями синей краски под толстым полотном снега.

Из глубины сосен по-прежнему доносились отголоски чьих-то всхлипов. Неясное дыхание давило, стягивало, трясло. Сердце словно пробило преграду грудной клетки и понеслось быстрее и быстрее по снежным просторам, скользя меж берез и сосен к возможному спасению утаившегося средь лунного света здания.

Андрей оглянулся, всматриваясь и вклиниваясь в пространство, в даль. Все будто в тумане. Не за ним ли сейчас ведет охоту безликий охотник? Возможно, он где-то рядом. Дышит в затылок, топчет только что оставленные следы и вот-вот намеревается рвануть, сорваться с цепи, оголить свои клыки и броситься из гущи тьмы прямиком в спину не подозревающей жертвы.

«Или просто пронзить смертоносным градом дроби…»

Лихорадочно Андрей принялся изучать пугающие заброшенные кирпичные знания.

«А если я последний? Может, судьба моих друзей уже решена?»

Он опустил голову вниз. Ноги уже как следует погрязли в сугробах. Снег просачивался под носки. Снежинки кружили над головой, лезли в глаза, застревали в ресницах. Носки покрывались ледяной корой, а большие пыльцы на обеих стопах так и жаждали подходящего момента, чтобы сбежать. Их Андрей прекратил чувствовать еще полдороги назад.

«Нет, фигня все это. Не может такого быть. Мише с Юлей и остальным уже наверняка удалось сбежать…»

Только куда именно, думать ему категорически не хотелось. Главное — в безопасность.

«Скорее всего, они уже греются в одном из этих старых, манящих и до отчаяния жутких домишках. А со мной тем более все будет хорошо. Потом детям буду это рассказывать… если живым останусь…»

Он криво улыбнулся.

Андрей, не раздумывая, завернул в первое же стоящее знание. На фоне остальных оно словно чем-то выделялось.

«Надеюсь, там меня не тронут… Хоть бы телефон не сел на холоде…»

Он зашел внутрь.

«Не заперто?!»

Двухэтажное, с дырявой крышей и жуткими узорами планет на темно-синих стенах забытой миром кирпичной коробки. Повезло. По неведомой ему причине здание не было заперто, и лишь варварски сброшенные, некогда приколоченные тонкие бруски валялись под порогом. Они будто умоляли поднять их, собрать и наконец соединить воедино.

«Снегом они не засыпаны, выходит, оковы моего временного убежища кто-то скинул совсем недавно…» — подметил про себя Андрей, перепрыгивая перекошенный порог.

Гул прекратился. Он резко захлопнул двери, перед этим успев всмотреться во мрак ночного бора — без толку. Без его окуляров разглядеть что-либо вдали было практически невозможно. Все словно в густом тумане. Все плыло. Но что-то подсказывало, что он все же оторвался. Некто, кто так охотно гнался за ними, успевая кричать что-то невнятное, пропал так же внезапно, как и появился.

«Что происходит?»

«Что происходит» — какой простой вопрос, но какой лежит к нему сложный ответ.

Несмотря на то, что стрелок канул в непроходимой тишине, лишь изредка нарушающейся треском и чавканьем сучков и веток по волнам ветерка, желание возвращаться назад отпало моментально. Да и к тому же назад дороги Андрей уже и не помнил. Лишь оставленные вещи резонировали в голове о себе щемящей тоской, но и без них было тошно.

«Хоть бы кто-то нас спас. Забрали меня домой. Увезли обратно в школу ко всем. Да хоть в армию сраную уже. Лишь бы подальше отсюда!»

Огромные оконные рамы были заколочены, но не все. Кое-где лучи звездного неба все же добирались, дотягивались своими конечностями и позволяли разглядеть хоть что-то в сей непроглядной темноте. Повсюду валялась различная макулатура — клочки прошлого. По спине пробежали мурашки, а дыхание замерло в предвкушении надвигающегося страха. Андрей посмотрел в телефон. Экран полностью разбитый, как будто весь в паутине. Но все еще работает.

«Твою ж… Новый же! Спасибо, что хотя бы работаешь!»

Это место Андрей не спутает ни с чем. Школа лагеря «Космос». Было же время, когда он беззаботно ездил на всевозможные смены, то с одноклассниками, то самостоятельно. Жаль, что прикрыли его. Добрые в нем люди работали. Особенно руководители смен. Эх…

Андрей поводил по коридорам лучом фонаря. Все было как раньше, если не считать горы мусора, оставленные в спешке при закрытии.

Слева располагался небольшой проход к пожарному выходу с торцевой стороны здания. Сразу же по правую руку — главная лестница, ведущая на второй этаж.

Он шагнул наверх. Яркая вспышка, рассеиваясь, врезалась в покрошенные ступени. Лестница была уже старой, брошенной. Вся побитая, стертая. Первых пары ступеней не было вовсе, лишь битая плитка и штыри арматуры напоминали о их давнем присутствии.

Андрей осторожно, смотря только вверх и немного пригнувшись, шагал навстречу неизвестному. Только надеясь на собственное везение, он продолжал идти. Внутренний голосок велел сжаться в комочек и пасть в воплях на пол, но другой, ранее не слышанный, все же, пусть и через немалые усилия, уверил двигался дальше. Все здание изнутри напоминало собой одну большую букву «Г». С правым и левым крылом здания, а также единой лестницей. Второй этаж был таким же, как и первый.

Огромный проем без дверных ставень встречал его. Повсюду пыльные номерки кабинетов; высохшие горшки с растениями-мумиями и часы. Круглые стражи времени, некогда ведущие службу, указывая, когда же начнется урок, пора ли идти на обед или спешить в киноконцертный зал на вечернее мероприятие, прежде являлись пыльным отображением действительности. Все будто остановилось. Только пустота окружала его. И лишь один Андрей ищет то, что хоть как-то могло бы ему помочь.

Ступени закончились. Лестница, будто утопленница, минула в тьме непроглядного дна. Андрей осторожно направился в первый попавшийся ему на втором этаже класс. Ссутулившись, стараясь не издавать лишнего шума, он плелся, чуть ли не падая из-за насквозь промокших кроссовок, рассеивая мрак ночи одиноким фонарем телефона.

— Андре-е-е-е-й…

Что-то фыркнуло из-за угла, сверкнуло в свечении окна.

«Сейчас что-то будет!»

Кто-то ждал его. Кто-то хотел, чтобы он пришел сюда. Андрей остановился, стал таращиться на вход в один из кабинетов. Сердце учащалось, дыхание замерло. Дверь была слегка приоткрыта. Тощий проем открывал взор на уходящее в тумане мрака помещение.

— Андре-е-е-е-й…

Что-то вновь шепотом позвало его.

«Кто здесь!? Не подходи, тварь! Не трогай меня! Но я готов, сука. Готов!»

Пыльный воздух давил на виски, сжимал легкие.

«Может, все это сон? Да. Ха-ха. Это сон. Конечно же, как я сразу не понял… Сейчас меня разбудит противная вибрация будильника на моих часах. Затем я пойду завтракать… Интересно, что сегодня я найду в холодильнике? Потом одеваться и на учебу, как обычно… хоть бы это был сон…»

Андрей подошел чуть ли не вплотную к двери… Момент истины. Он подобрал вытянутый обрубок то ли фанеры, то ли дощечки и выбил дверь плечом. Никого. Пустота.

— А-а-а! — Он заорал во всю голосину, но тут же кто-то прижал ему рот рукой.

Конец ознакомительного фрагмента.