Счастье?

Арсений Никитин, 2014

Молодой и успешный Максим, уставший от сумасшедшего рабочего графика, меняет работу в надежде сбалансировать карьеру и семейную жизнь. Но, чем больше времени он проводит дома, тем больше понимает – ожидания идиллии не оправдались. Его лучший друг, в беседах с которым он проводит редкие свободные вечера, подтверждает его неутешительный вывод – счастливых семей попросту нет. А на новой работе тем временем сгущаются тучи. В попытках найти хоть немного положительных эмоций Максим кидается то к проституткам, то в объятия эксцентричной сослуживицы. Сумеет ли он обрести то, что считает счастьем? Содержит нецензурную брань.

Лечебная физкультура

Наутро, несмотря на вчерашнее, проснулся я довольно рано, всего в пол-одиннадцатого. Практически вся суббота была впереди. Чувствовал я себя замечательно отдохнувшим, выспавшимся и невероятно бодрым. Я уже и не помнил у себя такого прекрасного настроения, но оставалось оно таким недолго. Стоило мне заворочаться, как я услышал недовольный Анин голос:

— Что, проснулся?

Начало беседы ничего хорошего не предвещало, однако сюрпризом тоже не стало, иного развития событий ждать не приходилось. Хотя в глубине души копошилась слабая надежда, что вчерашнее сойдет мне с рук, я не сомневался: Аня не успокоится, пока не вывалит на меня все, что у нее накипело. Но сколько там накипело, а главное, чего? Это мне и предстояло вскоре выяснить.

— Проснулся, — открыл я глаза. — Доброе утро!

— Доброе? Я чуть с ума не сошла, а он мне «доброе утро», — немедленно перешла в штыковую атаку Аня. — Ты что вообще творишь?

Я постарался состроить наиболее недоуменное выражение на лице, и, судя по ее реакции, у меня это получилось.

— Не понимает он! Ты обо мне подумал, о ребенке, или только о себе и думаешь? Как ты так можешь?

— А что, собственно, произошло? — вдохновленный примером Дениса, я продолжал строить из себя непонимающего ребенка. — Я же тебя предупредил! Сообщение отправил! Ничего же такого, если человек с друзьями немного посидел…

— Как это «что»? Ты не понимаешь? — глаза у Ани вдруг наполнились слезами, а этого вынести я никак не мог.

— Ладно тебе, — решил я резко изменить тактику, план «включить дурака» не сработал. — Конечно, понимаю. — Тут я даже попытался состроить сочувственно-виноватое выражение: — Ну, извини!

Извинения обычно действуют на людей успокаивающе. Это отличный инструмент, человек по крайней мере перестает жестко наезжать. Так говорили на тренинге по коммуникации, но с моей женой инструмент не сработал. Но такие элементарные приемчики на Аню, видно, не действовали.

— Что значит «извини»? Думаешь, сказал «извини», и все? — слезы вдруг как корова языком слизала, а глаза моментально стали жесткими, даже злыми.

Аня отлично умела себя распалять (к моему огромному сожалению, это умение никак не относилось к постели), и постепенно входила в состояние, в котором она звонила мне вчера ночью. Все-таки жаль, что я не мазохист, снова пришло мне в голову, а то я бы постоянно тащился от этих разборок. А мне хотелось, как можно скорее закончить этот разговор. Но Аня только начала и собиралась подробно, по пунктам, изложить все, что у нее накипело и не только относительно данной ситуации. Обычно, она эксгумировала все мои грехи — и не подаренные цветы на 8-е Марта пять лет назад, и опоздание на какую-то премьеру в театр, и каждый непонравившийся подарок на всем протяжении нашей совместной жизни, и невнимательность к ее маме. Все эти факты наглядно иллюстрировали, какой же я черствый и невнимательный тип, как совсем ее не ценю и черной неблагодарностью плачу за ее исключительное ко мне отношение. Вывода, однако, из этого обычно никакого не следовало — видимо, предполагалось, что под гнетом всего перечисленного, я срочно кинусь исправляться.

В первые годы я и правда пытался, а потом просто забил — претензии, независимо от моих усилий, непрерывно росли. На этот раз мне повезло — на помощь пришел Кирюша. Он подошел и потянул меня за палец:

— Папа, гуять, — скромно попросил он.

Даже не позавтракав, я сломя голову кинулся к дверям, на ходу одеваясь. Но Аню на этой мякине было не провести, и, закрывая за мной дверь, она зло бросила мне в спину:

— Так и знай, мы с тобой не закончили!

Я почти выбежал на улицу с коляской: Кирюша в свои три года еще полностью от нее не отказался. Ему просто нравилось, когда его куда-то везут, он сидел, медитативно разглядывая проезжающий мимо пейзаж. Я шел по улице, читал Кирюше наизусть «Доктора Айболита» и думал: как жаль, что не курю. Как просто тем, кто курит! Затянулся — и сразу легче стало! Я никогда не курил, но Джон Леннон пел об этом достаточно убедительно в «I am so tired»¹⁰, правда, начинать курить, только чтобы успокаиваться после Аниных криков, не казалось рациональным решением. «А ты удивлена, почему

я не курю, милая, может быть, я идиот, но я не дебил!» — вспомнились строки из песни БГ. А может, я все же дебил, хоть и не курю?

Вернувшись домой часа через два, я обнаружил пустую квартиру. Я с облегчением выдохнул — разговор с Аней отсрочился. Надеяться на его окончание было бы слишком наивно. В разделе анекдотов одной бесплатной газеты я как-то прочел, что женщины прощают, но помнят, а мужчины не прощают, но не помнят. Аня вела себя иначе: она не прощала, и не забывала…

И это было совсем не смешно. Вернувшись домой к вечеру (я даже не стал спрашивать, где она пропадала), Аня потеряла весь боевой запал, но теперь при любом удобном случае и в самых разнообразных контекстах напоминала мне, как я заявился домой в полшестого утра.

Слава богу, в жизни есть немного справедливости — соотношение головняков в моей жизни, оставшись прежним, просто сменило полярность. Теперь местом, где я мог немного расслабиться стал офис.

Только я никак не мог понять, что же случилось с Аней, или, может,

что-то случилось со мной?

И поразмыслить над этой дилеммой я мог в офисе — рабочие задачи были настолько разбросаны во времени и пространстве, что на первых порах вхождения в курс дел, я с ужасом понимал — закончив это самое вхождение, большую часть рабочего дня занять мне будет попросту нечем. Порой мелькали предательские мысли, зачем я вообще сменил работу. Может зря? Во всяком случае, не появляясь так часто дома, я, вероятно, и не заметил бы всего этого кошмара.

Парадокс острослова Бернарда Шоу: «Я счастлив, потому что мне некогда думать о том, как я несчастлив» парадоксом мне уже не казался. А дискомфорт по поводу пустоты в рабочем процессе существовал исключительно в моем сознании. Все остальные обитатели офиса чувствовали себя в этой ненапряжной атмосфере вполне непринужденно, с удовольствием заполняя эти пустоты развлечениями, о которых я раньше и не подозревал.

Самые интересные события местной жизни разворачивались на кухне за чашкой кофе и за обедами. На основе болтовни и сплетен на этих площадках можно было в режиме онлайн писать сразу несколько сценариев телесериалов, и еще осталось бы достаточно материала для женского романа с офисной спецификой. Меня почему-то сразу приняли за своего, и я моментально стал активным участником офисно-социальной

активности. Может, потому что я забавлял коллег рассказами о своей прошлой жизни? Особым успехом пользовались истории о круглосуточном графике работе, стервах-начальницах и бухгалтере, подсевшем на кокаин для постоянного поддержания тонуса, столь важного для его ответственной работы — в этом состоянии он получал невероятный, ни с чем несравнимый кайф от работы с документами строгой финансовой отчетности.

На обеды из офиса обычно отправлялись компаниями человек по пять-шесть, но иногда случались и парные выступления — как-то раз, выйдя на обед, я оказался вдвоем с Сашей, которая у нас отвечала вроде как за маркетинг, хотя в моем понимании занималась всем, кроме своей работы, что меня, однако, совершенно не беспокоило. Саша являла собой чрезвычайно жизнерадостное существо, и даже простую прогулку до ближайшего кафе превращала в праздник. Пока мы шли на обед, она внезапно заскочила в магазин игрушек, откуда выпорхнула, держа в руках машинку для мыльных пузырей.

«Наверное, для племянника», — решил я, его фотка красовалась на ее столе на самом видном месте. Но пока мы шли, Саша строчила пузырями во все стороны.

— Сейчас все пузыри расстреляешь, племяннику не хватит, — заметил я.

— А я себе купила!

— Для чего? — до невозможности удивился я.

— Для хорошего настроения! А ты что, никогда себе не покупаешь? Попробуй! — сунула она мне устройство в руки.

Я нажал на курок и выпустил в небо целую очередь разнокалиберных пузырей. Они весело летели ввысь, поблескивая на солнце радужными боками, и лопались, тукаясь друг об друга.

— Ну? — спросила Саша. — Как настроение?

Я, улыбаясь, кивнул и снова стрельнул. Настроение и правда поднялось. Но пузырями Саша не ограничилась. Может, я внушал ей доверие, а может, она привыкла обращаться за советом к любому, кто попадался под руку.

— Представляешь, тут одна моя подруга приглашает поучаствовать с ней в групповухе, а я вот мучаюсь, не знаю что делать! — Саша произнесла это настолько непринужденно, как будто речь шла о ее новых туфлях или просмотренном вчера фильме.

Я не слишком привык обсуждать подобные темы и впал в легкий ступор. Саша, сделав вид, а может, и правда не заметив моего легкого замешательства, спокойно продолжала:

— У нее любовник очередной, какой-то нереально богатый — не знаю, где она их берет, правда, она сама такая вся из себя! Ну, почти как из журнала. Так он ее уже месяц достает, говорит, пригласи какую-нибудь подругу, ну, для секса втроем. Она мне звонит, а я ей что, главная озабоченная? По большому счету Машке, ну, подружке моей, надо, чтобы богатей этот шубу ей купил, он обещал…

Пока Саша самозабвенно исполняла этот драматичный монолог, в памяти возникла сцена, увиденная по кабельному каналу гостиницы в Самаре и с тех пор выступающая у

меня ролевой моделью идеального секса. Там две девушки — блондинка и брюнетка, с внешними данными, значительно превышающими все мои бенчмарки, с вполне правдоподобным упоением исполняли минет парню довольно невзрачного вида. Тогда, концовку я досматривать я не стал, не хотел расстраиваться несбыточностью подобного эпизода в сценарии моей жизни. Неужели, чтобы стать участником такой сцены, надо обязательно быть или порноактером, или иметь денег, как у дурака махорки? Обидно! В ближайшем будущем перспективы как на одно, так и на другое были крайне туманные.

Тем временем Саша все еще ждала, пока я выскажу свое мнение на счет мучавшей ее дилеммы.

— Не знаю, а ты-то что сама думаешь? — не смог придумать я ничего лучше встречного вопроса.

— Наверное, схожу, — задумчиво произнесла Саша, — на богатея этого интересно посмотреть! Без обязательств, так, просто познакомиться. Да и Машку подводить неохота. Ей же шуба нужна.

Я подумал, что теперь мечта каждого мужчины находится от Машкиного богатея на расстоянии всего одного ужина, ну и, конечно же, шубы. Хотелось бы мне оказаться на

его месте.

Когда мы вернулись с обеда, Вика нас встретила анонсом празднования своего ДР, объявив, что не собирается ограничиваться дежурной бутылкой шампанского на офисной кухне, а устроит по этому поводу вечеринку в модном баре неподалеку, куда приглашает весь офис.

— Вечер завтрашний чтобы все освободили! Будет супер, весело!

Ане я, конечно, наврал про ужин с партнерами, и по этой причине, не пошел, как все, домой, а просидел до девяти в офисе, подготовив огромную презентацию. Только потом я понял, что переделал всю работу на ближайшую неделю, и стало совершенно непонятно, чем же мне придется заниматься все рабочее время. Но все ненужные вопросы отпали, когда я оказался в баре, где сразу же почувствовал себя

невероятно расслабленно и свободно.

Когда гости более или менее напились и дежурные темы для болтовни подошли к концу, Саша неожиданно предложила:

— Чего все скуксились? Давайте сыграем в «Я никогда»!

Смысл игры оказался донельзя прост: каждый участник по очереди произносит фразу, вполне ожидаемо начинающуюся со слов «я никогда». Например, «я никогда не ездил зайцем в электричке». Те из собравшихся, кто хоть раз в жизни ездил зайцем, обязаны были немедленно выпить. Я, по-моему, видел нечто подобное в старой американской комедии, но в нашей компании почему-то никто не хотел выяснить, ездил ли кто-нибудь на родину Деда Мороза, прыгал ли с тарзанки в пропасть или читал ли Шопенгауэра в подлиннике. Все вопросы крутились исключительно вокруг секса. Кто, сколько, с кем и где. Я внезапно обнаружил себя в совершенно неудобной ситуации — не было ни единого вопроса, после которого я мог бы выпить. Про тройки, про анальный секс, про секс подряд с двумя и больше партнерами — и если бы на первом курсе я не

трахался в парадной со своей первой любовью и не соврал на вопросе про секс на пляже, за всю игру я не сделал бы и глотка.

По пути домой я с грустью размышлял: вероятно, за все время, пока я учился, работал, снова учился и опять работал, что-то прошло мимо. И может, это что-то было гораздо важнее всей учебы с работой вместе взятых. За этими вопросами я даже забыл о своих домашних проблемах, видимо, у меня начинал вырабатываться иммунитет на Аню.

На следующий день, задержавшись на конференц-звонке с Женевой, на обеде я оказался один на один со Славолюбом, моим товарищем по сегодняшнему молчанию «на проводе», как он сам образно называл такие мероприятия. Наша миссия состояла в том, чтобы поздороваться со всеми по-английски, пару раз вставить «yes, indeed»¹¹, а затем в конце пожелать коллегам на других концах линий хорошего дня. Еду долго не несли, и для заполнения паузы, я решил завести ничего не значащий small talk¹².

— Чего к Вике не пришел? — спросил я первое, что пришло в голову. — Было весело!

— Я на такие мероприятия не хожу, — скривился он.

— А что так?

— Чего я там не видел? — пожал он плечами. — Да и с женой ругаться неохота…

«Видно, не у одного меня с этим проблемы», — мысленно улыбнулся я. Это немного успокоило.

— Зачем ругаться? — вальяжно, почти как Денис, ответил я. — Что такого, если ты сходишь с коллегами отдохнуть?

— Ничего! — улыбнулся Славолюб. — Только моя Нина от этого расстраивается, а когда она расстраивается, то злится, а зачем делать так, чтобы она злилась? — А если она так от всего будет злиться, чего тебе нравится?

— А мне ничего и не нравится, от чего она злится!

— А если понравится? — решил я выяснить вопрос до конца.

— Не понравится, — улыбнулся Славолюб. — Знаешь, я подкаблучник!

Если бы Слава заявил, что планирует операцию по смене пола, я, наверное, удивился бы куда меньше. Скорее всего он заметил какое неизгладимое впечатление произвел, и решил внести ясность:

— Я до тридцати лет со всеми своими девушками воевал, отношения выяснял — кто главный, кто в доме хозяин, — и так, знаешь, это достало! Постоянная ругань, разборки и прочая гадость! Два раза разводился, а потом Нину свою встретил, влюбился, мне все нравится, она просто душка, если ей ничего против не говорить! И тут я понял: а не надо ей ничего против говорить! Надо просто делать, что женщина хочет, и она тебя будет любить! Дома будет тишина и покой и прекрасные отношения!

Я покачал головой. Выходит, опять прав Денис: у Славолюба выработался условный рефлекс! Как же он наверное устал, чтобы вот так сдаться! Наверное, до недавнего времени я вел себя точно так же, только неосознанно — по-другому себя вести не было то ли времени, то ли желания…

Сперва за Славу мне стало невыносимо обидно. Как же так? Он ведь мужик! И вдруг так спокойно сдался! А потом даже стало слегка завидно: он ведь совершенно осознанно сделал выбор — так, наверное, крепостные крестьяне после 1861 года оставались у своих господ, просто они не мыслили другой жизни. А может, и правда, так будет проще — ничего поперек не говорить, ни тебе ссор, ни ругани? За этими мыслями я даже не заметил, как поглотил обед и на автопилоте дошел до офиса, обмениваясь со Славой ничего не значащими репликами.

В пятницу я обедал вдвоем с Геннадием. За несколько предыдущих обедов, несмотря на то, что на брудершафт мы выпить не успели, я перешел с ним на фамильярное «Гена».

— Ух, слава богу, эти курицы сегодня с нами не пошли, хоть можно пообедать спокойно, — сказал Гена, как только мы уселись.

— Они, наверное, то же самое про нас говорят, — усмехнулся я. — Будут свои девчачьи дела обсуждать: сумочки, платьица, косметика и так далее.

— Конечно, — скептично протянул Гена. — Этим они и нам уже все уши прожужжали! Наверняка говорят щас, кто с кем трахался, кто с кем собирается и кто кого хочет!

— Ну и пускай говорят, — пожал я плечами. Хотя узнать, кто из девушек кого хочет, было бы любопытно. А может, меня?

— У мальчиков тоже есть о чем поговорить, — перешел Гена на доверительный тон.

Я рассмеялся:

— Неужели кто кого хочет?

— Не люблю говорить о том, чего хочу, предпочитаю это делать, — без тени иронии заявил Гена.

— Прямо здесь не получится! — язвительно хмыкнул я. — Некого. Если только официанток.

— Официанток слишком долго уговаривать надо, — скривился Гена, — но тут за углом есть замечательное заведение!

— Какое же? — состроил я вопросительно-недоуменное выражение.

— То самое! Massage parlor¹³, образно выражаясь, — заговорщицки улыбнулся он.

Я недоуменно на него покосился.

— Мягко выражаясь, бордель! — чуть снизив тон сказал он. — Можно в продолжение обеда туда заглянуть, как-никак, пятница сегодня.

Моя операционная система зависла. Вот так ни с того ни сего, среди белого дня идти в бордель? Это казалось, как минимум, странно, ни к месту, как запивать виски простоквашей.

Тут, на мое спасение, принесли еду, и напрямую отказываться от неожиданного предложения Гены мне не пришлось. Однако избегание необходимости четко проговаривать свои решения, как предупреждал один псевдо-психологический журнал, сыграло со мной злую шутку. Пока я расплачивался и отвечал на очередной Анин звонок, Гена тоже куда-то звонил, а когда мы вышли на улицу и я повернул в сторону офиса, то Гена отрицательно покачал головой:

— Ты что, забыл? Мы же к девчонкам! Я уже договорился, нас ждут.

Только я собрался придумать железобетонный аргумент, который избавит меня от участия в этой сомнительной истории, как у меня зазвонил телефон. Снова звонила Аня, на этот раз с просьбой забрать Кирюшу из садика — сегодня, как выяснилось, она внезапно собралась с мамой в театр.

— Подожди, я с работы не успею!

— Ну, уйди пораньше, все равно тебе там делать нечего!

— Как это нечего? — возмутился я.

— Что я, не знаю, чем ты там занимаешься? — раздраженно бросила Аня. — Давай, короче, у меня другая линия, — и отключилась.

Я повернулся к Гене:

— А где этот бордель, ты говоришь? — решил я ассиметрично ответить на Анин ультиматум.

— Уже пришли, — повернул он в ближайшую парадную, — тут всё под боком!

«Во всяком случае, в следующий раз, когда буду играть в «Я никогда», за проституток точно выпью!» — решил я и пошел вслед за Геной.

Оказавшись за неприметной дверью, я сначала подумал, что оказался в интерьерном салоне из модного журнала. Гену поприветствовали, как обычно встречают в баре уважаемого, пока еще не спившегося завсегдатая, нас проводили в огромную комнату, оборудованную баркой стойкой, подиумом, шестом — именно так в моем воображении выглядела кухня моей мечты. Нас усадили на кожаный диван дизайнерского вида, и через мгновение в комнату, как на показе купальников Fashion TV, стали заходить девушки. Стоящая чуть в стороне менеджер заведения больше похожая на хостесс стильного ресторана объявляла имена, как будто названия моделей надетого на девушках белья. Во всяком случае, именно так они и звучали — Марианна, Каролина, Амалия, Зарина. Интересно, кто у них отвечает за креатив?

— Ну, выбирай, — небрежно сказал Гена, когда дефиле закончилось.

— А ты? — совершенно растерялся я, вдруг поняв, что выбор предусматривал определенные последующие действия, при этом совсем не игру в домино или шашки. Я почувствовал, как у меня внутри все похолодело, отчего возникло непреодолимое желание немедленно встать и уйти.

— Это шоу для тебя показывали, я тут к старой знакомой, можно сказать на абонементном обслуживании…

Я еще больше растерялся, поскольку понял — улизнуть просто так вряд ли удастся, терять лицо перед Геной совершенно не хотелось. А растерянность усиливалась еще и потому, что я совершенно не запомнил кто и как выглядел, в итоге, мысленно махнув рукой «ай, была не была!», я наугад буркнул: «Каролина»

Я ориентировался скорее на интересное имя, ведь, как мне показалось, внешность всех девушек соответствовала уровню моих бенчмарков. Менеджер вежливо попросила оставить на столике сумму, соответствующую при мерно двухнедельному среднероссийскому прожиточному минимуму, и тихо удалилась. Через секунду в дверях возникла Каролина. Как сказал бы Денис, она по своим ТТХ соответствовала всем имеющимся у меня требованиям. Однако, что делать дальше я совершенно не представлял.

«Вот уж вписал меня Гена в блудняк!», — крутилась в голове назойливая мысль.

Снова нестерпимо захотелось отсюда сбежать. Каролина скорее всего почувствовала с кем имеет дело, а на этот случай у нее, видимо, имелась программа для новичков и она немедленно взяла инициативу в свои руки. Взяла, надо признаться, вполне профессионально.

Чуть прищурив глаза, Каролина томно вздохнула и приспустила бретельку полупрозрачной кружевной рубашечки.

— А ты в одежде любишь или разденешься? — усмехнулась она.

Поняв, что деваться некуда, я, немного путаясь, принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Ощущение было более чем странное — раньше я никогда не раздевался перед совсем незнакомой мне девушкой, не считая, медсестры в военкомате. К счастью, самому мне пришлось только раздеться. Остальное Каролина проделала самостоятельно. Этим она крайне облегчила мне задачу, потому как с презервативом в одиночку я вряд ли бы справился. Да и в общем, чтобы мой организм понял, чего же от него хотят, надо было приложить некоторые усилия, и в этом Каролина проявила себя настоящим мастером своего дела. Процесс прошел гладко, «без сучка и задоринки», как сказал бы мой школьный учитель труда. Но когда все закончилось, я ощутил, как бы помягче сказать, разочарование. Нет, грудь у нее была настоящая и исполнительское мастерство на уровне, но, как воскликнул бы старик Станиславский: я не поверил. Тем более в памяти еще не совсем стерлись воспоминания о Веронике, ласково воркующей мне что-то на ухо. Больше всего меня потрясла стремительность, с которой отстранилась Каролина, после того как я кончил, и немедленно принялась стягивать с меня презерватив, затем улеглась на край кровати и начала без умолку нести какую-то ахинею. Сначала, из вежливости, я немного покивал, но минуты через три не выдержал и сказал, что мне, пожалуй, пора. Каролина держать меня не стала. Гену я дожидался на улице еще почти минут двадцать.

— Ну, как твоя кукла отработала? — поинтересовался он.

Я в двух словах поделился с ним своими неоднозначными впечатлениями.

— Понятно, тебе «цифра» попалась! — с видом знатока сообщил мне Гена.

— В каком смысле «цифра»? — не понял я.

— Как в аудиотехнике — есть холодная «цифра», а есть настоящий живой «аналог», понимаешь? Только «аналоги» в этом контингенте крайне редко встречаются, искать таких надо, а еще бывает — приходит в этот бизнес девушка «аналогом», поработает полгодика, а потом ее затрахивают вконец и она в «цифру» превращается.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

(англ.) Я так устал

11

(англ.) да, именно

12

(англ.) непринужденная беседа

13

(англ.) массажный салон