Они

Армас Терре, 1999

Я активная. Я громкая. Видишь какая я? А еще я встану вот так, и ты увидишь, какая она у меня, красивая молодая и упругая. Как я. Если мы будем вместе, она будет твоя. Как и я. Да, я здесь. Ты слышишь меня? Ты видишь меня? Ты чувствуешь меня? Я здесь. Я рядом с тобой. И ты будешь думать обо мне. Потому что я хороша, молода, красива и сексуальна. И если захочешь, то я буду твоя. Твоя....

Ну что же ты не подошел?

Просто посмотрела.

Повернула голову так, чтобы я видел ее лицо. В профиль.

Темные, коричневые волосы, туго утянутые в хвост. Солнечные очки.

Рубашка поло, джинсы и кроссовки с буквой N.

Очки скрывали то, что явно меня изучало, когда она поворачивала голову, чтобы посмотреть, едет поезд или нет. Ее глаза.

Невидимые энергетические волны нельзя не заметить, их чувствуешь сразу, как сирену машины пожарных или резкий визг тормозов.

По плечо мне. Худая, но все есть и так как надо, красиво и в меру.

Тот самый образ, что озарял меня яркой вспышкой несколько раз за всю жизнь. Такие были, но именно этой — нет.

И мой собственный голос внутри подтвердил:

— Мое.

Не уходила далеко, села на парапет и, совершив все нужные движения, чтобы увидеть мою прямолинейную и нескрываемую заинтересованность, достала смартфон и стала просматривать ленту соцсети.

Периодически оглядывая платформу, поворачивала голову так, чтобы увидеть, что я там же, где и был, и так же нескрываемо пялюсь на нее.

Убедившись, что я на крючке, при очередном осмотре территории, поворачивала лицо к смартфону и снова листала ленту.

В поезд мы зашли в одну дверь и, не сговариваясь, стали искать свободные места и, не найдя их, встали почти рядом так, чтобы было видно мне ее, а ей меня.

Так бывает, что, даже не глядя, просто чувствуешь сразу, что это оно, то самое. Потом поворачиваешь голову в ту сторону, и время и пространство замедляются, пока ты за долю секунды фокусируешься на том самом месте, куда тебя развернуло посмотреть.

Но нельзя же просто подойти и сказать:

— Пойдем со мной, моя дорогая, нам будет хорошо вместе.

Может, и можно, но не в моем случае, уж такой я. Впрочем, бывали и исключения, но почему‑то не в этот раз.

Я искал в ней то, что скажет мне окончательное да или нет. Я искал, а она ждала.

Мы вышли из поезда на одной из остановок, она первая, мне надо было ехать дальше, но я решил, что мне надо выйти именно здесь.

Толпа разделила нас, и я почти потерял ее из виду.

Она ускорила шаг, решив, что я не тот, кто подойдет, не тот, на кого стоит тратить время.

Я сомневался.

Поток людей привел нас к эскалатору, и все стали выстраиваться по правую сторону, пропуская таким образом тех, кто хотел пройти по нему слева. Она встала справа.

Когда пришла моя очередь, я пошел слева.

Поравнявшись с тем местом, где стояла она, я увидел, что перед ней было свободное место, как раз для меня. Я встал перед ней и повернулся к ней лицом, она оказалась чуть выше меня из‑за того, что стояла на ступень выше.

Я посмотрел ей в глаза и в моем взгляде были слова — извини, что я не подошел раньше.

Это было настолько неожиданно и я был настолько открыт и откровенен в этом стремительном, но фатальном для нас сближении, телом, лицом, и глазами, и всем своим существом извиняясь перед ней, что она, непроизвольно положив руки мне на плечи, с удивлением для самой себя, улыбаясь и глядя на меня тепло и нежно, спросила:

— Ну что же ты не подошел?