Начальник. А у меня стрельбы!

Аркадий Недбаев

Андрей успел послужить и поработать в различных структурах, связанных с безопасностью страны. Менялись начальники, но не менялось одно – везде было очень весело и немного грустно.

Заместитель начальника. Лошадью ходи

— Господа, вынужден сообщить вам принеприятнейшее известие, — изрек Василий, вваливаясь в кабинет, — к нам едет новый зам!

— А в чем принеприятность сего известия? — спросил Андрей, откладывая ручку.

— В том, коллега, что зам сей не является другом нашего уважаемого будущего генерала, да продлит всевышний годы его, а является он личным другом «Рыжего».

— Черт! — вырвалось у Славы.

— Неужели еще один спецназовец? — ужаснулся Андрей.

— Информации пока нет, но как сказал один из героев Петросяна: вишенка от яблоньки недалеко падает. А еще говорят: скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты… Так что очень может быть.

— Хана нам, — подвел итог Слава.

Уже через неделю упомянутый «хана» настал, но совершенно в непредвиденном ракурсе. Зам оказался настоящей «вишенкой» на торте руководства отдела.

Полковник Романовский, сделавший карьеру в специальных подразделениях, разбирался в оперативной работе меньше, чем балерина в технологии укладки железнодорожных шпал. При этом человеком он был несомненно умным и прекрасно осознавал, что в одиночку оправдать доверие друга — будущего генерала у него не получится, поэтому, воспользовавшись связями в управлении, «реанимировал» еще одного полковника пенсионера — большого знатока оперативно-розыскной деятельности.

Полковник прибыл в начале апреля после обеда.

Андрей сидел за рабочим столом, вальяжно развалившись на стуле, и с удовольствием прислушивался, как с урчанием и бульканьем переваривается порция низкопробных пельменей. Ожил городской аппарат.

— Власьев слушает, — бодро представился он, подняв трубку.

— Андрей, — звонил дежурный, — через десять минут общий сбор в актовом зале. Будь другом, объяви там остальным, чтобы мне каждому не названивать.

— Не вопрос, — легко согласился Андрей. — Народ, через десять минут общий шабаш в «красном» уголке, — сказал он Славе и Василию.

Затем приоткрыв дверь кабинета, проорал данную весть в гулкие коридоры отдела.

— Нафига?! — донеслось из дальних закоулков.

— Не знаю! — крикнул Андрей и вернулся за свой стол.

— Плохое у меня предчувствие, — заметил Слава, убирая со стола документы в железный ящик по недоумению названный сейфом.

— А я думаю, зам наконец-то прибыл, — сказал Василий, проделывая те же манипуляции со своим рабочим местом, что и Слава.

— Нечего гадать, — подал голос Андрей, — пошли скорее места занимать.

Несмотря на то, что опера действовали оперативно, все равно опоздали. Лучший ряд, то есть самый дальний от президиума, успели оккупировать следователи, утерев нос более спортивным спецназовцам. Последние растворились среди вольнонаемных в середине зала. Оперативникам ничего не оставалось, как занять последние два передних ряда пред самыми начальственными очами.

Теоретически микроскопичность помещения делала деление по рядам иллюзорным, но как показала жестокая практика «впереди сидящим» доставалось чаще и больше.

Через несколько минут в коридоре раздались шаги: в зал вошел начальник, которого присутствующие дружно поприветствовали вставанием, за начальником проследовал совершенно тщедушный мужичок: ростом едва ли сто шестьдесят сантиметров, впалая грудь и сутулые плечи, странный с затяжками джемпер и отвисшие безобразным мешком в районе «кормы» брюки. Лицо мужчины походило на высохший персик, глубокие борозды морщин свидетельствовали либо о солидном возрасте, либо о пристрастии к горячительным напиткам, впрочем, не исключался вариант, что оба эти фактора наложились один на другой. Но больше всего Андрея поразила обувь — при небольшом росте на незнакомце сияли лаком коричневые туфли как минимум сорок пятого размера.

«Чарли Чаплин, — подумал Андрей, — наверное, всласть теперь посмеемся».

Тем временем начальник с мужчиной заняли места в президиуме за двумя обшарпанными письменными столами. Как-то так получилось, что в актовом зале, новым был лишь портрет Президента, остальная мебель, да и сами стены, имели вид весьма усталый.

— Товарищи офицеры, — пророкотал «Рыжий» и офицеры, сержанты и гражданский персонал шумно осели на свои жесткие скамейки. Начальник же, напротив, встал:

— Представляю вам моего заместителя по оперативной работе полковника Барсукова Николая Андреевича.

Тщедушный мужчина слегка с поклоном привстал и тут же плюхнулся на стул, словно это действо далось ему с огромным усилием.

— У вас есть, что сказать личному составу? — спросил его «Рыжий».

— Да, — свежее представленный зам, не вставая, заговорил удивительно ровным и бархатистым голосом.

Андрею тут же пришло в голову, что именно таким приятным и спокойным голосом настоящие начальники вышвыривают людей «в народное хозяйство» без права на пенсию.

— Как вам уже сказали, зовут меня Николай Андреевич, полковник. Мне пятьдесят три года, стаж тридцать лет исключительно в сфере оперативно-розыскной деятельности, служил преподавателем данного предмета в одном из вузом МВД. Имею научное звание — кандидата наук. Так же я доцент…

«А вот это ты зря сказал, — злорадно подумал Андрей. У местной публики слово „доцент“ ассоциируется, отнюдь, не с научной деятельностью, а с одним персонажем из популярного кинофильма. — С прозвищем проблем не будет».

«Доцент» тем временем увлекся и принялся пространно рассказывать как «космические корабли бороздят просторы Большого театра», чем утомил даже «Рыжего», который неожиданно кашлянул и перебив говорившего, сказал:

— Извините, Николай Андреевич, вы тут входите в курс дел, знакомьтесь с людьми, а у меня дела.

После ухода начальника, разглагольствовать «Доценту» расхотелось и он тем же ровным бархатным голосом закруглился:

— Думаю мы с вами познакомимся в процессе служебной деятельности, не будем попусту тратить время. Все свободны, а оперативный состав жду по одному с делами через пятнадцать минут у себя.

Первым к новому заму пошел Василий, как старший по должности и званию, как никак единственный опер — майор.

Василий вернулся часа через полтора, встрепанный и крайне раздраженный.

— Это жесть, товарищи, — выдохнул он, грохнув стопкой подшивок о столешню.

— Совсем? — спросил Андрей.

— Нате, любуйтесь, — ответил Василий, открывая одно из дел, предлагая коллегам лично оценить ущерб произведенный «Доцентом».

— Нормальный ход, — присвистнул Слава, разглядывая документы сплошь исполосованные красной пастой.

— Двойку не поставил? — хмыкнул Андрей, вчитываясь в суть замечаний, суть ему очень не нравилась.

— А ты не веселись, ты следующий.

— Понятно, — кивнул Андрей, возвращаясь за свой стол, на котором уже громоздился ворох дел, но прежде чем идти на заклание, начал усердно рыться в ящиках стола. Нашел, что искал и спрятал в середину верхней подшивки. Подумал и уточнил у Василия:

— А ты не обратил внимание, реестр дел у него есть?

— Нету, а что? — насторожился Василий.

— Так, ничего, — отмахнулся Андрей, возвращая в сейф два самых ценных дела.

— Жулик, — огорченно заметил Василий, явно расстроившись, что не догадался поступить так же.

Новому заму выделили небольшой, но приличный кабинет в конце смежного коридора, рядом с «секреткой».

— Разрешите?

— Да, заходите.

— Капитан Власьев Андрей Васильевич.

— Присаживайтесь…

«Доцент» прямо-таки лучился деловым энтузиазмом и лихо придвинул к себе первое дело. Сначала он его быстро пролистал, словно не читая, но Андрей обратил внимание, что взор зама замирал на документах, выполненных от руки, почерк у опера был подстать заправскому врачу. Но Николай Андреевич быстро к нему приспособился и скорость «пролистывания» возросла в разы.

«Все верно, — размышлял Андрей, — тридцать лет разбирать каракули курсантов, невольно научишься и клинопись читать с ходу».

Наконец «Доцент» хмыкнул, вернулся в начало тома и уверенно занес «кровавое» перо над многомесячным трудом Андрея.

— Стоп! — вскинул руку Андрей, чем очень удивил полковника. — Карандашом пожалуйста, — добавил он, подавая остро отточенный простой карандаш.

— С какой это стати?! — бархатно, но властно произнес «Доцент».

— Потому что я не согласен с многими вашими замечаниями, — не моргнув глазом, ответил Андрей.

Будь на месте «Доцента» строевой офицер, не сносить наглецу головы, но Николай Андреевич представлял собой педагога и ученого до мозга костей. Поэтому, сложив свои маленькие ручки в позицию «аля примерный первоклассник», поинтересовался:

— Желаете подискутировать?

— Да, — уверенно кивнул Андрей.

В результате трехчасовой словесной баталии, Андрей оказался разбит в пух и прах, что его не удивило. За плечами «Доцента» остались тридцать лет научной и преподавательской деятельности, сомн трудов и публикаций, плюс ученное звание. Андрей же мог похвастаться лишь окончанием сельскохозяйственного техникума и мало внятным юридическим дипломом полученным в подозрительном негосударственном вузе с еще более сомнительной лицензией.

Тем ни менее результатом спора Андрей остался удовлетворен. Победитель смилостивился над поверженным оппонентом и согласился сделать все замечания, рекомендации и правки карандашом.

— Ты где так долго пропадал и почему моська такая довольная? — спросил Василий, когда Андрей вернулся в кабинет.

— А отчего ей не быть довольной? — пожал плечами Андрей, вновь погружаясь в дебри ящиков стола. — Мировой мужик этот «Доцент». Ага, нашел.

— Ты бухнул, что ли? — поразился Василий, перед которым уже выросла гора испорченных документов, которые ему предстояло переписывать и вновь вшивать в дела.

Андрей проигнорировал сей недружественный выпад, проверил качество ластика, на листочке, убедился что он стирает а не размазывает, открыл верхнее дело и аккуратно принялся наводить в нем порядок.

Василий, не дождавшись ответа, слегка запутавшись длинными ногами в ножках стула, ринулся к столу коллеги.

— Что это?

— Сам не видишь? Ценные и мудрые указания…

— Карандашом?! — выпучив глаза, прокричал Василий.

— Не шуми, — попросил Андрей, — «Рыжего» нам тут не хватало.

— Но как?! — тоном ниже спросил Василий, Слава выглядывал из-за его плеча.

— Я его просто попросил, нет, конечно, сначала пришлось поспорить, но в целом мировой мужик. С ним будет весело.

Василий выматерился и вернулся к себе.

— Я так понимаю моя очередь? — грустно уточнил Слава, ровняя стопку пухлых папок.

— Нет, я ему рекомендовал продолжить Тарасом, — бросил Андрей, прикидывая хватит ли ему ластика на все «Доцентовы» перлы.

— Ну и зачем такая подстава? — беззлобно спросил Слава. — Он же после этого в бешенстве будет.

— Ошибаешься, — улыбнулся Андрей, — полагаю после того как Тарас предоставит «Доценту» то, что по наивности своей называет делами, ваши труды прольются бальзамом на израненную душу нового руководства. Да и потом, час поздний, так что до завтра вы коллега совершенно свободны.

«Доцент» терроризировал оперсостав еще неделю. Работа встала совершенно, все, даже Тарас, строчили бумаги по новым правилам, пока Андрею не понадобилась судебная санкция.

Подготовив все необходимые документы, Андрей выдохнув, постучал в дверь «Доцента»:

— Разрешите?

— Проходи, Андрей, что у тебя?

— В суд надо ехать, за санкцией, вот я все подготовил.

— Мне надо подписать?

— Да, а потом созвониться с председателем суда и, договорившись о времени, съездить в суд.

— Мне? А почему сам не съездишь?

«Лентяй», — подумал Андрей, но вслух терпеливо объяснил:

— Требование нашего председателя. Приезжает только руководитель с делом. Вы заместитель по оперативной работе, вам и ехать.

— Странное требование, — заметил «Доцент», — ну да ладно. Давай посмотрим сначала, что ты приготовил.

Андрей отдал дело и заранее приготовленный карандаш…

Перепечатать четыре бумажки в век компьютеров дело десяти минут, но старые, испещренные графитовыми замечаниями документы, Андрей извлек очень аккуратно и положил в отдельную папочку. После чего пошел к секретчице Кристине.

— Привет, можно?

Кристина оторвала усталые глаза от вороха макулатуры на столе и молча кивнула.

— У меня дело на миллион, — начал Андрей, заметив как женщина вздрогнула, его стиль работы она успела хорошо изучить.

— Что опять задумал?

— Вот смотри, эти бумаги надо проштамповать под номерами этих бумаг…

— Совсем сдурел? Знаешь как это называется?

— Знаю — экономия рабочего времени и государственных ресурсов.

–?

— Смотри вот эти, новые — полный бред и судья их завернет. Теперь получается сначала ты уничтожаешь старые по акту, потом новые по акту, а потом регистрируешь еще новее, но точно такие же как эти, — Андрей говорил скороговоркой, но убедительно совращающим тоном.

Кристина, вздохнув положила выдающуюся грудь на стол и задумалась. Андрей, тем временем, не без удовольствия ее разглядывал.

Секретчица представляла собой женщину видную. Метр восемьдесят крови с молоком, богатая грудь, прекрасная, подчеркнутая блузкой стрейч талия и великолепно поставленный удар левой, о чем стало известно в результате небольшого курьеза с молодым спецназовцем на одном из последних кооперативов.

Работы у Кристины хватало и опер предлагал разумный вариант, но вот в случае чего…

— А если ты их потеряешь?

— Кристина, ты же не первый год погоны носишь, знаешь — у нас ничего не теряется, только долго ищется, — заверил Андрей.

— Ладно, черт с тобой…

«Доцент» пробыл в суде с час, а может и более того. Наконец, спотыкаясь и шаркая своими гигантскими ботинками, вошел в кабинет Андрея и молча сел на свободный стул. Вид зам имел весьма озадаченный.

Выждав для приличия пару минут, Андрей решился первым начать разговор:

— У вас все в порядке, Николай Андреевич?

— Холодно, — невпопад ответил «Доцент» и Василий тут же протянул ему кружку чая, которую только что заварил для себя.

Тот долго пил мелкими глотками, наконец, прервался, отставил кружку и так же молча расстегнул портфель для перевозки секретной документации:

— Вот держи, — протянул он дело Андрею, — ты переделай как было.

— Хорошо, сделаю.

— Только надо в течение часа, потом он в процесс уйдет, — вздохнул «Доцент», собираясь удалиться.

— Постойте, я быстро, — остановил его Андрей.

Конечно проворачивать подобные трюки при руководстве не рекомендуется, но чутье подсказывало ему, что надо дать ученому мужу окончательно понять разницу между теорией и практикой, поэтому рискнул.

Быстро и бесцеремонно выдрал ненужные листы и сноровисто вшил на их место уже обработанные ластиком прежние документы.

«Доцент» поперхнулся кипятком и, выпучив глаза, просипел севшим голосом:

— Что это? Что ты делаешь?!

— Экономия рабочего времени, — заученно ответил Андрей, затягивая последний узелок. — Все готово, можно отвозить.

— Это двойная регистрация… это… — бормотал ошарашенный «Доцент», но закончить мысль Андрей ему не дал.

Принес из дальнего угла железное ведро и на глазах онемевшего зама подпалил бумагу от зажигалки:

— Вот и нет двойной регистрации.

— Это же… — гнул свое «Доцент». — Нарушение пожарной безопасности!

— Вот тут вы полностью правы, Николай Андреевич, — кивнул опер, — обычно мы сжигаем их на улице, за углом.

— Или я спятил и сейчас в психушке или за пять лет, что я был на пенсии мир сильно изменился, — пробормотал «Доцент», щелкая замком портфеля, посмотрел на притихших офицеров, и добавил. — Жулики.

— Работа такая, — вздохнул Андрей.

— По краю ходишь, — заметил Василий, когда зам удалился.

— Работа такая, — устало повторил Андрей, который и сам не был уверен, что данная выходка сойдет ему с рук.

После этого случая «Доцент» как-то сник. Подписывал бумаги почти не читая, а еще от него стало явственно попахивать спиртным. Остальное свободное время, а к слову сказать, этого времени у него образовалось море, он играл сам с собой в шахматы.

— Сломался наш зам, — с легким сочувствием заметил как-то Слава.

— Ничего удивительного, — ответил Андрей, — тридцать лет учить людей оперативной работе, писать научные работы, совершенствуя эту самую работу и в итоге узнать — в жизни все не так, как в учебнике. Ничего, полковники они крепкие, оклемается.

В конце месяца произошло событие, которое раскрыло «Доцента» с неизведанной доселе стороны.

Троица оперативников откровенно просиживала штаны в кабинете, строя планы пораньше отвалить на обед. Слава в очередной раз набрал дежурку:

— Это Белый, отцы командиры ушли? Понятно, спасибо, — Слава аккуратно вернул трубку на место и доложил. — «Рыжий» убыл, а «Доцент» на месте.

— Рискнем? — спросил Андрей.

— «Доцент» не «Рыжий» можно и рискнуть, — согласился Василий.

Слава же выразил свое мнение молча, начав переобуваться в зимнюю обувь.

Стараясь не топать троица двинулась по пустым и гулким коридорам, судя по всему остальные сотрудники «рискнули» давным-давно. Но вот дверь кабинета зама оказалась распахнутой настежь.

Пока опера, используя приемы пантомимы решали как поступить, из кабинета раздался душераздирающий вопль — мат.

— Мат!? Да как мат?! Почему мат? — неслось, отражаясь от стен, по коридору.

Андрей с сотоварищами кинулся к кабинету зама и успел в аккурат к тому моменту, когда разгневанный «Доцент» мощным ударом смел шахматные фигуры на пол.

— Товарищ полковник, у вас все в порядке? — осторожно поинтересовался Василий.

— Да с какого лешего в порядке?! — вопил покрасневший «Доцент». — Четыре! Четыре раза подряд! Я уже и сжульничал, две партии подряд начинал белыми и все равно не могу выиграть, хоть тресни!!! Четыре раза!…

Андрей огляделся, «Доцент» был один.

«Нормальный ход» — подумал Андрей и, присев на корточки, стал собирать фигуры, Слава принялся ему помогать. «Доцент» же метался из угла в угол и продолжал неистовствовать.

«Этак его каратун хватит, — подумал Андрей, разгибаясь, — надо человека успокоить».

— Николай Андреевич, ну что вы так переживаете, — начал он будничным голосом. — Рано или поздно любому сильному игроку попадается достойный соперник. Вам надо успокоиться, обдумать новую тактику и вы его сделаете!

«Доцент», замолчав, пристально уставился на опера — издевается или нет, но Андрей был серьезен как никогда. «Доцент» в самом деле успокоился:

— Да-да, Андрей, ты прав, надо менять тактику… спасибо ребята, — кивнул он, принимая собранные фигуры, которые тут же принялся расставлять на доске.

— Разрешите идти? — спросил Василий осторожно.

— А? Да, конечно, идите.

На улице некоторое время шли молча, пока Андрей задумчиво не произнес:

— А с этим товарищем надо бы поаккуратнее. Что скажете, коллеги?

Слава традиционно промолчал, а Василий через минуту высказался:

— Это не «Доцент», это, это… Лошадью ходи!