Критика вузовской философии (На примере учебника В. Сабирова и О. Соиной)

Аркадий Арк, 2020

Перед читателями четвёртая книга Аркадия Арка из специальной серии «Критика вузовской философии». Эта книга посвящена разбору учебника «Основы философии», который составлен двумя авторами, докторами философских наук, профессорами Владимиром Сабировым и Ольгой Соиной. По мнению А. Арка, в данном учебнике в совершенно скверной форме преподносится не только зарождение философии, но и сама философия, её понимание как явления. Обложка авторская.

Введение в философию по учебнику

1. Предмет и назначение философии

Начинается учебник с традиционного и банального объяснения значения слова «философия». Я уже во многих своих работах писал о том, что дословный перевод слова «философия» не соответствует ни самому явлению философии, ни той её части, которая относится к научной философии. Нужно понимать, что название «философия» по большей части случайно, хотя и имеет свою необходимость.

Авторы начинают учебник так:

«Философия — слово греческого происхождения и буквально означает любовь к мудрости (filia — любовь, sophia — мудрость). Поскольку философия и возникла более 2500 лет тому назад в Древней Греции, то логичным было бы исследовать вопрос, как древние эллины понимали любовь и мудрость».

Во-первых, если бы философию нужно было понимать только как дословный перевод термина (любовь к мудрости), то и геометрию нужно понимать только как измерение Земли, судя по дословному переводу, что столь же глупо и не соответствует действительности, как и современное понимание философии на основе только дословного перевода слова «философия». Надо понимать, что дословный перевод слов и значение слов — это не постоянные и не однозначные величины. Дословный перевод остаётся, а значение слова может со временем меняться. Посмотрите изначальное значение слова «идиот», и вы поймёте, как может до неузнаваемости меняться смысл слов.

Но меняется не только смысл слов, меняется и смысл явлений, потому что явления изучаются, а значит, уточняется, корректируется понимание явлений. То есть, студентам нужно, прежде всего, объяснять, что любовь к мудрости — это всего лишь дословный перевод термина, а не суть самой философии. Но авторы не могут этого объяснить, потому что сами считают, что философия — это только любовь к мудрости, и долго пытаются это доказать.

Во-вторых, ошибочно считать, что философия как явление возникла в Древней Греции. В Древней Греции возник лишь термин «философия», который в общем и целом, как я уже говорил, не отражает самой сущности философии, а говорит лишь о частном её применении. И возникла философия как общая наука, что наиболее важно, но о чём авторы вообще умалчивают, так как сами этого не понимают.

Как явление философия была всегда и существовала с тех пор, как человек разумный смог отделиться от животного мира посредством знаний. Не будет большим преувеличением даже сказать, что некая философия в зачаточных формах присутствует и у животных. Во всяком случае, у таких высокоразвитых животных, как обезьяна.

Но в Древней Греции философия обрела статус науки, и не просто науки, а всеобщей общественной науки, которой может заниматься каждый желающий и способный человек, а не только элитная верхушка общества. Вот что важно!!! Вот что придаёт особое значение древнегреческой философии. Именно это сделало философию философией в сегодняшнем её понимании. И это же впервые позволило отделить философию от религии, что дало толчок к развитию многих частных наук. Вот что необходимо понимать, говоря о зарождении древнегреческой философии. Именно в этом её эволюционное значение. А вовсе не в том, что она стала называться философией. Называться она могла бы, как угодно. Но если бы она не изменилась внутренне, не стала бы всеобщей наукой, не отделилась бы от религии, то не помогло бы и название. Однако само это отделение от религии с неизбежностью требовало нового названия, что, собственно, и пришлось сделать Пифагору, судя по легендам. Хотя название было случайным и довольно неудачным. Но в то время вполне оправданным.

Здесь, говоря о возникновении философии, я немного забегу вперёд и приведу слова авторов из главы «Античная философия», которые меня сильно возмутили. Авторы утверждают:

«Необходимым условием возникновения философии в Элладе и затем в Риме был институт рабства, освободивший часть людей от физического труда и позволивший им всецело отдаться интеллектуальной деятельности».

Как подобные мысли вообще приходят в головы профессоров, в головы образованных, вроде бы, людей? Это же прямая пропаганда рабства! Не говоря уже о том, что это ложь! Именно ложь! Потому что, если это не ложь, а заблуждение, значит, у авторов вообще туго с образованием. Не может человек с философским образованием в наше время заблуждаться до такой степени.

Если бы рабство было «необходимым условием возникновения философии», то философия в греческом варианте возникла бы гораздо раньше и почти во всех странах. Рабство было всегда и везде! Но философия в научном её понимании, философия как наука, почему-то возникла только в Древней Греции. На Руси рабство было вплоть до отмены крепостного права. И уж бояре, а затем и дворяне вполне были освобождены от физического труда, и могли бы себе позволить «всецело отдаться интеллектуальной деятельности». Но что-то не видно было этой «интеллектуальной деятельности» на поприще философии. И философских школ, наподобие Академии Платона не появлялось на Руси. А вот духовные академии развивались. Теософия процветала. Но даже и после отмены крепостного права в России не произошло расцвета философии как науки.

Некоторые источники сегодня причисляют к первым русским философам таких учёных как Татищев, Ломоносов, Щербатов и пр. То есть, с натяжкой можно сказать, что русская философия в более-менее стала проглядывать лишь в XVII веке! Почему же она не появилась раньше, если рабство — это необходимое условие для её появления? Ведь рабства в России было хоть ковшом хлебай!

Но даже та философия, которая в России кое-где проглядывала, была почти полностью задавлена теософией и церковью. Теософов на Руси хватало с лихвой. А вот философов практически не было.

Лишь в XX веке после 1917 года русская философия понемногу стала развиваться как наука. Да и то не сразу, далеко не сразу. Михаил Веллер (писатель и член Российского Философского Общества, участник Всемирного Философского Форума 2010 в Афинах, удостоенный его медали) в своей книге «Энергоэволюционизм» вполне справедливо критикует русскую философию серебряного века, в частности, таких теософов как Бердяев и Федоров, и он тоже приходит к выводу, что философии в России не было. И в этом я с ним вынужден согласиться. Были отдельные слабые всплески философской мысли, и была теософия, маскирующаяся под философию, что она делала всегда. А тот эмигрантский пароход, который историки прозвали «философским», на самом деле и по факту был теософским пароходом.

Понятно, что после революции философия попала под цензуру политики и идеологии, но для развития науки это всё же не так губительно, как религиозная цензура. Правда только до тех пор, пока идеология не превращается в религию. А в России это практически произошло. Советская философия тоже была в определённом смысле сильно однобокой, идеологизированной, хотя более научной и гуманной, и более соответствовала постулатам философии и науки.

Поэтому просто преступно в современном учебнике по философии писать о том, будто бы «необходимым условием возникновения философии в Элладе и затем в Риме был институт рабства».

К тому же куда авторы учебника денут древнегреческих философов-рабов? Эзопа, Эпиктета и многих других. Эпиктет получал жестокие побои от хозяина, и остался хромым на всю жизнь после одной взбучки, в которой хозяин в гневе сломал ему ногу. Даже Платон и Диоген, хоть и недолго, но тоже были в рабстве. Авторы хотят нас уверить, что без рабства они не стали бы философами?

Многим древнегреческим философам, чтобы прокормить себя приходилось работать учителями у детей более зажиточных граждан. То есть, зарабатывать репетиторством, как бы сказали сегодня. Поэтому жили философы бедно, одевались в скудные одежды, часто ходили без обуви. Лишь единицам, таким, как Аристотель, посчастливилось быть учителем у сына царя. Естественно, и возможностей у него было больше, чтобы развивать философию. Но таким, как Эзоп, повезло меньше. Зато таких философов было гораздо больше. Известно, что в рабстве Эзопу тоже пришлось терпеть много унижений, поэтому, когда перед ним встал нелёгкий выбор: возвратиться в рабство и остаться жить, или умереть свободным гражданином, он предпочёл смерть, но не рабство.

И после этого авторы учебника смеют заявлять, что институт рабства — это «необходимое условие возникновения философии»? А ведь этот учебник рецензировали и одобрили тоже «профессора философии»! Какую же философию они хотят иметь в России? Философию рабства?!!

На самом же деле, философия в современном её понимании, то есть, философия как наука, зародилась в Древней Греции вовсе не потому, что там было рабство (рабство было везде), а только потому, что в то время в общественной жизни Греции практиковалась демократия, позволявшая всем, а не только богатым слоям общества, заниматься общественной жизнью и науками. Например, в вольных Афинах того времени можно было запросто перепутать раба и свободного гражданина, потому что внешние различия при демократии стираются, что даёт возможность более открыто проявляться внутреннему миру человека, освобождает духовное развитие масс, а не только «освободившихся от физического труда» богачей.

Философ вполне себе может трудится физически, физический труд нисколько не мешает быть философом. Но если нет возможности высказывать свои философские идеи из-за отсутствия демократических свобод, то и богач вряд ли проявит себя как философ. В этом случае для философии нужна не только «интеллектуальная деятельность», но ещё и изрядное мужество выступить против системы и пойти на смерть ради своих философских убеждений. Тут уже о развитии философии как дисциплины, или о философских школах не стоит и говорить. Тут возможны лишь единичные всплески единичных стойких умов.

Поэтому свободно философия может развиваться только в демократическом нерелигиозном обществе. И хотя Древнюю Грецию трудно назвать нерелигиозной страной, но всё же именно в то время отношение к богам у греков, а затем и у римлян было, мягко говоря, тоже почти демократичным. И это можно проследить даже со времён Гомера по его поэмам. Уже в античности многие указывали на то, что Гомер просто смеётся над богами.

А теперь снова вернёмся к «Введению в философию» по учебнику, где авторы пока не представляют другого взгляда на философию, только как на любовь к мудрости. Объясняя это своё виденье философии, они долго размышляют о том, что такое любовь, какая любовь может относиться к философии, и что такое мудрость в философии:

«Пожалуй, самым подходящим материалом для этого может послужить диалог Платона «Пир». Любовь, по Платону, явление очень сложное. В ней можно выделить несколько существенных сторон. Во-первых, любовь — это жажда целостности и стремление к ней. Во-вторых, любовь есть противоречивое состояние полноты и стесненности жизни. Она есть сочетание счастья и подспудного страха его утраты. Мы все знаем, что любовь одновременно означает и величайшее наслаждение души, и ее величайшее страдание. Не случайно Эрот, олицетворявший в греческой мифологии любовь, рожден от бога богатства Пороса и богини бедности Пении. В-третьих, по Платону, Эрот является посредником между людьми и богами. Он, а значит и любовь, есть стремление ввысь, от низшего к высшему, от человека к богам. В-четвертых, любовь — это стремление к вечному обладанию благом. Иначе говоря, она означает путь к вечному блаженству, предполагающему отсутствие смерти и страданий».

Все эти определения любви сильно грешат одним значительным недостатком. Они поэтичны. Поэзия хороша для сердца, она метафорична, но часто уводит ум от действительности к фантазиям. Всё вышеперечисленное скорее говорит о той форме любви, которая зовётся страстью. Но это не высшая форма любви, а скорее низшая её форма, ограниченная желанием иметь, словом «хочу». Хочу вечного блаженства, вынь да положь! Не хочу страданий! Высшая же форма любви — это жертвенность, основанная на сочувствии, жалости, ведущая к самоотдаче, служению, а не к получению благ или блаженства; но не всегда ведущая к пониманию, а тем более — к взаимопониманию. Поэтому и говорят, что любовь слепа.

Что же касается философии, то она как раз стремится к пониманию и познанию, она всегда ограничена желанием знать истину; не получать вечное блаженство, а знать истину, которая, возможно, противоречит бытовой мудрости и противоречит самому понятию о вечном блаженстве. Если сравнивать философию с любовью, то никак не к мудрости, а только к истине. И это будет весьма своеобразная любовь, потому что замешана она на разуме, а не на чувствах, на уме, а не на сердце. Хотя, конечно, от чувств и сердца при жизни не избавлялся ещё ни один человек. Так что и тут есть немалая доля жертвенности: отдать себя ради истины, даже если она противоречит «мудрости богов».

То есть, настоящая философия — это не любовь к мудрости, а любовь к истине (филоистика). Настоящая философия понимает, что истина не ведёт к блаженству или отсутствию страданий; наоборот, нередко ради истины приходится страдать. И в этом она схожа с истинной любовью, с жертвенностью, так как это предполагает не получение благ или наслаждений, а дарение их другим. Истинная любовь, это любовь матери, которая любит и желает добра бескорыстно. Настоящая мать готова умереть ради своих детей. Поэтому философия и является матерью всех наук. Она дарит им истину, ничего не требуя взамен, обедняя себя, но обогащая их. И часто тоже умирает ради них.

Авторы отождествляют истину с мудростью. Но проблема в том, что мудрость не всегда приводит к истине, не всегда является её синонимом, и не всегда приводит к добру. Мудрость многолика, а у истины только одно лицо. Например, мудрость вполне может быть тождественна хитрости, а хитрость почти всегда основывается на лжи.

Однако авторы учебника, рассуждая о мудрости и философии, предпочитают видеть их не глазами истины, а глазами некоторых античных представлений, чьи взгляды давно устарели. Поэтому они пишут:

«Мудрость же есть одно из самых прекрасных на свете благ, которым в полной мере обладают боги. Следовательно, именно боги в первую очередь могут быть названы мудрецами, а мудрость есть божественное качество. Философ же, согласно платоновской концепции, занимает промежуточное положение между невеждой и мудрецом, он стремится к мудрости, желая обрести необходимую полноту и целостность жизни, которые длились бы вечно. Античное понимание философии дает, с нашей точки зрения, ключ к пониманию философии вообще. Попытаемся обосновать это положение».

О том, как они обосновывают это положение, я покажу ниже, а здесь разберём само положение, которое они преподносят студентам. Казалось бы, авторы показывают философию глазами некоторых античных греков, однако преподносят её так, словно она и сегодня должна рассматриваться только с этой точки зрения, что является грубейшей ошибкой в понимании философии и как целостного явления, и как научной дисциплины. «Именно боги в первую очередь могут быть названы мудрецами, а мудрость есть божественное качество», пишут авторы. Для подтверждения своих слов они ссылаются на Платона. Однако ни тут, ни далее, не указывают на то, что подобное представление о богах не только давно устарело, но и является неверным по сути. И не только неверным с современной точки зрения на философию, но и неверным с точки зрения самих древних греков, которые уже в античности поняли никчёмность «мудрости богов». Почему-то, говоря о философии платоновских времён, авторы совершенно игнорируют слова самого Платона о боге: «Сказать, что это сделал бог — значит ничего не сказать, а всего лишь сделать отговорку по причине отсутствия вразумительного объяснения». Эту истину вполне осознавали многие античные философы, среди которых было немало атеистов. Но это понимали не только атеисты. Даже Блаженный Августин, который уж точно не был атеистом, и тот не смог скрыть правды о том, что «Чудеса противоречат не Природе, а тому, что мы о ней знаем». Во всяком случае, это изречение приписывают ему. А говорит это изречение о том, что мудрость не в богах, а в познании природы, в нашем, человеческом знании истины, то есть объективной действительности. То, что невежды считают божественными чудесами, — всего лишь явления природы, которые нужно изучать.

Тем не менее, авторы учебника преподносят античную философию так, словно бог в те времена был непререкаемым авторитетом для всех философов. В результате, основываясь на этом учебнике, у студента должно зародиться представление, будто действительно существуют боги, которые только и владеют истинной мудростью, а философ — это тип, блуждающий где-то между «невеждой и мудрецом», стремящийся к «божественной» мудрости и вечному блаженству. Однако это не только неверное понимание философии, но и опасное её преподнесение студентам, уводящее от философии как таковой.

Авторы считают, что «античное понимание философии дает… ключ к пониманию философии вообще». Интересно посмотреть, что это за ключ. И тут выясняется, что «главным элементом философии является сам философ»! Не мудрость, не истина, не законы природы, а философ! Вот это новость! Почему философ? Потому что «именно он носитель любви к мудрости». Опять же — не самой мудрости, а только любви к ней. Вот как об этом пишут авторы:

«Главным элементом философии, несомненно, является сам философ, поскольку именно он носитель любви к мудрости. Но люди любят по-разному и любят разное! Иначе говоря, люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся (кстати, в русском языке глаголы «познать» и «любить» в некоторых случаях семантически тождественны), и качеством мудрости могут наделяться разные сущности. Именно в этом и заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия. Тем не менее за содержательным многообразием трактовок философии и самой философии нельзя упускать момент формального единства того, что носит название философии. Здесь мы должны определиться более детально с понятием мудрости, Софии».

Авторы пишут: «люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся… качеством мудрости могут наделяться разные сущности. Именно в этом и заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия». Тогда возникает вопрос. В чём именно «заключается главная причина разнообразия в понимании того, что есть философия»? В том ли, что «люди по-разному понимают, по-разному познают то, к чему стремятся»? Или в том, что «качеством мудрости могут наделяться разные сущности»? На деле же, и то, и другое утверждение ложно!

Во-первых, как бы по-разному люди не понимали и не познавали, всё же философское понимание и познание основывается на определённых логических методах познания, а не на каких угодно. Если философ не владеет этими методами, он либо плохой философ, либо вовсе не философ. Следовательно, к философии относится не какое угодно познание и понимание, а только то, которое соответствует этим методам познания и приводит к истине, к знанию.

Во-вторых, «качеством мудрости могут наделяться разные сущности» только в религии, но никак не в философии. Это одно из главных отличий философии от религии. Философы не наделяют «качеством мудрости» никого и ничего. Философы занимаются поиском истины, они выявляют, есть ли хоть какая-то мудрость в ком — или в чём-либо. Но наделять «качеством мудрости» какие-то сущности… — этим философия не занимается. Это — к теософам и экстрасенсам.

Как авторы определяют понятие мудрости-Софии? Они пишут следующее:

«Нет никакого сомнения в том, что мудрость — это в первую очередь совершенное знание. Какое же знание можно считать совершенным? Думается, что таким может считаться только истинное знание. Ложное знание не может считаться совершенным само по себе и по тем практическим результатам, к которым оно приводит. Но и не всякое истинное знание можно считать совершенным. Речь тут идет не том, что существует истинное знание о безобразных вещах (например, о болезнях или социальных катаклизмах). По существу, не может называться совершенным частное знание (даже при условии его истинности), ибо оно ограничено рамками части. Часть же совершенна только в той мере, в какой приобщена к целому. Целое не тождественно всему. Целое соотносимо с сущностью, с тем, что лежит в основе всего, от чего производно все. Самым совершенным поэтому, с нашей точки зрения, является истинное знание о мире как целом (мире в целом), потому что это знание предельной полноты и глубины. Совершенное же знание применительно к миру в целом есть Истина как таковая. Мудрость тождественна такой Истине, а мудрецом называют обладателя этой высшей Истины, а не знатока каких-то частных истин».

Первое, что тут видят студенты, это довольно странное утверждение, которое выдаётся за истину, и которое на первый взгляд кажется истинным, однако таковым не является. Авторы утверждают: «Нет никакого сомнения в том, что мудрость — это в первую очередь совершенное знание».

Тут возникает два вопроса.

Первый. У кого «нет никакого сомнения», что мудрость — это совершенное знание? Лично у меня, есть такое сомнение, потому что мудрость не однозначна сама по себе, она многолика и может включать в себя даже ложь.

Второй вопрос. Если «мудрость — это в первую очередь совершенное знание», то что она представляет собой во вторую очередь? Несовершенное знание?

Ясно, что утверждение в том виде, в котором оно стоит в учебнике, является сомнительным с точки зрения истинности.

Далее авторы пишут:

«Какое же знание можно считать совершенным? Думается, что таким может считаться только истинное знание… Но и не всякое истинное знание можно считать совершенным».

Иными словами, авторы утверждают: совершенное знание — истинное знание, но не всякое истинное знание — совершенно. Это как понимать? Теперь авторы хотят нам сказать, что не всякая мудрость есть мудрость?

Мне это напомнило аналогичное высказывание: всякая курица является птицей, но не всякая птица является курицей. С этим вряд ли кто будет спорить, потому что все знают, что существует много разных пород птиц. Но вот то, что существует много «пород» истин — это нужно как-то объяснить. Конечно, существуют абсолютные и относительные истины, к которым можно также отнести субъективные и объективные. Это ли имели ввиду авторы?

Нет, оказывается, авторы имели ввиду другое. Они утверждают:

«Самым совершенным поэтому, с нашей точки зрения, является истинное знание о мире как целом (мире в целом), потому что это знание предельной полноты и глубины. Совершенное же знание применительно к миру в целом есть Истина как таковая. Мудрость тождественна такой Истине, а мудрецом называют обладателя этой высшей Истины, а не знатока каких-то частных истин».

Что из этого следует? Из этого следует только одно: совершенного знания не существует в принципе, так как ни у кого нет «истинного знания о мире как целом». Ни философа, ни мудреца такого не существует, так как никто не обладает этой «высшей Истиной».

Если же авторы и тут опять пространно намекают на существование бога, который якобы знает всё, то им лучше писать учебники по теософии, а не по философии, ибо философия давно показала абсурдность самой идеи бога. Это было известно ещё в античности, и слова Платона, приведённые выше, служат тому примером. Не существует богов с «истинным знанием о мире». Один бог знает христианство, другой — зевсианство, третий проповедует ислам и знать не знает о зевсианстве, или буддизме и т.д. Да что там, даже с биологией у богов большие проблемы: один создаёт людей из земли, другой выламывает их из колена, третий придумывает иной оригинальный способ.

Но далее у авторов следует куда более удивительное умозаключение:

«Однако мудрость не исчерпывается только знанием. У Ф.М. Достоевского есть парадоксальная и не совсем понятная на первый взгляд мысль: «Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться с Христом, нежели с истиной» (Достоевский Ф.М. Письма 1832–1859 гг. // Полн. Собр. Соч. Т.28. Ч. 1. Л., 1985. С. 176). Великий писатель этим высказыванием хотел подчеркнуть решающее значение совершенства личности над совершенством знания. Вторым признаком мудрости, надо полагать, является совершенная личность, которая ассоциируется с правильной жизнью, т. е. жизнью, не причиняющей никому зла. Следовательно, мудрость включает в себя высшее благо и может быть названа Добром. Мудрым никогда и нигде не считался злой человек».

Давайте подумаем, что тут не так. Авторы заявляют: «Мудрость не исчерпывается только знанием». Весьма странное заявление, если учесть, что мудрость — это и есть знание. Чем же она может ещё исчерпываться, если не только знанием? Авторы в этой связи рассуждают о Добре. Но если нет знаний о Добре, то как его можно определить? А если есть знания, значит, есть и мудрость. Так что мудрость вполне исчерпывается знанием, уже потому, что она и есть знание. Не нужно ей приписывать дополнительные качества. Другое дело, что мудрость (знания) можно использовать, как угодно, и во благо, и во зло. И в этом проблема мудрости, о которой авторы не упоминают. То есть, мудрость не всегда этична.

Авторы пытаются сказать, что мудрость должна нести добро. Да, должна. С этим никто спорить не будет. Но, к сожалению, мудрость не всегда несёт в себе добро. Особенно бытовая мудрость. Приведу несколько примеров мудрости, выраженной в поговорках: «Побеждает сильнейший», «рука руку моет», «своя рубашка ближе к телу». Много ли в этой мудрости добра? Нельзя сказать, что его вовсе нет. Для сильнейшего тут есть добро, для носителя «своей рубашки» — тоже. Но есть ли тут добро для слабого, для того, у кого нет рубашки, чью руку не моет другая рука?

Авторы наивно умиляются словам Достоевского из частного письма, который, по сути, сказал о том, что лучше жить с ложью, чем с истиной, если этой лжи дать имя Христа. А под Христом тут надо полагать Любовь и Добро. По сути здесь всё та же бытовая мудрость: «своя рубашка ближе к телу». Носителю этой мудрости не нужна истина, лишь бы ему самому было хорошо. Это эгоистичный подход к мудрости, любви, добру и истине. Это бытовая философия. Фиктивная философия. Это как раз низшая мудрость, которую авторы пытаются возвести в высшую.

Конец ознакомительного фрагмента.