Настольная книга сердцеедки

Арина Холина, 2006

Если твоя сестра – звезда телевидения, если твоя мать – светская львица, отец преподает в Оксфорде, отчим возглавляет рейтинг «Форбс», а ты каждый раз со скандалом выбиваешь зарплату из самодура-начальника, живешь в съемной квартире с ванной на кухне и вся твоя личная жизнь – бокал вина, сериал «Отчаянные домохозяйки» и преогромный торт со взбитыми сливками, то у тебя есть только один выход – стать ведьмой! Ведь иногда это просто необходимо!

Глава 2

Лариса втюхивала Авроре что-то нежное, воздушное. Но в последнее мгновение, уже поддавшись на уговоры, Аврора вспомнила один анекдот. Мужчина спрашивает продавщицу: «Что это у вас такое нежное, такое воздушное, восхитительное?..» — «Зефир». — «Ну, тогда дайте мне три бутылки водки!» Аврора расхохоталась и выбрала пышную юбку и майку с пайетками. «Все-таки майка… — решила она, — позволит мне остаться самой собой».

Аврора была красивой девушкой. Если бы она покрасилась в блондинку, сделала профессиональный макияж и надела меховую куртку от «Дольче & Габбана», мужчины бы ползали за ней на животе по грязному московскому асфальту. Но Авроре нравился ее родной, темно-русый цвет волос, нравилось, что ее лицо выразительно и без макияжа — черные брови, длинные ресницы, ярко-голубые глаза, сочные губы, хоть не очень полные, но красивой формы…

Когда она заявляла: «Пусть меня любят такой, какая я есть», и мама, и Жанна закатывали глаза. Уж они-то торчали перед зеркалом часа по полтора, перед тем как выйти на улицу с помойным ведром! Нет, Аврора из чистого упрямства пользовалась только пудрой, тушью для глаз и прозрачным блеском для губ. И еще, ей не нравился этот сигнал: «Я, бедная овечка, вся в вашей власти», который подавала Жанна, когда видела «перспективного» мужчину. Уж Аврора-то знала, что она за овечка!

Аврора любила джинсы, майки, кожаные пиджаки и туфли на низком каблуке — вполне сексуально, но в то же время не п*!*о*!*шло. В рюшах, шифоне и на шпильках она казалась бы себе пародией на сестру, а этого допустить никак нельзя. Так что трикотажная маечка с розой из бисера и блесток — тот самый компромисс между выходным нарядом и чистой совестью. Естественно, дома выяснилось, что нормальных колготок тоже нет — зима, время брюк и теплых носков, так что пришлось бежать в магазин за колготками. Когда наконец костюм был укомплектован, Аврора с тяжелым вздохом взялась за фен и нехотя, предрекая себе страшные муки, начала укладывать голову. Спустя минут сорок, вспотев, изведя пять сигарет — почти все истлели в пепельнице, пока Аврора боролась с расческой, она надушилась, оделась и пришла к выводу, что выглядит умопомрачительно. Даже мама должна быть довольна. Не придраться.

Накинув дубленку — щедрый подарок отчима на Новый год, Аврора спустилась на улицу и с подозрением осмотрела свою старую, бывалую «Ауди». Машина была настолько грязной, что разглядеть красный цвет под слоем неизвестно чего не удавалось. Машинка и так-то не новая — сильно не новая! — а в таком виде ее легко перепутать либо с собачьей будкой, либо с мусорным баком. А у всех родственников и их знакомых, вспомнилось Авроре, автомобили почему-то невыносимо чистые — даже в самое ненастье. Может, они их моют по два раза в день?

Аврора честно попыталась прорваться на мойку — чтобы не позорить семью. Но вчера было тепло и мокро, а сегодня подморозило, и все умники отправились намывать автомобили, так что Аврора, с тоской глянув на очереди, не выдержала и поехала на дачу как бог послал.

К счастью, парковка на участке была уже переполнена, и Аврора оставила машину рядом с соседним домом — спрятала ее за «Газель», которая возила на стройку кирпичи. Затем прошла к дому по идеально чистой дорожке и потянула на себя массивную деревянную входную дверь.

— Дорогая! — Мама распахнула объятия, взмахнув пустым стаканом от вина.

Жанна осмотрела дубленку и, поджав губы, отвела глаза — увы, придраться было не к чему. «Какого черта она так ко мне относится?!» — вспыхнула Аврора.

Конечно, она прекрасно помнила, как лупила Жанну по голове новой куклой Барби — такой супер-Барби, принцессой в рост трехлетнего ребенка, которую купили Жанне. А ей, Авроре, подарили тогда игру «Эрудит», которая сейчас называется «Скраббл». Но и Жанна вечно ныла, жаловалась и воровала у нее, Авроры, сладости, которая Аврора под влиянием каких-то загадочных детских соображений не ела, а прятала в тумбочку. Но это же так обычно — все сестры в детстве собачатся…

Первый настоящий профессиональный удар от сестры Аврора получила, когда Жанна вдруг отбила у нее мальчика из 11-го «А». И вся школа наблюдала, как восьмиклассница ходит с самым модным парнем в школе, а ее старшая сестра рыдает в туалете.

Это было… В общем, понятно. А дальше так просто… чудесно.

До сих пор Авроре иногда хотелось повторить замечательный опыт с погружением головы Жанны в унитаз. Тогда была такая драка, на которую Аврора, как она думала, не способна. Для разминки она голыми руками изорвала прямо на сестре ее лучшее платье, потом чуть не выкинула ту из окна, но ограничилась тасканием за волосы, и завершилось выяснение их отношений восхитительным, прямо-таки голливудским окунанием головы счастливой соперницы в нежно-голубую ароматизированную туалетную воду. Одновременно Аврора сломала Жанне нос. Нечаянно. Конечно, она кричала, что Жанна сломала ей жизнь, но, по мнению родителей, нос был намного ценней жизни. Жанну отправили загорать на Мальту — драка случилась перед каникулами, а Аврору оставили в Москве — все лето она должна была мыть посуду, пылесосить, стирать… в общем, быть домработницей. И Жанне радость, и родителям выгода. Аврора понимала, что ломать сестре нос, пусть и случайно, очень, очень плохо… Но ведь сестра не должна отбивать у сестры молодого человека? Вроде так?

Аврора пыталась поговорить с мамой о том, что ее волновало, но та решительно заявила, что эта тема не обсуждается. Обидно. Тем более Жанна всем рассказывала, что молодой человек вообще не хотел с Авророй встречаться — якобы он использовал ее, чтобы познакомиться с ней, Жанной. И если до того Аврора пусть с трудом, но терпела и обиды, и несправедливости, и явное предпочтение, которая мама оказывала Жанне, то после того лета она сорвалась. Кожаная косуха, выбритые виски, сто сережек в ухе, сигареты, жаргон, мальчики на байках, которые, слава богу, таких, как Жанна, просто не замечали… Аврора зависала в «Секстоне», до тошноты упивалась пивом и была счастлива, так как нашла друзей, которые считали людей вроде ее мамаши этакими инопланетянами — с тремя ногами и огромной лысой головой. Когда Аврора продала кольцо с бриллиантом и купила мотороллер, ее выгнали к бабушке, которой было все равно, что перегораживает коридор — хоть трактор. Потом бабушка заболела, Аврора поступила в институт, и маме пришлось принять дочь обратно, но это не исключало бесконечных стычек и даже скандалов из-за того, что Аврора курит у себя в комнате, и бешенства Жанны, когда сестра врубала «Дорз» или «Нирвану». Конечно, ведь Жанночка слушала только Кайли Миноуг, Элтона Джона и Рика Эстли…

Аврора очнулась и вынырнула из воспоминаний.

Мама остолбенела, увидев наряд от «Персонаж».

— Ты не могла одеться понаряднее. Я же просила… — прошипела она Авроре в ухо.

Аврора, хоть и привыкла держать удар, все-таки расстроилась.

— Мам, в моем понимании, это и есть понаряднее! — отрезала она.

— Ка-акая ми-иленькая маечка… — протянула Жанна. — В «Рамсторе» купила?

И тут Аврора поняла, что была полностью права, когда ломала ей нос.

Однажды родители послали их в магазин, и Аврора попыталась купить там ночную рубашку — клевую серую трикотажную ночнушку на бретельках с ярко-розовом принтом. Но что было с Жанной! Она час не могла успокоиться: не могла же она позволить, чтобы ее наивная сестра покупала всякую дрянь на развалах в супермаркете! Всю дорогу она учила Аврору тому, что нижнее белье даже более важно, чем туфли и сумка, и довела Аврору до шокирующего признания, что та спит в майках, которые раздают на презентациях: с логотипом радио «Максимум» или «Майкрософт». После этого Жанна долго молчала, а потом стала перечислять марки, которые делают «недорогое» белье — не дороже трехсот долларов…

— Нет, в «Ашане», — ответила Аврора и душевно улыбнулась сестре. — Черт! — Она хлопнула себя по лбу. — Туфли забыла!

Мама закатила глаза. Жанна усмехнулась.

— Жан, дай мне какие-нибудь туфли, — попросила Аврора.

Мама пристально посмотрела на Жанну. Та пожала плечами и ушла минут на десять, а вернулась с парой ярко-синих босоножек… Аврора даже смутно припомнила, что последний раз видела эти туфли на Жанне году эдак в девяносто пятом — Чарльз Джордан, черная танкетка, васильковая кожа… Даже матушка уставилась на босоножки с некоторым недоумением.

— Ты их что, коллекционируешь? — удивилась Аврора.

— Да, — Жанна поставила туфли на столик. — Лет через пять они, может, снова войдут в моду.

Аврора посмотрела на туфли. На Жанну. На гостей, которые толпились в гостиной. На фотографов — не из «Харперз Базара», но, кажется, из «Коммерсанта» и «Буржуазного журнала».

— Круто! — сообщила она, села в кресло и послушно принялась надевать босоножки.

— Но они же сюда не вписываются! — не сдержалась мама. — К тому же из них колготы торчат!

— Ты знаешь, я никому не даю свою обувь! — зашипела Жанна. — Это очень интимно! Как трусы!

— Конечно! — кивнула Аврора. — Я тебя понимаю. Я ведь заразная, и у меня ноги пахнут. Кто, как не родная сестра, притащит в дом инфекцию и сломает каблук?

— Жанна, дай Авроре нормальную обувь, — распорядилась мамаша.

Жанна открыла рот и всплеснула руками:

— Но…

— Ты меня не поняла?

Жанна послушалась и выдала Авроре хорошенькие туфли из блестящей темно-лиловой кожи — под цвет узоров на юбке.

— Можешь оставить их себе, — бросила она через плечо.

Аврора вошла в гостиную и обомлела. Там были все. Редакторы газет и модных журналов. Актеры. Певцы. Митрофанов. Куда ж без него? Еще какие-то депутаты. Писатели. Бизнесмены всех сортов. Даже несколько известных радиоведущих, которых Аврора по работе встречала, но в лучшем случае говорила им «здрасте», а те кивали и отворачивались.

Жанна уже успела прилипнуть к симпатичному мужчине в очках, который прославился тем, что по очереди встречался с первыми красавицами Москвы. Аврора взяла себя в руки и с самой открытой и дружелюбной улыбкой подошла к Наташе Шаровой, ведущей новостной передачи у них на радио. Наташа сделала большие глаза и воскликнула:

— О! А ты что здесь делаешь?

Аврора в очередной раз напомнила себе, что у нее больное самолюбие и низкая самооценка, а в самом вопросе нет ничего обидного и недостойного. Ну, правда, что она, какой-то там нечестолюбивый координатор, здесь делает? А может, Наташе в гостях у Степана не очень-то нравилось и она хотела таким образом показать, что… Но Наташа оживленно беседовала с Пригожиным, уплетала фантастические теплые роллы в кляре и выглядела очень даже довольной.

— Я здесь живу, — ответила Аврора.

Да, она наврала. Она здесь не жила, только иногда приезжала на выходные, несмотря на маму и на Жанну — уж больно здесь, на природе, хорошо.

— То есть? — Наташа не очень красиво открыла рот, в котором лежала целая креветка.

Наташа была хорошей девушкой. Она работала на радио много лет — с основания, достигла больших высот, была «лицом» станции. Ей очень много платили, а ее положение было незыблемо. Она была профи и много работала, она заслужила. Но это уж была такая профессиональная светская манера — немного ехидничать, знать свое место, не позволять кому попало лезть к тебе в друзья и несколько пренебрежительно относиться к тем, кто не был профи, кто не так много работал и не заслужил.

— Наташ, это дом моих родителей, — немного лениво, тоже манерно и вполне высокомерно пояснила Аврора.

— А… — замялась Наташа. — Степан Аркадьевич — твой папа?

— Отчим, — уточнила Аврора.

— Ха! — совершенно по-человечески удивилась Наташа. — Жанка ни разу не говорила, что вы сестры. Нормально?

— Она знает, что я ее стесняюсь, — усмехнулась Аврора. — Не хочет ставить меня в неловкое положение.

Наташа сдвинула брови, заглянула Авроре в глаза и расхохоталась.

— Да уж! — подтвердила она. — Жанна такая деликатная…

— Вы обо мне сплетничаете? — мило-мило проговорила Жанна, обнимая Пригожина.

— Конечно! — кивнула Наташа. — Обсуждаем, что ты сильно потолстела за последнее время.

Да. Иногда Наташа могла быть очень даже ничего. Отчего-то она считала, что Жанна тоже «не заслужила» — при том что Жанну узнавали на всех бензоколонках.

— Э-э… — растерялась Жанна, которая не решалась откровенно схлестнуться с ведущей. Все-таки та была серьезным авторитетом в музыкальном бизнесе.

— Шутка! — Наташа хлопнула ее по плечу. — Ты почему не говорила, что я работаю с твоей сестрой?

Жанна пожала плечами.

— Ну, к слову не приходилось, — не очень умело выкрутилась она.

— Ясно, — произнесла Наташа. — Жанк, будь другом, принеси мне шампанского. Ты знаешь, где здесь все находится, а я чего-то потерялась в пространстве…

Жанна вырвала у Наташи фужер и ушла — в противоположную от стола с напитками сторону.

— Она не вернется, — с печалью в голосе сообщила Аврора.

— Какое горе… — Наташа всхлипнула.

Но тут подошел Володя из «УмыТурман» и увлек Наташу на диван. Пригожин хмыкнул и переместился к знакомым, и Аврора снова осталась одна — правда, в приподнятом настроении. Если бы на ее месте была Жанна, она бы или за Володей с Наташей увязалась, или с Пригожиным разговорилась — Жанна могла бы, не испытывая затруднений, хоть с самим президентом на брудершафт выпить. Но Аврора, то ли к счастью, то ли к сожалению, не была похожа на сестру — поэтому она подошла к столу с закусками, положила на тарелку разных вкусностей и устроилась за маленьким столиком у окна.

Через несколько минут рядом с ней пристроился приятный молодой человек в потрясающем черном костюме. Аврора не очень любила костюмы и особенно мужчин в костюмах, но трудно не признать, что ее нового соседа костюм украшал. И галстук, и рубашка были подобраны с таким вкусом, что Аврора даже причмокнула от удовольствия — к тому же сосед смотрел на нее с надеждой. Она улыбнулась. «Пусть меня любят такой, какая я есть», — произнесла про себя Аврора и хихикнула: докатилась, вся ее жизнь состоит из жизнеутверждающих лозунгов, прямо как у Дейла Карнеги. Надо еще выписать цитаты из классиков и расклеить их по дому, и тогда все, ку-ку — одичавшая старая дева и пять ее кошек…

Молодой человек растерянно улыбнулся.

— Извините, — Аврора положила руку на сердце. — Я просто вспомнила одну смешную вещь…

— Какую? — оживился тот.

— Ну… — Аврора смутилась. — Вы знаете, — решилась она, — вообще-то это дом моих родителей, но я ни с кем из приглашенных лично не знакома, так что я собиралась скромно посидеть в углу и хотя бы вкусно поесть, если уж не суждено блеснуть в свете… — Аврора поняла, что ее несет, но не стала останавливаться: в конце концов, и правда «любите меня такой, какая есть». — И когда вы сели рядом, я вспомнила одну фразу, которую повторяю, когда собираюсь с кем-то познакомиться, и поняла, что похожа на безумных адептов Дейла Карнеги. Помните, как все себя вели, когда прочитали его книги?

Молодой человек рассмеялся.

— Да-да! — подтвердил он. — У меня даже в шкафу, с внутренней стороны дверцы висели всякие цитаты, но я вечно просыпал занятия и никак не мог их прочитать… А вы — Жанна?

Авроре стало очень приятно (и неприятно одновременно за собственное злорадство) — надо же, кто-то не знает Жанну в лицо!

— Нет, я Аврора, — сообщила она. — Степан — мой отчим.

Молодой человек кивнул и представился:

— А меня зовут Саша.

— Ну, как успехи? — Степан возник ниоткуда.

Аврора бросилась его поздравлять — она как-то совсем позабыла, ради чего собрались гости, и попыталась загладить вину с помощью бурных излияний.

— Ада тебя не пришибла за эту майку? — поинтересовался Степан, с ног до головы оглядев Аврору. В их семье у женщин были экзотические имена: Аврора, Аделаида… — Моя супруга считает, что майки существуют только для спортзала, — пояснил Степан Саше.

«Супруга! — возмутилась Аврора. — Не мог сказать проще — жена!»

В слове «супруга» было нечто отвратительное: ни страсти, ни нежности, ни романтики — сплошной супружеский долг, чопорность и раздельные спальни… Супруги бывают у президентов, политиков, общественных деятелей, а у нормальных людей — жены, девушки и герлфренд.

— А туфли тебе Жанка, что ли, дала? — продолжал в том же духе Степан.

Черт! Аврора с трудом удержалась, чтобы не заткнуть ему рот яблоком или грушей. Ну, куда его понесло? Почему всегда надо… вот так? Какое кому дело, чьи на ней туфли? И что, он помнит все туфли Жанны? А ведь бóльшая часть сестринского гардероба — на проспекте Мира. Хотя Степан странный тип — проверяя счета по кредитке, он умудряется отметить любую мелочь, вплоть до пачки ирисок.

— Жанна дала, — подтвердила Аврора. — Я забыла взять сменку.

Степан обнял ее и повернулся к Саше.

— Аврора у нас девушка серьезная, — заявил он. — Координатор! Очень важная должность.

Саша слегка нахмурился:

— А что делает… координатор?

— Координирует! — воскликнул Степан и расхохотался.

Аврора готова была провалиться сквозь землю. Ну, право, что за театр абсурда? Что за бред вообще? Она принялась объяснять, кто такой координатор, но ее перебила сестра.

— Здрасте! — обворожительно улыбнулась она, подходя к ним. — Я Жанна.

Саша выкинул вперед руку с указательным пальцем:

— Я видел вас по телевизору!

— Меня и сейчас по телевизору показывают. — Жанна смотрела на него так, словно всю жизнь мечтала именно об этом Александре. — Пойдемте, покажу.

И, схватив Сашу за руку, поволокла его куда-то в глубь комнаты, и он даже не обернулся, чтобы хоть взглядом извиниться перед Авророй.

— Не повезло тебе, — подытожил Степан. — Выпьем?

— Пойдем, — согласилась Аврора.

Обижаться было бессмысленно — можно было только налить себе виски, расслабиться и смириться с тем, что родственников не выбирают.