Законы высшего общества

Арина Холина

Анастасия Устинова – не только суперпопулярная актриса, но и успешная деловая женщина, хозяйка киностудии. Но иногда ей кажется, что сценарий ее жизни написал графоман: и сюжет не клеится, и герои картонные, и остроты не хватает. Но в то мгновение, когда Анастасия влюбляется в модного писателя Максима Гранкина, все меняется. И даже тот факт, что лауреат «Букера» немножко женат, работает на нее, – ведь это уже не просто роман, а настоящая драма… Для Насти не существует разницы между жизнью и искусством. Как опытный режиссер, она манипулирует страстями, героями и эпизодами с одной лишь целью – сделать свою жизнь такой, чтобы публика аплодировала стоя…

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Законы высшего общества предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 4

И вообще, что такое внешность?

Вряд ли юные девушки мечтают о Вуди Аллене, но ведь как-то же Миа Фэрроу, нежная, трогательная красавица, полюбила этого нервного, щуплого очкарика! И Диана Китон.

Что за насмешки судьбы? Почему нет в мире совершенства? Ну разве трудно сделать так, чтобы добрый, умный, хороший человек имел привлекательную фигуру, симпатичное лицо, был здоров и при этом не считал собственную мать центром мироздания?! А?

Вот тут-то самое время послать подальше все моногамные отношения и завести красавца для сексуальных утех — кровь, пот и слезы, умника для разговоров по душам и секса раз в месяц — беседы на всю ночь, дым сигарет, интеллектуальный оргазм — и какого-нибудь еще незатейливого, но надежного друга, которому всегда некогда, но в трудную минуту он рядом.

Возможно ли это на практике?

Иногда Насте казалось — да, возможно.

Но временами так хотелось близости — настоящей, душа в душу, и чтоб во время секса смотреть в глаза, и чтобы он предугадывал твои слова, а по выражению лица догадывался, чего тебе не хватает, и чтобы его тело было самым красивым только потому, что оно — его, а он бы не замечал недостатков среди твоих достоинств.

Все это, ясное дело, бред. Не бывает так. Живешь с человеком пару лет, а потом он вдруг в один прекрасный день возвращается с работы и устраивает скандал только потому, что не нашел среди твоих бутылочек с гелем для душа свою пену для бритья. Можно подумать, что он собирается бриться!

Или вечером, после того как ты в душе полчаса мылась пеной с запахом барбариса, втирала в кожу ведьминский крем с водорослями, причесывалась, румянилась — все ради него, он принюхивается с таким лицом, словно учуял псину, трогает тебя одним пальцем, морщится напоказ и выдает:

— Ты липкая…

И это ведь тот же самый человек, от которого ты каждый вечер получала письма на десяти страницах, где он описывал, как не может без тебя жить!

Когда он любил — придерживал твои волосы, пока тебя тошнило после второй бутылки шампанского, и смотрел при этом с такой нежностью, словно ты выплясываешь танец маленьких лебедей, а не издаешь жуткие звуки, вытряхивая из себя шипучее вино с курицей под сельдереем, а сейчас он, видите ли, брезгует «липким» кремом, который ты купила за пять тысяч рублей — только чтобы нравиться ему.

Когда ты любишь, милые родинки на щеке, складки под глазами, брюшко с пчелиными сотами кажутся родными. Ты любишь все эти заусенцы, которые он отказывается удалить — верит, подлец, что ты только и мечтаешь отхватить ему палец этими жуткими ножницами, веснушки на плечах, которыми он покрывается, стоит выйти на солнце, щетину, которую ему лень сбрить перед тем, как вы начнете целоваться… А стоит разлюбить — все это превращается в кошмар, вызывает тошноту, и секс происходит лишь тогда, когда уж совершенно невмоготу или когда вы оба, распалившись от горя, отрепетировав расставание, в последний раз, в последний миг пытаетесь вспомнить, как это было тогда, когда с вами была любовь…

Наверняка этот писатель окажется кругленьким, как колобок, рыхлым типчиком в мятом костюме, усатым, лохматым, с потными ладошками и с легкой чесночной отдушкой изо рта.

Не то чтобы Настя обвиняла провидение в жадности — небеса иногда проявляли щедрость и наделяли людей и талантом, и красотой, но почему-то большинство из них находилось в Голливуде, а меньшинство было окружено столь плотным кольцом поклонниц, что не возьмешь нахрапом.

С тем, что писатели вряд ли попадут в список «100 самых красивых мужчин», Настя еще могла примириться, но вот почему они одеваются в Армии спасения, ведут себя так, словно дали обет безбрачия либо поставили себе цель — заниматься любовью, только осушив пару бутылок водки, она понять не могла.

Может, конечно, ей попадались не те писатели, но слишком уж много этих «не тех».

Ладно. Если он типичный писатель, о любви можно забыть — увы, будь он даже трижды Овидием и дважды Достоевским, она бы не смогла поцеловать человека в прокуренные усы и обнять рубашку пятьдесят шестого размера.

Она станет его музой — будет мыть своими волосами (нарастит по необходимости) его ноги, будет из угла наблюдать за тем, как он творит, — и следить, чтобы у него всегда был под рукой холодный чай летом и горячий кофе зимой. Она станет служить ему, кормить своей любовью, вдохновлять и утешать, когда мир вдруг отвернется от его гения, и она не помешает ему насладиться триумфом — будет ведь всегда рядом, но немного в стороне.

О как!

Но все эти восторги суть дела не меняли — она нашла его, своего Автора. Автора, который сделает ее великой. Он, конечно, будет уверен, что все это ради него — его заметили, открыли, возвысили, оценили, и он знаметит, каждое его слово ловят, но на самом-то деле все это случится ради Насти — ради того, чтобы ее отмыли от сериалов, от опереточного новогоднего кино, от мелодрам с дешевыми страстями, огранили в достойную роль и выставили под стекло — чтобы публика, перехватив дыхание, могла насладиться ее блеском.

От перевозбуждения Настя проснулась рано — в половине девятого и принялась названивать Маше, которая совершенно взбесила ее тем, что не брала трубку. Чем она может заниматься в это время?

Сексом.

Спать.

Гимнастикой.

Принимать душ.

Посылать начальницу на фиг, так как рабочий день еще не начался.

Сука.

Наконец Маша ответила.

— Ну, ты где? — воскликнула Настя.

— Мыла голову, извини, — пояснила та.

— Что мы имеем на Максима Гранкина? — поинтересовалась Настя.

Маша помедлила.

— А кто это?

— Писатель!

— Писатель… — задумалась помощница. — А! Он Букера получил!

— Да ты что? — ахнула Настя. — Пропустила я, видимо, это событие…

— А почему ты спрашиваешь?

— Хочу сделать фильм по его роману, — пояснила Настя, но голос все-таки предательски сорвался.

— Ты шутишь?

Маша несколько раз подсовывала Насте «умные» книги, которые считала пропуском на Каннский фестиваль, или хотя бы на Венецианский, или на Берлинский, или же Санденс, но Настя их в силу своего темперамента решительно отвергала. У нее не хватало усидчивости для депрессивных размышлизмов и прочих тоскливых, мрачных, злых произведений, которые, возможно, и были примечательны с точки зрения психологии, анализа, глубины погружения в темные стороны человеческой души, но Настя не была уверена, что эти стороны интересуют ее в должной мере.

Она слишком любила жить, для того чтобы снимать кино о страданиях человеческих.

Но у этого Максима, несмотря на жесткую сатиру — не такую, что атакует в лоб, а скорее вежливую, джентльменскую иронию, несмотря на чисто мужскую агрессию — не дворовую, нахрапом, а спортивную, по правилам, с уважением к противнику, и невзирая на то что не обошлось без типично гормонального высокомерия по отношению к женщинам, — не было в романе ни вселенской тоски, ни обиды, ни жалости к себе, «лишнему человеку», ни обвинений. Его печаль предвкушала радость, злость казалась трамплином к безудержной свободе, а в чисто литературном снисхождении к порокам людским было слишком много страсти, чтобы автор превратился в ворчуна и зануду.

— Нет, — коротко ответила Настя, которая уже устала от разговора. — Не шучу.

Ясно одно — Маша ничего об этом Гранкине не знает, так что смысла толочь воду в ступе нет никакого.

— Маш, я иду спать, проснусь — позвоню, а ты пока разузнай там, что да как, — распорядилась она.

Проснулась Настя от духоты. Жара выбралась из города, в котором ей, видимо, стало тесно, и полезла в деревню. А ведь ночью Настя даже мерзла — закрыла окно, выключила вентилятор, так что комната прогрелась, кажется, до ста двадцати градусов, а она лежала, завернувшись во влажную простыню, и потихоньку испарялась.

Идею поставить на даче кондиционеры Настя отвергла — эти штуковины, гоняющие туда-сюда воздух, она тайно ненавидела, но в городе заказала два — на кухне и в спальне, так как плавать по ночам в луже пота и обжигаться о собственное белье ей казалось не очень заманчивым.

Настя бросилась в ванную, встала под душ и на всю катушку включила холодную воду. Некоторое время казалось, что вода отскакивает от нее, не принося ни малейшего облегчения, но минут через десять появились мурашки — а за ними блаженная свежесть. На пляж не хотелось.

— Маш, ну что ты не звонишь? — пробурчала Настя в трубку.

С Машей трудно было оставаться дружелюбной — Насте хотелось расшевелить ее, увидеть хоть какие-то чувства — хоть злость, хоть обиду, но даже Настино откровенное хамство и нелепые капризы не помогали. Настю беспокоило, что из-за Маши она превращается в припадочную знаменитость, но та вроде считала, что так и положено. Может, в этом она видела плюсы — кому интересно общаться с вежливой, скромной звездой? О такой можно сказать: «О, она такая милая» — разве сравнишь это с леденящей кровь историей о том, как «звезда» попросила остановить самолет рядом с ближайшим трехзвездочным рестораном, потому что на борту предлагали ужасную «Бон Акву» и «Перье», а она может пить только «Эвиан»?

— У меня есть его телефон, — сообщила Маша.

— Круто! — Настя даже забыла о том, что нужно плохо относиться к собеседнице. — И?..

— Он в отпуске, приезжает в конце недели.

— А это… Как он выглядит?

Маша позволила себе смешок.

— Не знаю, — призналась она.

— А как узнать?

— В Интернете я ничего не нашла.

— А если позвонить издателям?..

Пауза.

— А что… им сказать? — растерялась Маша.

— Ну… Что нам нужна его фотография крупным планом, а также в плавках и в белье, — отрапортовала Настя.

Микрочип в голове у Маши заскрипел, но все-таки выдал правильный ответ: «шутка». Из-за таких вещей и возникла неприязнь — в первую очередь Маша относилась ко всему очень серьезно, без иронии.

— Ладно, Маш, занимайся пока сериалом, — вздохнула Настя. — Чего там режиссер? Жив?

Подтвердив, что все живы — только на грани нервного истощения, Маша пообещала обо всем позаботиться, на чем они и распрощались.

Настя поставила на плиту турку, намешала геркулес с творогом и фруктами — чертовски полезный и даже почти съедобный завтрак — и вышла на улицу.

Оставаться красивой — та еще работа. С одной стороны, у нее замечательная наследственность. Мама, выходя замуж за Натана Марковича, своего ровесника, выглядела, как его дочь. Но Настя не могла допустить, чтобы из-за лени или небрежности ее фигура поплыла, а на лице появились признаки… щадя себя она называла это возрастом, а не старением.

Массаж лица два раза в неделю. Массаж тела — четыре. Бассейн — три раза. Раз в полгода курс похудения и жесткий лимфодренаж. Баня. Психотерапия — все болезни от нервов. Йога — от стресса. Каникулы на море раз в три месяца. Два раза в год отдых на две недели.

Для того чтобы хорошо выглядеть, душа и тело должны пребывать в гармонии — хочешь ты этого или нет.

Настя отлично помнила, как во время Великого Нервного Срыва все ее лицо покрылось жуткими пятнами, кожа шелушилась, а на руках набухла омерзительная экзема. И это уже не говоря об острой язве желудка.

Кремы она покупала у «знахарки» — бывшей массажистки, превратившейся в профессиональную бабушку — воспитывала внуков. Но, по счастью, внуков она пасла на даче, где и собирала травки, ягоды и прочую основу для кремов, которые продавала ограниченным тиражом старым клиенткам. Может, купить рецепт и открыть свою косметическую линию?

Мороки много, но если пойти с козырного туза… Надо подумать.

Наверное, она, Настя, все-таки двинутая на голову, потому что каждую неделю водитель ездит в Калужскую область к Капитолине Васильевне за «органическими» овощами. Лет шесть назад Настя снимала там дачу — у этой самой Капитолины, которая не верила в химические удобрения и очень гордилась, что ее помидоры без пестицидов, а сейчас Настя делала ей выручку — скупала почти все, что сажала старушка. Не такая уж и старушка — лет шестьдесят, но ситцевый халат никого не молодит.

Это был ее пунктик — и Настя его стеснялась, но все же пользовалась дарами огорода Капитолины Васильевны, так как количество химии в окружающей среде Настю пугало. Каждый сходит с ума в меру финансовых возможностей, так ведь?

Об этом она в интервью не рассказывала, а можно было бы — пусть ее считают немного сумасшедшей.

Мы ведь все работаем на публику, да?

Вот, например, недели две назад ее подрезал внедорожник, раздувшийся от собственной значимости. Подсек с таким нахальством, что Настя просто изумилась — водитель, наверное, ехал вслепую, не обращая внимания на то, что на дороге есть и другие машины.

Причем дорога была очень извилистой набережной Яузы, где вылететь в реку — как нечего делать.

Но удалец не знал, с кем связался — Настя в свое время участвовала с Фоменко в гонках на выживание и машину не водила — занималась с ней сексом, такт в такт, глаза в глаза. И для таких вот случаев вопиющего дорожного свинства был у нее метод, украденный у знакомого: она вылетела вперед, встала поперек дороги, перегородив горе-Шумахеру путь.

И сразу же позвонила приятелю в ГАИ — большому поклоннику и любителю контрамарок, сообщив, что столкнулась с самой настоящей подставой.

Дверь внедорожника распахнулась, и оттуда — прямо-таки с небес на землю — спустился мрачный тип с внешностью сильно пьющего херувима. Морда кирпичом, румянец на щеках-брылях, ангельские белые кудри и заплывшие жиром голубые глазки. Пиджак, галстук, костюм.

Настя тут же всучила ему телефон, а уже через пять минут мрачный тип дрожал, бледнел и умолял не жаловаться начальнику.

Ваня «керувим» Шумахер был всего лишь водителем, чей босс отбыл в командировку — и на это время Ваня почувствовал себя властелином мира, принял эстафету, вошел в роль Большого Босса. Ха.

И такие вот типы учат их, людей с обложки, не ковыряться в носу.

Честное слово, такое ощущение, что, помимо иных ипостасей, человечество делится на два клана — публичные и… просто люди. Причем публичные люди с журналом «ОК!» в руках превращаются в «просто людей» — и уже, кажется, готовы самим себе вынести приговор: силиконовая грудь, губы, ботокс, пояс противоречит платью, а с такими ногами белое и обтягивающее — не носят.

Настя добила кашу с творогом и взялась за кофе. Под рукой — совершенно случайно — оказался роман Максима. Настя открыла его на первой попавшейся странице и перечитала главу.

Как же он хорош!

Что там пишут про автора?

«…Максим Гранкин учился в МГИМО, три года работал в МИДе, но большую часть жизни посвятил бизнесу. Одолев классику, переключился на современных писателей, но, не получив от знакомства с новыми авторами большого удовольствия, начал писать сам. Его уже называют надеждой новой русской литературы, а получение премии Букер утвердило его…»…бла-бла-бла.

Если Гранкин учился в МГИМО, значит, он либо гений, либо мажор. Сын чиновника? Профессора? Ботаник — отличник — медалист?

Интернет.

Интернет дал ссылку на сетевые библиотеки, на распечатки радиопередач, на онлайн-магазины и на два-три скудных интервью на тему «Ваши творческие планы». Из интервью Настя ничего не поняла — не было в них человека Максима Гранкина, был только автор.

Настя вытряхнула из сумки визитницу и позвонила главному редактору мужского журнала, своему хорошему другу.

— Дим, привет, Настя, — представилась она. — Я по-быстрому. Знаешь Максима Гранкина?

— Тот, который писатель? — уточнил Дима.

Настя подтвердила.

— Мы хотели взять у него интервью после Букера в прошлом году, но он куда-то слинял, а когда вернулся, отказался фотографироваться — ну, все и провисло.

— Ты его видел когда-нибудь?

Дима сказал — нет.

— Читал? — настаивала Настя.

— Да, он класс, — скупо ответил Дима. Видимо, одновременно редактировал текст.

— То есть тебе нравится?

— Нравится, нравится, — раздражался Дима. — А в чем, собственно, дело?

— Хочу экранизировать его роман, — призналась Настя.

— О! — Дима оживился. — «Жизнь бесполезного человека»?

— Да, только название повеселее придумаем. Как ты угадал?

— Ну, там характеры… — расплывчато пояснил Дима. — Мне его букеровская книга меньше нравится — в ней какой-то скулеж.

— А что ты еще читал?

— Да у него всего три романа: первый — супер, про второй я сказал и третий вот этот, про жиголо.

— Он не жиголо.

— Какая разница?

Поболтав еще пару минут, Настя распрощалась с Димой и задумалась.

А что, если ее Максим — псих? Из тех, что хотят за права экранизации миллиард наличными в мелких купюрах? Или твердят, что должны участвовать в кастинге, в подборе музыки, согласовывать костюмы и интерьеры? В каждой бочке затычка?

Конечно, если он действительно толстый и страшный, можно сразить его красотой и обаянием, но все это, по большому счету, — очередной чирей на ее, Настину, задницу.

Без боя она не сдастся. Она предложит ему все, чего тот захочет, кроме, разумеется, миллиарда наличными, права участвовать в кастинге и в других стадиях съемочного процесса.

Разве кто-то может отказать ей, Анастасии Устиновой, приме русского кино?

Ведь если по-честному, она — первая, впереди никого нет. Хоть и нехорошо так о себе, и дело не в ложной скромности, а в страхе Насти забронзоветь, ощутить себя на одном уровне с Богом. Это была ее примета — никогда себя не хвалить, но всего один раз, секунд на пять, имеет она право насладиться своим успехом на все сто процентов?

Но человек, которого совершенно не волновала Настя, ее амбиции, кино вообще и в частности, все же существовал — только уверенная в успехе Настя пока об этом не знала.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Законы высшего общества предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я