Опричник

Арина Теплова, 2020

1572 год. Русское царство. Мирон Сабуров – опричник Ивана IV Грозного, воин-ратник из «Волчьей сотни». По приказу царя «Волчья сотня» ведет борьбу с нежитью, нечистью, которая в избытке водится на Руси. Обладая недюжинной силой, храбростью, мощной энергетикой и не имея себе равных в ратном деле, Мирон слывет лучшим витязем-охотником за колдунами, оборотнями, призраками и другой нечистью. Однажды старец-монах Радогор поручает Мирону Сабурову найти и отвоевать у потусторонних сил и темной нечисти древнюю Чашу Грааля, которая может подарить бессмертие… Мирон отправляется в путь со своим братом Василием и вскоре находит в подземелье колдуна странную монахиню… Каждая книга в серии "Чародеи" является самостоятельной историей, возможно прочтение книг в разном порядке.

Глава V. Волчья сотня

Мирон получил свое боевое имя в четырнадцать лет. До этого он и не знал про тайный монастырь, где воспитывалась сотня воинов-ратников. И ранее несколько лет подряд состоял в дружине у своего двоюродного дяди в Муроме, куда в одиннадцать лет его отправил отец, как буйного и неуправляемого мальчонку, который бредил войной. Под предводительством дяди, умелого витязя, который повидал не одну сечу, Мирон достиг совершенства в бою. Попав же в тайный монастырь, начал заниматься больше своим боевым духом и тайными знаниями, такими, как медитация, гипноз и энергия.

В четырнадцать лет пройдя обряд имянаречения, он получил имя Мечислав, что означало «Славный меч». Его боевое имя знали только трое: брат и старцы Радогор и Онагост. Будучи толковым, выносливым и имея задатки к обучению магическим способностям, Мирон быстро выбился в самые искусные ученики монастыря, став любимцем настоятеля, старца Радогора. Самым таинственным знаниям и умениям Радогор лично обучал только некоторых ратников-волков. В их числе был и Мирон. Уже спустя год Мирон получил свое первое дело по выслеживанию тайных лазутчиков крымского хана и их устранению. Сабуров в числе пяти бойцов с блеском выполнил порученное им задание, разделавшись с дюжиной ханских лазутчиков, и одного им удалось даже взять в плен.

Теперь «Волчья сотня» насчитывала восемьдесят ратников, потеряв в последнем сражении за Москву в прошлом году почти двадцать товарищей. Да, воины сотни могли сражаться сразу с несколькими противниками, в чем была немалая заслуга старцев монастыря, и один ратник-волк стоил нескольких стрельцов или опричников царя, но все же и они понесли потери.

Сейчас в тайном монастыре за обучением и наставлением восьмидесяти воинов следили семь старцев-монахов. Все они были уже в летах, и самому молодому миновало семьдесят. Каждый из старцев владел определенным слоем древних знаний и практических навыков в той или иной сфере и обучал этому витязей сотни. Так же на территории монастыря проживали старый мельник, кузнец и поп.

Пройдя до первой конюшни, Мирон замедлил шаг, высматривая глазами брата Василия. Но его не было видно на дворе. В этот момент к нему подбежал взбудораженный мальчонка, видимо, один из тех, которые чуть ранее бодались «стенка на стенку». И, почти налетев на высокого Мирона, выпалил:

— Мирон Иванович, мы верх одержали!

— Чего кричишь, как сорока? — осадил паренька Сабуров, поморщившись. У Мирона на душе скребли кошки, и детская радость мальчишки раздражала его.

— Простите, — тут же сдулся парень и, подняв глаза на Мирона, который в этот миг оправлял на поясе длинный нож, сказал: — Я бы хотел попросить вас кое о чем, Мирон Иванович.

— Да? — спросил Мирон, бросив взор на парня.

— Все старцы и мудрый Радогор говорят, что вы самый умелый и сильный среди братьев.

— Врут они все, — хмыкнул Сабуров и, вытянув руку, показал парнишке страшный шрам на запястье левой руки и мизинец с отрубленной фалангой. — Был бы умел, не красовался бы таким.

— И все же! — не унимался мальчик, устремив на суровое обветренное лицо Мирона свои ясные голубые глаза. — Мне помощь ваша нужна, вернее, подсказка.

— Да говори уже, не томи, — выпалил Мирон. Мальчик довольно улыбнулся тому, что неприступный суровый Сабуров не только продолжил с ним говорить, но и согласился помочь.

— Через три дня у нас испытания будут в лесу. На этого, как его, — мальчик замялся, подбирая забытое слово. — Ну, лежать надо тайно.

— Пластуна? — помог ему Мирон, прочитав мысли мальчонки. Иногда, когда перед ним была совсем чистая душа, очень часто детская, Мирон мог почти безошибочно считывать мысли. В основном это были люди, которые не умели лгать, и их сознание не покрывалось мутным облаком, которое прятало мысли от проникновения. Именно старец Добран учил сотников этим умениям, а также гипнозу и успокоению духа.

— Ага, на него. А я не знаю, как мне не оплошать, — вздохнул мальчонка.

— И что же, старец Онагост не учил вас, как надобно?

— Учил. И в лес мы с Митькой каждый вечер бегаем, чтоб получилось-то. И грязью обмажемся, и в мох зароемся, и лежим по несколько часов, не шелохнувшись.

— Ну и верно, — кивнул Мирон.

— А он, заяц-то, все равно боится нас и не подходит более чем на четыре аршина. Боится, видать. А нам велено, лежа, как «пластун», ждать, пока проходящий заяц не подойдет, и поймать его! И кто поймает, тот выдержит испытание.

— А…

— А я очень хочу поймать! — выпалил мальчик. — Но никак не выходит. А ведь я хочу, как вы, тоже в сотне быть! Подскажите мне, Мирон Иванович, хитрость какую.

Наклонившись к мальчику, Мирон показал ему рукой приблизиться к его лицу. Паренек чуть привстал на цыпочки, и Мирон шепотом сказал:

— Говорю только тебе, — Мирон знал, что уже назавтра вся ватага парней будет знать эту хитрость. Но Мирон лишь усмехнулся. Все-таки, если эти мальчишки будут знать это все, возможно, в будущем знание спасет им жизнь в бою. — Ты дыхание свое усмири, как будто спишь. Да так, чтобы твой выдох даже траву не шевелил. Глаза не закрывай и смотри в оба. Тело свое, словно вкопанное сделай, чтобы оно срослось с землей, и представь, что ты трава. Тело чуть расслабь, а мысли свои в напряжении держи. Как заяц подойдет, сразу не хватай его, пусть освоится около тебя и травку пощиплет, и только тут и лови его. Да за уши хватай, они у него большие.

Отодвинувшись от паренька, Мирон по-доброму оскалился и вновь посмотрел на двор. Василия так и не было видно.

— Ох, спасибо вам, Мирон Иванович!

Времени искать Василия уже не было, и Мирон быстро направился в свою келью, чтобы переодеться для занятий. Сегодня были учения по энергетической защите у старца Светослава, а Мирону это учение очень нравилось, и он не хотел опоздать на него. Все-таки только некоторые из ратников-волков сподобились проходить данное обучение, только те, у кого выявились к этому определенные энергетические способности. Девяностолетний старец Светослав сам отбирал таких парней и юношей, а потом брал в обучение. Мирон был одним из дюжины таких ратников и очень дорожил этим. Ведь старец, обладая такими сакральными, древними знаниями предков, передавал их им. К сожалению, его брат, Василий, не обладал нужной энергетикой и не имел способностей в этой области тайных знаний.

Мирон едва приблизился к въездным воротам монастыря, как его окликнул один из двух парней, которые разгружали приехавшую телегу с зерном.

— Эй, браток, подсоби! — позвал его парень. Мирон обернулся к нему, и парень добавил: — Петр-то слег у нас в горячке сегодня, а еще двух в царскую слободу вызвали. Мы с Гришкой вдвоем до утра тягать будем, мешки-то.

Понимая, что точно опоздает на занятие, Сабуров все же остановился. Возможно, старец Светослав даже выгонит его взашей, не пустив после опоздания, так уже бывало с другими братьями, но в просьбе парню он не мог отказать.

— Хорошо, Никита, помогу, — кивнул Мирон.

Проворно подойдя к бревнам, лежащим у белокаменного забора, Сабуров начал стягивать с широких плеч черный кафтан, а затем рубашку. Одежда была дюже дорогая, и пачкать ее пыльными мешками с рожью он не хотел. Парни, таскающие мешки, не боялись испачкаться, ибо их облачение состояло из старой заштопанной рубахи и штанов. Оставшись в одних штанах и сапогах, с голым торсом, Мирон устремился к телеге. Прохладная погода не испугала его, так же, как и нахлынувший холодный ветер, и он немого поежился, зная, что сейчас согреется, ведь таскать трехпудовые мешки было нелегким делом. Подойдя к телеге, Мирон бойко взвалил на плечи увесистый мешок и устремился через двор к погребу, куда носили мешки парни.

Дело в том, что слуг и крепостных в монастыре не было. И все работы, будь то на мельнице, на кухне, в пекарне или ткацкой мастерской, исполняли сами братья-волки. Каждому из воинов давалось свое послушание. Монастырь полностью обеспечивал себя, лишь только зерно и овощи закупались в соседнем селе, все остальное необходимое для проживания братья делали сами. Привезенные рожь и пшеницу молотили, пекли хлеб. Шили одежду, разводили кур и уток, делали оружие. Уборка территории и келий монастыря также входила в обязанности братьев. В основном все послушания исполнялись до обеда, а после, когда солнце стояло в зените, начинались различные занятия у старцев. Ближе к вечеру воины сами выбирали себе дело, а после ужина вновь были послушания до самой ночи.

Послушание Мирона заключалось в помощи кузнецу. Бывший воин, хромой кузнец жил при монастыре уже шесть лет. И Мирон помогал ему ковать сабли, кольчуги, палаши, топоры, подковы и другие изделия. Работы было всегда полно, и порой Мирон и Егор Иванович, так звали кузнеца, трудились в кузне бок о бок. Свой палаш Мирон выковал сам, еще два года назад. Легкий, немного более аршина длиной, он был поистине умелым творением. Чуть гнущийся, тонкий, но невероятно прочный, палаш спасал Мирону жизнь, и не однажды. Палаши братья монастыря носили все. Это было отличительной особенностью именно ратников-волков. Длинные копья «волки» в битвах не применяли, из-за неудобства в ведении боя на близком расстоянии.

Мирон влетел на открытую площадку у церкви около пяти часов, опоздав почти на полчаса. Десять ратников-волков уже выстроились в шеренгу на другом конце небольшой поляны, а старец Светослав выбирал тупые стрелы с круглым наконечником из большой корзины, откладывая нужные на полено, лежащее перед ним.

— Ты где шатался, беспутный? — строго спросил старец Светослав, заметив появление Сабурова. Светослав слыл самым ворчливым и вспыльчивым из старцев. Порой даже мог отвесить оплеуху. Остальные шесть старцев редко повышали голос, даже Онагост, который обучал военному делу.

— Я парням помог мешки выгружать.

— Вставай в строй. На подготовку времени у тебя нет. Так отбивай!

Мирон понятливо кивнул и, сразу же встав крайним из одиннадцати, вытащил свой палаш из ножен. Взяв обеими его внизу за рукоять и опустив руки вниз, поставил оружие перед собой острием вверх. Конец палаша оказался на уровне переносицы молодого человека. Эфес и самый кончик клинка были посеребренными, именно это давало необходимый эффект. Мирон сосредоточился и начал концентрировать нужную энергию в кистях рук. Вначале энергия скапливалась в руке, потом передавалась в рукоять палаша, который выступал катализатором, и вокруг оружия начинала образовываться защитная энергия — поле, невидимое простому глазу. Для видения этой энергии дюжина сотоварищей Мирона и он сам почти полгода специально тренировались. А для создания этой защиты, точнее, для успешной концентрации энергии в руке, требовалась определенная разминка, которую как раз и пропустил Мирон.

Уже через минуту старец Светослав начал метать из лука в каждого из ратников стрелы с круглым наконечником. Защитное поле необходимо было создать вокруг палаша и такого размера, чтобы оно выступало за концы клинка не менее чем на пол-аршина. Именно это энергетическое поле защищало от стрел старца. Если поле прерывалось или было недостаточно прочным, стрела пронизывала его и ударялась в грудь ратника, а те были в одних рубахах. Да, такие стрелы с круглым наконечником не были опасны, но сильный болезненный удар оставлял синяк на теле.

Мирон все же успел создать поле и, когда первая стрела старца Светослава достигла его, защита сработала отменно — и стрела, отскочив от его защитного поля, упала на землю. Мирон облегченно выдохнул. Он знал, что старец жаждет, чтобы они достигли в этом совершенства и могли бы поднимать поле мгновенно, едва возникала опасность. Но высшим умением, по словам Светослава, являлся бой, когда воин окутывал себя защитной энергией и в то же самое время бился с противником.