Женщина по имени Москва

Арина Ломтева

Главная героиня повести – женщина по имени Москва. Непростая судьба Москвы закаляет ее характер. Но пережив предательство любимого человека и тяжелую болезнь ребенка, она не утрачивает человечность и остается верной своим идеалам – доброте, состраданию, прощению. Судьба героини с именем города, который «не верит слезам», отождествляется с самим мегаполисом. По мнению автора, город, как и люди, относится к нам также, как мы относимся к нему…

III

Наташа частенько спрашивала маму, где папа. На это Москва отвечала, что у многих детей есть и мама и папа, а у некоторых только мама. Любопытная доча допытывалась, почему так получается. Москве нечего было на это ответить, и она молча гладила её по голове. Впрочем, Наташке хватало и одной мамы. Они жили душа в душу, за исключением тех случаев, когда девочка могла что-нибудь натворить. Тогда Москва становилась строгой мамой: могла отругать, а то и больно шлёпнуть или загнать в угол. Но такие случаи были редкостью.

Наташка была у Москвы желанным ребёнком. Когда УЗИ показало Москве, что у неё будет дочка, её радости не было предела. Ей всегда хотелось девочку.

Рана от предательства любимого человека болела, не переставая, острой болью. Немного затихала душевная боль тогда, когда Москва брала на руки свою малышку. Она забывала обо всём, когда, лёжа в постели, кормила Наташку грудью и нежно перебирала кончиками пальцев её тёмненькие волосики, когда ночью прижимала к себе её сонное мягонькое тельце…

А через полгода девочку крестили в главном храме столицы, в Храме Христа Спасителя.

Многие предсказывали Москве, что она будет сумасшедшей мамой. Так и было. Москва залюбливала свою маленькую красавицу до безобразия, не отказывала ей абсолютно ни в чём: в выходные таскала с собой по гостям или часами возилась с ней дома, сидя с ней на мягком толстом ковре и примеряя ей новые платьишка или кофточки, придумывая ей новые причёсочки.

Нежно любящая и ласковая, Москва могла быть с девочкой и достаточно строгой. Так она не разрешала ей ещё в раннем детстве по пустякам хныкать, капризничать или громко требовать желаемую игрушку или сладость. К тому же мама с маленьких приучала дочку к тому, что если она хотела кого-то о чём-то попросить, то непременно должна была сказать «пожалуйста», как и за оказанную услугу — «спасибо».

К четырём годам Наташа уже хорошо говорила, и Москва требовала от неё, чтобы она внятно произносила слова, а не дурачилась и не лепетала, как многие дети. Если Наташа говорила «Я хотю кусять», Москва присаживалась перед ней на корточки и ласково, но настойчиво просила повторять эту фразу до тех пор, пока не услышит внятного и членораздельного «Я хочу кушать». Дочка выдуривалась, лепетала что-то невнятное, жевала слова, а мама, глядя ей в глаза, снова и снова просила её повторить «Я хочу кушать». Если девочка продолжала и дальше упрямиться или кривляться, Москва делала вид, что рассердилась, и отправлялась смотреть телевизор. Наташка выходила из себя, орала, топала коротенькими пухлыми ножками, даже начинала плакать, но Москва на эти детские фокусы не реагировала. В конце-концов, поняв, что мамочку подобными фокусами не возьмёшь, девочка сдавалась и подходила к ней, чтобы уже внятно попросить дать ей покушать. Москва «таяла», целовала её и вела на кухню кушать.

Не меньше, чем за чистотой речи, следила Москва и за порядком в Наташкиных игрушках. Куклы, мишки, собачки, детская посудка лежали у неё в тумбочке. Москва регулярно заставляла девочку убирать игрушки на место после того, как та поиграет. Наташка убирала их, но весьма своеобразно: беспорядочно закидывала одну за другой в тумбочку и потом быстренько закрывала это безобразие створкой, чтобы его не увидела строгая мама. А Москва один раз решила-таки проверить, какой порядок держит её дочурка в своих куклах, и открыла тумбочку. То, что она увидела, повергло её в шок. Торчащие из тумбочки ноги кукол ужасали своей наготой, лежавшие вповалку плюшевые мишки бессовестно давили жалобно выглядывавших из-под них Петрушку и Чиполлино, а некоторые предметы игрушечной посудки вообще были сломаны. Москва одной кучей вывалила все это на ковер и заставила дочку сложить все обратно, предварительно больно отшлепав её по мягкому месту. Обиженная Наташка обливалась горючими слезами, но делать было нечего. Пришлось ей наводить порядок в своём хозяйстве.

А какая вредина была Наташка в садике… Москва краснела каждый раз, когда приходила вечером её забирать. То её доченька разбила кому-то нос, то у кого-то из мальчишек отобрала машинку, то обижает детей из младшей группы. Москва делала вид, что жутко сердится, и при всех больно шлёпала Наташку по мягкому месту. Наташка же стояла с важно-надутым видом, будто она не обычная девчонка, а премьер-министр. Сама же Москва прикладывала неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться. Похождения егозы дочи её веселили.

Конец ознакомительного фрагмента.