Счастье малое, домашнее

Арина Ларина, 2015

Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку – фенека, того самого пустынного лиса, который учил Маленького Принца быть в ответе за тех, кого приручил, презентовала Ольге Викторовне очередная девица сына Коленьки. Зачем? Чтобы подольститься к его маме и надёжно укорениться в их состоятельной семье. Коля маму не расстроил, с девицей быстро расстался. А вот мама с экзотическим мимишкой расставаться не собиралась. Ему же нужны внимание, любовь и ласка! Кому – сыну или питомцу – маменька уточнять не стала, подыскивая няньку: молодую, образованную и красивую. И вот в дверь их дома позвонила стройная блондинка…

Глава 2

Когда совсем ещё не старая и активная женщина выходит на пенсию, в её жизни всё переворачивается с ног на голову. И если за какое-то время до пенсии ей кажется, что это невероятное счастье — сидеть дома, никуда не торопиться и попивать утренний кофе, просматривая свежие газеты, то как только вожделенный рубеж оказывается перейдён, выясняется, что всё не так радужно, как представлялось вначале.

Первые же месяцы сидения на пенсии ошеломили Ольгу Викторовну однообразием и скукой.

Так неопытная девушка, страстно стремящаяся замуж и мечтающая, как в этом самом «замуже» её будут носить на руках, осыпать подарками и щебетать о своей любви, однажды сталкивается с реальностью, обнаружив, что принц требует кислых щей «как у мамы», пачкает бельё, посуду и носки (причём последние он ещё и разбрасывает по квартире в художественном беспорядке) и считает, что место женщины у очага с половником в одной руке и орущим дитём — в другой. Разочарование — это самое меньшее, что ожидает размечтавшихся дам любого возраста. Зачастую несбывшиеся надежды чреваты всякими болячками, депрессиями и необдуманными поступками, приводящими к ещё более серьёзным проблемам.

Опыт — великая вещь. Его недостаёт не только юным дурочкам, но и умудрённым годами бабушкам.

Впрочем, бабушкой Ольгу Викторовну назвать было сложно. Выглядела она на все свои пятьдесят шесть, но при этом была ухожена, хорошо одета и уверена в завтрашнем дне. Это как раз то, что кардинально отличает замученную бытом даму средних лет от такой же дамы без материальных проблем. Ах, если бы только всем блёклым тёткам можно было бы выдать денег на стилиста, визажиста, стоматолога и заменить их унылых мужей-диванодавов на что-то чуть более интересное! Но, увы, нет в мире справедливости.

Деньги у Ольги Викторовны имелись. Но они далеко не всегда являются эквивалентом счастья. Мадам Гордиенко не хватало вкуса к жизни. Он как-то пропал, всё вокруг стало пресным, скучным и неинтересным.

Она всю жизнь проработала в школе. Сначала учителем, потом завучем. На глазах Ольги Викторовны взрослели и уходили в большую жизнь целые поколения. Она наблюдала, как маленькие, очаровательные первоклашки вырастают в довольно разношёрстный коллектив, растеряв с годами очарование, а зачастую и совесть.

Что было в её жизни раньше? Толпы родителей — с подарками, просьбами, претензиями. Комиссии — с выговорами, благодарностями и требованиями. Коллеги — со склоками, сплетнями, любовью и ненавистью. И всё это в одночасье оборвалось из-за какого-то паразита, который заснял в кафе день рождения директора.

Директор Ольге Викторовне нравился. То есть как нравился — роман у них был. Не бурный, но вполне симпатичный. Директор был слегка моложе и далеко не мачо, Ольга Викторовна — опытна и снисходительна, в общем, они нашли друг друга. Причём нашли давно, благодаря чему она и стала завучем. В коллективе все об этом знали, но никто особо громко не возражал.

Ольга Викторовна была дамой видной, крупной, с роскошными формами и породистым лицом. Волосы цвета «платиновый блондин» она укладывала в старомодную халу, но причёска эта ей чрезвычайно шла и не только не выглядела допотопной, но и смотрелась весьма оригинально. Некоторые старшеклассницы даже стали её копировать. Директору внимание столь достойной дамы льстило, поэтому все жили дружно и счастливо. Мужа у завуча давным-давно не имелось. Её супруг, фанатичный археолог и бабник, постоянно пропадал в экспедициях с молоденькими студентками, но Ольга Викторовна терпела ради сына. Продолжалось это до тех пор, пока одна из студенток не взяла научного руководителя в оборот и не развела его с женой. Сыном бывший муж не интересовался, алименты платил копеечные, а после достижения Колясиком совершеннолетия и вовсе пропал. Поговаривали, что где-то в Греции он, бросив свою студентку, в очередной раз женился и осел у Эгейского моря. В общем, ничто не мешало спокойному и необременительному служебному роману Ольги Викторовны. И вот в прошлом году Ренат Лабушкин, оторва и последняя дрянь, изводивший педагогов и чуть что жаловавшийся своей скандальной мамашке на притеснения, по дикому стечению обстоятельств оказался рядом с маленьким кафе, где директор отмечал юбилей. Педагоги — они тоже люди. И, между прочим, не в школе пили, и не на ворованные деньги. Да — пели, да — плясали, да — перестарались. На следующий день видео с пьяненьким директором разошлось по ученикам, по родителям и по Сети. Ольга Викторовна бросилась к Лабушкину, требуя немедленно всё исправить. Она топала ногами, грозилась оставить его без аттестата и испортить жизнь. В итоге жизнь заслуженному педагогу испортила мамаша Лабушкина. Ольге Викторовне посоветовали срочно свалить на пенсию, а директору — уволиться. Вот так в одночасье уважаемый педагог остался не у дел и в полной изоляции. Директор, надо сказать, повёл себя не по-рыцарски, трусливо перевалив вину на завуча: мол, он к ученику претензий не имел, это всё инициатива уважаемой госпожи Гордиенко.

— Мам, плюнь, — посоветовал тогда Колясик. — Деньги есть, живи да радуйся.

Деньги у сына, конечно, были. Но разве в них счастье? Да, когда жить на учительскую зарплату было тяжело, Ольга Викторовна мечтала, как однажды сможет и поесть нормально, и тряпочку модную купить. А сейчас сын вырос, денег гребёт кучу, и хоть обожрись икрой и в соболя замотайся — ан нет, нужно что-то другое. Тем более что Николаю не всю жизнь с матерью куковать, появится женщина, мать станет лишней. Уж лучше заранее подготовить аэродром. И Ольга Викторовна отчего-то решила, что идеальным вариантом будет дом за городом. Мол, и для здоровья полезно, и внуки потом будут приезжать, и сама себе хозяйка.

Дом Колясик отгрохал будьте нате, дворец целый, как мама и хотела — на зависть всем соседям. И участок — красота писаная: с цветами, фонтанчиками и альпийскими горками. Девчонки с работы приезжали, ахали, завидовали, но Ольге Викторовне всё чего-то не хватало. Скучно ей было за городом, тоскливо. Жажда деятельности бурлила в крови и требовала выхода. И Николаю от этого бурления было уже дурно. Когда пенсионеру нечем заняться, он начинает активно вмешиваться в жизнь родных и близких, норовя нанести добро и причинить пользу.

— Давай я найду тебе хорошую девочку, — наседала Ольга Викторовна на сына. — А то мне тут скучно, я внуков хочу. И тебе пора уже подумать о семье. Тем более что если у вас не сложится, ты потом разведёшься и найдёшь себе другую. И чем раньше ты этим всем займёшься, тем лучше.

На возражения Николая, что он-де сам найдёт, маменька демонически хохотала, демонстрируя полнейшую уверенность в его несостоятельности по этому вопросу.

— Да что ты понимаешь в женщинах? — вопрошала она. — Ты в последние годы нашёл себе хоть одну хорошую девочку? Одни хищницы! Тебя все используют. А я найду хорошую, тихую, скромную, которая будет счастлива и благодарна нам всю жизнь.

Маму Николай любил, но терпел в последнее время с трудом, понимая, что если её срочно чем-то не занять, то спокойной жизни не будет. И эту самую тихую и благодарную она просто-таки насильно подложит ему в постель — и попробуй потом отвязаться от такого счастья. Объяснять родительнице, что ему нравятся сильные, самодостаточные женщины, Николай не рискнул. Ибо знал, что мама ответит. У неё были свои представления о будущей невестке, и никакие коррективы в свои представления она вносить не желала.

Николай чётко осознавал, что маман нужно переключить на что-то, пока она не занялась им всерьёз.

Сначала он решил приобщить маменьку к прелестям Интернета, льстиво намекнув, что женщина она молодая, современная, поэтому надо быть в тренде.

Ольга Викторовна тут же воодушевилась. Её последнее увлечение, фитнес, оказалось как-то не по возрасту. Она комплексовала среди молодых женщин и стеснялась приходивших в зал мужчин, до смерти переживая, что встретит там либо бывших учеников, либо их родителей.

— Колясик, это невозможно. Ты только представь, завуч — и вдруг в неглиже!

— Мамуся, ты же в костюме там ходишь, — напоминал Коля.

— А в бассейне? — напоминала маменька. — Это же будет форменный позор!

Но и это было не главным. Уже через пару минут занятий Ольга Викторовна чувствовала себя разбитой и полумёртвой. Составленная для неё программа нагрузок была явно даме не по силам. Она ощущала себя клячей, которую волки сутки гоняли по лесу — то есть шевелилась скорее на одном адреналине, каждый миг готовясь испустить дух.

На фоне спорта компьютер выглядел гораздо привлекательнее. Если уж первоклашки легко управляются с этим чудом современной техники, то человеку с высшим образованием не составит никакого труда разобраться что к чему.

Уже через пару дней маман начала названивать Николаю со стонами, что проще проплыть стометровку, чем разобраться с этой «адской машинкой». Так она именовала новенький компьютер. Лёшик, чахлый программист из фирмы Николая, временно прикреплённый к Ольге Викторовне, примерно в то же время начал проситься на волю, намекая, что подопечная необучаема. Она желала всё делать сама и понимать суть процессов, а Лёшик не представлял, как можно этой тётке объяснить в двух словах то, чему он много лет учился сначала в университете, а потом на работе.

В курилке, когда шефа не было рядом, Алексей веселил коллег рассказами про затейницу Ольгу Викторовну, доводившую его до нервных срывов и воскресных запоев.

— Я скоро успокоительные вместо пива начну пить, — жаловался Лёшик. — Я не представляю, как учителя в школе детей учат и при этом не убивают. У меня от неё перманентная истерика. Сидит, кивает, всё записывает, а потом выясняется, что ничего не услышала, не поняла, но тупой из нас двоих я. Я всё объясняю и делаю неправильно, потому что не разбираюсь. И диплом у меня, наверное, купленный. А комп мне трогать нельзя, я пароли украду! Или вирус запущу! Поэтому можно только объяснять, а она всё сама сделает.

Добило Лёшу последнее воскресное общение с Ольгой Викторовной, у которой в очередной раз не работал Интернет.

— Алексей, вы в курсе, что здесь у всех тарелки?! — возмущённо заорала Ольга Викторовна, позвонив компьютерщику в семь утра в воскресенье.

В семь! Утра! В воскресенье!

Лёшик пальцами разлепил глаза и сел на диване, покачиваясь, как поплавок на волнах.

— Вы что молчите? Вы меня слышите? Аллё! — надрывалась Ольга Викторовна.

— Слышу, — просипел Лёша, пытаясь привести мозг в рабочее состояние.

Давным-давно у его отца были «Жигули», старая «копейка» с ржавым дном. И всякий раз, когда они пытались завести эту развалюху, мотор чихал, крутил вхолостую и издавал безнадёжные звуки, никак не похожие на то, что машина сможет завестись. Примерно так же сейчас на холостых оборотах пытался заработать Лёшин разум.

— Какие тарелки? — промычал он наконец. И сдуру добавил: — Летающие?

— Вы что, пьяны? — с металлом в голосе осведомилась Ольга Викторовна. Она умела разговаривать таким тоном, что позвоночник цепенел, и в груди, помимо воли, нарастало чувство вины и какой-то детский «страх перед училкой».

— Не успел ещё, — буркнул компьютерщик. — Что за тарелки-то?

— Обычные! — презрительно процедила Ольга Викторовна. — Интернетные! Мне мужчина с соседней улицы сказал. У них Интернет нормально работает, потому что тарелка есть. Он мне может её продать!

— Ну, купите, — хмыкнул Лёша, мстительно представив, как шибко умный сосед будет объясняться с продвинутой юзершей. Но потом вспомнился шеф, и остатки сна мигом слетели. — Пошутил я. Не надо покупать. Нет никаких тарелок…

— Если вы о чём-то не в курсе, то это вовсе не означает, что этого нет, — менторским тоном отчеканила Ольга Викторовна.

Подавившись сочными эпитетами, так и капавшими ядом с языка, Лёша елейным голоском попытался наладить диалог:

— Скажите, а Интернет вы подключили? Ну…э-э-э-э…модем вставили?

— Ваш модем перестал подходить, он не лезет, — мрачно буркнула Ольга Викторовна.

— То есть как это? — Лёша аж зубами скрипнул. — Я только вчера у вас был, всё…ммм…лезло! Как он может не лезть? Куда он у вас не лезет?

— А никуда, — легко оповестила его оппонентка. — Куда ни ткну — не всунуть.

У Лёши были ещё варианты для размещения модема, но он сдержался.

Прикинув, почему устройство может не вставляться в разъём, он решил, что мадам просто не сняла колпачок и суёт в гнездо закрытый модем. Она могла. Эта училка ещё и не такое могла.

— А колпачок вы сняли? — вежливо уточнил Лёшик.

— Нет! — рявкнула Ольга Викторовна. — В колпачке сижу, бубенчиками звякаю! Какой ещё колпачок?

— С модема, — всхлипнул Лёша, забившись в приступе беззвучного хохота.

— Вы там плачете? — насторожилась собеседница. — Модем, кстати, тоже без колпачка. А я без Интернета.

— Сейчас приеду, — простонал Алексей. — Ждите.

А в понедельник он бухнулся в кабинете Николая Борисовича на колени и умолял снять с него заботы о директорской мамане.

— У меня нервная система расшаталась, не могу я! — причитал Лёшик.

Николай компьютерщику верил. Мама запросто могла довести до нервного срыва любого, даже глухонемого китайца.