Пышка с характером

Арина Ларина, 2011

Все мужчины делятся на тех, кто любит полных женщин, и на тех, кто этот факт стыдливо скрывает. Хотя, казалось бы, чего здесь стыдиться? Хорошего человека должно быть много! Маруся Брусникина была, без сомнения, таким хорошим человеком. В ранней молодости она старательно истязала себя диетами, но, став старше и мудрее, поняла, что это бесполезно. Вот только на ее пути все время встречались такие мужчины, которым было неловко признаться, что они мечтают жениться на толстушке. И когда она уже смирилась с тем, что останется вековухой, в ее жизни появился Стас. Не мужчина – мечта: умный, добрый, между прочим богатый. Но оказалось, что мечта-то он мечта, но мечтает о нем не одна Маруся…

Глава 8

Утром Виктор встал с больной головой и соответствующим настроением. Трясущимися руками достал из холодильника банку с мамиными огурчиками и, стуча зубами по стеклу, стал судорожно, со всхлипами глотать холодный рассол. Ледяная влага побежала по подбородку и затекла за воротник. Рубашка намокла и прилипла к груди. Со стоном он поставил банку на стол и с удивлением посмотрел на руки. Оказывается, он был в пиджаке. Опустив голову, Виктор оглядел чудовищно мятые брюки:

«Вот дура, — раздраженно подумал он о Марусе, — еще бы в ботинках меня спать положила. Бестолочь!»

«Бестолочь» стояла в дверях и пристально смотрела на него. Впервые ей в голову закралась мысль, а действительно ли она сделала правильный выбор. Этот худой небритый мужчина в жеваном костюме, гулко причмокивающий в трехлитровую банку, и есть ее супруг? Возлюбленный, с которым предстояло прожить всю жизнь и умереть в один день? Она даже поежилась, когда эта мысль холодной змеей заползла в мозг. В кухне резко пахло рассолом. Начинался первый день семейной жизни.

Послонявшись по квартире, угрюмый молодой муж напряженно поинтересовался:

— А мать где?

— Съели, — ответила Маруся.

— М-м-м… А если серьезно?

— В гостях. У моих родителей.

— Ясненько. — Виктор побарабанил пальцами по столу, с трудом расстегнул намокшую вверху рубаху и жалобно попросил: — Сходи за пивом! Плохо мне.

Взяв бидончик, Маруся вышла на улицу. Пивной ларек украшала обычная табличка «Пива нет». Что там делала продавщица, оставалось загадкой. Зачем мерзнуть в пустой будке при отсутствии товара? Жаль, конечно. Разливное пиво было намного дешевле, но делать нечего, пришлось отправиться в торговый центр. В винном отделе Маруся пристроилась в хвост хмурой похмельной очереди. Через пару минут непривычную к подобным ароматам Марусю замутило от запаха перегара, щедро источаемого полутрезвыми покупателями. Получив вожделенное «лекарство», она полетела домой.

— Почему только одну? — недовольно спросил Виктор, выхватив бутылку у нее из рук и открыв прямо в прихожей о дверную ручку.

Пиво, пузырясь, с бульканьем провалилось в измученный организм. С сожалением посмотрев на опустевшую емкость, супруг сунул ее Марусе в руки и, постанывая, поплелся в глубь квартиры. Костюм он так и не снял. Она разделась и прошла в комнату. Виктор опять спал.

Радости начинающейся семейной жизни окончательно разочаровали молодую жену.

Потянулись томительные серые будни. Белое платье, замотанное в полиэтилен, висело в шкафу, костюм был отчищен и выглажен, подробности свадьбы и вранье про первую брачную ночь были многократно обмусолены с девчонками. Свекровь уехала к себе в деревню, даже не попрощавшись. Все как у всех.

Через месяц у Виктора начались проблемы на работе. В отделе кадров обнаружили, что сотрудник секретной лаборатории прописан в общежитии, а это противоречило каким-то внутренним нормам и правилам. Виктор страшно ругался на бюрократов и многократно в лицах повторял разговор, состоявшийся у него с начальником. Теперь он вынужден был прописаться в Марусину квартиру, попросив ее не сообщать об этом родителям, чтобы не спровоцировать скандал. Она согласилась, прекрасно понимая, что мама, если узнает, устроит им Варфоломеевскую ночь. Если бы Валентина Макаровна услышала эту неправдоподобную историю про отдел кадров, то живым зять от нее не ушел бы. Но судьба распорядилась так, что маленький секрет молодоженов до поры до времени так и остался секретом.

— Согласись, глупо: мы женаты, живем вместе, но прописаны по разным адресам, — горячился Виктор.

Маруся немедленно соглашалась. Если бы она знала, что представляет собой процедура прописки, то, скорее всего, не решилась бы на этот опрометчивый шаг.

Первый поход в паспортный стол оказался неудачным. Придя к открытию, они с изумлением увидели клубящуюся перед входом толпу.

— Может, что-нибудь случилось? — предположила Маруся.

Как выяснилось, ничего особенного не случилось. Словоохотливая бабулька объяснила, что зря они пришли, поскольку занимать очередь нужно за несколько часов до открытия, теперь они в любом случае не успеют.

В следующий раз они приехали к семи утра, надеясь попасть в список счастливчиков. Но и эта попытка оказалась напрасной. Выяснилось, что там внутри есть какие-то окна, и занимать очередь надо именно в свое окно. Попасть в помещение можно было только через пару часов, во время приема, а узнать у стоявших, к какому окну относится их адрес, не получилось. Все качали головами и недоумевающе пожимали плечами.

Разозленный Виктор сообщил в пространство все, что он думает, и уехал на работу, велев Марусе вернуться, когда паспортный стол откроется, и вычислить «это поганое окно».

К девяти она вернулась и едва не была побита окоченевшими и раздраженными посетителями. Паспортный стол открыли, но хвост очереди маялся на улице, не поместившись в маленьком душном помещеньице.

— Если все такие умные будут лезть без очереди, то мы туда и к вечеру не попадем, — злобно пропыхтел мужик в лохматой меховой шапке, оттирая Марусю от входа.

Высокая худая женщина молча пихнула ее в плечо с такой силой, что девушка чуть не скатилась вниз по грязным ступеням узкого крылечка. От падения ее спасло только то, что конец хвоста очереди змеился вдоль перил и сердобольные сограждане не дали ей упасть.

— Тетка, ты что, совсем уже! — сердито крикнул молодой парень. — Чуть не покалечила девчонку!

— Хулиганка! — визгливо подхватила пожилая женщина и начала с преувеличенным усердием отряхивать Марусино пальто.

— Спасибо, — смутилась та, — я не испачкалась.

— В милицию надо эту жердь сдать, — не унималась добровольная помощница. — Гоните ее из очереди.

Поскольку каждый стоявший являлся эквивалентом пяти-семи лишних минут ожидания, очередь оживилась и уже готова была устроить расправу. Длинную драчунью спасло появление на сцене нового действующего лица. Полная величавая женщина, распространяющая вокруг себя удушающее амбре дорогих духов, не глядя ни на кого, поднялась по ступенькам и молча стала ввинчиваться в тамбур.

— Э, держи, куда?! — завопили все. Начался переполох, пользуясь которым, Маруся проскользнула за женщиной, крича вместе со всеми:

— Не пускайте ее без очереди! Безобразие!

Еще час ушел на борьбу с плотной людской массой, сквозь которую можно было продвигаться со скоростью хромой черепахи. Маруся ползала от окна к окну, пытаясь вычислить свое.

Наконец, шепча «третье, третье, третье…», она стала пробираться к выходу.

Прописка затянулась: то не хватало документов, то на нужных бумагах не было какой-то подписи или печати, то все было, но вдруг выяснялось, что срок годности очередной справки иссяк накануне.

— И чего? — бесновался Виктор, изогнувшись и пытаясь засунуть голову в узкое окошко. — При чем здесь срок? Что она, испортилась?

— Не скандальте тут, — равнодушно отвечала паспортистка, зевая во весь рот и поблескивая золотым зубом. — Сделаете новую справку и приходите.

— Где ее делать?

— Здесь!

— Возмутительно! — вопил Виктор. — Ну так сделайте и сами у себя примите!

— Не могу, нужна подпись начальника и печать.

— А начальник где?

— В крайнем окне.

— К нему очередь со всех микрорайонов, — услужливо подсказал невысокий худощавый мужчина, стоящий за ними. — А сюда вас второй раз без очереди не пустят. Тут порядок такой. Уж я-то знаю, третий месяц хожу.

Через две недели проблему решил флакон французских духов, подаренный Виктором нужной паспортистке. Маруся, у которой не было не то что французских, а вообще никаких духов, не возражала. Она привыкла обходиться слабенькой туалетной водой и остатками косметики. Когда однажды она попросила у Виктора деньги на помаду, он сообщил, что помада ей не идет вообще. Его, мол, больше привлекает ее натуральная красота, не обезображенная химией. Маруся обрадовалась и перестала претендовать на обновление косметички.

Самая близкая ее подруга, Дина, услышав в пересказе сей сомнительный комплимент, отреагировала так:

— Ты погоди, скоро он тебе скажет, что голая ты ему нравишься больше, чтобы на тряпках сэкономить.

Но Дина не являлась авторитетом в данном вопросе. Она работала официанткой в валютном ресторане и смотрела на мир иначе. Другие доходы, иной круг общения подразумевали и извращенную оценку окружающих. Динуля считала, что у мужиков всегда надо брать, даже если они не готовы отдавать что бы то ни было. Она успешно претворяла свою концепцию в жизнь. Марусе это не подходило. Слова Виктора хотелось расценивать именно как комплимент, а не как проявление скупердяйства.

Для полноты картины хотелось еще посоветоваться с Ларисой, но она переехала, пообещав позвонить, как только устроится на новом месте. Видимо, обустройство заняло у нее намного больше времени, чем она планировала, поскольку звонка от нее так и не последовало.

Между тем Лариса пыталась наладить контакт с дочерью. Будучи женщиной очень привлекательной и попав в соответствующие жизненные условия, Лариса стала использовать свои внешние данные по полной программе. Для начала с помощью нового кавалера она поменяла комнату в коммуналке на крохотную однушку, чтобы обеспечить дочери запасной аэродром, если та согласится уйти от отца. Кроме того, ей казалось, будто на новом месте проще начать новую жизнь. Потом она наконец-то получила повышение по службе и соответственно весомую прибавку к жалованью. Вскоре Лариса решительно поставила крест на своей личной жизни и принялась замаливать грехи.

Опасаясь быть узнанной раньше времени, Лариса нацепила парик и старый плащ, который давно пылился на антресолях в ожидании последнего путешествия на помойку, и отправилась разведывать обстановку. Через неделю она уже знала, что в семье постоянные драки, причем исключительно между женской половиной сородичей. Муж у новой жены не просто под каблуком, а уже глубоко втоптан в грунт и не высовывается. Девочка часто ночует у соседей, в квартиру регулярно наведывается участковый, то есть почву для переселения дочки готовить не надо. В таких условиях ей будет намного проще простить мать. Лариса оказалась права: мало того, что Наина в первую же секунду узнала ее, девочка категорически отказалась отпустить вновь обретенную маму хоть на мгновение, поэтому так и продержала ее за руку, пока они не добрались до новой квартиры. Забирать вещи и документы Лариса поехала одна.

С их последней встречи Валентина еще больше раздалась вширь, став похожей на комбайн в чехле. Но если Валя изменилась внешне, то Лариса точно так же кардинально изменилась внутренне. От восторженной интеллигентки не осталось и следа, ее место заняла хищно лязгающая острыми зубами щука, готовая не только загрызть обидчицу, но и наподдавать ей мощным хвостом.

— Здрааасьте, — насмешливо протянула Валентина, не испугавшись появления старой подруги. Судя по тону, совесть и прочие глупости ее не мучили. — Дрын! Глянь, кто к нам заявился!

Поскольку в коридоре моментально появился бывший супруг Ларисы, из этого можно было сделать вывод, что Дрын — ласковое обращение именно к нему. Кого-то называют Зайчиком или Пупсиком, а Вадима Евгеньевича теперь по неизвестной причине именовали Дрыном. Сдержав торжествующий смешок, Лариса подумала: «За что боролись, на то и напоролись».

— Лора, а что тебе нужно? — Бывший супруг попытался принять независимый вид и гордо сунул руки в карманы бесформенных треников, пузырями раздувающихся во всех местах. Один карман оказался сквозным, поэтому рука вынырнула наружу сквозь большую дыру на штанине, продемонстрировав изумленной Ларисе тощий кукиш.

— Жилплощадь, а ты думал — за тобой пришла? — воинственно выпятила огромное пузо Валентина. — Все, шалашовка, уматывайся, мы тебя давно выписали, комнату тебе пробили от завода, дочку твою поили, кормили, обували, а от тебя даже алиментов не было ни копеечки!

— Как это? — возмутилась Лариса и мстительно покосилась на съежившегося Дрына. — Я каждый месяц до восемнадцати лет переводила по почте. У меня и квитанции есть!

Это была чистая правда, хотя она с таким же успехом могла и соврать, поскольку Валентина треснула по сгорбленной спине супруга тяжелым кулаком. Вадим Евгеньевич отлетел к стене и виновато заблеял:

— Не правда это! Не было никаких денег. Не получал я ничего!

— Квитанции показать? — нагло поинтересовалась Лариса, у которой не было ни одной квитанции. Ей даже в голову не приходило хранить их.

— Подотрись своими бумажонками, — посоветовала Валентина и попыталась закрыть дверь.

— Я за вещами. — Лариса решительно отпихнула жирную, дряблую лапу соперницы и, не снимая обуви, пошла в комнату дочери.

— Нету тут твоих вещей! — взвизгнула Валя и со слоновьей поспешностью рванула по коридору спасать имущество.

— Моих нет, — спокойно согласилась Лариса, с трудом сдерживая желание вцепиться в толстые щеки бывшей подруги, так легко разрушившей когда-то ее жизнь.

Она не узнавала свою квартиру, заклеенную аляповатыми обоями и заставленную невообразимым количеством хлама. Не узнавала некогда вальяжного и солидного мужа, даже саму себя. Лариса вдруг почувствовала себя всемогущей, словно поднявшись над своим тогдашним унижением, обидой, сломанной судьбой, и, крепко взяв за грудки отдышливо пыхтящую хозяйку, требовательно посмотрела в ее блеклые глаза:

— Где дочкины вещи и документы?

— Я милицию вызову, — неуверенно просипела Валентина, ошарашенная нехарактерным для тихой подруги поведением.

— Я сама вызову. Сейчас вот удавлю тебя, гадину, и вызову, — пообещала Лариса и поверила в то, о чем говорила.

Задохнувшись в волне ненависти, исходящей от нежданной визитерши, Валентина трусливо заорала:

— Дрын, ты где?! Помогите! Убивают!

— Масенька, вы уж тут сами… без меня. Поболтайте, молодость вспомните…

Жалостливое блеянье резко оборвал стук входной двери. Героический супруг торопливо покинул поле боя. Поняв, что защитник слинял, Валентина обмякла и в течение следующих пяти минут собрала мешочек с документами. Несмотря на испуг, жадность взяла верх, и вещи «масенька» решила отстаивать до конца.

— А одежда? — Лариса не рассчитывала, что ей отдадут тряпки. У нее и сумки-то с собой не было, но уступать не хотелось.

— Нету, — буркнула Валентина и в подтверждение потрясла для наглядности головой.

— Подавись! — Ларису затошнило от отвращения, и она двинулась к выходу.

Почувствовав слабость противника, Валя ожила и завопила:

— Воровка! Проститутка! И девчонку на панель продашь! Знаю я вас таких…

Лариса резко обернулась, и крики моментально прекратились, словно кто-то повернул ручку громкости до минимума: Валентина с тихим шелестом проскользнула в ванную комнату и закрылась на задвижку.

— Уже уходишь? — тихо поинтересовался скучавший на лестнице Вадим Евгеньевич.

Лариса молча брезгливо обошла его и, не оборачиваясь, побежала по лестнице, стремясь быстрее покинуть этот дом, где все напоминало о молодости, счастье и утраченной любви. Теперь дом походил на теремок, на который по недоразумению разгрузился мусоровоз. Ее колотило от омерзения и желания забыть все, что происходило до сегодняшнего дня. Хорошо бы и Наина сумела точно так же перешагнуть через «коровью лепешку», изуродовавшую тропинку ее судьбы, и идти дальше, наслаждаясь каждым днем своей новой жизни.